Завод войны

Спир

Остальные трое вполне подготовились к воцарению вакуума внутри корабля. Коул и Сепия ухитрились поднять капюшоны и опустить гибкие лицевые щитки спасательных костюмов, которые носили под одеждой, а на Тренте был такой же скафандр, как у меня, реагирующий на падение давления. Работая с корабельными системами, я закрыл орудийные и внешние люки. В процессе я заметил, что кто-то упорно лезет на виртуальный уровень. Попытки проникновения в компьютерную сеть были хоть и непрерывными, но слабыми и бессистемными. Попробовав проанализировать происходящее, я обнаружил внешние программы, которые сражались друг с другом – и таким образом друг друга обессиливали. Дальнейшее исследование показало, что это старые новости – своего рода вирусная атака, из тех, что применялись во время войны. Даже действуя в полную силу, они не пробили бы стандартной информационной защиты – не говоря уже о том, чтобы взломать коды, дававшие мне контроль над системой и кораблем.

Взорванный люк доставил больше проблем, поскольку излучение проникавшего в него света было потенциально опасным. К счастью, мы находились не под прямыми лучами гипергиганта, иначе не отделались бы простым подпалинами. Будь это возможно, я вернул бы люк на место, но он отлетел к какому-то из монструозных сборщиков со щупальцами вместо головы. На моих глазах одно щупальце поймало его, а из стручков на концах других отростков посыпались многочисленные роботы-скорпионы. Однако у меня ведь есть генератор силового поля, с его-то помощью я и притушу сияние до приемлемого уровня. И я сфокусировал генератор на дыре, только недостаточно быстро.

За миг до того, как включилось поле, ближайшее щупальце сунуло в дыру стручок. Я поспешно изменил программу проектора, чтобы поле легло лишь по периметру люка. Но и тут опоздал. Высвободившаяся энергия полоснула по щупальцу, рассекая его, и стручок на конце лопнул. Внутри него обнаружилось нечто вроде многокомпонентного технологического кокона – какие-то сложенные конечности, трубки, полированный металл и мигавшие огоньки. Перерезанное щупальце дернулось, штуковина выпала из стручка – и над самой палубой начала разворачиваться. Приземлилась она уже на две длиннопалые гекконоги.

Сперва она не походила ни на что – кое-как слепленный железный ком, да и только. Затем, когда мой визор уже приспособился к ярчайшему свету, ком поднялся: ссутулившись, раскинув сдвоенные пары рук, оканчивавшиеся многосуставчатыми изогнутыми пальцами-инструментами, между которыми мерцали поля сдвига. Робот зашагал к рубке, заметно пошатнулся, ступив на гравипластины, но тут же восстановил равновесие. Его голова, похожая на голову кальмара, с тремя горящими голубыми глазами, качалась из стороны в сторону и вдруг застыла – машина увидела меня. Ее ребристые железные щупальца пребывали в постоянном движении, складывались и раскладывались. Присутствие этого механизма доказывало, что что-то здесь определенно не так. Впрочем, в подобных доказательствах и нужды-то не было. Вспомнить только чудовищные наружные наросты, едва понятные сообщения… А эта штуковина выглядела совершенно незнакомой. Я мог бы перечислить все типы роботов, которые встречались на заводах-станциях в военное время, – и данная машина к ним не относилась. Конечно, в тот период прослеживалась тенденция создавать роботов, наделяя их чертами органических существ – как Рисс, например, – но на станциях, подобных этой, обычно придерживались более утилитарных целей.

Я бросил взгляд на троицу быстро отстегивавшихся от кресел людей. Вооружена была лишь Сепия. Размышляя, насколько эффективны могут оказаться ее пульсар и лазерный карабин, я одновременно жалел о том, что у нее есть оружие – ведь из-за него она потенциально становится первоочередной целью. Попятившись к стене, я осторожно протянул руку и коснулся пульта, отщелкивая захваты. Шип Пенни Рояла упал на ладонь, чужие воспоминания ворвались в мозг, как штормовая волна; связь восстановилась в максимальном объеме. В уголке визора мигнула иконка, извещая, что атмосферное давление вновь повысилось, – и лицевой щиток вместе со шлемом, сложившись, убрались в горловое кольцо скафандра. В воздухе пахло раскаленным железом и еще чем-то едким, вроде пара над кислотной ванной. Трент, Сепия и Коул были уже на ногах; Сепия вскинула к плечу лазерный карабин. Часть меня хотела приказать ей опустить оружие, но другая, большая часть, уже оценивала, много ли пользы может принести эта женщина.

– Я захватываю контроль над кораблем, – раздался голос. – Бросьте оружие и предоставьте коды доступа.

Я кинул взгляд на все еще открытое на экране окно – в нем высветилась стандартная коммуникационная пиктограмма: серебристая человеческая голова. По этому же каналу со мной связывались и прадоры, но на сей раз собеседник явно находился гораздо ближе. Однако этим собеседником был отнюдь не наш новый нежеланный гость-робот.

– Кто ты? – спросил я.

– ИИ сборочного отсека Е-Шестьсот семьдесят шесть.

Я обнаружил, что прощупываю линию сигнала и, не зная, как я это делаю, увидел на том конце разум, а потом и его окружение. Физически Е-676 перенесся в паука-носильщика. Теперь я точно знал, что тут происходило – почему роботы толпились и дрались друг с другом, зачем упрямо пытались проникнуть в мою корабельную систему. Здешние ИИ слышали, что сказал адмирал Королевского Конвоя. Им хотелось покинуть станцию до того, как прадор исполнит свою угрозу. Роботы желали захватить мой корабль. И тот, кто разговаривал со мной, оказался всего лишь чуть быстрее прочих.

– Дай коды доступа, – снова потребовал он.

– Катись к черту, – отрезал я.

Робот с головой кальмара начал действовать.

Он прыгнул, замахнувшись щупальцем, схватил Сепию и ударил ее об стену. Затем поймал Коула и швырнул его к подножию пульта-подковы. Действовал он до ужаса стремительно – и в ответ мое чувство времени изменилось. Разум и форс, усиливая друг друга, ускорили мышление. Вспыхнул гнев: ведь робот ударил Сепию, и она, возможно, мертва. Я увидел, как Трент делает нырок, перекатывается, уклоняясь от взмаха очередного щупальца, – и подхватывает карабин. На другом уровне орда воспоминаний, обитавших в шипе, обрушила на меня цунами информации, затопившее и разум, и форс – и через секунду сделавшееся твердым знанием. Некоторые из записанных иглой Пенни Рояла мертвецов были конструкторами роботов, программистами, техниками-ремонтниками. Воспользовавшись их опытом, я сразу понял, что противник являет собой сплав двух малых роботов-сборщиков, а его кальмароподобная голова принадлежит боевому дрону.

