Здесь умирает надежда

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТЬ

Mightiest of Guns — A.A. Bondy

Мы поссорились в последний счастливый день нашей жизни.

Последний настоящий день наших отношений.

Это была обычная ссора. Та, которую мы то и дело устраивали с тех пор, как я объявила о своей беременности. Сторонний наблюдатель мог бы подумать, что Карсон постоянно был готов к ссоре. Что он преуспевал в таких вещах. Кто-то, кто хоть немного знал моего молодого человека, и кто знал, какое положение он занимал в преступном мире, мог бы подумать, что он не может существовать без конфликтов.

Но никто не знал Карсона. По-настоящему.

Кроме меня.

Поэтому я знала, что мой мускулистый, смертоносный, опасный мужчина не любит конфликты. Это была просто ожидаемая черта характера его работы.

Я тоже не особо преуспевала в конфликтах, хотя ссоры с ним меня возбуждали. Тем более что это почти всегда заканчивалось великолепным сексом. И я почти всегда добивалась своего.

Карсон искренне наслаждался сексом по принуждению, но секс, которым мы занимались на регулярной основе, был настолько не от мира сего, что нам не нужно было придумывать ссоры только для того, чтобы заняться захватывающим сексом, как это делали некоторые пары.

Карсону тоже не нравилось ссориться. Поэтому я почти всегда добивалась своего. Ему нравилось, что я счастлива. Нравилось, что я довольна. И он наслаждался покоем. Я была его убежищем. Жизнь, которую мы создали вместе, была его бегством от суровой и уродливой реальности.

Поэтому он пускал все на самотек.

Но не это.

— Не могу поверить, что мы все еще говорим об этом, — сердито фыркнула я, пытаясь раздвинуть свою одежду, висящую в шкафу.

Я обожала почти всё в коттедже Карсона. Я почти переехала сюда.

Единственной проблемой был шкаф.

Довольно впечатляющий гардероб, учитывая скромные размеры самого дома. Но необъяснимо нелепо, когда у кого-то столько одежды, обуви и сумочек, сколько у меня.

В тот момент я проверяла пределы вместимости гардероба: вешалки были так забиты, что я едва могла вытаскивать одежду.

Конечно, я могла бы сделать все, как у Карсона, в крошечном местечке, который он посвятил одинаковым черным костюмам, но каждый мой предмет одежды приносил мне чертову радость, и, в отличие от моего парня, я не хочу носить одно и то же каждый день.

— Почему это так важно для тебя? — потребовала я, хмуро глядя на струящееся платье с принтом.

— Потому что я хочу, чтобы ты стала моей женой, — просто сказал Карсон.

Я сердито посмотрела на него через плечо. Его поза была напряженной, решительной. Он был готов к ссоре. К битве. К войне.

Со мной.

Из-за этого.

И он привык выигрывать свои войны, так что он ожидал выиграть и эту. Я была уверена, что он злился из-за моего упрямства. Но он знал меня, поэтому понимал, что я не из тех, кто легко сдается.

Сейчас он ждал, что я это сделаю. Сдамся.

Бессмысленно бороться из-за чего-то вроде брака, будучи от него беременной. Я посвятила себя совместной жизни с ним. Я планирую остаться с ним навсегда. Его имя выведено чернилами на моей коже.

Что такое брак по сравнению с этим?

Будет вечеринка. Я буду в центре внимания, надену сшитое на заказ белое платье, произнесу клятвы мужчине, которого люблю больше всего на свете. Все это — неописуемо чудесно.

Но что-то останавливало меня. Поставило в тупик. Видения брака моих родителей. Союз, изначально основанный на любви, в какой-то момент. Брак, который стал посвящен вечеринкам, благотворительным организациям, имиджу. Наш брак был бы совсем не таким, я знала это наверняка. И все же я сделала паузу.

Я все еще боролась.

И будь что будет, я выиграю эту войну.

Но я не хочу причинить ему боль.

Кроме того, услышав, как он так просто заявил, что хочет видеть меня своей женой, я почувствовала успокаивающее тепло до самых кончиков пальцев. Сдаться так и хотелось.

— Этот гребаный шкаф слишком маленький! — закричала я, бросая платья на пол и свирепо глядя на Карсона.

Он не ответил свирепым взглядом. На самом деле, весь этот гранит покинул его глаза, и его поза расслабилась. Уголок его рта приподнялся, а глаза заблестели.

Мне было трудно вспомнить, почему я была так зла на него.

— Тогда построим тебе новый шкаф, дорогая, — он говорил с такой любовью и обожанием в такой неромантичной фразе, что это чуть не сбило меня с ног.

Я указала на него пальцем.

— Ты не подкупишь меня, я не выйду замуж из-за шкафа.

Морщинка образовалась между его бровями, когда он скрестил руки на груди.

— Хочешь поспорить?

Он был серьезен.

Смертельно серьезен.

