114

15 декабря 1942 г. Орша. Ставка командующего Центральным фронтом генерал-лейтенанта К.К. Рокосовского.


Константин Константинович мерил шагами гостиную, широкое пространство которой было залито солнечным светом. Он делал ровно пятнадцать шагов в одну сторону, потом — столько же в обратную, и после этого смотрел на часы.

— Григорий Павлович, как там? — не выдержал он, подойдя к полуоткрытой двери. — Не слышно?

— Не слышно…, — было слышно, как его зам подошел к окну. — Может, Константин Константинович, командарм возле Волновки застрял. Там сейчас так намело, что в обход придется ехать.

— Значит… не скоро, — пробормотал он. — Зачем же, Георгий, ты едешь? Ставка же все решила…

Он со вздохом сел в кресло и задумался. Ему сразу же вспомнилось недавнее заседание Ставки, на котором решалась судьба зимнего наступления. При одной только мысли о тех событиях, когда ему пришлось докладывать о разработанном им плане, Рокосовского вновь и вновь бросало в дрожь.

«После доклада и последующих за ним вопросов, он замер возле карты.

— А вот остальные товарищи, — Сталин указал курительной трубкой куда-то в сторону собравшихся. — С вами, товарищ Рокосовский, не согласны. Вы утверждаете, что Красная Армия в настоящий момент обладает необходимыми силами и опытом, чтобы предпринимать столь масштабные операции фронтового масштаба. Нанесение сразу нескольких сильных ударов по обороне противника — это не что иное, как распыление наших сил. Получается…, — Верховный посмотрел на сидевших так, словно приглашал их принять участие в дискуссии. — по сильному и матерому противнику мы ударим не кулаком, а ладонью, — сидевшие недалеко от Рокосовского Буденный и Конев согласно закивали головами. — Разве мы можем себе позволить так делать? Что помешает немецкому командованию, — Сталин повернулся к карте. — здесь и здесь нанести мощные фланговые удары и создать мешок. И не надо забывать, что согласно данным разведки, где-то в тылу у немцев созданы три крупные маневренные группы, в состав которых целые подразделения с новейшими тяжелыми танками. При разработки своего плана вы учли все эти моменты?

Все эти угрозы присутствующим были уже прекрасно известны и не раз обсуждались в ходе доклада. Возвращаясь к ним вновь Сталин требовал очередных гарантий…

— Предлагаю вам выйти и еще раз подумать, действительно ли предлагаемый вами план приведет к желаемым для нас результатам?

Рокосовский, не говоря ни слова, вышел из кабинета в приемную и под удивленным взглядом Поскребышева, сел на диван. Он уже третий раз за последние полтора часа присаживался на это самое место и молча о чем-то размышлял.

— Вы обдумали? — Сталин внимательно смотрел на военачальника. — И что вы скажете на этот раз?

— Товарищ Сталин, со всей ответственностью заявляю, что предлагаемый мною план полностью соответствует складывающейся на сегодняшний момент оперативной ситуации, — Рокосовский излучал уверенность и полную убежденность в своих словах. — Мощный удар по двум направлениям будет для противника полной неожиданностью.

— А как же болота? — спросил Конев, ставший после катастрофического начала войны сверхосторожным. — Вы хотите бросить в прорыв две танковые армии. Если я не ошибаюсь белорусские болота издавна славились своей коварностью… Товарищ Сталин, может получиться, что мы просто утопим технику.

Сталин вопросительно посмотрел на помрачневшего докладчика.

— Была проведена предварительная разведка, — генерал-лейтенант обратился к карте. — Согласно ей, на всех направлениях, где планируется использовать тяжелую технику, имеется возможность проложить гати. Форсирование наиболее опасных мест и строительство гатей будет вестись практически одновременно. Танки на себе повезут бревна. Это позволит не потерять темпа и внезапности…».

Вдруг, он открыл глаза. В голове он еще прокручивал раз за разом прошлые события, вновь проговаривая аргумент за аргументов. Сотни цифр, географических названий, особенности местности — все это всплывало волнами, конструируя картину будущего наступления…

— Вот, черт! — внезапно, за стеной чертыхнулся его зам. — Все-таки напрямик ехали! — с улицы послышался требовательный гудок автомобиля. — Константин Константинович, командарм уже здесь!

Рокосовский вскочил с кресла и подошел к зеркалу. Китель на нем был немного мятый. Он едва успел его поправить, как дверь в его кабинет открылась и вошел Жуков.

— Здорово, генерал-лейтенант! — «чертовски крепкое рукопожатие» — в очередной раз про себя отметил Рокосовский. — Как тут у тебе? Подготовка идет по плану? — было видно, что Жуков чем-то обеспокоен, хотя старался это скрыть. — Что с противником?

