Застава

День двадцать первый

– Да как же я тебе пройду туда, где не был ни разу, ядрён-батон! – Дед возмущённо приподнялся над креслом. – И это, распишусь на бумажине?

– Я буду стоять под окном. Прокуратура на первом этаже и…

Тур отрицательно качнул головой. Ворон замолчал.

– Идея неплохая, но, увы, не реализуемая, – подытожил доктор Полозов и посмотрел на часы. – Всё, время вышло. Мне пора на дежурство. Отложим до завтра.

– Удачи! – запоздало среагировал Ворон.

Лис поднялся, посчитав, что вопрос исчерпан. Обсуждение в столь ранний час, по его мнению, и должно было закончиться ничем, поскольку трезвые мысли ещё не проснулись, а изощрённые фантазии, навеянные сном, в семействе не приветствовались никогда.

«Ворон, а Ворон, – подала голос Кикимора, – давай я отнесу заявление. Пусть Лис вместе со мной пройдётся по кабинетам, а я потом по той же дорожке, только одна. А?»

– Прокуратура берёт к рассмотрению либо письменные документы, присланные почтой, либо личные заявления граждан. Личные, – Владимир Полозов подчёркнуто повторил ключевое слово. – То есть, представленные личностью. Дед худо-бедно на эту роль потянет. С моим участием. А вот ты, детка, не подходишь. Извини.

Чайная ложка печально звякнула о блюдце.

– Ворон, – Лис оживился, – если уж ты так не доверяешь почте, что мешает просто записаться на приём к прокурору? Я могу сходить, например.

– Например, нам мешает наша звучная фамилия. Как только Беляк пронюхает, что Полозов – не важно, который именно – наведывался в природоохранные органы… Короче, сам вычислишь результат. И, кстати, что ты ответишь прокурору на первый же законный вопрос: каким боком вы, молодой человек, связаны с упомянутой деревней и этой самой свалкой?

– Слышь-ка, Ворон, – позвал Дед из кресла, – почто вы вокруг своих персон крутитесь? Пошли бы в сельсовет, объяснили всё, подсказали, как бумажину написать и куды делегацию отправить. Народ-то, он, знаешь, за своё здоровье не меньше вашего радеет.

– Народ? – Владимир Полозов обернулся к призраку. – Я этот народ насилу убедил анализы сдать. Ради их же здоровья.

– Э, погоди, – Дед прищурился, – ты разве хоть одной мыслёй дал им понять, зачем взаправду к ним медики прикатили? Не дал. А я, это, вам сразу сказал: нечего в прятки играть. Начали хорошее дело, так заручитесь людской помощью. Для людей, но без людей – это, помнится, ещё в семнадцатом году проходили. Чего получилось-то?

– Ты ещё Французскую революцию вспомни, – Ворон опёрся ладонями о стол и нехотя поднялся.

– Французскую не знаю, а про нашу родимую от своего деда много чего слыхал, – не унимался болотник. – И про то, как хороших мужиков в тьму-таракань ссылали, и как повсюду пожары пылали, и про продразвёрстку тоже, и про…

– Стоп.

Дед, застигнутый на взлёте эмоций, замер над креслом, будто плакатный оратор на трибуне. Ворон медленно развернулся к призраку лицом.

– Пожары пылали, говоришь… Так. История подождёт.

Лис с опаской покосился на старшего брата. Слишком уж горячими были его глаза.

– Дед, ты нам поможешь?

Болотник поёжился под огненным взглядом.

– Ты это, полегше. Я ж не отказываюсь. Просто не могу. Не могу я пройти, куда не знаю дороги.

– Дед, – Ворон быстро приблизился к призраку и присел на корточки перед креслом. Огненная буря в бездонных глазах сменилась букетом ярких искр, – мы пойдём вместе. Ты обернёшь меня собой.

– Оп-паньки!

– Одному блазеню это удалось. Он забрал меня в свою локальную информационную среду, как в Переход, и я оказался вне времени и вне огня. А теперь я пойду под прикрытием твоей информации, с твоим лицом, но не промеж берегов того и этого света, а непосредственно в существующей реальности. Сам поговорю с прокурором, покажу фотографии и подпишу любые бумаги. Они устроят проверку, и, убедившись в правоте наших слов, откроют дело. И порядок! Более ничего не требуется. Главное, запустить этот чёртов бумажный механизм!

Образовалась недоуменная пауза.

– Ворон, – неуверенно вмешался Лис, – а не проще последовать совету Деда и сходить в сельсовет?

– Лис! – Владимир Полозов гневно глянул на брата. – Я тебе потом объясню про сельсовет. Договорились?

