Змея

11 Гремучая змея

Прекрасное тихое утро не сохранило воспоминаний об ужасах вчерашней ночи. Люк тоже. Он улыбался и готовил завтрак. Несомненно, он был в хорошем настроении. И выглядел так, будто и не напивался накануне. И как ему это удается? Или он, подобно солдатам на войне, мог пребывать только в двух состояниях: дерьмовом и слабодерьмовом? Сегодня, по-видимому, в слабодерьмовом. Она чувствовала себя отвратительно и, прежде чем вылезти из спальника, завела спор, на этот раз о парне с щенячьим лицом.

— Он — герой, если ты этого не понимаешь…

— Не понимаю. Может, объяснишь поподробнее.

Какой же все-таки Люк непрошибаемый.

— Он столько пережил! — Сандра произнесла это с таким видом, будто говорила: я-прочла-гораздо-больше-книг-чем-ты.

— Он просто был на войне. Стоит кому-то побывать на войне, как вы, девушки, потом думаете, что он красавчик.

— Мне он не нравится. И я не считаю его сексуальным. Я просто сказала, что он настоящий герой. — Сандру обрадовала ревность Люка.

— А ты сентиментальная дура, — тихо пробормотал Люк.

— Ты что, ревнуешь?

— Нет! Никакой он не герой! — Люк громыхнул сковородкой, как будто грохот мог придать его словам большую убедительность. — Что он сделал такого героического? Стукач он, вот кто, вонючий стукач.

— Ты бы почитал Толстого, может, научился бы состраданию. Тебе не понять, через что ему пришлось пройти…

— Нет, это тебе не понять. Думаешь, это как в кино: все кончилось, и он герой навсегда? Жизнь продолжается. Армия до сих пор его использует. Он отличный снайпер, они заставляют его делать то, чему нет оправдания. Скоро у него вообще не останется своих мыслей — только чужие приказы. Потом им займется полиция. Он — гниющий труп.

— Он несчастен. Почему они не оставят его в покое?!

— Ты будешь оладьи?

— Нет, я не буду твои дурацкие гречишные оладьи. — Она не ожидала, что Люка это так расстроит. — Хотя погоди, я передумала. Давай свои оладьи, и побольше.

Когда Сандра вышла на улицу, все ее раздражение улетучилось. Сосны качались из стороны в сторону, как нежно-зеленые дворники, протиравшие голубое небесное стекло от края до края. Это доставляло ей огромную радость, пока она плелась в высокой траве за Люком и остальными. Пять человек приехали оценивать его земельный участок. Они «осматривали почву», склонившись над землей, и бормотали: «Угу», «Хороший», «Да». Бессмысленно похлопывая друг друга по спине, они вели чисто мужской разговор, а она шла далеко позади, глядя на верхушки деревьев, протыкавших своими иголками небесный холст.

Люк обернулся и увидел Сандру, которая, высоко задрав голову, смотрела на облака. Зачем говорить шепотом? Даже если б они таскали сумки с героином размером с мешок картошки, она все равно не заметила бы. Конечно, кто-то стучал копам, но Люка ужасно бесило, что тупоголовые деревенские кретины посмели предположить, что этот кто-то — Сандра, и лишь потому, что они видят ее в первый раз. «Если вы не прекратите, я прямо сейчас уеду в Лос-Анджелес и никакой сделки не будет». Нет, нет, шарахнулись они. Кого они пытаются надуть? Если кому-то нужен героин, ему плевать, о чем думают другие.

Сандра не обратила абсолютно никакого внимания на то, что синяя нейлоновая сумка исчезла, перекочевав в машину одного из приехавших мужчин. Но она заметила парня со щенячьим лицом, и, когда взглянула на его спину, в ее сердце вползла тень. Все равно мне его жалко, что бы там Люк ни говорил. Странно… что это за звук?

Жужжащий звук был немного громче треска насекомых — как будто пересыпалась сечка внутри сухой индейской тыквы. Своим городским умом Сандра решила, что звук скорее всего механический. Может, пожарная сигнализация?

Однажды такая сработала в гостинице, когда Сандра курила в постели. Сейчас она бы не придала этому никакого значения, но тогда очень испугалась и вскочила как ошпаренная. Она только что переспала с парнем, которого едва знала. Ей казалось, что все в порядке, но, может, она что-то упустила, может, он бандит или у него герпес, а может, это был тест и она его провалила или мать разозлилась на нее и включила сирену. Сандра улыбнулась, вспомнив свой испуг, теперь же она совсем не задумывалась, кому это пришло в голову установить пожарную сигнализацию на дерево. Очередная дурацкая идея. Она посмотрела на огромное синее небо. «Вряд ли кому-нибудь помешает, если я закурю?» — подумала она.

