Зимняя вьюга (СИ)

Глава 14

Севастьян появился слишком поздно. Сладковатый запах крови сразу же заполнил нос, а вскоре отыскался и его источник — жена Константина де Фёда. Князь перенесся к ним, но и так было понятно, что помощь некому оказывать, она уже мертва. Демон держал жену на руках, прижав ее к себе и спрятав лицо на ее плече. Ночные хищницы обступили подругу, не зная, что делать. Почему-то смерть одной из них казалась настолько нереальной, что даже не воспринималась всерьез. Они будто ожидали, что вот сейчас Елена поднимется, улыбнется, и всё окажется шуткой. Глупой, жестокой, но шуткой. Только хищница не вставала.

Константин поднял голову, затуманенным взором прошёлся по всем вокруг. Взгляд зацепился за Князя, испытывающего, несмотря не внешне бесстрастную маску, некое чувство вины. Возможно, освободись он пораньше, и этого можно было избежать.

— Спаси ее, — хрипло просил, нет, даже умолял, Константин.

— Нет.

Одно слово, и в сердце ледяная пустыня сменяет робкие ростки надежды.

— Почему? — потерянно спросил демон.

— Я не могу.

Эмоции Константина резко поменяли направление, появилась ярость; демон встал, надевая на лицо маску.

— Не можешь или не хочешь?

Словно множество маленьких безвредных молний встретилось друг с другом, и в воздухе запахло опасностью, напряженностью. Севастьян смотрел на Константина прямо, ни взгляд, ни выражение лица не говорили что-либо о внутреннем состоянии его владельца.

— Не могу.

Как шарик, который проткнули иголкой, так и демон мгновенно сник, словно из него выпустили всю жизненную энергию.

— Вот как… — убито прошептал он и опустился на колени рядом с любимой. Тьян мысленно проклял все ограничения, не позволяющие ему использовать силу в этом случае. Грёбаное равновесие заставляло его безучастно наблюдать, как умирает душа одного из Круга, и бездействовать. Да еще и Ника не отзывалась. Она, может, смогла бы оживить хищницу, но как связаться с ней? И где она вообще?!

— Константин, — окликнул Князь и, хотя демон никак не отреагировал, понял, что его внимательно слушают. — Я могу извлечь твою душу. Провести ритуал.

Безумная надежда. Никто никогда не пробовал разделить свою душу с мертвым человеком. Но если душа Елены еще где-то рядом, то всё может получиться.

— Я согласен.

— Ты должен понимать, на что идешь. Это не какая-то свадьба, ритуал свяжет ваши души навсегда.

— Я понимаю.

— А если у нас не выйдет, ты умрешь.

— Понимаю, — повторил Константин. — Мы теряем время.

— Хорошо.

Я не знала, о чем они говорят, но одно было ясно: есть возможность спасти Елену. Только бы получилось!

За спиной Князя будто сгустилась тьма, покрывая его плечи на манер плаща. Демон встал напротив него. Непонятная тарабанщина слов, глаза Сева вспыхнули на мгновение черным пламенем и вернули себе первоначальный цвет, а в руках Константина оказался голубой камушек, похожий по форме на уголь и немного светящийся. С этим камушком Костя подошел к Елене, опустился на колени и очень бережно положил голубой уголек на ее грудь в области сердца. Еще пара непонятных слов, глаза Елены распахнулись, но были абсолютно черными.

Она знала, что умерла. Уже испытывала подобное. Когда Ника забрала ее в этот мир, корпорация по отлову паранормалов сумела-таки настичь ее. От пуль Елена заслонилась деревянной партой, но не учла почтенного возраста древесины, которая не задержала пулю. Выстрел пришелся в сердце, и это ощущение, когда сосредоточие жизни человека перестает биться, она запомнила хорошо. И в этот раз узнала. Да, Елена была уверена, что умерла. И поэтому тот факт, что она стояла в каких-то светлых одеждах в окружении незнакомых мужчин и женщин, воспринимался ею как посмертный бред.

— Это и есть Носитель? — спросил кто-то из них, но Елена не заметила, кто именно.

— Да.

— Тогда что она здесь делает?

Хищницу этот вопрос тоже волновал. Вокруг плыл золотистый туман, отчетливыми оставались только человеческие фигуры. Хотя человеческие ли?