– Эй! – крикнул я.

Собственные движения казались мне сейчас медленными-медленными, будто ползущий ледник, – и робот начал поворачивать ко мне голову. Трент уже сидел на корточках, целился и стрелял, выжигая машине глаза и опаляя щупальца. Дотянувшись до корабельных систем, я отрубил гравитацию – и прыгнул вперед. Щупальце скользнуло над головой, но другое выбило карабин из рук Трента, поддело его под подбородок и отшвырнуло назад. Я рассчитывал, что управляющий разум не будет слишком отличаться от исходного разума робота-сборщика. Прыгнул я так, что мои ноги обхватили штуковину чуть ниже кальмаровой головы. В полете замахнулся и с силой вонзил шип куда-то в затылок противника. От резкого толчка заболели руки, но шип пробил броню – и я отпустил его, снова включил гравитацию, приземлился на четвереньки, поднялся, повернулся… Робот, пошатавшись, рухнул на пол.

– Рисс.

Я позвал дрона вслух, в то же время отправив сообщение через форс, и направился к Сепии.

– Оставь Свёрла в покое и возвращайся сюда.

– Извини, не могу. – Голос Рисс почти потерялся в статических помехах.

– Свёрл – наш союзник, – повторил я.

На миг я увидел глазами Рисс. Яйцеклад дрона глубоко застрял – кажется, в теле стандартного робота-сборщика, который, лежа на полу, беспорядочно сучил ногами. На ином уровне я ощущал, что Рисс обошла блокировку и вторглась в примитивный разум робота.

– Ты убьешь себя… не принимая… логичных мер. Свёрл должен умереть… чтобы мы жили. Все просто.

– Или просто ты заново открыла смысл существования? – предположил я.

– Иди к черту.

Эти слова раздались совершенно отчетливо, а потом Рисс отключила связь.

Я попытался дотянуться до нее, но откликнулся, как ни странно, шип. Несколько секунд ушло на то, чтобы сообразить, что в нем хранится копия Рисс. Погрузившись туда, запустив множество параллельных программ, я лихорадочно искал сильные и слабые стороны дрона, с досадой установив, что сам снабдил ее оружием, которым она собиралась вот-вот воспользоваться, но тут же наткнулся на важное уязвимое место. Этот код, некогда активированный государственными ИИ, в тот раз заставил ее сбросить заложенные в нее яйца паразита. Я мог бы применить его – и Рисс выкинула бы энзимную кислоту. Но, чтобы это сделать, я должен был подобраться достаточно близко – послать мощный радиосигнал.

– Свёрл, – я открыл другой канал.

– Да, я знаю о змее-дроне.

– Я приду к тебе.

– Твое присутствие неуместно, – ответил он и тоже оборвал связь.

Склонившись над Сепией, я через форс подключился к биостату ее скафандра – и когда тот сообщил, что женщина жива и даже не слишком серьезно ранена, напряжение, стискивавшее мою грудь, немного ослабло. Я посмотрел на ее лицо, на текшую из ноздрей кровь – и отступил. Нужно было удостовериться, что мы все в безопасности.

Внимание мое переключилось на камеры, установленные на корпусе «Копья». Роботы все еще дрались – хотя некоторые, прицепившись к моему кораблю, пытались вспороть обшивку алмазными пилами и дрелями. Приближались и гиганты-щупальца с головами-стручками. Оценив ситуацию, я быстро прикинул тактику – и перешел к действиям. Выдвинулись и заработали противопехотные лазеры, поражая все уязвимое в пределах досягаемости. Выстрелом из гранулярной пушки я уничтожил одного из крупных роботов, но до остальных дотянуться не смог – и тогда запустил процедуру аварийной взрывной расстыковки. «Копье» дернулось, накренилось, потом пошло вверх, стряхивая то, что осталось от стыковочных захватов. Новый залп – и волна разрушения покатилась от нашего судна, корежа и сжигая роботов. Ближайшие угрожавшие нам захватные крючья я превратил в пылающий утиль, после чего вновь посадил корабль, задействовав ноги-прилипалы.

– Только суньтесь еще раз к моему кораблю, – пригрозил я, – и я прорублю путь вот сюда, – я отправил Е-676 его координаты, – и сожгу все, что там обнаружу.

После долгой паузы Е-676 ответил:

– Понятно.

Я взглянул на упавшего робота. Он лежал неподвижно, но там, где его щупальца касались пола, искрило – видимо, из-за короткого замыкания. Я подошел к нему и ухватился за задний конец шипа, но застрял тот крепко. Будь игла тоньше, она выскользнула бы без проблем. Значит, нужно изменить ее форму, как делал Пенни Роял со всеми своими частями. В сознании замелькали геометрические орнаменты, и шип со скрежетом скользнувшего по камню кинжала вышел из пробитой им дыры, став тоньше, покрывшись по всей длине глубокими бороздами и каким-то мелкими кристаллами.

– Господи Иисусе! – выдохнула Сепия, медленно поднимаясь и вытирая спекавшуюся под носом кровь.

Ну и архаика, подумал я, решив впоследствии спросить «кошечку» о происхождении данного выражения. Восприятие окружающего вернулось ко мне, только когда я осознал, что женщина смотрит на меня – и смотрит с ужасом. Тогда я перевел взгляд на лежавшего робота, затем – на экран, освещенный розовым сиянием гипергиганта и потому обеспечивавший нас отличным видом пылающих обломков. Потом я посмотрел на Трента. Мужчина внимательно следил за мной с непроницаемым лицом – но память услужливо подсунула мне примеры подобного выражения немого принятия, появляющегося на лицах людей, когда от них уже абсолютно ничего не зависит. Такое выражение часто возникало у тех, кто встречался с Пенни Роялом.

И я занялся анализом того, что сделал. Я был солдатом, но не высококвалифицированным убийцей вроде Трента. Я не был физически накачан или улучшен, однако меньше чем за минуту одолел робота, являвшегося частично боевым дроном. После чего, не моргнув глазом, провел две короткие беседы и победил станционного ИИ. Видимо, вмешательство разумов мертвецов работало на всех уровнях. Я обрел не только знания, которыми не обладал раньше, но и умения. И все они совместно действовали внутри меня, поддерживая и укрепляя друг друга.

