Зеркала

Азми Шакер

Я познакомился с ним в 1960 году в салоне доктора Махера Абд аль-Керима.

— Кажется, мы уже встречались в доме устаза Аббаса Фавзи в годы второй мировой войны, — напомнил я ему.

— Я давно с ним не виделся, — сказал Азми Шакер. — Кстати, не объясните ли вы мне, почему он принялся за сочинение религиозных произведений? Его вера искренна?

— Знаете, он всегда интересовался классической арабской литературой, — ответил я осторожно.

Азми Шакеру в то время было лет сорок. Его ум, культура и откровенность покорили меня, он производил впечатление человека серьезного и внушающего доверие. Докторскую диссертацию по истории он защитил во Франции. Был женат на преподавательнице, тоже имеющей докторскую степень. Салем Габр, который хорошо знал Азми, говорил о нем:

— В школьные годы он был вафдистом, потом заинтересовался социальными проблемами. Как он утверждает, мои статьи сыграли в этом немалую роль.

Сам Азми Шакер говорил по этому поводу:

— Мои симпатии к «Вафду» никогда не были так сильны, как симпатии вашего поколения, и я вовсе излечился от них еще до революции. Но я сохранил тесные связи с левым крылом «Вафда». Они считали меня коммунистом. Когда произошла революция, я встретил ее с радостью и вместе с тем с опасением. Я приветствовал свержение монархии, эвакуацию остатков английских войск. Однако я не очень-то одобрял аграрную реформу, а вскоре стал считать революцию переворотом, преследующим только реформистские цели и помешавшим свершению настоящей революции.

Политические взгляды Азми Шакера послужили причиной увольнения его сначала из университета, а потом осуждения на несколько лет тюрьмы. После освобождения он работал в прессе. Выбирал темы, позволявшие ему выражать собственную точку зрения, и чаще всего писал о внешней политике и истории. После опубликования в 1961 году социалистических законов он в корне и вполне искренне пересмотрел свою позицию. Сблизившись с нами, Азми нередко приходил в кабинет Салема Габра и в салон доктора Махера Абд аль-Керима.

— Наша революция — событие, которое лучше всего отвечает исторической обстановке страны, — сказал он мне однажды.

— Значит, ты изменил свое мнение о революции? — спросил я.

— Да, я думаю, что мы должны спрятать свои взгляды в карман и безоговорочно поддерживать ее.

Я поверил в его искренность, у меня не было оснований в ней сомневаться. С тех пор он неуклонно выступал в поддержку революции. Эта позиция Азми не встречала правильного понимания со стороны его друзей. Помню, как Аглан Сабит сказал мне о нем:

— Он просто подлец, хоть и рядится в тогу святого! — Я сказал, что верю в искренность Азми, но Аглан с насмешкой ответил: — Его высказывания оправдывают твои колебания, вот и все!

Азми представилась возможность вернуться в университет, но он предпочел продолжать борьбу на страницах прессы. Важно подчеркнуть, что он не был слепым сторонником революции и не закрывал глаза на те ошибки, что были допущены.

— Печально то, что революция не только не опирается на истинных революционеров, но иногда, устанавливая за ними слежку, даже превращает их в своих врагов, — часто повторял он. А как-то с искренней грустью сказал:

— Коррупция распространяется, как чума, мы можем лишь предостеречь, но и это нам не всегда удается.

Мне стало ясно, что Азми принадлежит к тому недавно появившемуся типу коммунистов, которые ставят свободу превыше всего и считают, что эта свобода переживает тяжкий кризис. Однако он был в состоянии оценить значение исторического скачка, который совершила наша родина, и, несмотря на трудности настоящего, верил в светлое будущее. Познакомив его с доктором Садеком Абд аль-Хамидом, я сразу заметил близость их взглядов. Они быстро подружились. Начавшиеся аресты коммунистов серьезно огорчили Азми Шакера. Его тревога напоминала угрызения совести, но все же он говорил:

— Виной всему экстремизм и то, что книгам верят больше, чем самой жизни!

Он страшно обрадовался, когда коммунисты были освобождены, и приветствовал их согласие распустить партию и сотрудничать с революцией.

— Вот они сами становятся на ту же позицию, что и я, хотя недавно обвиняли меня!

— Но в совершенно иных условиях! — заметил доктор Садек Абд аль-Хамид.

Они заняли руководящие посты в государственном аппарате и в печати, а Азми Шакер оставался по сравнению с ними в тени. Это его в известной степени задевало, и однажды у него вырвалось такое признание:

— Думаю, что когда-нибудь писатели обнаружат, что приемы абсурда годны не только в литературе. С их помощью весьма удобно ориентироваться в идеологии.

Он уже не находил удовлетворения в журналистике и обратился с просьбой вернуть его на преподавательскую работу в университет. Она была удовлетворена. Как и все мы, Азми Шакер был глубоко потрясен событиями июня 1967 года. Но, несмотря на то что он еженедельно писал статьи в политическом журнале, он ни словом не обмолвился на эту тему. Одним из первых обрел он утраченное равновесие, и в октябре того же года появилась его знаменитая статья, в которой он анализировал причины поражения и расценивал его как урок. Призывал не поддаваться отчаянию, не слушать злобной критики, не терять веры в себя. В заключение утверждал, что главный спор идет не о Синае или Иерусалиме, а о революции. Завоевания революции нужно во что бы то ни стало сохранить и развить.

В последующие годы он с головой ушел в работу над своей замечательной книгой «Начнем с поражения», которая звучит гимном новой жизни, прокладывающей себе дорогу через руины прошлого. Я знал, что он с необыкновенной энергией работает в своей организации Арабского социалистического союза, не раз слушал его выступления по телевидению. Азми Шакер — один из немногих, у кого нет признаков раздвоения личности, он остается самим собой и перед массовой аудиторией, и в частных беседах. Мое восхищение им весьма сердит многих из числа тех, кто никак не может оправиться от потрясения, вроде Аглана Сабита и Салема Габра. Не забуду, как рассердился Салем Габр, когда я при нем похвалил книгу «Начнем с поражения».

— Я его так уважал, а он оказался всего-навсего средним обывателем, — сказал Салем Габр весьма холодно.

А Аглан Сабит назвал книгу Шакера «Начнем с приспособления» и с презрительным смехом говорил:

— Хороши у нас писатели — Гадд Абуль Аля и Азми Шакер! О бедная страна, другие уж добрались до Луны, а мы все еще празднуем вознесение Мухаммеда!

Однако, что бы они ни говорили, доктор Азми Шакер, как и прежде, честен, энергичен и так же беззаветно верит в будущее.