Защита права на справедливое судебное разбирательство в рамках Европейской конвенции о защите прав человека

Главные пункты:

- минимальные права защиты в уголовных разбирательствах;

- предполагаемые нарушения прав защиты по Статье 6;

- п. 3 часто рассматривается в сочетании с правом на справедливое судебное разбирательство по п. 1 Статьи 6 (Т. против Австрии (T. v. Austria), 14 ноября 2000 г., пп. 68-72);

- для того, чтобы доказать нарушение одного из своих прав защиты, заявители должны показать неустранимое воздействие оспоренного ограничения прав защиты на справедливый исход уголовного разбирательства в целом, включая стадии обжалования (Даллос против Венгрии (Dallos v. Hungary), 1 марта 2001 г., пп. 47-53).

Уведомление об обвинении

Существует определённое частичное совпадение между этим правом и правом на состязательный процесс, который является обязательным атрибутом справедливого судебного разбирательства по п. 1 Статьи 6[49], и правом на время и средства для подготовки защиты по п. 3b Статьи 6 (см. ниже)[50].

Есть также некоторое частичное совпадение с правом на информированность о фактической основе для подозрения, обусловившего арест, в п. 2 Статьи 5, хотя п. 3a Статьи 6 гарантирует более широкое право знать возможную правовую классификацию обвинения и более подробную фактическую информацию о нём (Пелиссье и Сасси против Франции (Pélissier and Sassi v. France), 25 марта 1999 г., пп. 45-63).

«Причина» в информации, требуемой в п. 3a Статьи 6, относится к предположительно совершённым действиям, а «характер» относится к определению правонарушения в национальном законодательстве (Пелиссье и Сасси против Франции).

Подробности преступления чрезвычайно важны, поскольку именно с момента предъявления обвинения подозреваемый официально получает уведомление о его фактическом и правовом основании (Пелиссье и Сасси против Франции). Однако не существует требования о том, чтобы заключения суда первой инстанции относительно обстоятельств преступления и роли заявителя в нём всегда полностью совпадали с содержанием обвинительного акта в формулировке стороны обвинения (Мирилашвили против России, реш.).

В соответствии с п. 3a Статьи 6 должна быть представлена подробная информация, достаточная для того, чтобы дать обвиняемому возможность начать построение своей защиты, однако, вся полнота доказательств против обвиняемого на этой стадии не требуется и может быть представлена позднее (Пелиссье и Сасси против Франции).

В то же время было бы неверно полагать, что п. 3а Статьи 6 применим только к начальной стадии разбирательства, тогда как п. 3b Статьи 6 дополняет его на более поздней стадии. Остаётся открытым вопрос о том, какой из двух пунктов Статьи 6 уместнее на таких более поздних стадиях процесса, как слушание — п. 3а или п. 3b, когда проблема касается изменения в правовой характеристике предполагаемого правонарушения (Даллос против Венгрии) или недостаточности фактической информации (Маточча против Италии (Mattoccia v. Italy), 27 июля 2000 г., пп. 58-72). По-видимому, совместное применение обоих этих положений в сочетании с п. 1 Статьи 6, пожалуй, и образуют правильный подход к анализу любого отсутствия информации на стадии слушания.

Конвенция позволяет следственным системам сосуществовать с обвинительными процессами. Юридическая переклассификация обвинения допустима на слушании или даже в постановлении суда первой инстанции, если только предоставлены должное количество времени и возможности для подготовки своей защиты в форме перерыва между заседаниями или полной апелляции по фактическим и правовым вопросам (Даллос против Венгрии).

В практике Суда нет никакого требования письменного уведомления о «характере и причине обвинения», если устно было передано достаточно информации (Камасински против Австрии (Kamasinski v. Austria), 19 декабря 1989 г., пп. 61-108).

Информация должна быть представлена достаточно «оперативно», чтобы позволить обвиняемому подготовить защиту по п. 3b Статьи 6. Основная информация об обвинении должна быть передана, по крайней мере, до первого допроса в полиции (Маточча против Италии).

Информация должна быть представлена на языке, который «понимают» обвиняемые, это необязательно должен быть их родной язык (Брозичек против Италии, пп. 38-46).

Однако когда иностранный подданный запрашивает перевод обвинения, властям следует удовлетворить такой запрос, если только у них нет основания полагать, что в действительности обвиняемый знает язык суда достаточно хорошо (Брозичек против Италии); устного толкования обвинения может быть достаточно (Камасински против Австрии).

Чем серьёзнее обвинение, тем больше информации потребуется — такова природа субъективной проверки (Кэмпбелл и Фелл против Соединенного Королевства, пп. 95-102).

На заявителе лежит ответственность за получение информации через посещение слушаний или соответствующие запросы — органы власти не обязаны предоставлять её по своей инициативе (Кэмпбелл и Фелл против Соединенного Королевства, 28 июня 1984 г.).

Мелкие огрехи в уведомлении, возникшие по техническим причинам, не могут расцениваться как нарушение этого положения (Геа Каталан против Испании (Gea Catalan v. Spain), 10 февраля 1995 г., пп. 28-30).