— Пока все идет по плану, Георгий Константинович, — зная нелюбовь Жукова к долгим вступлениям, Рокосовский сразу же подошел к столу, на котором лежала карта будущего района действий. — На наиболее вероятных направлениях ударов Красной Армии немцы создали мощный оборонительный рубеж. Разветвленная сеть траншей полного профиля, пять или шесть рядов колючей проволоки, многочисленные огневые точки. Все это грамотно вписано в прилегающую местность…

Указка нарисовала извилистую линию, соединяющую несколько крупных населенных пунктов, превращенных в мощные опорные пункты.

— Со стороны населенных пунктов, которые намечены в качестве первоочередных целей для передовых штурмовых групп, активности противника практически не отмечено. Как мы и считали, данное направление немецкое командование считает мало уязвимым…

Достав из папки свою карту, Жуков сделал на ней какие-то пометки.

— На сегодняшний день мы практически закончили концентрация сил. Штурмовые подразделения выдвинуты на позиции, — продолжал генерал-лейтенант. — Выдвигается на рубеж артиллерия.

— Артиллерия? — переспросил Жуков. — Подожди-ка, Константин… Если немцы там не ждут, то не нужно и артподготовки.

— Георгий Константинович?! — план Рокосовского предусматривал обязательное нанесение артиллерийского удара сначала по немецкому передовому краю, а потом и по тылу.

— Отставить артподготовку! — резко рубанул Жуков. — Пустишь штрафников, потом штурмбаты, за ними в прорыв двинуться танки — вот и все! — Рокосовский закаменел от такого дополнения к уже утвержденному плану. — Товарищ Рокосовский, не время и не место разводить институтские сопли! Мы так и не выяснили, где у них третья мангруппа. Это почти сто новейших танков! А если они здесь подкарауливают?! Понимаешь? — в этот момент, невысокий и массивный Жуков казался существенно больше Рокосовского. — Своей артподготовкой ты им просто маякнешь: мол сюда, гости дорогие, сюда идите! И когда твои из болота начнут вылазить, они их в два раза перещелкают!

Они резко замолчал и отвернулся к окну.

— Ладно, Костя, что мы в самом деле? — Георгий Константинович также резко отвернулся от окна и подошел к столу. — Поговорить с тобой хотел совсем о другом, — на лице Рокосовского было черным по белому написано удивление. — Давай, чайку что-ли… Морозец, чай-то в самый раз.

Через несколько минут они уже сидели за столом, на котором стоял, пышущий паром самовар, несколько банок тушенки, пара кусков сахара и краюха хлеба.

— Поговорить с тобой хотел, Костя, — еще раз повтори он, словно в задумчивости. — Ты ничего не замечаешь? — вдруг прямо в лоб он задал странный вопрос, а см в этот момент внимательно смотрел прямо ему в глаза. — Ну, происходит… Ничего?

Алюминиевая кружка, обмотанная платком, чуть не выпала у генерал-лейтенанта из рук. Рокосовский преувеличенно спокойно поставил чай на стол и сложил руки в замок, чтобы непослушные пальцы не выбивали тревожную дробь (эта ненавидимая им привычка появилась у него после ареста и до сих пор преследовала его).

— Нет…, — тихо проговорил Рокосовский, чувствуя, что за этим вопросом стоит что-то очень важное. — А что происходит? — осторожно спросил он и сразу же пожалел о вырвавшемся у него вопросе.

Жуков тоже положил кружку, над которой поднимался ароматный парок, на стол.

— Что, что… Много чего, — пробормотал он, опустив глаза на свои толстые узловатые пальцы. — Не уж то не понимаешь?! — прищурившись, Жуков несколько секунд рассматривал своего собеседника. — Счастливый…, — со вздохом прошептал он и вновь поднял глаза на Рокосовского. — Странные дела творятся, Костя, очень странные!

Командующий откинулся на спинку стула.

— Понимаешь, случилась эта проклятая война. Вот, она! Вонючим сапогом нам под дых как ударила! — он словно говорил сам с собой, словно продолжал какой-то давний спор со своим «Я». — И мы покатились вместе со своими фуражками, танкетками, тушенкой к … Москве! — он на несколько секунд замолчал, а потом так же резко продолжил. — Ну это все было понятно! Костя, все это понятно! Потому что хреново мы готовились! Не умели воевать, вот и дали нам пинка!

Рокосовский не знал куда деться. По своему опыту он прекрасно знал, что подобные разговоры, начинаясь с вполне обычных тем, могли закончится таким, за что очень быстро «намажут лоб зеленкой».

