Зимняя вьюга (СИ)

Глава 9

Больница Святого Петра произвела на меня благоприятное впечатление. Двухэтажное здание приятного бежевого цвета с необлупленной, как это часто бывает, краской, с большими белыми окнами и широкой плавной лестницей. Войдя внутрь, мы оказались в просторном холле, слева за стеклом сидела женщина лет пятидесяти с добродушным лицом, выше окошка была прибита табличка с большой надписью "регистратура". Туда я и направилась.

— Здравствуйте, мы в 312-ую палату.

— Родственники? — спросила женщина, мило улыбаясь.

— Знакомые, — я тоже невольно улыбнулась.

— Что ж, вам на второй этаж, правое крыло. Сейчас повернете направо, чуть пройдете вперед, и слева будет лестница. Подниметесь по ней, повернете налево — там и ваша палата.

— Спасибо.

Мы с Рагуилом послушно пошли в заданном направлении. Я нет-нет, да косилась на него, не понимая, что он вообще делает здесь со мной.

— Что? — не выдержал оборотень.

— Почему ты пошел со мной? Почему был ранен? И почему целовал?

За последний вопрос я тотчас обругала себя — слышать объяснение не хотелось. Но поздно, слово не воробей.

— На меня напали вчера.

Он сказал это так просто и буднично, что мне потребовалась пара секунд на осознание.

— Кто напал?

— Да страдеры, — Рагуил поморщился. — Подловили, когда я возвращался.

— Сколько их было?

— Пять.

Я подавила испуг. Недавно всего один страдер довел его до приступа, а тут целых пять… Так, Катерина, спокойно. Он жив, и все в порядке.

— Ну и…как?

— Не помню, — он легко пожал плечами. — Кажется, этот твой Рейвен решил размяться и вылез наружу.

У меня глаза на лоб полезли. Где тот мужчина, который старательно подавлял вторую сущность долгое время? А я тоже хороша, мы ведь с Рейвеном последний раз общались мысленно, а тут ни слуха, ни духа… Эгоистка я. Ну да и ладно.

— И что было дальше?

— Пришел в себя неподалеку от твоего дома, болело все, что только может болеть, — кривая усмешка появилась на его губах. — Решил, что потеря гордости лучше, чем жизни.

— Потеря гордости?

— Да мы вроде как не друзья, скорее враги. А я к тебе в дом полз.

Мы с Рагуилом? Враги? Нет. Вовсе нет. Возможно, не друзья, но уж точно не враги.

— Я рада, что ты выбрал именно это.

Он остановился и посмотрел на меня. А затем вдруг спросил:

— Я нравлюсь тебе?

Застыв, подумала, что общение с ним не идет мне на пользу. Вон уже перенимаю его привычку "зависать". Но отвечать что-то надо. Да с чего ему вообще в голову пришли такие мысли?!

— Ну допустим. Дальше что?

— Ты тоже.

— Что тоже?

— Тоже нравишься мне.

Второй столбняк не заставил себя долго ждать. Я медленно пыталась принять информацию. В принципе, ничего удивительного, что я ему нравлюсь, в конце концов, у меня привлекательная внешность, неплохая фигура и вполне приличный характер. Да, иногда язвлю, но так со всеми же бывает? В нашем мире, до попадания сюда, у меня были любовники, которые вполне искренне наслаждались моей компанией. От телепата такое не утаишь.

Был еще Ирвин. Паршивая история. Из-за него я и попала сюда.

С Ирвином мы познакомились в Киеве, где я гостила у знакомых. Мои родители, заядлые туристы, скрылись где-то в дебрях Африки, близился новый год, встречать не с кем. С парнем мы как раз расстались, у большинства подружек семьи, а у остальных — горячие планы на новый год, никак не включающие присутствие третьего лица. И вот я, собравшись, отзвонилась тетке в Киев и, получив приглашение, прилетела на месяц. Тетка моя — человек хороший, добрый, а главное многодетный. Через неделю намучавшись со сводными братьями и сестрами, чей возраст колебался от двенадцати до двух месяцев, я готова была взвыть и воспользовалась первым предложенным поводом, чтобы сбежать. Повод явился в виде билета на кино, в которое собиралась старшая, Олеська, но не смогла пойти.

