Знание-сила, 1997 № 04 (838)

Новая гармония

Окончание. Начало — в №3 за 1997 год.

Нам кажется весьма спорным тезис о том, что надо все и везде обсуждать, и чем откровеннее, тем лучше. Особенно когда речь идет о традиционных культурах, к которым, нравится это кому-то или не нравится, принадлежит и русская культура. Более того, специалисты-этнологи относят ее к типу культур репрессивных, то есть таких, в которых происходит бессознательное подавление и вытеснение целого ряда чувств, тем, явлений. По-видимому, это восходит к основам православия. Прекрасно писал об этом отец Павел Флоренский: есть «внутренние слои жизни.., которым надлежит быть сокровенными даже от самого «я». (Не то, что от других! — И. М., Т. Ш.) Таков по преимуществу пол». (Выделено нами.)

Впрочем, в последнее время мы все чаще задумываемся: а так ли уж полезна и для рационального западного общества «тотальная» гласность, публичные обсуждения того, о чем еще совсем недавно и у них полагалось молчать?

— Вот уже несколько лет, — спросили мы у немецкого докладчика, — в Германии ведется широкая просветительская работа по проблемам сексуального надругательства над детьми. Можете ли вы утверждать, что в результате эбьюзов стало меньше?

— Нет, напротив, все больше и больше.

— А не опасаетесь ли вы, — задали мы свой основной вопрос, — что широкое обсуждение этой темы может привести к совершенно не запланированным последствиям? Например, породить неловкость и страхи в отношениях детей и родителей? Вызвать нездоровое любопытство и фиксацию на той теме, которая многим людям и в голову бы не пришла? Допустим, девятилетняя девочка, посмотрев спектакль «Секрет», приходит домой, и отчим, у которого и в мыслях нет ничего такого, привычно целует ее в щеку, сажает на колени. А у девочки, которая до сих пор воспринимала это как нормальную родительскую ласку, немедленно возникают в голове сцены из спектакля. Там-то все начиналось именно с этого!

Докладчик задумался, а потом сказал дословно следующее;

— Да, конечно, такое тоже может иметь место, но положительные результаты должны перевесить отрицательные.

Должны — и никаких гвоздей! Почти по Маяковскому.

Мы думаем, что при широком обсуждении традиционно запретных тем в общественном сознании происходят очень серьезные сдвиги. Процесс этот — длительный, поэтапный.

Патология, не только сексуальная, а вообще самая разнообразная, появилась, как вы понимаете, не сегодня и не вчера. Но общественное сознание начинает меняться только тогда, когда что-то (к примеру, инцест) подается не как отдельный вопиющий факт, а как распространенное и все более и более распространяющееся явление. Общественное сознание сперва испытывает шок, а потом, если не может противодействовать этому явлению.., начинает адаптироваться.

Постепенно люди начинают считать, что порок повсюду. Не в отдельных (непросвещенных или, наоборот, слишком просвещенных, богемных) слоях общества, а именно везде и повсюду. В самых обыкновенных семьях, у самых обыкновенных людей. (Помните, как при Горбачеве, в эпоху песни «Путана», нам внушали, что девочки из вполне приличных семей страстно мечтают стать проститутками? И приводили ошеломляющие цифры опросов.) Но самое страшное начинается тогда, когда постепенно стирается, размывается представление о норме. Конечно, в наш либеральный век нелегко провести такую уж четкую границу между нормой и патологией, между пороком и добродетелью. Но говорить, что границ вовсе нет, что у каждого своя мораль, может быть, очень демократично, но и очень безответственно, ибо взрывоопасно.

Обращаясь к отцу, который два года сожительствовал с дочерью, психотерапевт из демонстрировавшегося по нашему телевидению фильма «Кое-что об Амелии» безапелляционно заявляет (вероятно, чтобы ободрить своего пациента):

— Нет такого отца, которому бы не приходили в голову мысли об инцесте.

А у телевизора сидят отцы, много отцов. И скорее всего до просмотра фильма мало кому из них приходила в голову подобная мысль. А тут, если уж специалист сказал... Хочешь не хочешь, а задумаешься. Пороешься в глубинах своего подсознания, Фрейда вспомнишь с его пансексуальностью, вспомнишь и как дочку любил купать, когда она была маленькая. И как прижимал к груди, укачивая. Только ли ее успокаивал? А может... И ведь по дремучести своей думал, что это чистое отцовское чувство! А на самом деле, видно, боялся себе признаться. Подавлял, вытесняй...

И уже не только в общественное сознание, а и в сознание каждого отдельного человека запускается мысль о том, что в нем подспудно живет тяга к запредельному пороку. И это нормально.

И процесс идет дальше. Да, эта статистика, разумеется, подается под знаком патологии. Но цифры-то говорят совсем о другом! Если четверть всех молодых женщин в детстве подвергались сексуальному эбьюзу, то это уже не патология, а новая норма.