Голос Люка, перекрыв жужжание насекомых, пение птиц и надоедливую сигнализацию, скользнул ей прямо в ухо и проник в мозг: «Сандра, не двигайся!» Удивительна как бы тихо он ни говорил, она всегда слышала его. Таинственная, непостижимая связь.

Сандра остановилась. Что? Что она опять делает не так? Все смотрели на нее с безопасного расстояния. Грустный парень с щенячьим лицом попятился и стрелой понесся к своей машине.

— Детка, иди назад, только очень медленно. — Голос Люка мурлыкнул у самого уха Сандры, как будто у нее на плече сидела кошка и высматривала птиц в чистом небе. — Очень тихо. — Она, как танцор, плавно сделала один огромный шаг назад. Пожарная сигнализация не умолкала. — Иди назад, МЕДЛЕННО, — повторил Люк уже немного спокойнее.

Сандра чуть было не поступила наоборот — назло ему. Решил повыделываться? Устроить мачоспектакль? Но все-таки послушалась и отошла еще на один шаг. Тем временем парень с щенячьим лицом прибежал от машины и бросился Люку под ноги. В руках он держал самую длинную винтовку из тех, что Сандра когда-либо видела, — с телескопическими линзами и всякими незнакомыми ей приспособлениями. Он поднял винтовку так, что прицел оказался на уровне ее коленных чашечек. Не в состоянии пошевелиться, Сандра неотрывно смотрела в черное дуло.

В ее голове сразу всплыли слова Рика о том, что нельзя оставлять свидетелей. «Как глупо — проехать весь этот путь, чтобы в конце получить пулю», — подумала она. Сосны по-прежнему чистили небо, но в полной тишине… все звуки исчезли.

— Стреляй, — шепотом сказал Люк.

— В нее?

— Да нет же, идиот, в змею, — прошипел Люк.

Тишина взорвалась, осыпав все вокруг градом. Каждый камень в долине эхом отозвался на выстрел.

Люк подбежал к Сандре; она не могла понять, что переполняет его больше — радость или облегчение. Он развернул ее и показал дракона, которого они подстрелили, — огромную четверехфутовую гремучую змею. Разве она не слышала предупредительного треска? Неужели ее совсем нельзя оставить без присмотра? — шутил Люк. Если бы не он, ее давно бы не было в живых. «Да, да», — смущенно повторяла она.

Белобрысый парень со щенячьим лицом скакал вокруг змеи, восхищаясь своим прекрасным выстрелом. Голову размозжил, а кожа цела. Он принялся рассказывать о других таких же прекрасных выстрелах, но сделанных во Вьетнаме. Люк не стал ему мешать. Парень это заслужил.

Все окружили его и начали с интересом рассматривать винтовку, а Сандра осталась с мертвой змеей и издали наблюдала за ними. Она пыталась принять участие в разговоре: вежливые охи и ахи по поводу оружия. Я никогда не видела такого огромного… (шутка осталась незамеченной). Ах, спасибо, ты спас мне жизнь. Попасть змее в глаз с… сколько здесь?.. с сорока шагов… сорок дней и ночей в пустыне… вот настоящее испытание для человека. Парень с щенячьим лицом благодарно согласился.

Он не особо смышленый, но в нем есть то, что восхищает всех этих мужчин: прирожденный дар убийства. Он с нежностью держит пистолет, не обращая внимания ни на свой неряшливый вид, ни на то, что развязался шнурок, но глаза у него при этом ледяные, мертвые, совсем как у змеи. Он ищет тепла. День удался, он продал убийство за признание товарищей.

Сандра взглянула на него с внезапно охватившей ее ненавистью и поняла: завтра ему придется несладко. Люк был прав, он стукач. Его послали сюда в качестве наблюдателя, чтобы узнать обо всем, что происходило здесь, под тихими соснами, на сходке, о которой она, Сандра, по их мнению, даже не подозревает. К тому времени как они приедут в Айдахо, его лицо будут украшать не только прыщи. Оно будет изуродовано кулаками и ботинками тех, перед кем он сейчас виляет хвостом. Печальнее же всего, что он сочтет это справедливым и удивится лишь тому, что они не воспользовались возможностью убить его. Он бы воспользовался.