– Я пойду за Свёрлом, – сказал я. – Нужно остановить Рисс.

Я снова посмотрел на Сепию, у которой, судя по показаниям биостата, было сломано несколько ребер. Лежавший ничком Коул оставался без сознания, но опасность ему не угрожала. Потом я перевел глаза на Трента.

Он нагнулся, подобрал лазерный карабин, нахмурился, осматривая его, затем метнул взгляд в сторону задней пристройки.

– Конечно, пойдешь, – произнес он.

Свёрл

Впервые за много десятков лет Свёрл по-настоящему испугался. События выходили из-под его контроля: он перестал понимать, что происходит.

Что случилось с Греем?

Он чувствовал: его связи с големом Пенни Рояла, Джоном Греем, растаяли, рассеялись – в тот момент, когда адмирал Королевского Конвоя отправил Спиру секретное сообщение. Сперва это, потом Рисс… Чувство опасности Свёрла обострилось. Он вдруг перестал доверять Спиру – человеку, подвергшемуся коренным изменениям. И он был уверен, что ответ Спира Рисс предназначался лишь для ушей Свёрла. Мужчина ведь знал, что прадор прослушивает их переговоры. Вполне возможно, именно Спир контролирует сейчас Грея. Свёрл понял лишь одно – ему надо убраться с корабля Спира…

Кстати, относительно выбора – почему это он должен умереть, чтобы остальные выжили? Он что, обязан пожертвовать собой, предотвратив тем уничтожение Цеха 101? Неужели этого хотел от него Пенни Роял? Нет, ИИ играет в какую-то другую игру. Он заинтересован в Свёрле не просто как в жертве, верно?

И тут станция содрогнулась – еще один снаряд Королевского Конвоя пробил защиту. Такие удары служили постоянным напоминанием о том, какова ситуация на самом деле. Но не пытается ли Свёрл отвергнуть эту реальность?

Сейчас он цеплялся за какие-то трубы, покрытые странной металлической плесенью, которые тянулись вдоль сборочного конвейера боевых кораблей. Возможно, именно здесь родилось и судно Спира. Борясь со слишком медленно затухавшей паникой, Свёрл пытался разобраться, что ему делать дальше. Уверенность в том, что Пенни Роял предназначил ему роль поважнее гибели в этом самом месте, проистекала из тех же слоев разума, где глубоко укоренился страх. В человеческой трети сознания такой слой звался бы религиозным порывом. Где еще может возникнуть необходимость переложить ответственность на высшее существо, притом чувствуя себя достаточно важной персоной, чтобы верить: это высшее существо тобой заинтересуется… Убежденность появилась и в прадорской составляющей – там она основывалась на той же самонадеянности и абсолютной вере в собственное бессмертие. К сожалению, эти две трети заразили и ИИ-сущность. Свёрл подумывал о том, чтобы отключить два органических источника и взглянуть на ситуацию более реалистично, но просто не смог так поступить. Одна лишь мысль об этом возвращала панику – органические части разума не могли отделаться от предчувствия неминуемой гибели.

Но нет, Пенни Роял никому не позволит уничтожить Цех 101; Пенни Роял не позволит Свёрлу умереть.

– Куда теперь, отец? – спросил Бсорол.

Он разглядывал ползшего к ним по трубам робота-многоножку, который, похоже, точно пасущаяся корова, пощипывал на ходу тот странный железный налет.

«Куда теперь? Где Пенни Роял?»

– Нужно основать базу, – ответил Свёрл, стараясь казаться уверенным. – Оттуда я смогу провести поиск по системам станции и, конечно, обнаружу Пенни Рояла. Когда же я найду его, мы отправимся к нему, и я наконец получу кое-какие ответы.

«Ответы? На что?»

Один из боевых дронов Свёрла медленно спустился по трубам и завис над многоножкой. Робот потянулся, словно пытаясь добраться до дрона – и тот пальнул в многоножку из мазера. Робот быстро поменял направление и умчался прочь. Дрон тоже собирался вернуться, но что-то ударило его в бок, взорвалось – и отправило в полет далеко от труб.

– Одиночными! – рявкнул Бсорол по командному каналу. – Наши запасы ограничены!

Второй боевой дрон запустил ракету, которая устремилась к концу сборочной трубы, перегороженной одним из гигантских червеобразных выростов. Там она и взорвалась, взметнув тучу обломков. Свёрл тем временем настраивался на обмен информацией. Далекий нападавший оказался сильно видоизмененным ремонтным или сборочным роботом. Похоже, это все, что оставалось доступно разрозненному сообществу ИИ на станции. К счастью, здесь не было государственных боевых дронов – ну, кроме одного…

– Теперь они испробуют внезапное нападение, – сказал Свёрл.

– Да, отец, – согласился Бсорол, очевидно, все еще ожидающий ответа на вопрос, куда им следует идти.

А Свёрл пытался отделаться от страха – ведь он, несомненно, исходил от его объединенного органического мозга, – пытался мыслить с точностью кристалла ИИ. Чтобы понять, зачем Пенни Роялу появляться здесь, нужно решить загадку этого места. Никто доподлинно не знает, что тут произошло. На станцию напали прадоры, станция бежала. Но почему ИИ Цеха 101 увел завод в такую глушь и начал убивать своих ИИ? Что за безумие поразило его? И где он сейчас? По станции рассеяны искусственные интеллекты – но никаких признаков главного ИИ Цеха 101. Неужели остальные его уничтожили?

Идем туда. – Свёрл махнул клешней, показывая, что двинутся они вдоль трубы-конвейера.

Он уже вытащил план завода из сознания ремонтного робота и теперь по крайней мере представлял физическое местоположение станционного ИИ. Конечно, со всеми субразумами и информационными узлами, разбросанными по территории, это интеллект распределенный – но все равно основные мыслительные процессы должны идти в большом кристалле ИИ. А кристалл находится в бронированном хранилище, до которого тридцать километров.

Бсорол пристроился рядом, сомкнул клешню на одной из конечностей отца и включил импеллеры скафандра. Так они и отправились в путь. На ходу Свёрл попробовал вновь наладить связь с Греем. Или хотя бы выяснить, контролирует ли голема Спир. На этот раз связь установилась сразу.

– Привет, Свёрл.