Я отказываться не стала.

Фильм оказался ужастиком, кои я не люблю по одной простой причине — боюсь. Так что, закрыв глаза и расслабившись, приготовилась задремать.

Не тут-то было.

Мой сосед, впоследствии оказавшийся молодым человеком с приятной внешностью и иностранным именем Ирвин, по неизвестной причине решил, что я нуждаюсь в моральной поддержке, и нагло взял меня за руку. Когда я открыла глаза, готовая отругать наглеца, он с милой улыбкой сообщил, что я теперь могу не бояться, он рядом. Что удержало меня от фырканья — непонятно, возможно красивые карие глаза. Я всегда питала слабость к этому цвету. Но если глаза Рагуила невероятно теплые, то глаза Ирвина горели огнем и задором. Наверное, это тоже привлекло меня.

В общем, мы познакомились, погуляли пару раз. В его мыслях я улавливала наслаждение от своей компании и восхищение моей внешностью. Тогда это льстило моему тщеславию, так что и я радовалась нашим прогулкам. Чуть позже я узнала, что он профессиональный вор. Случилось это просто, мы проходили мимо нарядно украшенного банка, я еще разглядывала необычайно красивые гирлянды, и Ирвин предложил зайти — посмотреть внутреннее убранство.

Внутри действительно оказалось очень красиво, но мысли Ирвина были заняты другим. Он небрежным взглядом прошелся по всему вокруг, а в его голове мелькали мысли о количестве охранников, расположении помещений, проценте успеха в случае ограблении. Я была в шоке.

А еще я была дурой. Стоило нам выйти, как я закатила ему скандал. Ирвин не был глупым человеком, он сразу догадался, как я могла узнать об этом, и прямо спросил. Я ответила. И вот тогда Ирвин мгновенно придумал план.

Он был до смешного прост и основывался на моем участии и использовании моих способностей. Естественно, я отказалась. В результате, поняв, что уговорить меня большими суммами выручки не удастся, он заговорил о другом. О счастье. Семье. О том, как далеко мы сможем убежать с такими деньгами и как счастливо заживем вдвоем. Всего-то и требуется, что обчистить карманы чиновников, наживающихся на людях за счет высоких налогов и цен. Еще он сказал, что я понравилась ему с первого взгляда и что он любит меня.

Самое забавное, я слышала то же самое в его мыслях. Не было никакого двойного дна, он искренне верил во все, что говорил. И я поверила в его слова.

План прошел как по маслу, начать разговор, использовать сомнения человека, добавить решимости. Милой девушке с косичками, с искренним беспокойством предлагающей постоять здесь, пока кто-то что-то сделает, верили все. Смешно… но деньги оказались у нас. По договору я должна была остаться, чтобы не вызвать подозрений, а Ирвин уйти. Но стоило ему скрыться, как двери распахнулись, появились люди в форме, меня уложили на пол и обвинили в краже. Сотрудники, все как один, утверждали, что я пыталась избавиться от них и остаться в одиночестве. Меня и слушать никто не стал.

Когда меня выводили из банка в наручниках и вели к машине, я нашла Ирвина взглядом. Он был бледен и, прячась в тени деревьев, судорожно прижимал к себе мешок. Впервые я отправила человеку ментальное сообщение, а именно мольбу: "Пожалуйста, помоги мне!" На что и получила ответ: "Сама себе помогай!"

В тюрьме меня долго допрашивали, но я, ошарашенная предательством, и, отказываясь верить в него, молчала или несла какой-то бред, но об Ирвине не было сказано ни слова. То, что деньги не нашли, мою непричастность не подтвердило, так что я попала в суд. Мне присудили пять лет в колонии общего режима. Впервые мысль, что все это реальность, пришла ко мне уже в тюрьме. Привыкать к жизни на зоне не пришлось: случилась потасовка, в неразберихе меня пырнули ножом. Попали в легкое. Я умирала, отчетливо сознавая, что помощь врача не пригодится. Что меня предали.