— Очевидно, ее убили.

Какой-то мужчина нахмурился.

— Как это убили? Носитель бессмертен!

— Это ее первая смерть в качестве Носителя, она и перенесла себя сюда.

Елена слышала их разговор, но не понимала. Если предположить, что она является этим самым Носителем, то все равно смысл их слов ускользал.

— Девочка, ты слышишь меня?

Лена сразу поняла, что обращаются к ней, хотя окружающие не выглядели намного старше ее.

— Да, — ответила она и осознала, что общение идет мысленно.

— Слушай меня внимательно, девочка, у нас немного времени. Ты была избрана, и татуировка на твоей спине прямое тому подтверждение. Часы будут медленно заполняться, и когда весь песок окажется внизу, время этого мира иссякнет. Ты — Часы Богов, бессмертный их носитель. В последней войне, когда греческий, римский и прочие пантеоны были стерты с лица Земли, появилось проклятие, обрекшее этот мир на гибель. Когда притягиваются противоположные существа, столбы, составляющие основы мирозданью нашего мира, истончаются. Твоя татуировка — возможность увидеть, как скоро Земля уничтожится. Но она еще и знак, имеющий связь с проклятием. Если вы найдете способ отменить проклятие, то сделать это можно будет только с твоей помощью. Пока ты носитель Часов, ты бессмертна.

— Подождите! Так этот мир обречен?!

— Время закончилось, дитя. Возвращайся.

Больше она ничего не успела спросить или возразить: туман исчез, а Елена полетела куда-то вниз.

Уголек вдруг вспыхнул и, вырвавшись из рук Константина, вернулся к Севастьяну. Князь перехватил его с донельзя удивленным лицом и перевел взгляд на Елену, которая… вставала с помощью мужа!

— Ленкааа!!!

Я повисла у нее на шее, не удержавшись, расплакалась и тут же была стиснута со всех сторон нашими. Когда мы отлипли от Елены, она выглядела слегка помятой.

— О да, я тоже рада, что жива, — поморщилась она. — Вопреки вашим попыткам, — думаю, у меня хватило совести покраснеть. — А теперь не будете ли столь любезны отойти, мне бы мужа обнять.

Естественно, мы расступились, пару шагов — и вот Елена уже крепко обнимает своего демона и рыдает. Вот оно, крепкое мужское плечо. Кстати, интересно, а где это мое плечо пропадает? А, вот оно, нашлось. Стоит возле одного из демонов и вполголоса ругается с ним. А вот интересно, бывший архангел, вернувший свою силу, может мысленно услышать меня? Ради проверки убрала внешний зеркальный слой. Подумала, вернула его и избавилась от внутреннего. Так-с, пробуем.

— Рагуииииилаааа, — протянула я, подвывая на манер призрака. Рагуил споткнулся на слове и оглянулся. Когда его взгляд остановился на мне, подмигнула.

— Катерина?

— А что, непохожа? — решила обидеться.

— Да нет, я просто…

— Нет? Нет?! Непохожа? — не выдержав, я засмеялась. Мысленно. Чтобы не растрогаться над выражением лица Константина, когда он прижимал к себе Елену и что-то шептал ей. Захотелось обнять кого-то так же, да вот беда, "кто-то" не пожелал даже подойти и спросить, все ли со мной в порядке. А вообще, если подумать, как-то не припоминаю я его здесь во время схватки. И хотя не верится, что он отсиживался дома, но где-то же он был, верно? И явно не с нами.

Настроение было испорчено. Вернула щит на место, отвернулась и пошагала в дом. Остальные потянулись за мной. Ну а что нам оставалось? Сомневаюсь, что Константин отпустит Елену сейчас, а стоять на улице и глазеть на них… Да и устала я. Голова опять болит. Еще бы, столько мыслей пропустив через себя! Мне бы поспать часиков этак сорок восемь. Да, пойду-ка я спать.

— Я спать, — кивнула своим.

— Да, — отозвалась Крис, которая недавно вернулась в сознание и держалась из последних сил. — Я тоже… только приму душ…

— Угу, — согласилась Ната, стирая кровь, продолжавшую капать из носа. — И я спать.

