Зеленый фронт

36

Солнце уже давно висело высоко над крышами домов, щедро поливая лучами выгоревшую солому. Абай, высунувшись из-за дверного проема, огляделся. Никого!

— Полз что-ли кто…, — пробубнил он про себя, внимательнее вглядываясь в заросший высокой травой огород. — Показалось.

Убрав лицо от в тень, якут устроился по-удобнее и продолжил наблюдать за окрестностями.

В доме в это время было прохладно. Легкий ветерок гулял по комнатам, приятно охлаждая вспотевшее тело и даря желанную свежесть.

— Эй, наука, — окликнул копошившегося в углу врача старшина. — Тебя то зачем взяли? Или и это военная тайна?!

Капитан молчал, словно давая свое разрешение на ответ. Его в этот момент вообще больше занимала карта. Смирнов, разложив большой, слежавшийся по сгибам, лист на досках, что-то чиркал синим карандашом.

— Понимаете, Илья Петрович, — одевая круглые с толстыми стеклами очки и приобретая от этого чрезвычайно строгий вид, проговорил Карл Генрихович. — У нас есть некие, и как я не раз высказывал мало обоснованные подозрения, что где-то в этих окрестностях применяли секретное оружие, — он вновь бросил настороженный взгляд на руководителя разведгруппы. — Возможно, это было даже химическое оружие… Химическое оружие!

Его длинный, испачканный в земле палец, ткнулся куда-то вверх, демонстрирую этим, по-видимому, особое значение высказанным словам. В кулаке второй руки, который он не разжимал, что-то изредка бренчало.

— Когда мне про это сообщили, я вообще-то возмутился, — поймав в этот момент ироничный взгляд Смирнова, врач смутился. — Да! Я высказал свое сомнение… Мне казалось… Мне кажется, что в военное время нецелесообразно тратить ресурсы на такого рода мероприятия! Откуда здесь химическое оружие?! Фашисты никогда на это не пойдут!

К последним фразам его голос окреп, приобрел нотки некого самодовольства. Видимо, эти мысли он уже не раз озвучивал и, сейчас, вновь нашел благодарного слушателя.

— Гитлер — это подлый и сильный враг, человеконенавистник если хотите, но отнюдь не сумасшедший! — Карл Генрихович окончательно «сел на своего любимого конька». — Мой друг (старшина от такого обращения чуть не поперхнулся, но вовремя совладал с собой), я вас уверяю, они совершенно здравомыслящие люди и никогда не пойдут на применение химического оружия… Я наверное не открою никакой тайны, — его взгляд снова упал на капитана. — Наша страна накопила столько такого рода боеприпасов, что даже страшно представить… Это тысячи и тысячи литров отравляющих веществ… Я уверен, что у других стран аналогичные запасы также отнюдь не крошечные. В таких условиях, даже попытаться применить что-либо подобное будет настоящим самоубийством!

Все это старшина послушал совершенно молча, даже кивая в некоторых местах, словно соглашаясь со всем, о чем ему говорили. Илья Петрович успел отучиться лишь пять классов, пока не в его дом не пришли немцы… «Они и тогда входили в русские села по-хозяйски, — почему-то вспомнилось ему в этот момент. — Поблескивая солнечными отблесками на остроконечных касках, запыленные мундиры вламывались в дома и лающими голосами требовали то одного, то второго… Хрен с ними! Отучусь еще! — его глаза на какое-то мгновение затуманились и он незаметно опустил козырек фуражки на глаза. — Надо будет и выше пойду — университет закончу!». Весь этот пиетет перед тем, кто закончил школу или бери выше — университет, заставлял его и в этот раз внимательно слушать. Однако Голованко не стал бы тем основательным и въедливым старшиной если бы всегда принимал на веру все то, о чем ему рассказывают.

— Знаешь, медицина, вот все ты правильно говоришь, да как-то по-научному, — хитро прищурив глаза, начал разговор Голованко. — Слушаешь тебя и кажется, вот он фашист стоит перед тобой… Нет! Фашист другой, не такой как мы! Он самый, что ни на есть ирод! Блазень настоящий! — он с легонько стукнул себя по затылку. — Вот здесь у него не хватает чего-то! Понимаешь, ты медицина? Сумасшедший он! И ему твои россказни вот…, — старшина смачно сплюнул в сторону от себя. — Плюнуть и растереть!

К ним незаметно подсел капитан, продолжавший изучать карту. Казалось, еще минуту назад он сидел у окна, где было много света. И вдруг раз, его склоненная фигура уже буквально в метре от тебя! Старшина не раз ловил на себе его изучающий взгляд.

— Что ему все это? — продолжал Голованко, подвигая к себе котомку. — Если фашисту будет нужно, то он не задумываясь жахнет химическим оружием! Не задумываясь!