Достаточное время и возможности для подготовки своей защиты

Существует определённое частичное совпадение между этим правом и правом на состязательный процесс и равенство сторон, которые являются неотъемлемыми элементами справедливого судебного разбирательства по п. 1 Статьи 6[51], правом на получение уведомления об обвинении по Статье 6 п. 3a[52], правом на представительство в суде по п. 3с Статьи 6[53] и правом на вызов свидетелей в соответствии с подпунктом «d»[54].

Для того чтобы определить соответствие защиты п. 3b Статьи 6, необходимо рассматривать общую ситуацию защиты, включая адвоката, а не просто ситуацию одного обвиняемого (Кремповский против Литвы (Krempovskij v. Lithuania), 20 апреля 1999 г., реш.).

Обычный подход состоит в рассмотрении предполагаемого нарушения пунктов 3b и 3c Статьи 6, с тем чтобы показать, путём проведения совокупного анализа различных трудностей, с которыми столкнулась защита, общее воздействие этих изъянов на справедливый характер слушания в целом с точки зрения п. 1 Статьи 6 (Кремповский против Литвы, реш.). «Адекватность» организационных действий для подготовки слушания обычно оценивается со ссылкой на формальные ограничения, налагаемые на защиту, например, ограничение доступа защиты к «секретным» частям материалов дела и ограничение копирования. Однако Суд также принимает к сведению практические трудности, с которыми столкнулась защита, например, трудности, связанные с условиями задержания и перевозкой задержанного подозреваемого (Моисеев против России, пп. 208-225).

Необходимо найти тонкое равновесие между необходимостью обеспечить проведение слушания в разумный срок[55] и необходимостью предоставить достаточно времени для подготовки защиты во избежание поспешности разбирательств, которая лишила бы обвиняемого возможности защититься должным образом (Оджалан против Турции (Öcalan v. Turkey), постановление БП, 12 мая 2005 г., пп. 130-149).

Определение того, какое количество времени является адекватным, субъективно, поскольку необходимо учитывать различные факторы, касающиеся характера и сложности дела, стадии разбирательства и того, какие интересы заявителя находятся под угрозой; в несложных делах, таких как дисциплинарные процедуры, адекватным можно считать период в пять дней с момента предъявления обвинения и до слушания по существу (Кэмпбелл и Фелл против Соединенного Королевства).

Перерыв в проведении слушания обоснован в п. 3b Статьи 6 в зависимости от характера и степени новых свидетельств; новые мелкие свидетельства, касающиеся, например, характера ответчика, а не обстоятельств предположительно совершённых преступлений, могут быть представлены на слушании безо всяких задержек (G. B. против Франции).

Неясно, существует ли как таковое право на получение информации в судебном постановлении о применимых временных ограничениях на обжалование, или получение такой информации — задача защиты. В то же время может существовать положительное обязательство по п. 3b Статьи 6 на сообщение ответчику о временных ограничениях в делах, сложных с процессуальной точки зрения, таких как дела, в которых существуют два параллельных временных ограничения для подачи кассационной жалобы с одной стороны и представления её обоснования — с другой (Ваше против Франции, пп. 22-31). Нужно отметить, что ситуации такого типа, пожалуй, было бы уместнее рассматривать в категории доступа к правосудию, чем защиты права[56].

Проверка на «достаточные возможности» также субъективна и зависит от конкретных обстоятельств и возможностей заявителя, который может быть, например, профессиональным адвокатом (Трепашкин № 2 против России (Trepashkin (No. 2) v. Russia), 16 декабря 2010 г., пп. 159-168). В большинстве дел, однако, необходимы два основных ресурса, а именно: а) возможность конфиденциального (Бонци против Швейцарии (Bonzi v. Switzerland), 12 июля 1978 г., реш.) и полноценного общения с адвокатом (Артико против Италии (Artico v. Italy), 13 мая 1980 г., пп. 29-38), хотя это право более определённо закреплено в п. 3c Статьи 6[57]; и б) доступ к материалам дела (Камасински против Австрии).

В то же время допускаются некоторые ограничения, не позволяющие заявителю видеться с адвокатом в определённые моменты (Бонци против Швейцарии) или накладывающие на адвоката обязательство нераскрытая для защиты свидетеля на ранней стадии разбирательства (Куруп против Дании (Kurup v. Denmark), 10 июля 1985 г., реш.)

Право на «достаточные возможности» включает в себя право доступа к материалам дела после окончания досудебных расследований. В то же время доступа, имеющегося только у адвоката, а не лично у заявителя, может быть достаточно (Камасински против Австрии). Когда обвиняемому предоставлено право защищать себя самостоятельно, отказ в доступе к материалам дела на досудебной стадии является нарушением Статьи 6 (Фуше против Франции)[58]. При оценке ограничения на доступ ответчика к материалам дела Суд, в частности, принимает во внимание продолжительность ограничения (Трепашкин № 2 против России, пп. 159-168).

Право доступа к материалам дела неабсолютно, и возможны некоторые исключения в целях защиты примененного особого способа расследования, личности свидетеля или внештатного агента; заявитель должен сам показать, что доступ к какому-то конкретному элементу материалов необходим для защиты его права (Брикмон против Бельгии)[59].