И, уже простившись с жизнью, оказалась здесь.

Поначалу было трудно. Незнакомый мир, в котором обитают фантастические существа, и один дом на пятерых, четверо из которых — абсолютно чужие, незнакомые люди. Мы ведь раньше бились только вместе, все впятером или хотя бы парами, а это требовало определенной степени доверия. Так что было действительно сложно.

Внезапная мысль заставила меня резко остановиться, даже не сознавая этого. Мне же было сложно… довериться? После предательства Ирвина я была полностью разбита и не верила уже никому. Но мысли… мысли не врут. Значит ли это, что я слышу других людей, потому что хочу быть готова к их предательству? Севастьян сказал, я сама читаю мысли, а не они лезут мне в голову. Получается, это правда?

У меня вырвался истерический смешок. Отлично. Я — психически больной человек, который однажды обжегся на молоке и теперь дует на воду.

— Катя? Что с тобой?

Я резко вернулась в реальность. Мы уже поднялись, когда я застыла, и Рагуил сейчас смотрит на меня с беспокойством. Правильно. Меня надо бояться. Я опасна.

Не знаю, о чем он подумал, глядя на меня, но недооборотень шагнул ближе и привлек меня к себе, обнимая. Я положила голову на его грудь и закрыла глаза. Почему он со мной? Здесь и сейчас? Тот, кто сначала похитил меня, а потом отвергал? Почему?..

— Молодые люди, отойдите в сторону, не стойте на лестнице.

Добрый ворчливый голос прервал нашу идиллию, заставляя меня мгновенно отступить, незаметно смахивая выступившие слезы. Подняв глаза на Рагуила, я улыбнулась.

— Пойдем?

Его потемневшие глаза, казалось, ощупывали каждый сантиметр моего лица.

— Ты ничего не скажешь мне?

— Нет.

Он помолчал еще некоторое время.

— Хорошо. Идем.

Губы невольно дрогнули. Он понял. Не стал давить. Какой же он все-таки…

Замечательный.

Ветерок, ворвавшийся через открытое окно, прошелся по голым ногам и плечам, отчего Кристина недовольно заворчала, просыпаясь, и покрепче прижалась к теплому телу рядом. Нехотя открыла глаза, моргнула пару раз, чтобы почему-то расплывающиеся очертания комнаты встали на место. Затем перевела взгляд на свою грелку и обалдела.

Севастьян спокойно спал, положив одну руку под голову. Он был в одежде, но вот ее состояние оказалось плачевным. Глянув на себя, девушка поняла, что не только у Сева все изорвано и в пятнах крови.

Негромко вздохнув, Кристина тихо вышла из своей комнаты и направилась в ванную. Оказавшись там, разделась и придирчиво осмотрела себя в высоком зеркале, крутясь вокруг своей оси. Ни царапинки. Память, как и всегда при приступах, не помогала; последним ее воспоминанием был молодой мужчина, раздирающий себе горло в кровь. Крис передернулась. Неприятное, однако, зрелище. И малопонятное.

Закрыв глаза, она уперлась руками на край раковины и замерла. Что-то тут было не так, но она не понимала что именно. Сначала появляется Катерина на пару с оборотнем, затем возвращается Елена, потом невесть откуда вылезает очень сильный демон, говорит, что от посредницы, и остается в их доме. Дурдом какой-то.

— Вероника, — позвала она негромко. — Ты нужна мне.

Посредница появилась сразу же. Как всегда в серебристом плаще до пят.

— Что случилось?

— Ты действительно дала добро на житье с нами демона?

Ника склонила голову, будто не понимая, о чем Крис говорит, но глаза ее не отражали эмоций, оставаясь пустыми.

— Какой демон?

Ее подозрения оправдывали себя. В том, что Сев говорил правду, она, как ни странно, почти не сомневалась, а в том, что он демон, очень даже.

— Севастьян.

— А, Тьян, — глаза Ники на миг осветились улыбкой. — Да, действительно. Он уже давно не был на поверхности, пусть развеется.

— Не понимаю, в чем логика. Мы воюем с демонами, а ты направляешь одного из них к нам?

