Завод: назад в СССР

Глава 17

К обеду я проковырял все детали из партии «папа-мама». Одну оставил на опосля, чтобы вызвать технолога и при нём всё показать, внести изменения в техпроцесс. Оно ведь как — чаще всего технологи использовали при составлении технологических процессов исключительно справочные сведения. От того норма, выделяемая на сверловку, бывала зарезана в несколько раз. «Папа-мама» — хорошее тому подтверждение, когда выделяемое количество нормочасов ну никак не соответствует реальным трудозатратам. Почему? А вот на этот вопрос мне предстояло подробно ответить непосредственно технологу. Ну а заодно на практике показать, почему в техпроцесс необходимо внести изменения. Почему успеть невозможно, и надо повышать норму. Правда, перерасценка — это уже другая история. Там приходит сотрудник БТЗ с секундомером и стоит над душой. Знаем, проходили…

Так что первоначально следовало дождаться технолога. Как мне сказали мужики, с технологами в седьмом цеху действительно была труба. Штатно предполагалось всего два технолога на огромный цех (обычно отдельный технолог закреплялся за каждым участком), так что работа у наших ребят-инженеров была скотская и зачастую неблагодарная. Поэтому молодые люди активно искали шанс получить перевод в другой цех или, как мой сосед, в отдел главного технолога. Там и оклады у инженеров повыше, и отношение было соответствующее. Олимпийцы, можно сказать.

— Завтра, говорит? — задумчиво протянул мастер Женя. — Так это он тебе ещё оптимистичный срок назвал.

И покосился на недоделанную деталь. Пришлось объяснять ему, зачем я оставил её необработанной.

— Нет, дохлый номер, лучше сразу деталь сверлить, чтобы потом не перенастраиваться, а норму в следующий раз изменишь! — предложил мастер.

— А у меня спешки нет, — я взял «маму» и кончиком штангенциркуля показал, что оставленная мной пара — бракованная.

Можно себе представить, как такое вышло. Деталь, скорее всего, использовалась для настройки, и фрезеровщик малость не вписался в поворот, зарезав вилку на кончике. Брак неисправимый, слишком тонкой была перемычка после сверления. Такую даже если заварить, толку всё равно не будет. Детали шли на контрольный рентген, который сразу же выявит сварку, и тогда мастеру взмылят шею и лишат премии.

— Понятно, — протянул Женёк. — Ну жди тогда, я сейчас ещё разок звякну технологам из мастерской. Подопну маленько. Ну, как и говорил, ничего не обещаю. Хотя… мне тут птичка на хвосте принесла, что в техбюро, вроде, нового парня взяли. Может, он подойдёт?

— Ну дай бог, — ответил я.

Женя, конечно, был прав — настраиваться по новой всё-таки не хотелось.

Мастер ушел, а я решил перекусить остатками из пайка, собранного Танюхой. Так-то детали были готовы — остается сполоснуть в бензине, чтобы убрать остатки масла, и хорошенько продуть налипшую стружку. Про технолога, кстати, лапша — жалко я вилку из дома не прихватил, чтобы с ушей снимать. Техбюро, независимо от цеха, всегда реагировала на вызовы день в день. Так что, если мастер действительно оставил заявку, прийти ко мне должны были сегодня.

Так и вышло, не прошло и пяти минут, как мы пообедали, и сквозь шум работающих станков послышался голос:

— Вызывали?

Я как раз сунул детали в ведёрко с кучей отверстий и полоскал их в бензине. Голос показался знакомым, а развернувшись, я даже вздрогнул от удивления.

— Какие люди! — удивился я не зря, ведь передо мной стоял Валёк собственной персоной, так что я решил его немного подколоть. — По мою душу из самого отдела главного технолога специалиста послали?

— Ага, я тоже не рад тебя видеть, — буркнул сосед, его фирменная улыбка, да и вообще расслабленность куда-то подевалась.

Он только вчера говорил, что на завод его берут в отдел главного технолога, чему был несказанно рад. А тут — прискакал по первому вызову. Ха! Пел красиво мне, соловей, однако…

— А насчет ОГТ… что-то там не срослось, сказали подождать ещё полгодика, пока один старый хрен на пенсию уйдёт, — хмуро объяснил Валентин, оправдываясь и почесывая нос. — Так что да, Егор, я по твою душу! Давай рассказывай, что у тебя там стряслось.