Сарра промолчала, но было ясно, что она тоже мечтает об отдыхе. Вот так мы, никакие, расползлись по комнатам.

Елена, оказавшись, наконец, дома — а своим домом она уже давно незаметно стала считать особняк Кота, — чувствовала себя счастливейшим человеком. На то, по ее мнению, было несколько причин: во-первых, она выжила, во-вторых, вернулась к мужу, ну и в-третьих, всё закончилось хорошо. Информация относительно того, что она носительница каких-то там часов, не сильно ее встревожила, за пару месяцев Елена успела привыкнуть к татуировке, а обретенное бессмертие носило только положительный характер. Разумеется, нужно обо всем рассказать Нике, но только не сейчас, попозже, а пока можно понежиться в руках Кота и послушать его ласковый шепот.

— Хватит, — прервала Елена извинения Константина и его распекания самого себя. — Ну виноват, но я простила. Серьезно. Да и, если подумать, сама хороша, взяла да сбежала сразу. Не переживай, котяра, первый год брака — самый трудный! Мы успели пережить разрыв, мою смерть, остальное должно быть легче. Прорвемся!

Демон в ответ поцеловал ее так, что кости самовольно расплавились и превратились в нечто желейное, так что Лена ухватила Кота за шею, чтобы иметь опору и не растаять позорной лужицей у его ног. Оказалось, она весьма и весьма соскучилась по бордовой кровати своего мужа, о чем она и сообщила ему. Константин расплылся в такой широченной улыбке, что стал очень похож на Чеширского кота, и, подхватив ее на руки, понес любоваться этой самой кроватью. Воспоминаний ради, так сказать.

Много позже, когда Елена вынырнула из сладкой дремы, между ними состоялся один интересный с расовой точки зрения разговор.

— Доброе утро, — хрипло сказала Лена, щурясь.

— Доброе, — согласился Кот. — Как себя чувствуешь?

— Отлично, — бодро доложила бывшая хищница. — Пока шевелиться не могу, и мысли еще где-то плавают, но скоро приду в себя.

Демон рассмеялся и, довольный, чмокнул ее в щеку. Затем посерьезнел и отвел глаза.

— Хочу спросить, — предупредил он. — Как… ты выжила?

Бедный Кот не знал, куда глаза девать, задавая такой вопрос, но реакция Елены была абсолютно спокойной и даже разочаровывающей.

— Очень просто, — она потянулась. — Выяснилось, что я — носительница Часов богов, этой татушки на спине, а носительница не может умереть.

— Часы богов? — переспросил, бледнея, Константин. Елена перевернулась на живот и внимательного посмотрела на него.

— Значит, это правда, и наша Земля обречена.

— Мы надеялись, что это лишь миф, но…

— Да, я виделась с какими-то существами. Они сказали, что проклятие можно разрушить только с помощью татуировки, но как — неизвестно. Еще они сказали, что конец света настанет, когда все песчинки перетекут вниз.

— От чего это зависит?

— От "притягивания противоположных существ". Короче, я думаю, от межрасовой любви. Типа нашей. — Демон молчал, и она продолжила излагать свои мысли: — Подумай сам. До нас с тобой случаи такой любви были очень редки, верно? Потом родился наш союз, и я, как первая, стала носительницей. Подозреваю, теперь повсюду противоположности окажутся парами, и каждая такая пара — песчинка, падающая вниз. Когда время иссякнет, мир разрушится.

— Ты так спокойно говоришь об этом.

— Если честно, я надеюсь, что прежде мы сможем в полной мере насладиться друг другом, или что Ника придумает способ, как сохранить Землю. Я просто не верю в плохой конец, вот и всё. С верой в лучшее, — она усмехнулась.

— Тогда и я, — он прижал ее к себе, — буду верить в лучшее.

Проснувшись, Ника не сразу сообразила, где находится. Ей было тепло, уютно, спину щекотали волоски мужской груди, в открытое окно светило солнце, но на душе было неспокойно. Вот память проснулась, посредница аккуратно выскользнула из-под тяжелой руки и подставила обнаженное тело холодному ветерку, хмурясь от ярких солнечных лучей. Сладко потянулась, с удивлением понимая, что ощущает подъем сил, и встряхнулась, как большая кошка. Неслышно ступая, подобрала свой вещи, быстро оделась, накинула неизменный плащ и вышла на улицу. Перемещаться с этого дома мог только его хозяин, остальным приходилось топать почти километр, прежде чем закончилось защитное поле. Впрочем, и сюда попасть не так просто, только Ника, кроме него, могла оказаться сразу в доме.