Тут посредница посерьезнела. Задумалась о чем-то, рукой, показавшейся из-под плаща, потерла переносицу.

— Давно надо было вас собрать, но мне все некогда… Слушай, давай так. Предупреди Серафиму и Дину, что я заберу вас сегодня в пять и объясню кое-что. Это касается всех вас, так что послушаете втроем, а своим хищницам потом расскажете.

— Хорошо. Сегодня в пять.

Но Ника уже переместилась, а Крис подняла глаза на зеркало. Взгляд стал пустым, будто она выпала из реальности.

— Серафима, Дина, слышите меня?

— Да, — отозвался спокойный голос.

— Ах, черти тебя побери! Я же только что заснула! — простонал второй.

Кристина невольно улыбнулась, понимая, насколько все же они разные.

— Вероника просила передать, что сегодня в пять заберет нас, чтобы объяснить что-то.

— Давно пора, — раздраженно сказала Дина.

— Хорошо, — согласилась Серафима.

— Отлично. Все, до встречи.

Сеанс связи прервался, Крис, умывшись и почистив зубы, накинула дежурный халат и пошла обратно.

Севастьян уже проснулся и стоял у окна. При ее появлении он повернулся, глядя на нее спокойными темными глазами.

— Рассказывай, — велела хищница, отправляясь к шкафу за одеждой.

— Ты была не в себе.

— И все?

— Да.

Она развернулась, недоверчиво округлив глаза.

— Как насчет порванной одежды? Она, знаешь ли, денег стоит! И что ты, интересно, делал на моей кровати?

— Спал. Тебе нужны деньги? Я дам.

— Так, хватит, — Кристина приблизилась к нему и ткнула пальцем ему в грудь. — Все подробно, не пропуская ни одной детали, и начни с того парня на коленях.

Севастьян на мгновение напрягся, она буквально ощутила, как в воздухе разлилась угроза, а затем привычно сгорбился и ухмыльнулся.

— Фига с два.

В комнате она осталась в одиночестве.

Племянница Жанетты Васильевны, Лилечка, оказалась девочкой шестнадцати лет с бледной-бледной кожей и явно видимыми синими линиями вен. Она лежала под капельницей в больничной голубой пижаме, черные волосы раскинулись по подушке. Этакая белоснежка. Вид ее вызвал у меня жалость пополам с огорчением — подросток, еще и не живший вовсе, явно обречен.

Мимо мелькнула фигура — это Рагуил подошел к ребенку и, не касаясь, расположил ладонь над ее лбом.

— Что ты делаешь? — рискнула спросить шепотом.

Оборотень не ответил, нахмурившись, он изучал что-то в районе ее груди. "Что-то" лишь потому, что он не похож на педофила.

— Что там?

— Темная энергия, — серьезно ответил Рагуил. — Какой-то паразит проник внутрь нее и сейчас пытается выгнать душу и занять ее место.

Мне оставалось хлопать глазками.

— Так она одержима?

— Можно и так сказать.

— А это все оборотни умеют делать, или только ты так отличился? — он дернулся, услышав мои язвительные слова. — А может ангельское прошлое дает о себе знать?

Сказано было наугад. Просто подумала, что раз демоны существуют, то теоретически должны быть и ангелы. То, с каким видом Рагуил говорил о темном паразите, напомнило мне о вечном противостоянии ада и небес. Да еще туманное прошлое моего недооборотня… Наугад. Но он дернулся, поднял глаза и спросил обреченно:

— Как ты узнала?

Вот тогда я поняла, как сильно попала, ибо меня угораздило вл… то есть, он мне понравился. И совсем не в платоническом отношении. Хотя стоп, о чем это я? У него же была жена? А как же супружеский долг и все такое?

— Это неважно. Расскажи, как все было.

Удивительно, но он не послал меня далеко и надолго а, присев на стул, жестом предложил мне последовать его примеру, что я и сделала, приготовившись слушать.