Я положил перед Валентином деталь, открыл технологию на нужной операции и ткнул в норму, по которой была расценена позиция.

— Маловато будет, — пояснил я

Валёк, вооруженный своими вечными справочниками (так вот для чего они ему были нужны), сунул нос в тех процесс.

— Так, установить закрепить деталь в кондукторе, просверлить на четырехстах оборотах отверстие…

Он прочитал операцию, полез в справочники, взглянул на марку стали в маршрутной карте. Закончив, покосился на меня и вынес вердикт.

— Слушай, Егор, так а какие вопросы? Справочно всё верно рассчитано, даже с некоторым запасом расценку делали.

Конечно, конечно. Редко какой цеховой технолог не давал подобные комментарии. И Валентин со своими справочниками оказался не исключением.

— Валек, а Валек, ты на производстве до этого работал когда-нибудь? — уточнил я, чуть прищурившись.

После того случая на пустыре у меня была надежда, что он меня нормально выслушает, если только я зацеплю чем-то его внимание.

— Работать, может, и не работал, но справочники всё-таки не дураки составляли, — он важно похлопал по своим брошюркам. — Это ведь не с потолка цифры взяты, Егор, все рассчитано, пересчитано и выведено на основе лабораторных испытаний.

Выглядел он сейчас почти как очень вежливый кролик — осталось только палец кверху воздеть — не меньше! Но я его подкалывать не стал, это мы дома так тумбочку будем пилить, а тут дело серьёзное.

— Не дураки, наверняка, — вместо этого охотно согласился я. — Но ты не верь всему, что чернилами намарали, иногда и они фантазируют.

— Угу, буквы терпят все, а ты думай своей головой, — хмыкнул Валя. — Но извини, Егорыч, менять что-то оснований у меня никаких нет.

— Понятно, — с этими словами я взял сверло на тридцать, лежащее на верстаке, прихватил деталь и пошёл к станку, где остался стоять кондуктор.

— Э! Ты куда?…

— Да хочу тебе показать, что будет, если делать так, как в справочнике написано. Глянешь?

Морда у него была недовольная, но только для виду. Я заметил, что вообще-то ему было крайне любопытно.

— Ну пойдём, посмотрю, — буркнул он.

Мы подошли к станку, Валентин демонстративно скрестил руки на груди и занял выжидательную позицию. Я выбил патрон из шпинделя, сверло на тридцать не могло поместиться в него при всем желании, для таких диаметров использовался конус. Выставил на панели управления станка четыреста оборотов.

Закрепил кондуктор зажимами и, подвернув отверткой, вытащил втулку на три.

— Готов, пионер? — спросил я у Валька.

— Готов, канеш, — подтвердил тот.

Он и правда смотрел внимательно. Я коротко пожал плечами, выставил подачу, указанную в техпроцессе, и включил станок. Сверло начало вращаться и медленно поползло вниз.

— Не многовато оборотов дал? — забеспокоился Валёк.

Сверло действительно крутилась, как сумасшедшее.

— Именно как написано, так и даю, — я указал на риску переключателя оборотов, застывшую напротив цифры 400.

— Блин… — озадаченно ответил Валек.

— Ты это, товарищ технолог, подальше от станка отойди, — посоветовал я, подтверждая его опасения.

— Почему? — напрягся сосед.

— Если детальку закусит, то либо кондуктор провернет… хотя не-е, кондуктор не провернет, я хорошо зацепил, но вот сверло может запросто к хренам сломаться, — пояснил я. — И тогда… Никогда осколками не получал?

Огромное сверло, вращаясь, продолжило спускаться к кондуктору. И когда оно почти вошло во втулку, Валёк резко подался вперёд и нажал на красную кнопку, выключая станок.

— Ну его на пса, такие эксперименты, — прокомментировал он.

Шоу закончилось, толком не начавшись.

— Так всё-таки многовато оборотов? — я вскинул бровь.