— Это-то мне понятно, — продолжал Жуков. — Раз ты сильный но не подготовленный, то можешь легко получить по зубам. Но потом, … Костя, почему… потом всё стало каким-то другим, — командующий то ли не мог назвать чье-то имя, то ли просто не мог подобрать какое-то название. — Каждый день я вижу, что вокруг меня…, вокруг нас всех происходят какие-то события, которые почему-то никто больше не видит или не хочет видеть?!

Кажется впервые за все время его монолога, Рокосовский, действительно, заинтересовался.

— Какие события? — почти прошептал он, снижая голос по атмосфере разговора. — Что происходит?

— Я точно не знаю как это объяснить, — он уставился глазами в одну точу, будто именно там и содержались ответы на все его вопросы. — Мы слишком быстро оправились от поражений… Такого просто не может быть! Они же почти до Москвы дошли…, выбили авиацию, большую часть танков. Два миллиона бойцов в плену, примерно девятьсот тысяч убито, почти вся кадровая армия легла… Тогда под Москвой, в какой-то момент я подумал все! Немец сомнет нас. И тут, через какие-то полгода словно лавина прошла, — Жуков сделал паузу. — Ты разве не заметил, Костя? Что-то изменилось и довольно резко. В армию пошла тяжелая техника — танки, реактивные минометы, арторудия. Из-за Урала непрерывно идут эшелоны с амуницией. Да, еще пару месяцев назад две дивизии под Тулой в лапти пришлось обуть, а тут тысячи пар сапог…

— А как же новые заводы? — Рокосовский не сдержался. — Чуть не пол страны перекинули в Сибирь и на Урал.

— В Сибирь? — машинально переспросил Жуков. — Ты, что товарищ Рокосовский?! — едва до него дошел смысл сказанной фразы, он вновь превратился в волевого, жесткого и неприемлющего чужих мнений человека. — Какое производство? Все эти предприятия, которые ставили в мороз в голых степях, едва только начали выходить на нормальный режим работы. Там до сих пор еще одни кирпичные коробки стоят с фонарными столбами. Да, Костя, люди работают как проклятые, чтобы дать фронту еще один танк, самолет, лишнюю сотню снарядов и патронов, но не настолько…, — он чуть наклонился в сторону собеседника, словно собирался сказать что-то важное и тайное. — На заседании Ставки докладывали, что экономика страны не просто восстановила довоенные показатели производства, но и существенно превзошла их. Урожай зерновых этого года был таким, что и год назад нам не снился! Мясо, молоко… Откуда, как? Украина, Белоруссия под немцами! Откуда все это взялось?! Не в воздухе же оно выросло… Ты видел новые пайки? — Рокосовский машинально кивнул головой, мгновенно вспомнив небольшие брикеты спрессованной пищевой массы, быстро снискавшие у бойцов заслуженную любовь. — А новые лекарства? Костя, я же своими глазами видел, как один укольчик…, один проклятый укольчик с того света вытащил моего ординарца. Меня прикрывал… Всю брюшину ему осколками посекло. Кишки наружу, думал не довезем, — под ним жалобно заскрипел стул. — И тут всего один укол… Ну, откуда все это?

Горько усмехаясь он взглянул на сидевшего в задумчивости собеседника.

— Там очень много разного говорят, — Жуков глазами показал в сторону потолка. — Очень много, — голосом он дал понять, что эти гуляющие слухи он ни во грош не ставит. — Рассказывают, что в начале войны в Союз приехало очень много иностранных военспецов. Называли итальянцев, испанцев, французов, греков. Недавно Маленков шепнул, что на территории САСШ удалось завербовать примерно четыре тысячи высококвалифицированных рабочих и инженеров. Вербовщики работают во Франции, уж не знаю как… Даже болтают, что по дипломатическим каналам Москва направила во всей белоэмигрантские организации приглашение, — Рокосовский удивленно присвистнул от такой новости. — Есть сведения, что по личному приглашению Хозяина в Москву прибыл Деникин. А за ним, как ты понимаешь, стоит несколько тысяч боевых офицеров… Я не знаю чему верить, Константин. Все это слишком, слишком… фантастично! Чтобы Деникин, который проклял всех нас, приехал в Москвы и встретился с товарищем Сталиным, — Жуков недоверчиво покачал головой. — Если бы мне кто сказал об этом еще несколько год назад, я бы его обложил по м…

Он бросил быстрый взгляд на дверь, словно опасался что их могут подслушать.

— Уверен, что он все знает, Костя, — кто этот «ОН» было ясно им обоим. — Мне иногда кажется, что он видит людей насквозь, — еле слышно прошептал Жуков.

Загрузка...