И у меня не было сил продолжать бороться с ним по этому поводу. У меня не было сил по-настоящему задуматься о том, почему я так упорно борюсь с ним из-за этого.

Я опаздывала на прогулку со Стеллой по магазинам.

Поэтому вместо того, чтобы продолжать ссориться, кричать, хмуриться и сердито смотреть, я сорвала платье с вешалки и сбросила свою одежду.

Я чувствовала на себе взгляд Карсона, когда разделась до лифчика и трусиков. Моя кожа горела под его тяжестью.

Карсону нравились изменения в моем теле. Он давал это очень, очень ясно понять каждый момент, когда мог. Он боготворил меня. Он каждый день, бл*дь, растирал мне ноги.

Злодей растирал ноги.

Моя адаптация ко всем изменениям была более сложной. Мне нравилось, что наш ребенок рос, был здоров. Это успокоило многие страхи, которые я скрывала от всех, включая Карсона. Но мои отношения с моим телом никогда не были простыми. Я скрывала беспокойство, которое испытывала. Мне было стыдно. То, что происходило со мной, — чудесно. Во мне человек. Это было невероятно ужасно — беспокоиться о растяжках и размере бедер. Надо с кем-нибудь поговорить об этом. С профессионалом. С кем-то, кто не знает меня, не заботится обо мне и не осудит.

Терапия помогает. Я это знала. Но не горела желанием, чтобы кто-то копался в моей голове. Ведь коробка только что перестала дребезжать.

Я справлюсь. Плюс, Карсон во многом успокоил мое беспокойство. Даже когда выводил меня из себя.

Одевшись, я схватила свою сумочку, пристально глядя на него.

— Я за покупками. Этот разговор не продолжится, когда я вернусь домой.

Голод, смешанный с раздражением, рассеялся, когда я заговорила.

Я не позволила этой нежности повлиять на мое раздражение. В тот момент я зашла слишком далеко. Еще кое-что узнала о гормонах беременности, так что нельзя просто отключить эмоции. Ты всё чувствуешь. Страстно. Так что, даже если бы я хотела быть такой милой и любящей с Карсоном, это не в моей власти. Не во время беременности.

Поэтому я вздернула подбородок и направилась к двери, намереваясь игнорировать милое выражение его лица.

Карсон вцепился в мое запястье, когда я попыталась убежать. Прежде чем я успела закричать или попытаться отдернуть руку, он притянул меня к себе и поцеловал. Несмотря на ярость, я не могла отказать ему поцелуе. Не могла отказать себе.

Поэтому поцеловала его в ответ.

— Я все еще злюсь на тебя, — заявила я, когда он отстранился. Мой голос был хриплым.

Его глаза блеснули.

— Я тоже недоволен тобой, дорогая. — Его рука нашла выпуклость моего живота, потирая ее. — Но ты никогда не выйдешь за эту дверь, не поцеловав меня, не дав мне попрощаться с моими девочками.

Мой желудок наполнился теплом, несмотря на гнев, все еще кипящий внутри. Или это просто изжога.

— Ты не знаешь, что это девочка, — напомнила я ему.

Он ухмыльнулся мне.

— У меня предчувствие.

Я усмехнулась.

— У тебя предчувствие? — Я покачала головой. — Твои крутые способности простираются до волшебного знания пола нашего ребенка?

Он ухмыльнулся шире, схватив меня за шею с обеих сторон и снова поцеловав.

Когда он закончил, я забыла, почему злилась на него, совсем забыла о покупках. Пока он, конечно, не заговорил.

— Запомни мои слова, — пробормотал он мне в губы, положив руку на выпуклость моего живота. — Ты станешь моей женой до того, как эта маленькая девочка увидит мир.

Я прищурилась, глядя на него.

— Хочешь поспорить? — я бросила вызов, затем повернулась на каблуках и пошла прочь.

Эти два слова были последним, что я сказала ему перед тем, как все рухнуло.

— Карсон хочет жениться на мне, — сказала я Стелле, когда мы шли по магазину со всеми нашими сумками.

Ладно, моим сумками.

Лицо Стеллы озарилось неприкрытым счастьем за меня.

— Конечно, еще бы! Ты потрясающая, — она лучезарно улыбнулась. Ее улыбка дрогнула, когда она увидела, что я не улыбаюсь в ответ. — Ты не счастлива, — заметила она.

— Конечно, я счастлива! — я фыркнула, резко останавливаясь у выхода из магазина. — Я беременна от мужчины, которого обожаю, который хорошо меня кормит и трахает еще лучше. Он построит мне шкаф! — Теперь я была очень близка к тому, чтобы закричать.

Даже в самом фешенебельном районе Лос-Анджелеса крик женщины на пятом месяце беременности в детском магазине не был бы самым безумным событием, случившимся в тот день.

— Я продолжаю спорить с ним, продолжаю говорить «нет», — сказала я, на этот раз тише.