Валёк отрывисто закивал, признавая мою правоту. Мы вернулись к верстаку, и там я доходчиво объяснил технологу, из-за чего данная технология ни черта не годится для работы.

— Вот смотри, Валь, у нас толщина каждой вилки — по 4 миллиметра. Вилки две, сверлить надо 8 миллиметров металла. Формально на такую глубину время и обороты указаны верно. Но! — я подчеркнул следующую мысль. — Не забывай, что одно дело — сверлить 8 миллиметров сплошняком на каком-нибудь экспериментальном куске стали с идеально заточенным инструментом. Другое — две вилки, где сверло выходит дважды, и на автоматической подаче такое не просверлить за один проход. Дернет так, что отверстие разворотит к чертовой бабушке, и будет тебе не круг, а овал! Ну а если стружку закусит, то поминай как звали — перемычку порвет, с такими-то допусками.

Валентин теперь уже очень внимательно слушал. Вот тут я и высказал, что если по уму, то сверлить здесь надо ручками, чтобы «ловить» сверло на выходе. Всё-таки наша заточка на точилах, пусть и по шаблону, но на глаз, не позволит просверлить вилки одним проходом. А если и позволит, то рашпер отверстия слетит.

— Вот, смотри!

С этими словами я включил станок, открыл подачу эмульсии, взял пистолет и направил струю воздуха на поверхность места сверления. Вдвое сбавил обороты и начал сверлить. Не спеша, каждые несколько секунд поднимая сверло, чтобы сдуть стружку и чётко увидеть результат. Металл поддавался неохотно, а на выходе кондуктор трухануло так, что весь станок вздрогнул. Валек при этом чуть из прохода не выбежал. Вторую вилку я сверлить не стал, всё-таки она мне ещё понадобится для замеров с БТЗ. Но того, что я сделал сейчас, было достаточно для демонстрации технологу. Я вытащил деталь из кондуктора, зенкером вручную снял заусенцы и протянул Валентину деталь.

— Меряй!

Сосед измерил отверстия, заглянул в чертеж и отрицательно покачал головой.

— Беда, на пять десяток разворотило…

— Да, а допуск — плюс полторы десятки, — подначил я. — Сверло можешь померить, там ровно тридцатка. Мне фуфло ни к чему.

— Слушай, Егор, хватит мне теории, уже голова кипит от твоих лекций, — сдался Валя. — Ты мне лучше вот что скажи, как мужики эту деталь раньше делали — и никто технолога не вызывал?

— Так не мужики, а один-единственный мужик, Палыч, мой наставник. Как? Делал и плевался, потому что времени на это добро уходило куда больше, чем по расценке. А никого он не вызывал только потому, что Палыч на норму не смотрит, он на окладе.

— Убедил… короче, Егорыч, давай рассказывай, как надо делать, будем технологию переписывать!

Я разложил всю последовательность, как оно выходило с этой заковыристой деталью на практике. Тот внимательно выслушал, а потом несколько минут что-то строчил в своей тетрадке.

— Ну-ка, посмотри ща — я правильно тебя понял? — он постучал подушечкой пальца по своим записям.

Я заглянул в его тетрадку и с удовлетворением кивнул. Теперь операция оказалась разбита на несколько последовательных манипуляций. Были изменены обороты, подача, количество проходов, а главное — включена промежуточная сверловка.

— Правильно, — согласился я. — Вот только, Валь, либо мы закажем у инструментального цеха втулку для центровки, и ее в технологию внесём. Либо нужно давать отдельно разметку на каждую деталь.

— Значит, разметку тоже запишем, потому что меня сразу предупредили не вводить новый инвентарь, — заверил Валентин, хмуря брови. — Лады, Егор, я все в технологию внесу и новый лист подклею, а там дальше вызовешь БТЗ — и по новой все это дело расценишь. Правда, не знаю, тут раз в двадцать норма повысится, пропустят такое?

— Если не пропустят, пусть придут и покажут, как сделать это быстрее, — улыбнулся я.

Я поблагодарил Валька за помощь. Он сунул техпроцесс под мышку к другим справочникам и пообещал, что через час занесёт его обратно, уже переделанный.