Суд делегировал проверку необходимости раскрытия любого деликатного материала национальным судам, и никакая автономная оценка с точки зрения Конвенции по существу нераскрытая проводиться не будет, если только национальные суды сами не проведут такую оценку в соответствии с национальным законодательством (Даусетт против Соединенного Королевства). Однако если по законодательству национальному суду не даны полномочия принимать решение о нераскрытии материалов защите, может возникнуть проблема (Мирилашвили против России, пп. 200-209).

Право на «достаточные возможности» не подразумевает само по себе право назначать эксперта по собственному усмотрению для дачи показаний на слушании или право назначать другого эксперта. В исключительных обстоятельствах, таких как внезапное и полное изменение свидетельств эксперта, назначенного судом в ходе одного слушания, может возникнуть проблема справедливости и соблюдения прав защиты, если суд отказывается вызвать другого эксперта для показаний (G. B. против Франции). Однако вопрос об экспертах следует, скорее, рассматривать с точки зрения п. 3d, а не п. 3b Статьи 6.

Право знать мотивировку судебного постановления может также рассматриваться как аспект п. 3b Статьи 6. Мотивировка может оказаться необходима, например, для подготовки обжалования (Хаджианастассиу против Греции)[60].

Право иметь защитника или защищать себя лично

Существует определённое частичное совпадение между этим правом и правами на состязательный процесс и равенство сторон, которые являются обязательными элементами справедливого судебного разбирательства по п. 1 Статьи 6[61], правом на получение уведомления об обвинении по п. 3а Статьи 6[62], правом на достаточное время и возможности для подготовки своей защиты по п. 3b Статьи 6[63], а также правом на вызов свидетелей в соответствии с подпунктом «d»[64].

Обычный подход состоит в рассмотрении предполагаемого нарушения пунктов 3с и 3b Статьи 6, с тем чтобы показать, посредством совокупного анализа различных трудностей, с которыми столкнулась защита, общее воздействие этих изъянов на справедливый характер слушания в целом с точки зрения п. 1 Статьи 6 (Оджалан против Турции).

Пункт 3с Статьи 6 состоит из четырёх чётко сформулированных составных частей, а именно: а) права защищать себя лично (Фуше против Франции), b) при определённых обстоятельствах выбирать себе защитника (Кэмпбелл и Фелл против Соединенного Королевства), с) при недостатке средств для оплаты услуг защитника пользоваться услугами назначенного защитника бесплатно, когда того требуют интересы правосудия (Джон Мюррей против Соединенного Королевства) и, наконец, d) права на практическую и полноценную юридическую помощь (Богумил против Португалии, пп. 47-50).

Право защищать себя лично неабсолютно, и власти могут отказать обвиняемому в этом праве, поскольку в некоторых ситуациях национальное законодательство требует, чтобы человек имел профессионального защитника, в частности, когда рассматриваются серьёзные предполагаемые преступления (Камасински против Австрии).

В то же время когда обвиняемому предоставлено право защищаться лично, дополнительные ограничения на его права защиты вследствие самостоятельного представительства (такие, как отказ в доступе к материалам дела на досудебной стадии) могут привести к нарушению (Фуше против Франции)[65].

Решение о том, позволять или не позволять доступ к адвокату (бесплатному или платному), должно находиться под контролем суда и не должно приниматься исполнительным органом власти по своему усмотрению (постановление Палаты в деле Езех и Коннорс против Соединенного Королевства, пп. 100-108).

Отсутствие права на адвоката во время слушания весьма вероятно нарушит п. 3с Статьи 6, даже если такой доступ предоставлялся на предыдущих стадиях разбирательства (Езех и Коннорс против Соединенного Королевства).

Невозможность получить бесплатную правовую помощь обычно возникает в случаях мелких уголовных преступлений, а также административных или дисциплинарных нарушений, которые считаются «уголовными» только в автономном значении п. 1 Статьи 6, но не по положениям национального законодательства, следовательно, заявитель не имеет автоматического права на бесплатную правовую помощь (Энгель против Нидерландов)[66].

При принятии решения о предоставлении бесплатной правовой помощи власти должны учитывать финансовые возможности обвиняемого, равно как и интересы правосудия: последние подразумевают рассмотрение характера и сложности предполагаемого преступления, возможную угрозу интересам обвиняемого, суровость потенциального наказания и способность обвиняемого защищаться самостоятельно (Тимергалиев против России).

Если у обвиняемого достаточно средств, чтобы заплатить за услуги адвоката, нет необходимости рассматривать вопрос об интересах правосудия для того, чтобы предоставлять ему правовую помощь (Кэмпбелл и Фелл против Соединенного Королевства).

Даже в несложных делах равновесие интересов правосудия обычно нарушается в сторону предоставления правовой помощи, если для ответчика существует риск продолжительного лишения свободы (Куаранта против Швейцарии (Quaranta v. Switzerland), 24 мая 1991 г., пп. 32-38).

Право на бесплатную правовую помощь применимо независимо от стадии разбирательства, включая досудебное расследование (Куаранта против Швейцарии).

Интересы правосудия вполне совместимы с тем, что обвиняемый в рамках военной или тюремной дисциплинарной процедуры, подразумевающей разбор очень простых фактов, защищается самостоятельно и получает бесплатную правовую помощь в ограниченном размере для выполнения юридических формальностей при обжаловании (Энгель против Нидерландов, 8 июня 1976 г., пп. 89-91).