– Что случилось, Грей? Спир управляет тобой?

– Он еще не знает, что может.

– Ты по-прежнему свободен?

– Нет, и никогда не был.

– Кто тебя контролирует?

– Как всегда.

– Кто?

– А ты как думаешь? – И Грей разорвал связь.

Свёрл почувствовал, что возвращается паника. Все это время он стремился к встрече с Пенни Роялом – и вот наконец эта встреча может состояться. Однако после катастрофы на Литорали он учитывал вероятность того, что потом придется бежать как можно быстрее и как можно дальше от всех известных пространств. Свёрл бросился перепроверять сенсоры и облака разрозненной информации и поисках чего-то темного и колючего. Но вместо этого наткнулся на нечто змеевидное. Какая-то кошмарная неизбежность почудилась ему в присутствии здесь Рисс…

– Нужно идти быстрее, – прощелкал Свёрл.

Он резко оттолкнул клешню Бсорола и включил кое-что из оборудования, встроенного в керметовый скелет. Гравимотор сработал так же, как двигатель Рисс, бросив Свёрла вперед. Первенцы поспешили вдогонку и снова пристроились по бокам, охраняя отца. Продвигаясь, Свёрл постоянно сканировал окружение, извлекая данные из всего возможного, и при необходимости корректировал схемы завода.

За последний век станция претерпела множество изменений. Полуразумная техника превратила огромные участки завода в чудовищные червоточины, отовсюду прорастали клубки щупалец, чьи плоды-стручки готовы были изрыгнуть странные насекомоподобные семена. Дикая поросль нано – и микромехов покрывала коростой поверхности, новые туннели, выстланные оплавленным шлаком, беспорядочно змеились по заводу, будто прорытые каким-то гигантским жуком. Казалось, местные ИИ перешли в ту самую флору и фауну, от которых заимствовались их физические характеристики и программы работы.

Довольно быстро добравшись до конца трубы-конвейера, прадоры, миновав широкий портал, оказались в помещении, захламленном какими-то механизмами-переростками. Свёрл опознал роботов-сортировщиков, напоминавших стальных незаконнорожденных детей человеческой богини Кали. Маршрутные трубы на магнитных подвесках переплетались с другими трубами-червяками. Среди толстых нитей паутины оптических и силовых кабелей Свёрл заметил сверкающие глаза силовых транспортеров, гигантские гидравлические руки и пауков-монтажников. Кое-где высились горы слежавшегося мусора и неиспользованные детали кораблей – а кое-где они медленно дрейфовали, подчиняясь притяжению гипергиганта. Сияние необъятного солнца умудрялось проникнуть даже в самые недра станции, так что думать об освещении помещений не приходилось – приходилось думать, как отфильтровать лишний свет.

Свёрл разглядел край восьмиугольного грузового телепорта метров четыреста в поперечине. Сюда доставляли предпроизводственные компоненты. Сборка могла совершаться и на этом участке, но в основном комплектующие отправлялись на разбросанные по станции мини-фабрики. Если бы тут что-то действовало, оно представляло бы серьезную опасность. Но вокруг все было мертво – и Свёрл двинулся вперед.

Следуя по каналу к телепорту, прадор снова сверился со схемами. Если бы портал работал, его мениски перегораживали бы путь, и Свёрл не выбрал бы этот маршрут. Но данный телепорт, как и все телепорты станции, был совершенно безжизненным.

– Мы этого не делали. – Бсорол обвел клешней пронизанную червоточинами разруху.

Да, не атака прадоров стала причиной всех здешних повреждений. Станцию разорили драки ИИ и последовавшие переделки, производимые искаженными разумами и спятившими механизмами. Свёрл замечал все новые и новые аномалии: роботов-сборщиков, сплетенных в смертельных объятиях, роботов полурасплавленных, роботов, застрявших в верхних частях конструкции. На конечность одного из манипуляторов был нанизан мумифицированный человеческий труп в скафандре. Чем ближе они подходили, тем чудовищнее становились свидетельства бунта техники. Похожие на лианы выросты, тянувшиеся из стен, оплетали роботов. На великанах-укладчиках, точно паразитирующая плесень, поселились какие-то странные кристаллы. Труп еще одного человека был вдавлен в металл – виднелись лишь череп в шлеме и одна рука. Из пустых глазниц торчали гладкие железные шипы.

Сквозь бездействовавший телепорт прадоры прошли на следующую разгрузочную площадку. Здесь Свёрл засек выживший субразум в контрольном механизме телепорта. Он снова и снова бормотал самому себе один и тот же атональный мотив. И совсем не ответил на зов Свёрла.

– Кости их, кости их, их сухие кости, – распевал он.

Свёрл поежился и поспешил удалиться.

В конце участка нечто, похожее на металлический лишайник, блокировало дорогу, ведущую к ИИ Цеха 101. Свёрл различил какое-то движение и, просканировав объект, выявил микроботов, медленно и кропотливо выстраивавших нарост. Они трудились, как муравьи, только работали с железом, а не с органической материей, срезая молекулы с ближайших балок из губчатого металла, превращая их в частицы пазла – и собирали этот пазл, укладывая сотворенные кусочки на свои места. Здесь был порядок – но не было смысла. Насколько мог судить Свёрл, создаваемая структура не служила никакой цели. Он прикинул, что микроботам потребуется около двух миллиардов лет, чтобы сгрызть всю станцию.

– Прожгите дорогу, – велел он детям.

Бсорол и Бсектил, выступив вперед, открыли огонь; их лучи сошлись на лишайнике и двинулись по спирали, вырывая из конструкции раскаленный добела, но быстро охлаждавшийся на лету пар. Броню первенцев украсили нитевидные кристаллические железные наросты. Выжигание прохода заняло несколько минут, потребовалось даже включить импеллеры, чтобы вернуться на место – отдача атомных лучей толкала прадоров назад. Наконец в лишайнике образовалась достаточно широкая дыра. Коротким ментальным приказом Сврл послал первым одного из боевых дронов. За ним последовал Бсорол с парой вторинцев.

– Чисто, – доложил он.

Тогда и Свёрл вошел в дыру, чувствуя определенную неловкость из-за того, что разрушил плоды вековой работы микроботов. Не так же ли мучается виной человек, разоривший муравейник? В любом случае чувство это точно не прадорское.