Вторая часть реплики была сказана вкрадчиво милым тоном, и юноша поспешил исчезнуть из поля зрения автора сумасшедшей идеи. А тот вновь обратился к болотнику.

– Решайся, Дед. Давай. Ведь получится!

– Ты это, сынок, пыл-то поубавь, – озадаченный, болотник втёк в кресло. – Я попробую, конечно, но вдруг чо не так пойдёт?

– Я буду без очков, – обезоруживающе улыбнулся Ворон.

Из машины Ворон позвонил брату в больницу, и телефонный спор затянулся на полдороги. Доктор Полозов совсем не приветствовал замысел близнеца. Более того, считал поход в прокуратуру преждевременным на фоне изменившихся обстоятельств. А именно, результатов анализов из лаборатории, которые в данный момент лежали на столе главного врача областной больницы. По словам Тура, главврач, потрясённый итогами проверки, уже готовил письмо в облздравотдел администрации и в службу санэпиднадзора. Ворон, в свою очередь, доказывал необходимость скорейшего объявления проблемы диоксинов сразу нескольким инстанциям независимо друг от друга. Под пламенным напором близнеца Тур отступил. Лис расслышал его невнятное: «Вероятно, ты прав».

– Ты его не убедил, – заметил Лис, когда брат убрал сотовый.

– Формально убедил. А фактически – жизнь рассудит. Кому-то следует уступать в таких ситуациях. Ради дела. Тормози. Приехали.

Борис Полозов послушно подвёл машину к тротуару.

Ворон аккуратно достал из кармана невесомые перчатки и тщательно натянул на кисти. Затем задумчиво снял очки.

– Держи, – чёрные окуляры оказались в руках Лиса. – Дед, готов?

– Э-эх, – вздохнуло привидение. – Придумал тоже! Это тебе не игры с фанерками.

И ворчливое пространство сгустилось над Владимиром Полозовым. Тот непроизвольно поёжился.

– Порядок. Держись, Дед. Начинаем.

Из шикарного тёмно-синего БМВ тяжело выбрался сгорбленный старик в высоких резиновых сапогах. Он медленно пересёк проезжую часть, потоптался возле приоткрытой двери государственного учреждения и шагнул вовнутрь.

У Лиса азартно перехватило дыхание. Много бы он дал сейчас за то, чтобы проследовать за братом в рискованную авантюру. Прикрывать тыл было весьма почётным заданием, но, увы, чрезмерно скучным.

Поползли тягучие минуты. Лис то и дело поглядывал на пешеходный переход, где, по его мнению, вот-вот должен был показаться брат.

Вдруг требовательный стук в окно разбил натянутое ожидание.

В первый момент Лис растерялся. Никаких указаний для подобной ситуации у него не было. За тонированным стеклом маячила нагловатая рыхлая физиономия, а чуть поодаль, на тротуаре, высился лобастый детина в чёрной майке. Единственное, что отличало этот экземпляр от плеяды таких же «шкафов с золотыми печатками», был яркий дугообразный шрам над правой бровью.

Стук повторился. И юноша, сдерживая участившееся дыхание, медленно опустил стекло.

– Проблемы? – спросил он и удивился грубости собственного голоса.

Нагловатая физиономия поспешно отстранилась.

– Твоя тачка? – вопрос прозвучал неуверенно.

– Какие проблемы, спрашиваю? – огрызнулся Лис. На сей раз умышленно.

– Извини. Обознался.

«Шкаф», тупо созерцавший номерной знак машины, что-то сказал приятелю, и оба удалились в направлении платной автостоянки.

Лис поспешно закрыл окно. Похвастаться успехом было некому, посему он ограничился ободряющим кивком самому себе.

Высматривая бесформенную фигуру возле здания, где располагался следственный отдел прокуратуры, Лис теперь периодически обращал взор на часы. Старший брат и его призрачный помощник отсутствовали уже тридцать минут. Лис начал подумывать о звонке Туру, который, безусловно, контролировал сейчас действия близнеца.

Хлопнула дверца.

Лис подскочил, как ужаленный.

– Ты откуда? – вырвалось у него.

Ворон тяжело плюхнулся на сиденье. Следом за ним в салон втёк Дед.

– Поехали.

Юноша торопливо повернул ключ зажигания.

– Всё в норме, – продолжал брат. – Не спеши. Выруливай куда-нибудь за город. Мне отдышаться нужно.

– Ты это, Ворон, голова как? – поинтересовался всклоченный Дед.

Собраться в свой обычный вид он не успел и раскачивался по салону, будто сказочный джинн с туманным «хвостом» вместо ног.

– Бывало хуже, – буркнул Ворон.

– Что случилось? – рискнул полюбопытствовать Лис.