Здесь царило лето, было тепло, солнце плясало на широких зеленых листьях и необычных крупных красных цветах, под босыми ногами шелестела трава. Справа на большом округлом валуне нежилась длинная светло-коричневая змея. Ника остановилась, рассматривая ее, но не нашла ничего красивого и пошла дальше. Выйдя за пределы защиты, последний раз глубоко вдохнула теплый, прогретый свежий воздух и переместилась в Нижний мир к Севастьяну.

Обычно в это время Князь рассматривал прошения, жалобы и предложения жителей, но сейчас так называемый тронный зал был пуст. Вероника прогулялась подлинным мрачным коридорам до спальни Тьяна, по пути кивая знакомым демонам, но и там Князя не обнаружила. Философски пожав плечами, села на высокую кровать и закусила губу. Следовало бы наведаться к хищницам, но те не звали, а сама она не горела желанием узнать, кого из ночных не стало сегодня. Так что Ника трусливо осталась ждать новостей от Тьяна. Долго ожидание не продлилось — Севастьян появился уже через пятнадцать минут.

— Тьян! — Ника вскочила и остановилась, поймав взгляд почерневших глаз. — Что там? — тихо спросила она.

— Елену убили, — равнодушно отозвался Князь.

Посредница отвернулась. Девочку было жаль, она ей даже нравилась. Да еще и проблемы с Константином теперь начнутся… Мелькнула мысль, что лучше бы умер кто-то более слабый. Типа Наташи с ее щитами или Сарры с животными замашками. Но что поделаешь, не судьба.

— Это всё?

— Она воскресла.

Ника посмотрела на Князя с ошарашенным выражением лица.

— То есть как? — мысли мелькали в голове, обгоняя друг друга. — Ритуал разделения душ? Неужели оба выжили?

— Нет. Не ритуал. Мы собирались, но Елена ожила раньше.

— Но как?

— Вот у нее и спроси.

Севастьян развернулся и вышел из спальни по направлению к залу. Ника застывшим взглядом смотрела вслед. Тьян осуждал ее поведение и поступки. Но правду она рассказывать не собиралась. Да и в чем правда? Посредница была готова пожертвовать хищницей ради мира. А раз Елена выжила, то всё закончилось лучше ожидаемого. Осталось только выяснить, как ей это удалось.

Я проснулась почти в три часа дня, по ощущениям выспавшись. Наскоро умывшись и позавтракав, присоединилась к Рагуилу, который в гордом одиночестве смотрел какую-то новостную программу по телевизору.

— Ты завтракал?

— Да я не голоден. Доброе утро.

Фыркнула. Не голоден, как же.

— А архангелы вообще нормально питаются? — осведомилась с подозрением.

— Им не обязательно есть и пить. А я павший.

— Угу, помню. Так ты точно не улетишь на небо?

Конечно, голос сочился иронией и даже сарказмом. Ну а в самом-то деле, не падать же мне ему в ноги и не умолять остаться здесь со мной? Захочет, останется. Наверное. Если захочет. И вообще, о чем это я?

— Точно, — Рагуил тяжело вздохнул. — Катя, можем мы прогуляться? Я бы хотел поговорить с тобой наедине.

— Так здесь же никого нет, — удивилась я.

— Всё равно пойдем на улицу.

Ну на улицу, так на улицу. Встала, пожав плечами, пошла к себе за свитером и скинутой вчера на постель курткой. Сапоги стояли в прихожей рядом с мужскими ботинками, синими кедами — это у нас Сарре всегда жарко, — ботинками в стиле "коммандос" и полусапожками. С интересом взглянули на носки Рагуила: в этот раз одинаковые, черные. Пфе, неинтересно.