Лицо Стеллы смягчилось.

— Дорогая, ты не обязана соглашаться на то, чего не хочешь делать, только потому, что любишь его. Даже если он строит тебе шкаф, — добавила она с игривым толчком. — Вы строите совместную жизнь. Вы принимаете решения вместе. Ваша жизнь может выглядеть так, как вы хотите. Вы можете спроектировать ее. И он переживет эту историю с браком. Он просто альфа-самец, который хочет объявить тебя своей.

— Нет, — возразила я чуть громче шепота. — Нет, дело не в этом.

Я задумалась над ее словами. Насчет сегодняшнего утра. Обо всех тех случаях, когда Карсон спокойно брал меня за руку и говорил, что хочет, чтобы я стала его женой. Ему не нужно было владеть мной, объявлять меня своей, заставлять меня говорить, что я буду повиноваться ему вечно.

Дело не в этом. Это было что-то настолько простое, настолько чертовски чистое, что я упустила это из виду.

Как идиотка.

Карсону просто нужна была жена. Он хотел меня. Семью. Он хотел того, чего у него никогда не было в детстве. Он хотел доказать, что он не сын своего отца. Он хотел дорожить мной.

Я вынырнула из своих мыслей, хмуро глядя на магазины, выстроившиеся вдоль улиц.

— Надо пойти в «Oscar de la Renta», — объявила я.

Стелла сморщила нос в замешательстве от моей резкой смены темы.

— Я знаю, что наша девочка будет модно одета прямо из утробы матери, но не думаю, что мы сможем еще что-то унести. — Она указала на все сумки, которые мы накопили за несколько коротких часов.

— Нет, это для меня, — сказала я ей. — «Оскар» — единственное место, где найдется что-то подходящее с витрины. Конечно, мы проведем надлежащую, подобающую случаю пышную церемонию, как только ребенок родится, и я вернусь в форму. Я закажу что-нибудь на заказ. Но пока сойдет и «Оскар».

Стелла вопросительно уставилась на меня.

— Для нашей свадьбы, — сказала я ей, толкая пакеты с покупками, чтобы найти свой телефон. — Она будет сегодня.

Она моргнула.

— Сегодня? — повторила она.

Я кивнула, постукивая по своему экрану.

— Разве вам не нужны свидетельства о браке, рукоположенные священники и тому подобное? — спросила она.

Я оторвала взгляд от своего телефона.

— Дорогая, я сбежала из балийской тюрьмы, якобы из-за запрещенных наркотиков, которые определенно не были моими. Я не только успешно сбежала, но и сумела направить власти на законного преступника. Вспомни мистера Дарси во второй «Бриджит Джонс», — сказала я. — Это ничего не значит.

Стелла усмехнулась.

— Итак, ты сегодня выходишь замуж.

Я кивнула.

— Итак, я сегодня выхожу замуж.

— Ты расскажешь жениху? — сухо спросила она.

— В конце концов. — Отмахнулась я от нее, целеустремленно шагая вперед. — Но сначала я хочу знать твое мнение об именах.

— Именах? — повторила Стелла, явно сбитая с толку быстрой сменой темы.

Но для меня это имело смысл. Мы собирались пожениться. Это взрослый и серьезный поступок. Возьму ли я его фамилию? Уокер? Мне она нравилась. Так что придется соответствующим образом выбрать имя нашему ребенку.

— Да, имена, — ответил я. — Я думаю, Страйкер для мальчика, а Хадсон для девочки, — я улыбнулась. Мы не знали пол, но у меня было такое чувство, что это маленькая девочка. Хадсон Уокер. Совершенно милая и крутая.

— Карсон, конечно, пытался вставить свое мнение, но его зовут Карсон? Как он смеет думать, что у него право на выбор имени? — Я покачала головой, когда мы выходили из магазина.

Я собиралась сказать Стелле, что у меня предчувствие, что это девочка.

Но не было такой возможности.

Колеса скрежетали по дороге, рев двигателя заглушал все звуки.

Кроме выстрелов. И криков.

Я все слышала.

Затем я услышала — услышала, а не почувствовала, — как пуля разрывает плоть, кости, мое будущее, абсолютно, черт возьми, разрывая его на части. Моя жизнь не промелькнула перед глазами, когда я упала на землю, кровь запачкала детскую одежду, которую она никогда не наденет. Нет, мой разум пронесся к будущему, которое высосало из меня все силы.

Мы с Карсоном не поженимся.

Я много думала об этом моменте в последующие месяцы. «Много» может быть небольшим преуменьшением. Я думала об этом каждую секунду, пока бодрствовала, а это очень много, ведь я спала только тогда, когда накачивалась наркотиками или напивалась до беспамятства. Даже тогда у меня было всего несколько скудных часов. Даже тогда я мечтала об этом моменте.

Я не взяла его фамилию.

И не выбрала имя нашему малышу.