На его внутренней карте-схеме туннель был прямым. Но, едва оказавшись в нем, Свёрл увидел, что проход резко сворачивает вправо и загибается вверх. Просканировав пространство, он убедился: туннель превратился в практически идеальную спираль. Совсем как работа микроботов: абсолютно бессмысленные порядок и организация. Слегка озадаченный и – отнюдь не слегка – терзаемый клаустрофобией, Свёрл последовал за первенцами по извилистому маршруту и вскоре начал догадываться, что тут имеет место не просто бесцельное искажение конструкции станции. На глаза то и дело попадались впрессованные в стены големы, ремонтные роботы, один раз – очередное человеческое тело. Возможно, туннель представлял собой некую ловушку, так что Свёрл поспешно проверил окружающее пространство, ища любую активность, но нашел лишь маленькие, впавшие в спячку колонии наномехов. Однако «вкрапления» в стенах появлялись с педантичной регулярностью. Что, если это такое искусство?

Туннель закончился – и прадоры увидели то, что, собственно, и можно было ожидать от сборочного цеха; как будто некоему разуму все же удалось создать здесь пятачок здравомыслия. Однако и тут Свёрл не выявил ничего активного. А за пределами участка все стало еще запутаннее, чем прежде, – там серьезнейшим образом деформированная станция напоминала джунгли, заросли переплетенных ветвей в метр толщиной, сотворенных из спрессованных и изогнутых металлов, пластика и сплавов. А в самой глубине чащи, точно семечко, из которого образовался весь этот лес, покоился контейнер-пилюля метров четыреста в диаметре. Несмотря на странные выросты соединительных деталей, Свёрл все же узнал бронированное обиталище ИИ Цеха 101. И приблизился к нему – с благоговейным ужасом.

Цворн

Инфекция, стоившая Цворну одного из новеньких, только-только установленных стебельковых глаз, прошла. Но теперь и второй глаз практически ослеп и начал провисать. Диагностика показала, что антиэжекторы, предотвращающие отторжение генома молодого взрослого, здесь не сработали из-за личной иммунной реакции Цворна на те же компоненты. Неважно – стебельковые глаза не слишком-то и нужны. К счастью, мутация его собственного генома, вызвавшая отторжение, была локальной и не коснулась района промежности. Тело уверенно включало в себя новые половые органы. Однако, отщипывая кусочки студня из ильной рыбы и запивая их отвратительными на вкус желудочными препаратами, Цворн сильно сомневался, что его внутренности когда-нибудь вернутся к норме.

Сейчас Цворн рассматривал на экранах медленно увеличивавшуюся схему корабля. Сфолку все еще удавалось избегать столкновения с боевыми дронами, поэтому Цворн решил, что единственное средство – полный пересмотр измененных планов судна. Вооруженные сканерами дети уже отправились на задание, передавая полученную информацию напрямую отцу-капитану. Данный трудоемкий ручной метод являлся единственным надежным способом получить то, что требовалось Цворну, поскольку корабельная система была полностью заражена фальшивками. Но новые чертежи не будут готовы, пока он не доберется до места, где уничтожили его старый истребитель.

Цворн снова сверился с данными, касавшимися происшествия, и снова счел их раздражающе недостаточными. Вторинец непрерывно вел передачу, Цворн располагал морем информации – и все же не знал, что выстрелило в звездолет. Сенсоры истребителя засекли корабль Свёрла, но на весьма значительном расстоянии от точки его собственного прибытия. Потом датчики различили объекты, огибающие красного карлика, но их скрыла пелена электромагнитного излучения, и прежде, чем идентификация стала возможной, энергетический выброс оборвал трансляцию.

Неужели у Свёрла были союзники? По мнению Цворна, ни одно существо, ни из Королевства, ни из Государства, не согласилось бы на эту роль. И тем не менее меры он принял…

Цворн не отрывался от экранов – и заметил на одном из них маленькое предупреждение. Наверное, вторинцы обнаружили очередной элемент корабля, не обозначенный на схеме. Они уже обследовали участок туннеля, идущего от святилища, до расположенной двумя коридорами дальше решетки, крепления которой, должно быть, сломал Сфолк.

Сейчас решетку приварили к стене и поставили охрану, но так досадно обнаружить подобное столь близко… Цворн резко наклонился к экрану, вгляделся получше. Нет, предупреждающий сигнал извещал о чем-то совершенно другом. О том, что отключились камеры в носовой части корабля – камеры в коридоре, примыкающем к арсеналу.

– Охранные дроны Четыре и Семь, даю координаты, отправляйтесь туда. – Возбужденный Цворн на миг утратил способность пересылать что-либо через форс.

Он ждал, щелкая жвалами, потом ненароком отрыгнул ком непереваренного желе. Казалось, хвори решили напомнить прадору о своем присутствии. Он сглотнул, пытаясь сохранять спокойствие, и выслал координаты – одновременно выводя поток данных с датчиков дронов на два своих экрана.

ОД‑4 прибыл на место первым, выйдя к одной из отключившихся камер. Всего мгновение робот транслировал то, что находится перед ним, – после чего датчики вдруг уставились в потолок, а потом изображение и вовсе исчезло в яркой вспышке. Секунду спустя Цворн услышал далекий взрыв и почувствовал, как содрогнулся корабль.

– Всем дронам собраться в точке, куда направились Четвертый и Седьмой! – скомандовал он. – Остерегайтесь мин!

Затем он заново проиграл запись увиденного дроном. Прадор в броне крупного первенца резал дверь арсенала зеленым квантовым каскадным лазером.

«Не слишком умно», – успел подумать он перед тем, как снова запаниковать, и запоздало проверил содержимое арсенала. Там хранились ручные атомные пушки, пулеметы, ракетометы – и широкий выбор взрывчатых веществ. С таким оружием бронированный прадор может сотворить полный хаос. Но вламываться туда все равно было глупо. Неважно, сколько разрушений учинит Сфолк, ему ведь никогда оттуда не выбраться – охранные дроны прибудут с секунды на секунду.

Вот появилось изображение с датчика ОД‑7, замедлившего ход у нерабочей камеры: объект, воткнутый в стену над самым полом, под якобы неисправной камерой. И прежде чем Цворн успел передать инструкции, картинку застил железный град пулеметного огня – и мина взорвалась, обрушив стену и выкорчевав кусок пола. И Цворн, хотя и знал, что дроны содержат ганглии вторинцев и способны таким образом мыслить самостоятельно, приказал:

– Поторопись – и убей его.

– Понятно, отец, – ответил дрон.