Отказ от правовой помощи на апелляционной стадии может также быть совместим с интересами правосудия, если только орган власти, принимающий решение о предоставлении правовой помощи, не усматривает разумную перспективу (объективную вероятность) успеха (Моннел и Моррис против Соединенного Королевства, пп. 55-70).

В то же время отказ от правовой помощи на стадии обжалования может оказаться неприемлемым, если на этой стадии возникают существенные правовые вопросы (Пакелли против Германии (Pakelli v. Germany), 25 апреля 1983 г., пп. 31-40).

Пересмотр интересов правосудия должен происходить на каждой стадии разбирательства (Грейнджер против Соединенного Королевства, пп. 43-48).

Только те заявители, которые имеют средства оплатить услуги адвоката, имеют право выбрать своего защитника (Кэмпбелл и Фелл против Соединенного Королевства); заявитель, получающий правовую помощь бесплатно, права на выбор адвоката не имеет (Кремповский против Литвы, реш.). В случае если бесплатные адвокаты явным образом не справляются со своими обязанностями, органы власти имеют положительное обязательство по их замене (Артико против Италии, пп. 31-38).

Право выбора адвоката неабсолютно: возможно применение ограничений в целях надлежащего отправления правосудия на количество адвокатов, их квалификацию и правила поведения при выступлении в суде (Энсслин и другие против Германии (Ensslin and others v. Germany), реш., 1978 г.).

Человек, которого судят заочно, должен быть представлен адвокатом по его выбору (Каратас и Сари против Франции (Karatas and Sari v. France), 16 мая 2002 г., пп. 52-62).

Ограничения на доступ к адвокату на самых ранних стадиях разбирательства, таких как стадия немедленно после задержания, могут привести к нарушению п. 3c Статьи 6, если признание получено от непредставленного обвиняемого и если из молчания обвиняемого сделаны неблагоприятные для него выводы. Считается, что на этой конкретной стадии обвиняемый наиболее уязвим для ненадлежащего давления и требует правовой поддержки (Джон Мюррей против Соединенного Королевства; Салдуз против Турции, пп. 56-62), если только ответчик не отказался от права на помощь адвоката сознательно и решительно (Йолдаш против Турции (Yoldaş v. Turkey), 23 февраля 2010 г., пп. 46-55). Использование признания, полученного от задержанного лица в отсутствие адвоката, как правило, противоречит п. 3c Статьи 6, даже если эти показания получены в иностранном государстве (Стойкович против Франции и Бельгии (Stojkovic v. France и Belgium), 27 октября 2011 г., пп. 51-57).

Недопустимо давление для получения признания в отношении непредставленных адвокатом лиц, даже если они не имели процессуального статуса подозреваемых во время оспоренного допроса и формально рассматривались как свидетели на этой стадии (Шабельник против Украины)[67].

В то же время присутствие адвоката необязательно, если полиция допрашивает человека без его задержания, даже если позднее этот человек становится подозреваемым (Александр Зайченко против России, пп. 46-51).

Как правило, обвиняемые должны иметь право, как только они оказываются под стражей, пользоваться помощью адвоката, и не только во время допросов (Даянан против Турции, пп. 29-34). В то же время отсутствие адвоката немедленно после задержания необязательно должно вменяться государству в вину (даже если признание получено вследствие этого), если обвиняемый, по мере возможности, не предпринимает усилий/не выказывает большое усердие для того, чтобы получить помощь защитника (Железов против России, реш.; Латимер против Соединенного Королевства, реш.), и если присутствие адвоката противоречит применимому законодательству.

Отказ от правовой помощи подозреваемым при сомнительных обстоятельствах может быть расценен как не имеющий силы. Если обвиняемые требуют, чтобы удовлетворили их право на помощь адвоката во время допроса, то отказ в данном праве нельзя обосновать, лишь показав, что они ответили на последующие вопросы полиции, даже если не оспаривается тот факт, что подозреваемым сообщили об их правах (Пищальников против России, пп. 72-91).

Не существует устоявшейся практики, касающейся требования присутствия адвоката во время следственных действий, за исключением первого допроса. Можно допустить, однако, что присутствие адвоката в то время, когда обвиняемый сталкивается с показаниями второстепенного свидетеля на досудебной стадии, не является обязательным элементом прав защиты (Исгро против Италии (Isgrò v. Italy), 19 февраля 1991 г., пп. 31-37)[68]. В то же время, по-видимому, присутствие адвоката может потребоваться во время предъявления для опознания ряда людей, особенно когда это опознание играет чрезвычайную роль при вынесении обвинительного приговора (Ласка и Лика против Албании, пп. 63-72).

Способ предоставления правовой помощи — бесплатной или платной — должен быть «практическим и действенным», а не просто «теоретическим и вымышленным» (Артико против Италии, пп. 31-38).

Не существует как такового права на доступ к адвокату в любое время процесса, и ограничения могут налагаться на количество или продолжительность встреч, особенно на досудебной стадии (Бонци против Швейцарии) при условии, что чрезвычайная необходимость в доступе к правовой помощи удовлетворяется немедленно после задержания (Джон Мюррей против Соединенного Королевства).