Идем десять минут, молчим и мерзнем. Я от нечего делать начала продумывать список подарков на новый год. От денег еще кое-что осталось, хоть и немного, но на безделушки хватит, а так пора искать новую работу. Вряд ли Петр Петрович, после моего хамского поведения и полной непосещаемости рабочего места в последние месяцы, оставит за мной должность продавца. Хотя работать с антиквариатом одно удовольствие, покупатели ходят редко, а зарплату платят регулярно.

— Катерина…

— Мм?

— Ты меня любишь?

Ой-ой. К чему такие провокационные вопросы? Люблю-не люблю… А хрен его знает.

— А что?

— Да так.

Идем дальше. Молчим. Тут я не выдержала:

— А ты меня?

— Что?

Ой, мальчик, не тупи.

— Ты меню любишь?

— Наверное.

Идем дальше. Я перевариваю его ответ. Это больше да, чем нет, так же? Не мог прямо сказать: да, Катерина, я тебя люблю! Ты мне очень дорога и без тебя я не могу прожить ни дня! Мне хочется прижать тебя к себе и никогда-никогда не отпускать! Один твой вид, и у меня перехватывает дыхание, а седце…

— ..начинает биться чаще.

— А? — не поняла я, возвращаясь в наш грешный мир из сладких грез.

— Ты что, не слушаешь меня? — он посмотрел укоризненно.

— Ну…

— Я признаюсь тебе в любви, — пояснил он со вздохом. — А ты меня даже не слышишь!

— Извини, ушла в себя, — виновато произнесла я и, поймав его за руку, притянула к себе для поцелуя. Рагуил быстренько оттаял, и вскоре даже стало жаль, что мы не дома и рядышком не стоит удобная двуспальная кроватка.

— Рагуил, — позвал кто-то, и пришлось нехотя отклеиваться от него. "Кем-то" оказался противный блондин, Гавриил, вернувший моему оборотню силы. Действующий архангел, мать его. Интересно, а прикосновение к нему действует так же, как прикосновение к святым мощам, — исцеляет? Эксперимента ради вышла вперед и потрепала мужчину по щеке. Ничего особенно не ощутила, и, разочаровавшись, отошла. Мужчинку слегка перекосило.

— Что ты делаешь, сссмертная? — реально прошипел он, и, по привычке поплевав через левое плечо, перекрестилась. Терпеть не могу змей, фу, пакость. Грудь Рагуила затряслась, он прикрыл ладонью рот и закашлялся, скрывая смех. Невинно хлопнула ресницами — я не при чем.

— Рассматриваю музейный экспонат.

Пернатый Гавриил растерялся, потом разозлился и с неудовольствием посмотрел на брата. Очевидно, сравнение со старинной развалюхой ему не льстило.

— Твоя смертная очень наглая! — высказал он в вежливой форме мою характеристику. Я и не думала обижаться, наглость — второе счастье.

— Моя, — согласился Рагуил и прижал меня покрепче, непроизвольно у меня вырвался хрюкающий звук. Своими ребрами дрожу уже сейчас, а не только в качестве памяти. Оборотень — точнее, бывший оборотень, это я привыкла думать о нем в таком ключе — проникся, хватка стала чуть легче. Слегка пошевелилась, проверяя сохранность костей. Вроде в норме.

— Что ты планируешь с ней делать?

— Глупый вопрос, — прям почти увидела, как Рагуил морщится. — Это Катерина, и я люблю ее.

Гавриил посмотрел на него с ужасом.

— Любишь? Окстись, брат! Она же смертная! А ты архангел!

— Вообще-то, я хищница, не совсем смертная, — вставила в их диалог, но меня либо не услышали, либо предпочли сделать вид.

— Я - падший, Гавр. И я не опасен для нее.

— Ты был архангелом! — мужчина приблизился. — Рагуил, опомнись! Рано или поздно, но она сгорит рядом с тобой! Отступись! Отступись, пока не стало поздно?

— Отступись? Сдаешь позиции, брат, — раздался ленивый голос.

— Рафаил, — Гавриил напрягся.

Я, повернув голову, узрела милого молодого парня лет двадцати пяти с голой грудью — и это в конце декабря, в двадцатиградусный мороз! — высоко поднятыми светлыми волосами — остается только позавидовать стойкости лака, которым он пользуется, — витыми рогами на голове — какой век на дворе, если мужчины гордятся тем, что они рогоносцы? — и массивном доспехе на руке. Доспех интересный, покрывает руку от плеча до кончиков пальце, причем перчатку венчают острые железные — или какие там — когти сантиметра в два длиной. Это такая мода сейчас?