Он обогнул окутанный дымом угол и ступил в тот участок туннеля, который ранее занимал Сфолк. На дальнем конце отрезка Цворн заметил оплавленные обломки первого дрона. Сфолк, должно быть, использовал плоскостную фугасную мину; ведь разорвать дрона пополам довольно сложно…

ОД‑7 добрался до входа в арсенал – края проема все еще дымились, дверь валялась рядом на полу. Дрон быстро вошел, свернул налево, потом направо. Цворн заметил на стене «шрам» ожога, вокруг которого запекся расплавленный металл. Начали прибывать и другие дроны, на экране Цворна то возникали, то отключались какие-то окна. Все шло слишком беспорядочно и требовало декодирования через форс, но прямо сейчас он не был на это способен. Внезапно Цворн сполз с сиденья, развернулся и направился к двери святилища. Его возможностей еще хватило на то, чтобы послать ей ментальный приказ открыться. На пороге он задержался, прикидывая, не взять ли с собой рабов, но понял, что контролировать их не сможет вовсе.

– Влокс! – полетело по интеркому властное щелканье. – Ты и вооруженные дети – ко мне!

Четверо вторинцев в броне с пулеметами и атомными пушками поспешили на зов, притормозив в конце туннеля.

Они были на боевом дежурстве, пока остальные составляли карту корабля на тот случай, если вдруг обнаружится укрытие Сфолка. Влокс прибежал последним, без брони, но с одноствольным ружьем, созданным специально для того, чтобы пробивать прадорскую броню, – заряженным особыми разрывными пулями. Цворну понравилось, что его новый первенец следит за событиями и делает выводы из ситуации. Он, пожалуй, сможет продержаться на этом посту не меньше Врома.

– Идем! – безапелляционно провозгласил Цворн.

И пошел.

Двое вторинцев поспешно, прижавшись к стенам туннеля, проскользнули мимо отца-капитана – и заняли место впереди. Вскоре они добрались до развилки и свернули направо, уже зная, куда двигается Цворн. А Цворну тем временем удалось овладеть собой настолько, чтобы вновь видеть изображения с камер дронов. В арсенале клубился дым, то и дело прошиваемый зеленым лучом лазера. Дроны отслеживали источник – и аккуратно, прицельно стреляли из гранулярных пушек. Цворн даже разозлился. Почему они не откроют шквальный огонь из всего, что имеют? Не сразу он вспомнил, в каком опасном месте ведется перестрелка. И вот очередной взрыв отрубил еще две камеры – но третья показала кувыркавшегося, объятого пламенем Сфолка.

Прадоры поспешили на шум. Судя по изображению с камер, Сфолк понял, что ему конец, и дрался теперь, не заботясь о собственной безопасности. Один из опрокинутых взрывом дронов едва оправился – и тут молодой взрослый прыгнул на него. Громыхнул еще один взрыв, и Цворн потерял не только сигнал этого дрона, но и остальные передачи. Сфолк уничтожил дрона; вероятно, он вспомнил о методах борьбы с прадорами особо опасных людей во время войны – и присоединил к дрону мину. Цворн замедлил шаг.

Пожалуй, его порыв отправиться сюда и поучаствовать в убийстве не был столь уж великолепной идеей. Влокс, воспользовавшись возможностью, протиснулся мимо Цворна и присоединился к двум вторинцам в тот момент, когда они добрались до границы слепого пятна. Обогнув угол, прадоры вступили в зону конфликта.

А дела тут творились серьезные. Сфолк ухитрился активировать атомную пушку и не горел желанием сохранить в целости окружавшие его боеприпасы. Напротив, он использовал их, умышленно паля по взрывчатке, когда какой-либо дрон приближался к нему. Цворн ощущал гулявшие по туннелю ударные волны, а мгновение спустя увидел, как вылетела часть стеновой панели, превратившись в нечто вроде трапа. Ну, Сфолку долго не продержаться. Его броня раскалилась, он уже потерял три из восьми конечностей и одну клешню. Цворн остановился, решив подождать. Что ж, долго ждать ему не пришлось.

Прогремел новый взрыв, и из дыры в стене вырвался огненный шар. А потом оттуда же вылетел Сфолк, ударился о противоположную стену и рухнул на пол. С одной стороны ног у него не осталось совсем, так же как и клешни. Однако в другой клешне он по-прежнему сжимал атомную пушку. Он попытался выпрямиться, повернуться к преследователям, но в этот момент, должно быть, заметил Цворна – и начал разворачиваться в его сторону. Вторинцы открыли огонь, и очереди из четырех пулеметов отшвырнули молодого взрослого назад.

Пули выбивали из слабевшей брони железные брызги, оставляя глубокие вмятины. Влокс присел и, тщательно прицелившись, быстро выстрелил пять раз подряд, хотя отдача постоянно смещала прицел. Три пули вошли точно в центр передней брони Сфолка. Одна попала в зрительную турель, еще одна, срикошетив от клешни, ушла в потолок. Полсекунды спустя из дыр извергнулось пламя; весь верх брони Сфолка сорвало взрывами. А потом он упал, как вскрытая выскобленная устрица.

– Неплохая стрельба. – Цворн старался показать, что происходящее его не слишком-то и интересует.

Он направился к курившимся останкам. Выстрелы разметали большую часть внутренностей Сфолка по стенам, но, как ни странно, верхняя и нижняя половинки панциря сохранились в соответствующих секциях брони практически в целости. Цворн смотрел на труп, сожалея, что смерть Сфолка была столь быстрой. Затем, протянув клешню, уронил верхнюю половину панциря так, что она встала на свое место. Глядя на темный завиток на панцире, по которому отличал Сфолка, Цворн раздумывал, не приказать ли Влоксу все склеить, как было, и забрать в качестве трофея, но потом отказался от этой мысли. У него есть заботы поважнее, и если уж начинать коллекционировать трофеи, то первым должен стать Свёрл – выпотрошенный, набитый и установленный на постамент.

– Убери эту грязь, – приказал он Влоксу, отвернувшись.

Рисс

В глубине завода-станции Цеха 101 робот-сборщик сомкнул руки-захваты на теле Рисс. И сжал их, как гидравлические тиски – ими они, собственно, и являлись; прадорского паразита, которого изображала Рисс, такое давление просто разорвало бы. Она не сопротивлялась, а робот меж тем выдвинул инструментальную головку, из которой показался алмазная дисковая пила. Диск завертелся. Если бы такая пила работала на земле, при нормальном атмосферном давлении на уровне моря, она производила бы баллистические волны, поскольку скорость ее намного превышала скорость звука.