Взяв пистолеты, мужчины идут на другую сторону луга и расставляют банки. Долину сотрясают звуки выстрелов. Небо трескается как яйцо, и из него вылетают миллионы птиц. Они тоже становятся мишенями. Все живое оказывается в опасности, но через мгновение луг пустеет и стрелки остаются одни убивать банки и камни, пока не зайдет солнце. Пустоту заполняет непрекращающийся грохот.

— Сандра, — кричит Люк, — не подходи к змее слишком близко. Иди сюда.

Люк наблюдал за ней, он вполуха слушал пистолетный разговор приятелей и не сводил с нее глаз. Она отвернулась, не обращая на него внимания. Да, он горд тем, что спас ей жизнь, более того, ему понравилось, что он приказал мальчишке выстрелить так близко от нее… и Сандру это бесило — как маленькие дети. Ее страсть к Люку все еще ползала в виде гусеницы, и иногда Сандре хотелось раздавить ее, пока она не превратилась в мотылька, порабощенного пламенем. На лугу продолжались игры с оружием, а Сандра отрешенно украшала могилу змеи. В конце концов, это уже второе мероприятие подобного рода в ее жизни, и Сандра чувствовала, что должна Совершить обряд. Закрыв дерном неглубокую могилу, она убедилась, что голова змеи осталась снаружи, чтобы душа могла покинуть тело сквозь раскрытый рот.

— Что ты делаешь? — с трудом сдерживая смех, спросил Люк. — Хоронишь Мистера Змия?

«Шел бы ты к остальным», — подумала Сандра.

— Что тут такого? Он прекрасно сыграл свою роль. Сыграл и умер. Умер.

Ответ был настолько серьезен, что Люку расхотелось смеяться. Он нашел две веточки, связал их посередине так, чтобы получился крест, и, опустившись на колени, воткнул его в изголовье могилы. Змея дернулась, раздался глубокий вздох — ночь пришла забрать ее душу. Сандра встала на колени рядом с Люком.

— Спасибо, — прошептала она, дотрагиваясь до его шеи.

Люк обернулся и окинул Сандру пристальным взглядом своих желтых глаз.

— Какая же ты сумасшедшая! — Он поцеловал ее.

Она походила на ребенка, играющего на краю крыши, а он стоял внизу, на улице, пытаясь привлечь ее внимание. Еще один поцелуй, долгий и страстный, но без ответа. От нестерпимого одиночества у Люка появилось желание толкнуть ее, чтобы она упала на землю… и разбилась вдребезги.

Сандра, как кошка, легко спустилась, держась за него, и рассмеялась… слишком легко. Конечно, она считает, что красота в ее смелости, и не видит собственной беззащитности. Манера Сандры изображать страсть раздражала его. Раздражала и возбуждала. Он задрал ее юбку. Если б она только услышала, как он близко, как сильно хочет… Он раздвинул ей ноги коленями, решив, что на этот раз не остановится… Стон сорвался с ее губ, стон, похожий на настоящий, все его тело отозвалось, но тут раздался гудок автомобиля.

У края поля в темноте зажглись фары, осветив высокую траву. Моторы заработали, наполнив тишину механическим кашлем, гудки автомобилей смешались с криками приятелей Люка, отпускавших сальные шуточки — то ли для того, чтобы отогнать страх, то ли подбадривая их таким странным способом.

— Давай останемся.

— Нам придется с ними поужинать. Мне надо купить у Гари солнечные батареи. Вернемся домой пораньше.

В машине по дороге на ужин они сидели рядом и нервно шутили.

— Пойдем завтра на рыбалку. Хочу поесть форели.

— Больше ничего не хочешь? — Зачем она опять нарывается, сейчас не время для таких шуток. Надо сдерживать себя.

— Хочу, — сказал он и положил руку ей на бедро.

Сандра вздрогнула:

— Ты никогда не устаешь от одиночества?

— Нет.

— Это ненормально.

— Да? Ну, иногда я намазываю медом грудь и выхожу на улицу, насекомым нравится, когда я такой, они считают меня привлекательным.

Сандра заливается смехом.

— Теперь тебе не нужно обращаться за помощью к насекомым. Я тоже считаю тебя привлекательным.

— Правда? — Люк взглянул на нее, как будто ожидая услышать больше.

— Конечно. А ты думал по-другому?

— Не знаю… Я не думал. Просто ждал.

— Чего?

— Тебя.