Развернулся и зашагал к выходу, но вдруг остановился и вернулся. Вытащил из кармана брюк в несколько раз сложенную бумажку.

— Слуш, ко мне перед работой дядька заходил, просит на жигуль петельку сделать, может, глянешь? — он вручил мне лист, на котором оказался эскиз петли.

В Союзе потому и появлялись самоделкины, что достать многие запчасти было муторно, невозможно — или возможно только по большому блату и за хорошие деньги. Поэтому на заводах активно процветали шабашки. Такие спонтанные заказы были всегда отличным способом подзаработать, и работяги от них не отказывались. Никто не обращал внимания, если рабочий брал шабашку и ковырялся с ней вне рабочего времени. Главное, чтобы не мешало работе, а так — хоть космический корабль конструируй!

— Это на дверь, что ли, петля? — я внимательно изучил эскиз.

Ничего сложного в детали не было — две прямоугольные металлические пластины с отверстиями и фасками. Берёшь металлическую пластинку, размечаешь и сверлишь сбоку отверстие. Дальше фрезеровщик загоняет пластинку в размер по толщине, можно даже без поворотного стола, а потом шарошкой пилишь радиус. Когда все готово, сверлишь крепежные отверстия, снимаешь фаску — и вуаля. Работы здесь от силы часа на два.

— Угу, туда, — подтвердил Валек.

— Металл есть? Из чего хоть делать эту приблуду?

— Не-а.

— Ладно, металл достанем… сколько платит? — уточнил я.

— А сколько назовешь? — Валек ответил вопросом на вопрос.

Я прикинул в голове цифры — два часа времени слесаря стоили рубля три. За заготовкой, если не найду в цеху, придётся идти к кладовщику, тот без бутылки шевелиться не станет. Это ещё четыре рубля сверху. Суммировав, я получил себестоимость детали в районе червонца.

— За десятку сделаю, — объявил я.

Я не стал гнуть цену, всё-таки дядька у Валька — отличный мужик. Попадись какой другой милиционер — и пришлось бы куковать вместо работы в участке.

— Да, думаю, товарищ начальник согласится! — подтвердил Валек.

— Так это не дяде твоему? — озадачился я.

— Не-а, это его начальник напряг, как узнал, что племянник на заводе работает, — захихикал сосед.

Тьфу ты. Знал бы, что петлю делать не участковому, а его начальнику, назвал бы другую цену. Ну слово — не воробей.

— Ладно, замазали, скажи, что пару рабочих дней — и готово, но десятка вперед, — заключил я.

Мы ударили по рукам. Пока мы разбирались с технологом, прошло часа полтора. Я закончил споласкивать и обдувать детали, понес контролерам и встретил своего наставника. Палыч задержался на сборке и выглядел явно вымотанным.

— Егора, это что у тебя? — наставник с любопытством заглянул в ящик, и глаза его чуть не превратились в два блюдца. — Это кто ж тебе дал?

— Старший мастер, — сказал я.

Наставник поморгал удивленно.

— Сдурел, что ли, Ромка… ты же их в брак загонишь! — выпалил он. — Да их кто угодно…

— Вроде нормально все, Палыч, хотя пришлось голову поломать, — ответил я, наигранно вздохнув. — Я, кстати, еще технолога вызвал, чтобы изменения в технологию внести. Мы уже переговорили.

— Э-э… Ну ты даешь…

Палыч не сдержался, взял пробку на тридцать и начал совать в отверстия, поочередно — проход-непроход. И всё смотрел на детали выпученными глазами.

— Слушай, Егор, вот как есть говорю, когда тебя первый раз увидел, так думал — дуб дубом, совсем же мальчишка! А сейчас смотрю, так ты будто не учеником пришел, а сорок лет на заводе проработал!

Я рассмеялся — мол, такого быть не может, но стараюсь. Ну, не мог я спрятать свой опыт — но и объяснить бы никак не смог.

Туда-сюда, и концу подошла насыщенная рабочая смена. Я переоделся и пополз к проходной, по пути вспомнив, что обещал Ане зайти на литературный кружок. Встречи проводились за забором, в заводском Дворце культуры. Ну что ж, раз обещал, значит, надо идти. А я ещё думал, почему девчонка так выразительно смотрит, когда детали заносил. Ждёт!