— Мое имя Рагуил Беспощадный, и я второй по старшинству архангел. Павший. Много лет назад я встретил девушку… Соню… и влюбился. Она была такой… такой чистой, искренней, такой красивой и отзывчивой… Мы были вместе почти два года, прежде чем я решился. Соня боялась, но то тоже хотела этого, а потому согласилась. Мы стали едины перед лицом Бога…

Когда он начал, я буквально онемела. Архангел?! Второй по старшинству?! Да быть этого не может! Архангелы пришли вместе с Богом, так сколько же это ему лет? Пара миллиончиков?! Потом еще Соня его всплыла. Я все понимаю, первая любовь и прочее, но стоит ли об этом рассказывать человеку, который тебя хочет? Да будь я проклята, если на мгновение не почувствовали ревности и даже зависти к этой его Сони! Понятно теперь, в чьем теле я побывала в воспоминаниях Рагуила. Его влюбленные глаза, его улыбка… Интересно, понимала ли Соня, какое счастье ей досталось? Но вот последние слова Рагуила развеяли некоторые бредовые мысли, и любопытство тут же показало голову.

— А что, архангелам нельзя ни с кем спать?

— Почему нельзя? — удивился мужчина. — Можно.

Тут же настал черед моему недоумению.

— Ну так зачем ждали?

— Потому что, — отрезал с некоторой обидой Рагуил, из чего я сделала вывод, что сам он тоже не очень хорошо понимает, зачем.

— И что дальше?

— А что дальше? — он начал злиться. — Об этом стало известно братьям, меня вызвали для объяснений. Ну, я сказал, что люблю ее и хочу быть с ней. Тогда Гавр предложил: раскаяться, остаться с ними и забыть Соню или жить с ней, но будучи павшим. Ты знаешь, что я выбрал.

— А Гавр это кто?

— Гавриил, мой младший брат.

— А что ж за тебя старший-то не вступился?

— Михаил знал, чего я хочу. Он всегда поддерживал меня, ненавязчиво предлагая помощь или помогая разобраться в тебе. Михаил — самый старший из нас, он был создан по образу и подобию Господа Бога, оттого во многом похож на него. Он не вмешивается и не направляет, лишь указывает путь, если ты сбился. Брат считает, что во всех архангелах, кроме него, заложено подобие эгоизма и своенравия, а он из-за отсутствия этих качеств больше робот, нежели живое существо, и существует по заданной программе. Он никогда не желал нам повторить его судьбы и всегда принимал решения братьев.

— И сколько же вас?

— Семь. Люцифер пал так давно, что его уже и не считают архангелом.

— Люцифер? — я хмыкнула, упорядочивая мысли. — Дьявол? Так он тоже создание Бога?

— Младший брат Михаил. Они двойняшки. Именно ББ потерял любимого брата, и о его потери мы скорбим до сих пор.

— Двойняшки… Почему такие разные? И что значит ББ?

— Большой брат, — он улыбнулся. — Детское прозвище, данное Рафом. А разные они, потому что мир требует равновесия.

— Стоп, что-то не сходится. Если Люцифер противовес Михаилу, то где противник Бога?

— У создателя не может быть противников, — он вновь мягко улыбнулся. — Господь создал добро и зло, и не одному из них идти против созидателя всего живого.

— Отлично. Раз Люцифер в отпуске, как и Бог, значит, твой Михаил сейчас главный? Почему он не борется с Люцифером?

— Первое, Единый не в отпуске, а просто в другом мире сейчас, второе, Михаил пал, так что главный среди архангелов сейчас Гавриил, и третье, ББ никогда и не боролся с младшим братом. Он слишком любит Люцифера. А тот хочет одного: превзойти отца своего, создавшего людей.

— У него комплекс? — слова так и сочились язвительностью.

— Это не повод для шуток, Катя. Брат не понимал восхищения Богом столь слабой расы, как люди, и пытался отвратить от них отца. Сначала показав, что люди не умеют держать слово — ведь Ева клялась, что не тронет яблоко, — а затем погрузив их в пучины страстей и соблазнов, уповая, что отец увидит слабый дух людей и отречется от них. Не станет больше называть лучшим своим творением. Но он ошибся в расчетах. Господь рассердился на сына своего за самоуправство и осудил на изгнание. Крылья Люцифера сменили цвет на черный, а сам он избавился от остатков света в своей душе и вверг мир в хаос. Михаилу пришлось запереть брата под землей. Ну а Люцифер создал там свой мир.