— Братец Рейг! — новоприбывший приветливо раскинул руки. — Давно мы с тобой не пили на брудершафт! Как? Неужели ты снова решил остепениться?! А с кем я буду развлекаться? Как же наши излюбленные маршруты?! Пожалей ночных мотыльков, они же скопом топиться пойдут, когда узнают, что ты себе девушку завел!

— Заводят собаку, а с девушкой встречаются, — заметила я и кивнула в ответ на насмешливой, но меж тем пристальный взгляд. — Привет. Я — Катерина, можно просто Рина, причина массовых самоубийств в скором будущем.

— Рафаил, милая леди, — он выполнил изящный поклон.

Подняла бровь в наигранном удивлении.

— Милая дама? Не знала, что брат моего любимого — трансвестит. Впрочем, на большую семью я тоже не рассчитывала, а вас, как я погляжу, дофига. Что ж, будем знакомы.

Рафаил рассмеялся глубоким искренним смехом, более взрослым, чем смех обычного двадцати пятилетнего юноши.

— Она милашка! Рейг, похоже, я тебя понял. Ну да не переживай, мотыльков я утешу и за тебя! — подмигнув, Рафаил обернулся к Гавру. — Что до тебя, архигавнюк, не порти любимому брату объяснение в любви и подвинь свою тощую задницу в сторону. Ты в глубокой заднице, парниша, особенно если учесть, что со страдерами разбиралась горстка девчонок и высший круг демонов. Будь уверен, остальные об этом узнают.

— Угрожать мне вздумал, щенок?!

Оскорбление прошло мимо, Раф, напоследок подмигнув мне, исчез. Рагуил в недвусмысленных выражениях отправил Гавриила прочь, не обращая внимания на просьбы архангела пораскинуть мозгами и подумать, на кой я ему, Рейгу, сдалась. Оставшись снова вдвоем, мы, не сговариваясь, переглянулись и улыбнулись друг другу. Взялись за руки и пошли дальше.

— Значит, ты меня любишь?

— Выходит так, — покивал Рагуил. — И ты меня.

— Ну, похоже на то.

— Что будем делать с этим?

— Раз ты не собираешься улетать, у меня есть деловое предложение.

— Оч-чень интересно, и в чем же оно заключается?

— Я предлагаю тебе переехать к нам на постоянное жилье. А что, одно сплошное удовольствие: готовить не надо, убираться тоже, выйдешь с нами ночью, погоняешь демонов, и домой спать.

— Заманчиво, весьма заманчиво. А комнатой со мной поделишься?

— А у нас еще есть, — подкольнула я. Рагуил нарочито тяжело вздохнул.

— Нет, это меня не устраивает. Вдруг я замерзну ночью?

— Принесу тебе одеяло?

— А вдруг буду скучать по тебе?

— Поставишь фотку на тумбочку?

— А если, не дай Бог, мне станет одиноко?!

— Подарю тебе собаку? — предложила, едва сдерживая смешки. Он насупился, схватил меня в охапку и упал на сугроб рядом, увлекая меня за собой.

— А если я не захочу с тобой расставаться? — серьезно спросил он, глядя в мои глаза. Я мягко улыбнулась.

— Тогда, вероятно, мне придется поделиться своей кроватью.

— Ну наконец-то! — радостно вскричал он. — Я победил!

Мстительно зарядила комком снега ему в лицо. Пока он отплевывался, встала и на всякий случай отошла подальше.

— А вот и нет! — показала ему язык.

Рагуил с предвкушающим выражением лица перехватил целую кучу снега и двинулся на меня. Завизжав, бросилась вперед, огибая шугающихся прохожих. Настроение стремительно близилось к отметке "мир во всем мире", а мысли сосредоточились на одном: как бы собрать разъезжающиеся ноги и не упасть, а еще желательно ускользнуть от мести Рейга. Или можно не ускользать…

В конце концов, я все равно попала, верно? Так к чему прикидываться?

Резко остановилась, развернулась и пошла навстречу своему коричневому диву.