Существует принцип, в соответствии с которым ответчик в уголовном деле имеет право на общение со своим адвокатом наедине (Сахновский против России, пп. 99-107), хотя наблюдение за их разговорами допустимо. Однако право на общение с адвокатом наедине не является абсолютным, и полиция может наблюдать за встречами между клиентом и адвокатом на досудебной стадии для предотвращения сговора (S. против Швейцарии (S. v. Switzerland), 28 ноября 1991 г., пп. 48-51), новых преступлений (Бреннан против Соединенного Королевства (Brennan v. the United Kingdom), 16 октября 2002 г., пп. 42-63) или защиты свидетелей (Куруп против Дании, реш.).

Способ и продолжительность наблюдения за встречами обвиняемого и его адвоката должны: а) иметь веские причины, т.е. разумные основания подозревать не только обвиняемого, но также и адвоката в причастности или пособничестве какой-либо вредоносной деятельности на основании результатов объективной проверки; и б) быть соразмерной реакцией на воспринимаемую необходимость (S. против Швейцарии, Бреннан против Соединенного Королевства, Куруп против Дании). Такие меры, как подслушивание разговоров ответчика с его адвокатом, могут быть законны, только когда это «совершенно необходимо». Такие меры могут нарушать п. 3c Статьи 6, даже когда отсутствует их видимая непосредственная связь с содержанием обвинений или стратегией защиты (Загария против Италии (Zagaria v. Italy), 27 ноября 2007 г., пп. 32-36).

Властям не следует путать возможность координации стратегии защиты между адвокатами в делах с участием нескольких обвиняемых с попыткой сговора и необязательно делать распоряжения о проведении постоянного наблюдения за встречами между клиентами и их адвокатами (S. против Швейцарии).

Необходимость в наблюдении за первыми встречами между обвиняемым и адвокатом — вопрос, которому будет уделено больше внимания в будущем (Бреннан против Соединенного Королевства, в отличие от дел Куруп против Дании; Бонци против Швейцарии).

Государство обычно нельзя считать ответственным за поведение адвоката обвиняемого. В то же время когда налицо явная неспособность адвоката, назначенного в рамках правовой помощи, обеспечить представительство надлежащим образом, на государство налагается положительное обязательство вмешаться и заменить любого назначенного для оказания правовой помощи адвоката, действующего ненадлежащим образом (Чекалла против Португалии, пп. 59-71), или, в качестве альтернативы, позволить адвокату полноценно выполнять свои функции путём организации перерыва в слушании (Артико против Италии; Сахновский против России, пп. 99-107). Если проблема с судебным представительством очевидна, суды должны взять на себя инициативу и разрешить её, например, распорядившись о перерыве, который позволит недавно назначенному адвокату ознакомиться с материалами дела (Богумил против Португалии, пп. 47-50).

Однако проверка на явное небрежение профессиональными обязанностями отличается строгостью с учётом того, что отдельного примера отсутствия разумных усилий/большого усердия со стороны адвоката может быть недостаточно для требования от государства исполнения положительного обязательства устранить недочёты адвоката (Триподи против Италии, пп. 27-31).

Право на допрос свидетелей

Существует определённое частичное пересечение между этим положением и правами на состязательный процесс и, в частности, на равенство сторон (Видал против Бельгии), которые являются элементами, присущими справедливому судебному разбирательству по п. 1 Статьи 6, правом на достаточное время и возможности для подготовки своей защиты по п. 3b Статьи 6 (G. B. против Франции) и правом иметь защитника в соответствии с подпунктом «c» (S.N. против Швеции (S.N. v. Sweden), 2 июля 2002 г.)[69].

Пункт 3d Статьи 6 о праве защиты обвиняемого состоит из трёх чётко сформулированных элементов, а именно: а) допрашивать показывающих против него свидетелей (или проверять другие доказательства, представленные стороной обвинения, в поддержку своей позиции); b) право, в определённых обстоятельствах, на вызов и допрос свидетелей по своему выбору для дачи показаний на слушании, т.е. свидетелей защиты (Видал против Бельгии); и с) право допроса свидетелей обвинения на тех же условиях, что и свидетелей защиты.

Обычный подход состоит в рассмотрении предполагаемых нарушений п. 3d Статьи 6, с тем чтобы показать посредством совокупного анализа различных трудностей, с которыми столкнулась защита в отношении свидетелей, общее воздействие этих изъянов на справедливый характер слушания в целом с точки зрения п. 1 Статьи 6 (Видал против Бельгии). Неприсутствие свидетеля в определённый момент на слушании необязательно является нарушением п. 3d Статьи 6 при условии, что свидетель был допрошен ранее при участии защиты, например, на очной ставке на досудебной стадии (Исгро против Италии, пп. 30-37) или в предыдущих, связанных с данным, разбирательствах (Климентьев против России, пп. 124-127). Однако досудебного отвода защитой свидетелей обвинения будет недостаточно для полной гарантии прав защиты, если за ним не стояли надлежащие процессуальные защитные механизмы (Мельников против России (Melnikov v. Russia), 14 января 2010 г., пп. 70-84) или если свидетели впоследствии изменили свои показания (Орхан Чачан против Турции (Orhan Çaçan v. Turkey), 23 марта 2010 г., пп. 31-43; Владимир Романов против России (Vladimir Romanov v. Russia), 24 июля 2008 г., пп. 97-106).