Лезвие пилы коснулось ошейника Рисс и вгрызлось в него, разбрызгивая пыль и искры. Ошейник немедленно разразился серией электромагнитных импульсов. В голове у Рисс помутилось. Сперва она утратила контроль над электромускулами, потом над всеми остальными системами. Волна потерь шла лавиной, по нарастающей; ослепшая, Рисс провалилась во тьму, осознавая лишь, что эти же импульсы выведут из строя и электронику робота.

Сколько прошло времени – неизвестно: даже внутренние часы Рисс отказали, но в конце концов темнота рассеялась, и мысли вновь обрели связность. В сознании тут же воскресли воспоминания о таком же периоде мрака в прошлом, когда Пенни Роял опустошил ее и она впала в спячку возле планетоида черного ИИ. Вспомнилось и ожидание, вечное ожидание, ибо война упрямо отказывалась возвращаться. Едва сенсоры заработали, Рисс быстро приглушила входной световой поток, и тут же ощутила движение – продолжительную вибрацию, как при землетрясении. Так было и при предыдущем нападении на станцию – это атомные лучи сверлили обшивку, пробиваясь сквозь нее. Нужно пошевеливаться; нужно закончить дело.

Рисс попыталась вывернуться, но не смогла; потом увидела две половинки ошейника, парившие в полуметре от нее. Ну, хоть это, по крайней мере, получилось. Любое вмешательство в работу ошейника влекло за собой мощный электромагнитный импульс, вырубавший Рисс – как и всякого оказавшегося рядом робота. Змее-дрону удалось захватить контроль над роботом-сборщиком, только пришлось перепрограммировать его гидравлическую систему и упростить способ избавления от ошейника, чтобы робот мог справиться с заданием даже несмотря на электромагнитные помехи. Но теперь возникла новая проблема: Рисс забыла добавить в программу приказ отключить захваты.

Рисс рванулась еще раз и выругалась. Какая нелепость! Перестав извиваться, она попыталась досконально проанализировать задачу. Решение пришло мгновение спустя, и дрон почувствовала себя глупой – возможно, столь же глупой, как любое органическое существо. Просканировав робота, она выяснила, что сделали с ним электромагнитные импульсы. Итак, он усыплен, закодирован – но физически не поврежден. Освободившаяся от ошейника Рисс тут же установила радиосвязь с роботом и снова занялась программированием, склеивая оставшиеся блоки кодов. Секунда – и он встряхнулся, перестал держать Рисс, опустился на все четыре и принялся исследовать пол на предмет наличия микротрещин. Но занимался робот этим недолго.

Плазменная взрывная волна, точно раскаленная стеклянная стена, прокатилась по вакууму коридора, подхватила обоих – и Рисс, и робота – и безжалостно поволокла их за собой. Что-то попало в отсек окончательной сборки, и было это весьма плохо, поскольку силовое поле осталось единственной защитой на данном участке.

Восстановив равновесие и включив функцию «прилипалы», Рисс приземлилась и скользнула мимо зависшего над полом, бессмысленно размахивавшего конечностями робота. Впрочем, оглянувшись, она увидела, что робот, выпустив клейкую струю, притянулся к полу и опять занялся поиском трещин. И Рисс, как ни странно, обрадовалась – все-таки она была благодарна этой штуковине. Все ее системы функционировали как должно, а внутри остались ампулы с опасной мерзостью, которую можно ввести кое-кому при помощи яйцеклада. Рисс просканировала окружение, извлекла из хаоса полезную информацию и принялась составлять карту местности, сравнивая ее с хранившимися в памяти старыми чертежами станции. И вдруг она застыла. Она была тут раньше.

Чуть впереди находился сборочный конвейер истребителей, введенный в эксплуатацию уже после того, как Пенни Роял покинул Цех 101. По этому конвейеру ушли Свёрл и его дети – едва ли они надеялись сохранить свое местонахождение в тайне на станции, набитой поврежденными роботами и ИИ, непрерывно изливавшими информацию из поломанных мозгов. Но, вместо того чтобы отправиться напрямик, Рисс скользнула по стене в маленький туннель. Для дрона с ее формой тела этот маршрут был быстрее. В каком-то смысле он также выводил ее в прошлое, где можно разжиться оружием, которым она не пользовалась давным-давно.

Миновав два туннеля, Рисс оказалась в коридоре, где уже была раньше, практически разрушенном встрясками станции. Но останки трех людей по-прежнему находились здесь.

«Ох… если бы да кабы… во рту росли грибы…»

Это сказала женщина, превратившаяся сейчас в привалившуюся к стене мумию, перед тем как выжечь себе мозги выстрелом из пульсара. Двое других приняли кураре‑12. И все трое понимали, что у них нет шансов покинуть станцию. Они знали: неуклонное повышение температуры, вызванное переключением теплопоглощающего телепорта Цеха 101 на «импорт», убьет их. Рисс осмотрела женщину. Да, разложение успело тронуть ее, но потом где-то должно быть, возникла брешь, впустившая в коридор вакуум, и останки высохли, мумифицировавшись. Рисс заметила металлический блеск внутри размозженного черепа и вдавленные в пол обрывки углеродной электроники. Здесь Рисс впервые столкнулась со смертью – и теперь будто тонкая ниточка протянулась между ней, настоящей, и той наивной молодой змейкой, обнаружившей этих людей. В замешательстве Рисс двинулась дальше, чувствуя, что внутри разрастается какая-то тьма.

Очередной туннель вывел ее к помещению, куда сходилось множество таких туннелей, а оттуда – к маленькой трубчатой автофабрике, создавшей ее. Сейчас эта фабрика, разбитая, покоилась в кольце одного из гигантских «червей». Но Рисс вошла туда – тихо, с опаской, поскольку слышала какую-то беготню вокруг. Роботы многое ободрали здесь, однако в пылу битвы, в безумии Цеха 101, они забрали не все. К кривой стене прилипло, угодив в разлившуюся прозрачную эпоксидку, длинное змеиное тело – гибкий шарнирный позвоночник, оплетенный электромускулами. Голова представляла собой простой цилиндр с одним тускло-серым глазом. Вероятно, этот дрон стоял в очереди на сборку где-то за Рисс. Если бы то, что случилось со станцией, произошло всего парой минут раньше, судьба Рисс ничем не отличалась бы от участи этой бедолаги.