— А знаете, я полностью согласен с Ильей Петровичем, — вдруг в разговор вмешался капитан, оторвавшись наконец-то от карты. — Зря вы Карл Генрихович, с таким жаром отметаете возможность использования или испытания в данной местности химического оружия. Смотрите, сейчас крайне благоприятное время — это раз! Лето, мало дождей… Стоят просто идеальные погодные условия для испытания новых образцов отравляющих газов, например. Во-вторых, здесь отличная территория для подготовки и проведения подобных экспериментов! Население угнано в специальные лагеря, много военнопленных. В понимаете, что в распоряжение гитлеровцев попало много здоровых мужчин, на которых вполне могут что-то испытывать…

— Вот-вот, — встрепенулся старшина, от интереса даже чуть наклонившийся. — Я, товарищ капитан, о том же самом. Фашист, он все может сделать…

Бросив эту фразу, старшина зашуршал в своей котомке. Пару минут он что-то искал там с такой энергией, что волей-неволей привлек и внимание споривших. Оба — капитан и врач с интересом уставились на старшину и его мешок. Наконец, с торжествующим видом он что-то нащупал.

— Вот! — протянул он врачу какую-то изогнутую железяку. — Говоришь, все здесь нормально, ничего не обычного. Вот, смотри! Я давеча, у дома этого нашел. А патрон этот в лесу, у своего шалаша. Кумекай теперь, все ли здесь в порядке или нет?!

Наклонившись вперед, Карл Генрихович не удосужился стереть со своего лица самодовольной улыбки — «мол, что там еще может быть такого». На крупной, с окаменевшими мозолями, ладони лежали две железки — длинная, похожая на пластину, и обыкновенный патрон.

— Любопытно-любопытно, — пробормотал врач, сразу же хватая самый любопытный, по его мнению, предмет — золотистый бочонок. — Что же это у нас такое?

— Это, уважаемый Карл Генрихович, патрон калибра 7,62 мм. к винтовке Мосина. Дайте-ка посмотреть на секунду, — заинтересовавшийся Смирнов, осторожно, кончиками пальцев ухватил тельце патрона и приподнял его к свету. — Если я не ошибаюсь… выпущен он после 1930 г… Так… Точно! — Прищурив глаза, он внимательно рассматривал что-то такое, что было знакомо ему одному. — Фаска у нас не сферическая, а прямая. Кстати, и опорная площадь здесь поболе… Нет, точно после 1930 г. Возьмите!

Приняв патрон, словно величайшую драгоценность в этом мире, врач сразу же вооружился лупой, которая появилась как будто из неоткуда.

— Многочисленные крошечные отверстия, — забормотал он, внимательно всматриваясь в лупу. — Так-так… Диаметр примерно четверть миллиметра. Четверть! Ничего себе! А это у нас что такое? — Голова склонилась еще ниже, а очки, казалось сейчас вообще спадут с его носа. — Что за веревочки? Постойте-ка… Пенька что-ли?! Нет! Растение что-ли? Очень похоже на корень… Просто удивительно похоже. Высох только.

Лохматая шевелюра, непослушной шапкой пристроившаяся на голове, поднялась. Увеличенные очками глаза уставились на старшину, с невозмутимым видом сидевшего напротив.

— Очень любопытный патрон, Илья Петрович, — он стал осторожно протирать круглые стеклышки очков. — Я скажу даже больше, крайне странный патрон.

Смирнов насторожился. «В этом чертовом задании слишком много странностей, — мелькнуло в его голове. — Что ни шаг — то непонятное явление, что ни взгляд — странный предмет! Ох, не к добру это все».

— Вот, посмотрите, на эти отверстия, — золотистое тельцем медленно проплыло перед ними. — Их очень много и они крайне маленького диаметра… Я конечно не практик-металловед, но тоже кое-что понимаю в плотности металла. На нашем оборудовании такие отверстия просверлить невозможно! — в конце фразы его голос приобрел таинственные нотки. — Это совершенно другой уровень технологического развития! Сверла, оставившие после себя подобные отверстия, должны обладать неимоверной плотностью… Это… Это достойно произведений Адамова, где наука шагнула далеко вперед!

Оба слушателя переглянулись между собой. Все было предельно ясно! Если это сделали не советские специалисты, значит это сделал кто-то другой! А вот по вопросу об этом таинственном мастере и старшина и капитан имели совершенно противоположные мнения.

— Могу лишь предположить, что это изделие немецких инженеров, — медленно проговорил Завалов, вновь и вновь поворачивая патрон в лучах солнца. — И до войны точная механика в Германии была необыкновенно развита… А сейчас я просто не знаю, что могло быть изобретено в этой сфере!

— Что это у вас за дудулька такая? — вдруг влез в разговор Абай, выглядывая со стороны двери. — Патрон что-ли? Хм! Развели тут… Тут такого добра лопатой греби!

Перед удивленной компанией на пол полетели точно такие же гильзы. Абай высыпал, наверное, десятка три — столько, сколько поместилось в его ладони. Все они, как один имели аналогичные отверстия!