От мысли меня отвлёк диалог двух работяг из седьмого цеха. Их имён я не знал, но обоих знал в лицо.

— У меня ж юбилей с женушкой на носу, итить-едрить — жемчужная свадьба! Хрен его знает, что дарить! — говорил один из них.

Я мысленно присвистнул — тридцать лет семейной жизни, это не баран чихнул.

— Поздравляю, а она сама чего хочет⁈ — отвечал второй.

— Да чё, браслет золотой ей подавай! А я что? — фыркнул тот. — У меня на такое добро денег нет.

— Так а что, золото же есть?

— Да ты что, откуда! — первый чуть ли не перекрестился.

— Так кольца ваши, — пояснил с усмешкой его друг. — Ты обратись к Ефимычу, ну, который во втором инструментальном. Дай ему, и он тебе из них такой браслет забабахает!

Забавно, что, хотя кольца тогда носили немаленькой толщины, за драгоценность их будто бы и не считали.

— Да ну? Точно! Завтра, значит, колечки принесу.

О Ефимыче я хорошо знал, ещё по прошлой жизни. Мужики к нему толпами в очереди стояли. Он в свободное от работы время за недорого подрабатывал ювелиром и славился тем, что из говна мог сделать конфетку. Принесёшь старому еврею потёртое кольцо или цепочку, так он через неделю такую ювелирку отдаст, что не налюбуешься. Сам помню, как бывшей у него кольца заказывал…. Интересно, а как она сейчас? Женушка ведь тоже на заводе работает, диспетчером. Специально с ней встречи искать не буду, что называется, подальше от греха, но при случае, конечно, хотелось бы поглазеть.

С этими мыслями я прошел через проходную и двинулся к нашему Дворцу культуры. ДК находился в паре километров от проходной. Мне приходилось там бывать, поэтому дорогу я хорошо знал и даже срезал путь через дворы. Здание — типичная громоздкая трехэтажная постройка конца шестидесятых. Дворец был центром культурной жизни завода — и, как всегда, был увешан афишами и плакатами. Среди прочих я сразу заметил литературный кружок, на который ходила Анюта.

Внутри меня встречал стойка, за которой сидела женщина средних лет.

— Вы куда!

— Мне бы попасть на литературный кружок, — объявил я цель своего визита. — Меня пригласили.

— Второй этаж, по парадной лестнице поднимайтесь, а потом налево по коридору.

Я поблагодарил женщину, которая, несмотря на все мои пояснения, смотрела на меня с подозрением и всё-таки не удержалась от едкого комментария.

— Товарищ, вы что-то не особо похожи на литератора!

— Буря мглою небо кроет, вихри снежные крутя, — продекламировал я, хихикнув, и пошел дальше. Поднявшись на второй этаж, я безошибочно определил, куда идти. Потому что из открытой двери в конце коридора уже доносились голоса читающих стихи. Ну и контингент там толпился соответствующий — куда ни глянь, так Гоголи да Лермонтовы с аккуратно стриженными усиками и прилизанными волосами. Судя по количеству народа в зале, желающих принять участие в литературном кружке было хоть отбавляй. Всё-таки СССР по праву считался самой читающей страной в мире. Стульев в зале на всех не хватало, поэтому пришлось занимать место у стенки. Сам по себе кружок меня не особо интересовал, а вот виновницу торжества я нигде не видел.

— Не знаете, где Аня? — спросил я у одного из «Гоголей», стоявших рядом.

Юнец смерил меня таким взглядом, как будто я прошу его прямо с места выдать наизусть строки из «Мертвых душ». Он самодовольно фыркнул, небрежно поправил свою элегантную бабочку и выдал:

— Вы не один такой, тут все пришли на выступление Анны посмотреть! Наберитесь терпения!

Ясно-понятно, целый клуб почитателей разностороннего Аниного таланта. Интересно, зачем же я ей понадобился, при такой то мощной поддержке юных дарований? Впрочем, выясним мы это совсем скоро — потому что с импровизированной сцены уже сообщили:

— Встречайте, Анна Лозовая!