Возмущение от "слабой расы" с последующими доказательствами перебило его обращение.

— Я Рина!

Катей меня всегда называл Ирвин. Да, знаю, ничего удивительного, Катерина или Екатерина — для русских все одно, Катя. Просто в этом мире я начала новую жизнь, жизнь, в которой не скрывала свой дар и не боялась, что меня будут использовать втемную. И от прошлой не хотелось оставлять ничего, даже имени. Да и само сокращение "Катя" сразу напоминало о ласковом, нежном голосе Ирвина. Как же больно было тогда… Но не сейчас. Я пережила как Ирвина, так и его предательство. Елки, да я почти готова признать, что влюбляюсь в этого недооборотня!

Ох мать моя… Бывший архангел… Это уже несколько слишком.

— Но мне больше нравится Катя.

— А мне наср..! — вовремя остановилась, не позволяя себе скатываться на грубость. Спокойно, Катерина, спокойно. — Ладно, забей. Как хочешь, так и называй. Вернемся к девочке. Ты можешь помочь ей?

— Не думаю, — качнул он головой. — Я попробую, но вряд ли получится. Все-таки сейчас я больше оборотень, чем кто бы то ни было, а они не владеют подобными силами.

— Попробуй, ладно? Я позвоню Крис и вернусь. О, и еще, может, ты знаешь кого-нибудь, кто ей поможет?

Рагуил задумался.

— Надо спросить у Рафа. Пусть он и пал, но его сила должна остаться, разве что в меньшем количестве.

— И этот пал? — я даже удивилась. — И много ж вас таких?

— Четверо. И трое осталось.

— Хм. Забавно. Что ж вы все "падаете"-то, а?

Он сверкнул глазами.

— Так получается.

— Как же-как же, — пробормотала себе под нос. — Ладно, я ушла звонить. Удачи.

Вышла из палаты, подошла к окну и достала телефон, выданный сегодня Наташей с торжественным видом. Эх, нам бы денег побольше…

Ох ты ж елки зеленые! Петр Петрович! Да он же наверняка волнуется!

Трясущимися руками набираю номер антикварной лавочки, где подрабатывала уже полгода. Как можно было забыть о собственной работе!

— "Лампа Палладина", слушаю.

— Петр Петрович? Петр Петрович, здравствуйте! Это Катерина Смирнова, я у вас работала раньше, помните?

Вопрос был совершенно к месту, учитывая, что возраст моего работодателя перевалил за семьдесят пять.

— Смирнова? — бодрый старческий голос заполнил динамик. — Как же, помню-помню. Где это вы, голубушка, пропадаете?

— Ох, Петр Петрович, у меня обстоятельства!

— У всех обстоятельства, голубушка моя, — голос смягчился. — Ну да будет вам томить старика, что случилось?

— Тут такая история, Петр Петрович! Похитили меня!

— Как же, знаю, знаю. Ты мне лучше подробности, подробности расскажи.

Знает? Да откуда? Неужто звонил к нам, когда я на работу не пришла, и девчонки сказали? Да ну, глупость.

— Долгая это история, Петр Петрович, длинная, — оправдание так себе, но деньги на мобильнике тратить правда не с руки!

— Дак и не торопитесь, голубушка, заходите в лавочку на чай, все и расскажете. Да не забудьте похитителя своего прихватить!

Слушая гудки, осмысливала полученную информацию. Вот узнать о том, что мы с Рагуилом сейчас вместе, он факт не мог. Что это? Удачная догадка, или я работала у не совсем обычного человека? Да и человека ли?

— Алло?

— Крис, это я. Мы в больнице сейчас, в девочке действительно демон. Рагуил пытается что-то сделать, потом попросит друга, но мы не уверены, что получится.

— Если не получится, Сева напряжем. Все, пойду я.

— Давай.

Как-как она его назвала? Сев? Интересно. Мне даже больше нравится, чем Сева. Хорошо, будет Сев.

Пора возвращаться.