«Прадоры…»

Вот почему она так злится на них. Они напали на Государство, они в ответе за истребление обитаемых миров и миллиарды смертей. Они в ответе за гибель вот этого дрона и за тех несчастных в коридоре. Ненависть ее оправдана, и все же… Рисс чувствовала: что-то не сходится. Без прадоров и станции не возникло бы. Без них и ее, Рисс, дрона-убийцы, не было бы вовсе.

Пошатнувшись, Рисс закрыла черный глаз, которым изучала своего ближайшего родича, и отвернулась. Она существовала, чтобы убивать прадоров, – и по окончании войны ее существование – предположительно – исчерпало себя. Она ждала – и в некотором смысле до сих пор ждет, что война начнется снова. Она видела плохие времена, но Свёрл положил им конец. Пускай бои завершены – Рисс способна найти причины убить этих мерзких существ.

Змея-дрон скользнула на участок снабжения. Здесь тоже пошуровали роботы, и Рисс уже начала терять надежду найти то, что искала. Но тут она заметила небольшую дверь – и прочла запыленную надпись на ней. Потянувшись, Рисс ухватила созданную для людей ручку своими маленькими манипуляторами, уперлась телом в стену, поднажала – и дверь открылась. Внутри обнаружились ряды полок, пустых – кроме одной, на которой стояли три крошечные склянки. Глубоко просканировав их, Рисс убедилась, что содержимое всех трех живо, но находится в свойственном этому содержимому биологическом состоянии стазиса. Рисс скользнула в комнату, распахнула тело, загрузила в себя все три цилиндрика – и покинула кладовую.

Теперь все как надо. Она снова несет яйца прадорского паразита и может ввести их в жертву. Впрочем, чувствуя себя полной, беременной, она не ощущала ни удовлетворения, ни радостного предвкушения будущего освобождения. Возможно, еще почувствует. Возможно, Спир прав насчет того, что Пенни Роял забрал надежду – надежда ведь всегда в конце концов возвращается.

По большим и малым туннелям, мимо подобных плесени металлических наростов Рисс кинулась в погоню за Свёрлом.

Брокл

Запустив одну из единиц в У-пространственный передатчик, Брокл потянулся в ближний космос, чтобы установить постоянное наблюдение за челноком. К счастью, эти корабли, предназначенные для транспортировки сюда заключенных, не отличались ни сложностью, ни избытком оборудования. Не было на них и современных У-пространственных передатчиков, способных принимать и отправлять сигналы, находясь в У-пространстве. А значит, челнок не получит инструкций Земли-Центральной, пока не выйдет в околоземное пространство. Брокл не сомневался, что тогда Земля-Центральная или еще какой-нибудь ИИ попытаются скрутить находившийся на борту субразум Брокла, заставить его увести корабль подальше. А этого допустить нельзя, поскольку челнок требуется для трюка, который он намерен провернуть. Едва судно выйдет в реал, Брокл тут же втянет в себя субразум и полностью овладеет собой.

Оставив пока прикрепившуюся к У-передатчику единицу в покое, Брокл опять сгустился в форму человека, воспарив над разодранными в клочья останками трупа Антонио Свидера. Наблюдатель передал сообщение Земли-Центральной, и у Брокла пока оставалась возможность прислушаться к нему. Брокл еще не сделал ничего криминального, ведь, уничтожив наблюдателя, он не убил разумное существо. Аналитический ИИ взвешивал правомерности и неправомерности вариантов «уйти» и «остаться», но в конце концов все свелось к одной простой вещи. Ему ужасно наскучили те, кого присылали для допросов: одинаковые людишки с одинаковыми самооправданиями и одинаковым ограниченным мышлением; машинные интеллекты были поинтереснее, но отправляли их сюда крайне редко. Вот уже несколько десятков лет Брокл не допрашивал ни одного ИИ. Нет, он принял решение.

Резко развернувшись, он покинул гибернационный отсек, миновал шлюз и зашагал по «Тайберну» к помещению, вот уже восемьдесят лет служившему ему жилищем. На ходу Брокл размышлял о том, какие еще приготовления понадобится сделать. Материальных ценностей, кроме себя самого, у него нет. По-настоящему нужна только информация. Кстати, подумав об этом, он обнаружил, что стоит перед комнатой, в которой лежат погруженные в кому Икбал и Мартина.

Конечно, Брокл вытянул из их мозгов далеко не все, даже их тела могли содержать крупицы полезной информации – записанной, например, в памяти медицинских наноботов, или какой-нибудь нанофабрички, прикрепленной к стенке артерии. Можно взять их с собой и продолжить исследования, но что-то не хочется отягощать себя лишней ношей. Но бросить людей, отказаться от информации, тоже неохота. Впрочем, есть и альтернатива.

Он вошел и посмотрел на два распростертых на полу тела. Извлечение данных при условии сохранения людей живыми и невредимыми – работа кропотливая, требующая времени, которого у него нет, ведь до прибытия челнока остались считаные дни. С этой мыслью Брокл отключил гравитацию помещения и начал разделяться. В мгновение ока серебристые червячки засновали по двум телам, зависшим в нескольких метрах над полом. Одежду, ранее аккуратно возвращенную на людей, Брокл просто сорвал и отбросил – он и так уже осмотрел каждую ниточку вплоть до наноскопического уровня. Запустив в тела собственные нановолокна и инфодрели, он принялся изучать сырье, и вскоре в ход пошли лезвия-мениски, кромсая кожу и плоть для вторичного исследования и полной атомарной записи. Обнаружив наноботов из медицинского комплекса, какие есть сейчас практически у всех, он переписал их память и физические характеристики. Потом Брокл вторгся в черепа Икбала с Мартиной и вывел их из комы: ментальные исследования всегда лучше проводить, когда кандидат в сознании. Тут они, кажется, закричали, но вскоре замолкли, поскольку кричать стало нечем.

Ну и как дать определение смерти, если все можно записать? Совершается ли убийство, если жертва обращается в информацию? Снуя внутри растущего кровавого облака, Брокл размышлял над этими философскими вопросами, беспощадно разрушая и записывая все, чем были эти два человека. Он возьмет их с собой – как часть себя самого, уверенный, что совершенное им не являлось убийством. Однако только глупец мог бы поверить, что Земля-Центральная или другие государственные ИИ с этим согласятся…