В соответствии с принципом субсидиарности право на допрос свидетелей не дает возможности заявителю обжаловать неверную оценку судами доказательств, вытекающих из показаний свидетелей или других фактических обстоятельств (Перна против Италии (Perna v. Italy), 6 мая 2003 г., постановление БП, пп. 29-32) при условии, что соответствующие выводы судов не носят очевидно несправедливый или произвольный характер (Шепер против Нидерландов (Scheper v. the Netherlands), 5 мая 2005 г., реш.).

Право на допрос свидетелей не исключает возможность для суда первой инстанции рассматривать и опираться на письменные свидетельские показания, данные на досудебной стадии, при условии, что защита имела возможность допросить соответствующего свидетеля в определённый момент разбирательства (Браччи против Италии, пп. 54-61; Орхан Чачан против Турции, пп. 31-43). К тому же устные показания, данные свидетелем на суде, необязательно имеют преимущество перед показаниями, взятыми ранее полицией.

Пункт 3d Статьи 6 имеет значительную автономию, но не является вполне независимым от национального законодательства, поскольку это положение принимает во внимание характерные различия обвинительных процессов (стороны сами решают, каких свидетелей вызвать, и свидетели отвечают исключительно на вопросы сторон или их представителей) и систем расследования (суд решает, каких свидетелей вызвать, и допрашивает их вместе со сторонами). Таким образом, в рамках системы расследования заявитель не может сам по себе опереться на п. 3d Статьи 6 для вызова любого свидетеля по своему выбору для дачи показаний на слушании (Перна против Италии; Видал против Бельгии)[70].

Однако само слово «свидетель» в п. 3d Статьи 6 имеет полностью автономное значение и применяется не только к людям, вызываемым для дачи показаний на судебном заседании. Оно относится к лицам, дававшим показания, записанные до суда и оглашенные на заседании (Костовски против Нидерландов (Kostovski v. the Netherlands), 20 ноября 1989 г., пп. 38-45); приобщённым к материалам дела показаниям нескольких обвиняемых (Лука против Италии (Luca v. Italy), 27 февраля 2001 г., пп. 38-45) и к лицам, имеющим особый статус, например, экспертам (Бёниш против Австрии; Брандстеттер против Австрии).

Допускается оставлять на усмотрение суда первой инстанции, как обычно и происходит в рамках расследования, определение необходимости вызова конкретного свидетеля для дачи показаний в судебном заседании (Перна против Италии). В некоторых случаях, однако, Суд был готов, в качестве исключения, пересмотреть выводы национальных судов об относимости и значимости свидетельских показаний, представленных защитой (Олужич против Хорватии, пп. 78-85).

Лица, утверждающие, что имело место нарушение п. 3d Статьи 6, должны доказать не только то, что им не было позволено вызвать определённого свидетеля, но также то, что заслушивание этого свидетеля было совершенно необходимо для установления истины и что отказ в его допросе пагубно сказался на правах защиты и справедливом характере разбирательства в целом (Буткевичус против Литвы, реш.; Кремповский против Литвы, реш.). Право вызова свидетелей защиты можно истолковать широко, как касающееся права защиты добиваться рассмотрения других доказательств, включая вещественные доказательства, экспертные отчёты и т. д.

Только вызов основного свидетеля обвинения (чьи показания используются в полном объеме и являются решающими, или в большей степени решающими, для обоснования обвинительного приговора) может быть потребован для реализации права по п. 3d Статьи 6 (Видал против Бельгии; Доорсон против Нидерландов).

Свидетель также может стать основным, если его показания могут подтвердить или опровергнуть определённую позицию защиты, избранную заявителем, такую как защита от провокации со стороны правоохранительных органов (Раманаускас против Литвы)[71].

Оценка в отношении того, кто является главным свидетелем, может быть сделана на основании анализа важности, придаваемой конкретным доказательствам, в построении предъявленного обвинения или впоследствии в обвинительном заключении (Бирутис и другие против Литвы (Birutis and others v. Lithuania), 28 марта 2002 г., пп. 28-35). Определяя, является ли определённый свидетель главным, Суд может иногда рассматривать качество и надёжность других доказательств против обвиняемого. Таким образом, хотя практика не исключает в абсолютных терминах использование показаний с чужих слов, на них нельзя опираться в ситуации, когда непосредственный очевидец не был подвергнут допросу (V.D. против Румынии (V.D. v. Romania), 16 февраля 2010 г., пп. 107-116). Подобная же логика применима к признаниям нескольких обвиняемых, которые нельзя использовать в качестве основания обвинительного приговора в отношении того лица, которое не призналось (Владимир Романов против России, пп. 97-106). Письменные, приобщённые к материалам дела показания, от которых свидетель отказался на слушании, можно также рассматривать как недостаточно надёжные для обоснования обвинения, поскольку основной свидетель не был должным образом допрошен (Орхан Чачан против Турции, пп. 31-43).

Право на вызов основного свидетеля для дачи показаний может быть использовано как в первой, так и в апелляционной инстанции, главное, чтобы в данной инстанции исследовались фактические обстоятельства (Видал против Бельгии). Вызов основного свидетеля на апелляционное слушание может требоваться тогда, когда апелляционный суд отменяет постановление первой инстанции после повторной оценки фактических обстоятельств дела, сделанной судом первой инстанции (Гарсия Эрнандес против Испании, пп. 26-36).