– Сплоховал я, – удручённо доложил болотник. – Сорвался, старый пень! В самый нужный момент стёк в пол! Ты уж прости, сынок.

– Справились, Дед. Порядок, – Ворон улыбнулся и, не отрывая затылка от высокой спинки сиденья, слегка повернулся к потустороннему другу.

– Он это, четырём бабам разом доказывал, что его тама нету, – пояснил блазень Лису. – А бабы, они, знаешь, глазам-то как верят!

– Главное, я успел им «паспорт» показать до того, как сбой пошёл, – вставил Ворон и ослабевшей рукой поднял красную картонку, игравшую роль документа. – Всё. Эта партия за нами.

Доктор Полозов открыл дверь ординаторской и приостановился на пороге. В кабинете вокруг накрытого праздничного стола собрался едва ли не весь персонал отделения, включая заведующего.

– Всеволод Васильевич! – молодой хирург, работавший в бригаде Полозова, а ныне числящийся в отпуске, радостно выскочил навстречу. – Присоединяйтесь!

– По какому случаю пир? – осведомился Всеволод Полозов.

Подобные сборища новостью для него не являлись. Коллектив с удовольствием отмечал дни рождения, официальные праздники и прочие приятные события. Однако на сей раз нечто особенное сияло над присутствующими.

– У меня сын родился! Представляете! Мальчишка родился! – воскликнул врач.

Тур почувствовал, как в ладонях вспыхнуло живительное тепло.

– Всеволод Васильевич, с вас тост! – потребовала разрумянившаяся Лидочка.

Усаживаясь за стол, он заметил приготовленный для него прибор. Поджидавшая своего часа рюмка была тотчас доверху наполнена традиционным прозрачным напитком, и яркие взоры коллег обратились к доктору Полозову.

– Когда на свет появляется человек, – негромко начал он, – где-то в небосводе загорается новая звезда. То отражение пришедшей в мир живой души. И чем сильнее становится человек, тем ярче сияет его звезда. Пожелаем, чтобы звезда новорождённого горела долго и озаряла небо подобно солнцу.

За столом раздались дружные аплодисменты.

Добрые слова и искренние улыбки сопровождали весёлую трапезу не менее часа. Всеволод Полозов улучил момент, когда Лидочка выскочила за посудой, вышел следом и, остановив её около «сестринской», поинтересовался о подарке.

– Мы деньги собрали, – шёпотом доложила медсестра. – Что успели. Он хоть бы позвонил заранее!

– Вложите заодно, – Всеволод Полозов передал ей две фиолетовые купюры.

Лидочка ахнула.

– Никому ни слова, – предупредил он.

Конверт вручили в сопровождении пламенной речи кого-то из штатных хирургов и завершили поздравление очередной стопкой. Доктор Полозов осушил свою и не без тревоги украдкой оглядел компанию. У большинства сотрудников рабочий день подходил к концу, а дежурной бригаде предстояло работать до утра. Но это обстоятельство, похоже, ничуть не смущало празднующих. Не понравилось доктору Полозову и настроение начальника. Чем больше звучало ободряющих слов в адрес молодого отца, тем мрачнее становилось лицо заведующего.

– Ну, ребята, вы даёте! – реплика сорвала бренчащий перезвон бутылок. Врач заглянул в конверт. – Это ж даже на коляску хватит с гаком!

– Теперь тебе трудиться и трудиться, – вдруг оживился заведующий. – Без отгулов и выходных. Отцовство – дело непростое.

– Материальное придёт, – перебил Всеволод Полозов, приподнимаясь. – А я предлагаю выпить за то, что всегда сопутствует человеку. За то, что является великим богатством каждого: за родителей. Нет будущего у того, кто не помнит прошлого. Память предков, вставшая за спиной с рождения, сопровождает человека на жизненном пути. Хранит от невзгод, дарит мудрость и духовную силу. Отец, помни корни свои и научи сына нести эту память по долгой дороге жизни.

Над столом повисла тишина. До притуплённого алкоголем сознания присутствующих медленно доходил смысл прозвучавших слов.

– Всеволод Васильевич, – выдохнул молодой хирург, – вы прям… как… Я это навсегда запомню. Как здорово сказано! Спасибо, Всеволод Васильевич!

Он залпом осушил стопку. Остальные последовали его примеру, и посыпались разрозненные хвалебные реплики в адрес автора неординарного тоста. Заведующий метнул недобрый взгляд на дежуранта. Доктор Полозов ощутил холодок, коснувшийся правого плеча, и осторожно посмотрел в сторону начальника. Над ним висела вязкая чёрная плёнка. Тур напрягся, готовый ухватить незваного призрачного гостя и скомкать в кулаке, однако в следующую секунду понял, что потусторонних субъектов поблизости нет. Тьму и мёрзлость источал дух человека, зажатого в тиски зависти и бессмысленной злобы на весь неустроенный для его персоны мир.