На свидетелей возложена гражданская обязанность давать показания, и отказ от дачи показаний не может помешать суду распорядиться о приводе их на слушания, если понадобится (Серв против Франции)[72].

Только в исключительных обстоятельствах, таких как дела, касающиеся сексуальных преступлений, например, изнасилование женщины или растление несовершеннолетнего, отказ основного свидетеля (предполагаемой жертвы) давать показания может служить законным основанием для использования показаний, зафиксированных до суда, без вызова этого свидетеля. Целью здесь является бережное отношение к душевному состоянию свидетеля и избежание нежелательного внимания общества (Шепер против Нидерландов, реш.; S.N. против Швеции, реш.; но см. дело V.D. против Румынии, пп. 107-116).

Другие подобные обстоятельства могут включать такие ситуации, когда свидетели отсутствуют по причине бегства за границу или исчезновения или когда они потребовали сохранение анонимности, воспользовались своим правом хранить молчание или покончили с собой. Вопрос состоит в том, перевешивает ли общественный интерес в выявлении и наказании преступника требование того, что обвиняемый должен предстать перед судом в справедливом судебном разбирательстве (Аль-Хавайя и Тахири против Соединенного Королевства, пп. 120-165).

Обвинительный приговор, основанный в решающей степени на показаниях основного свидетеля, который не подвергается допросу в судебном заседании, не приведёт автоматически к нарушению п. 1 Статьи 6 при условии, что существовали строгие процессуальные гарантии. Они включают в себя четкие нормы в национальном законодательстве, ограничивающие усмотрение судьи по принятию показаний отсутствующего свидетеля, наличие подкрепляющих доказательств, отсутствие доказательств сговора между другими свидетелями и ясные указания, данные судьёй присяжным, относительно качества подвергнутых сомнению письменных показаний (Аль-Хавайя и Тахири против Соединенного Королевства). Остаётся неясным, однако, в какой степени Суд может отклониться (если, конечно, отклонится) от правила о том, что основные свидетели должны подвергаться допросу на открытом судебном заседании, кроме исключительных случаев, когда свидетель стал жертвой изнасилования или был убит[73].

Стороне обвинения следует предпринять разумно необходимые усилия/проявить значительное усердие в попытках обеспечить явку основного свидетеля, который проживает за границей или адрес которого неизвестен; однако отправки следственной бригады для допроса иностранного свидетеля на досудебной стадии достаточно, если только сторона защиты также приглашена к участию в исследовании фактов (Солаков против бывшей югославской Республики Македония (Solakov v. “the former Yugoslav Republic of Macedonia”), 31 октября 2001 г., пп. 56-67; Буткевичус против Литвы, реш.; Томас против Соединенного Королевства (Thomas v. the United Kingdom), 10 мая 2005 г., реш.).

В то же время сами обвиняемые должны предпринять разумно необходимые усилия/проявить значительное усердие, с тем чтобы довести до обвинения, какого свидетеля они считают основным и что его обязательно необходимо вызвать на судебное заседание. Вызов свидетеля только тогда, когда слушание уже находится на продвинутой стадии, может произойти слишком поздно для констатации нарушения п. 3d Статьи 6 (Солаков против бывшей югославской Республики Македония).

Власти могут защитить личность свидетеля, например, агента полиции или осведомителя, или определённый конфиденциальный способ расследования, сохранив анонимность свидетелей; п. 3d Статьи 6 оставляет решение вопроса о соразмерности в раскрытии личности анонимных свидетелей, в принципе, на усмотрение государства. Но должен быть найден баланс интересов по п. 3d Статьи 6, а именно интереса защиты в допросе свидетеля и общественного интереса в защите этого человека (Ван Мехелен и другие против Нидерландов (Van Mechelen and others v. the Netherlands), 23 апреля 1997 г., пп. 59-65).

Даже когда анонимные свидетели не являются основными, защите, тем не менее, должна быть предоставлена возможность оспорить достоверность их показания следующими путями: а) с помощью письменных вопросов (Костовски против Нидерландов), б) приглашением адвоката для участия в допросе с одновременным сокрытием личности свидетеля от заявителя (Доорсон против Нидерландов, Куруп против Дании)[74] или в) разрешением заявителю задать вопросы во время телеконференции, исказив голоса свидетелей или изменив их внешность (Бирутис и другие против Литвы).

Помимо того, что защита должна иметь право на допрос основного свидетеля обвинения на судебном заседании, она также должна иметь доступ к любым другим ключевым или решающим доказательствам, включая письменные или вещественные доказательства (Мирилашвили против России, пп. 200-209)[75].

Утверждения второстепенного свидетеля могут быть записаны и использованы на слушании при условии, что права защиты находятся под надёжной охраной во время досудебной стадии. Это требует, чтобы обвиняемому была дана реальная возможность задать вопросы свидетелю, для того чтобы оспорить достоверность доказательств. Такая возможность может быть предоставлена либо в то время, когда такое утверждение было сделано, либо на некоторых других стадиях перед слушанием (Унтерпертингер против Австрии (Unterpertinger v. Austria), 24 ноября 1986 г.).