Затрещал телефонный аппарат.

– Хирургическое! – весело крикнула в трубку врач, сидящая ближе других к телефону.

Выслушав сообщение, женщина изменилась в лице.

– Из приёмного нам везут, – проговорила она и тревожно посмотрела на старшего дежуранта.

Всеволод Полозов поднялся.

– Встречу.

– Огнестрельное проникающее брюшной полости, – медленно продолжила невольный диспетчер.

Члены дежурной бригады нерешительно принялись вставать из-за стола.

Доктор Полозов невозмутимо кивнул и направился к дверям.

– Я не разрешаю вам оперировать! – вдруг выкрикнул заведующий.

Сотрудники отделения растерянно застыли на своих местах.

– По какой причине? – спокойно осведомился хирург.

– Вы пьяны, Полозов.

– Один и тот же процесс не для всех заканчивается одинаковым результатом.

Он вышел в коридор и уверенно зашагал в предоперационную.

Положение было более чем неприятным, Всеволод Полозов это прекрасно понимал. Однако тратить драгоценные минуты на споры с начальником не собирался. Равно как не стал утруждать себя анализом причин беспечного поведения бригады за праздничным столом.

Грохнула дверь ординаторской, и по коридору прокатилась сбивчивая дробь быстрых шагов.

– Полозов!

Он вынужден был остановиться. Заведующий нагнал его в рекреации.

– Я не позволю вам!..

– Прекратите, – оборвал хирург. – Вы прекрасно видите, что я трезв.

– Если вы переступите порог операционной, я немедленно звоню начмеду! Вас вышибут из больницы завтра же!

– Завтра и обсудим. А сейчас я должен быть с пациентом. Вы радеете за отделение, не так ли? Уверяю вас, репутация его не пострадает.

Помощник хирурга, анестезиолог, Лидочка и вторая медсестра приблизились к доктору Полозову, невозмутимому, как скала, и к взбешённому заведующему, пританцовывающему от возбуждения.

– Коллеги, – врач обратился к членам своей бригады, – я прошу вас готовиться к операции.

Приближаясь к дверям, за которыми мерцали синие кварцевые лампы, он слышал за спиной тишину. В сознании осела горькая мысль: придётся работать в одиночку. Это было не ново для доктора Полозова. Многолетний опыт операций в домашних условиях научил его успешно выполнять функции всех сотрудников бригады – от медсестры до реаниматолога. И всё же тяжёлая капля задела сердце. Бригада. Коллектив. С каждым шагом он удалялся от них безвозвратно, как будто опять уходил в Переход. Оставлял позади людей, яркие лица и открытые души которых вдруг рассмотрел сквозь туманную завесу безразличия, ещё недавно плотно висящую перед глазами.

«Ты не спасёшь его. Он уйдёт за мной», – холодный кровавый взгляд мелькнул в темноте.

– Я не отпущу без боя человеческую жизнь.

«Он мразь! Он подставил меня, и он умрёт. Ты не вытащишь его, док».

– Ты знаешь, кто я?

Кровавый след на стене зашипел.

«Здесь знают всё. Но ты один. Ты не победишь в этом бою. Не будь дураком, док. Отступи сейчас, пока не взял в руки скальпель. Мразь подохнет, а ты отмоешься. Я даже помогу тебе отмыться. Я не хочу тебе зла. Мне нужен он».

Тур неопределённо усмехнулся, а сам подумал, что призрачный мститель мыслит логично. Если он возьмётся оперировать один и проиграет, шумных последствий не избежать. Заведующий не преминет свалить прокол отделения на одного «пьяного» дежуранта. Если хирург отступит перед операционной, дело кончится общебольничным скандалом. И тогда он подставит под удар всю бригаду, но в первую очередь руководителя отделения, допустившего пьянку на рабочем месте. Это последнее недальновидный молодой начальник ещё не понимает.

«Ты видишь, как паршиво складываются обстоятельства?»

– Сгинь. Я не продам человеческую жизнь за личное благополучие.

Всеволод Полозов толкнул перед собой двери, и синий кварцевый свет упал к его ногам.

И вдруг позади, в коридоре, стукнули об пол звонкие тапочки медсестры Лиды. Загудели половицы под тяжёлой поступью рослого анестезиолога, и эхом откликнулись шаги другого врача. Доктор Полозов замер на мгновение. В груди жарко воспрянуло сердце. А над руками, охватив пальцы, кисти и предплечья, вспыхнул призрак солнечного огня, как салют преодолевшим порог неуверенности и страха.