В случае когда обвиняемый сталкивается с второстепенным свидетелем на досудебной стадии, присутствие адвоката не является обязательной составляющей прав защиты (Исгро против Италии).

Эксперты-свидетели, как правило, рассматриваются по п. 3d Статьи 6 как любые другие свидетели (Мирилашвили против России, пп. 200-209) и не обязаны отвечать критериям нейтральности. Однако в определённых обстоятельствах, как отмечал Суд, отсутствие нейтральности эксперта может создавать трудности, например, когда назначенный судом или так называемый официальный эксперт пользуется процессуальными привилегиями в отличие от защиты или её эксперта, нанятого в частном порядке (Бёниш против Австрии, Брандстеттер против Австрии). Проверка нейтральности эксперта, пожалуй, более серьёзна для заявителя, чем проверка беспристрастности по п. 1 Статьи 6, требующая доказательств предвзятости эксперта при проведении субъективной проверки, а не просто построенной на внешних проявлениях объективной проверки (Брандстеттер против Австрии)[76].

В исключительных обстоятельствах (таких, как внезапное и полное изменение свидетельств назначенного судом эксперта в ходе одного слушания) может возникать угроза для справедливого разбирательства и для прав защиты, если суд отказывается вызвать следующего эксперта для дачи показаний вместо явно некомпетентного эксперта (G. B. против Франции)[77].

Право на вызов свидетелей от защиты иногда истолковывается в более широком смысле, как право защиты на сбор и представление других оправдательных свидетельств, таких как документы, отчёты экспертов и т. д. В то время как в первую очередь национальным судам дано решать, необходимы и достаточны ли такие свидетельства, предложенные защитой, Страсбургский Суд может не согласиться с решениями национальных судов не принимать доказательства, если а) эти решения недостаточно аргументированы, б) оправдательные свидетельства могут действительно сильно подорвать позицию обвинения, и в) доказательная база обвинения слаба (V.D. против Румынии, пп. 107-116).

Когда результаты экспертного рассмотрения чрезвычайно важны для исхода дела, защита может получить право не только оспорить заключения отчёта эксперта в суде, но также принять участие в допросе эксперта на досудебной стадии, например, предложив эксперту ответить на дополнительные вопросы (Коттен против Бельгии (Cottin v. Belgium), 2 июня 2005 г., пп. 31-33; Мантованелли против Франции (Mantovanelli v. France), 18 марта 1997 г., пп. 31-36).

Бесплатная помощь переводчика

Существует определённое частичное совпадение между этим положением и правами на состязательный процесс и равенство сторон, которые представляют собой неотъемлемые элементы справедливого судебного разбирательства по п. 1 Статьи 6[78], правом на уведомление о предъявленном обвинении на понятном человеку языке (Брозичек против Италии)[79], правом на достаточное время и возможности для подготовки своей защиты по п. 3b Статьи 6 и правом на представительство в суде в соответствии с подпунктом «c» (Куаранта против Швейцарии; Чекалла против Португалии)[80].

Это положение гарантирует право на бесплатный перевод человеку, не понимающему язык, используемый в суде, но необязательно на его родной язык. Если обвиняемому отказано в предоставлении перевода, власти должны быть готовы доказать, что обвиняемый понимает язык суда в достаточной степени (Брозичек против Италии).

Бесплатный перевод должен быть предоставлен в степени, достаточной для обеспечения справедливого характера судебного разбирательства (Кускани против Соединенного Королевства (Cuscani v. the United Kingdom), 24 сентября 2002 г., пп. 38-40).

Суд первой инстанции обязан обнаружить большое усердие в определении того, что отсутствие переводчика не помешает полной вовлеченности заявителя в рассмотрение вопросов, имеющих для него чрезвычайную важность (Кускани против Соединенного Королевства). Это обязательство властей не ограничивается лишь назначением переводчика, но также подразумевает осуществление контроля за точностью перевода (Кускани против Соединенного Королевства; Камасински против Австрии).

Пункт 3e Статьи 6 распространяется на перевод некоторых материалов, но не всей существенной документации; он регламентирует письменный и устный перевод документов или утверждений, таких как обвинение, обвинительный акт, показания главного свидетеля и т. д., которые необходимы ответчику для осуществления права на справедливое судебное разбирательство (Камасински против Австрии).

Поэтому чрезвычайно важно, чтобы бесплатный письменный или устный перевод, предоставляемый иностранцу, был бы в достаточной степени подкреплён правовой помощью надлежащего качества (Куаранта против Швейцарии; Чекалла против Португалии).

Слово «бесплатный» означает, что власти не взимают плату за перевод в конце разбирательства, независимо от его исхода (Ишьяр против Болгарии (Işyar v. Bulgaria), 20 ноября 2008 г., пп. 46-49).

Могут возразить, что неспособность понять или изложить свои мысли, возникающая по причине физического недостатка или слишком раннего или преклонного возраста, может также требовать применение гарантий п. 3e Статьи 6, хотя после дела T. и V. против Соединенного Королевства этот вопрос следует, скорее, рассматривать с точки зрения общего характера справедливости в соответствии с пунктом 1 и принципом полноценного участия как его составляющей (Стэнфорд против Соединенного Королевства, реш.)[81].