За инцест, который во все времена считался одним из самых страшных преступлений, виновному сегодня вовсе не обязательно полагается уголовная кара. Альтернатива тюрьме есть! Это... курс занятий с психотерапевтом. Причем на первый план выходит вроде благородная задача — сохранение семьи. Той самой, где все это произошло. И вот через полгода семья в полном составе вновь собирается у камелька для безоблачной счастливой жизни: отец, который, находясь в здравом уме и твердой памяти, несколько лет подряд день за днем растлевал свою дочь; жена, которой муж изменил не с кем-нибудь на стороне, а с их общим ребенком; этот ребенок, у которого, если говорить серьезно, с раннего возраста и на всю жизнь непоправимо искажена картина мира, и остальные дети (если они есть), которые, разумеется, в курсе произошедшего, то есть прекрасно знают, что их папа, самый лучший папа на свете, спал с их сестрой. Этакая идиллия после Содома!

Это и есть оптимальный способ решения серьезных социальных проблем?

Где есть решение, там автоматически снимается трагедийный накал, ибо трагедия — это неразрешимость (во всяком случае, в пределах жизни земной). А раз нет трагической глубины, трагического пространства, то и чувства соответственно мельчают и уплощаются. И запредельно страшное перестает быть запредельным. И уже не «быть или не быть?», а «что делать?». А раз «что делать?», то какова последовательность действий? Однородные члены предложения, знаете ли, могут поменяться местами Сегодня одна проблема выступает на первый план, завтра иная

Помните, что сделал царь Эдип, когда узнал, что невольно вступил в кровосмесительный союз с собственной матерью? Он отказался от престола, бежал из Фив и, не дожидаясь кары богов, покарал себя сам — выколол себе глаза...

Наши оппоненты возмутятся: вы еще пожалеете, что дыбу отменили! Слава Богу, что сейчас и человек, и общество в целом стали легче ко всему относиться. А вы все варварство оплакиваете! Смягчение нравов свидетельствует как раз о развитии культуры. В том числе и сексуальной.

Что ж, вопрос интересный. Даже отчасти философский. И спорный. В каких-то случаях смягчение нравов — свидетельство развития культуры, а в каких-то — совсем наоборот. Вот что говорит крупнейший западный этнолог и культуролог XX столетия Клод Леви-Стросс, изучивший множество самых разных, в том числе и архаических культур: «Запрещение инцеста — первоэлемент, на котором строятся все без исключения культуры, до сих пор существовавшие на земле, включая самые примитивные».

Нет, западное общество пока не отменило запрет на инцест. Напротив, принимается много конкретных мер, создаются специальные службы, пишутся инструкции, снимаются фильмы, ставятся спектакли... Но их создатели (и, конечно, потребители) попадают в ловушку. Вот уж где на редкость уместно вспомнить, чем вымощена дорога в ад! Широкое приобщение всех от мала до велика к обсуждению строго табуированных тем (когда, например, даже шестилетняя девочка из фильма об Амелии бросает своей старшей сестре упрек: «Почему ты сразу не отказала отцу?!» или — уже в реальной жизни — американские школьники спрашивают совершенно незнакомого русского профессора, пришедшего к ним в класс: «Как вы относитесь к проблеме эбьюза и сексуальной защиты?») — это отнюдь не безобидные игры с коллективным бессознательным.

«Не будите спящую собаку», — предупреждает английская пословица. Русская звучит еще более определенно: «Не буди лиха, пока лихо спит». Впускать в сознание, уплощать и рационализировать запредельное, преступное — это (если уж мы обратились к фольклорным примерам) уподобляться зайцу из сказки про ледяную и лубяную избушку. Как известно, лиса, которую заяц по наивности впустил в свой домик, в конце концов вытеснила хозяина. Не с первого, правда, захода, а с третьего, поэтапно. Но выжила.

Коллективное бессознательное в чем- то очень напоминает сказочную лису. Заяц, гостеприимно распахнув двери перед лисой, был уверен, что она немного поживет на положении гостя, а потом, вежливо поблагодарив за постой, уберется восвояси.

Так и коллективное бессознательное. Пока оно в своей «лисьей норе», все в порядке. И даже когда оно время от времени совершает тайные ночные вылазки — это еще тоже ничего. Ошибка зайца заключалась в том, что он пустил лису на порог. С этого момента он перестал быть хозяином в своем доме. Так и человек. Впустив коллективное бессознательное на территорию сознания, он должен быть готов к тому, что рано или поздно гость, нарушая все правила этикета, поведет себя, как распоясавшийся оккупант. И сознание вынуждено будет потесниться, съежиться и в конце концов окажется загнанным на периферию. А что если именно в этом кроется истинная разгадка распространения эбьюза — сдвига, который все- таки, сколько ни объясняй, сколько ни выстраивай причинно-следственные связи, остается уму непостижимым кошмаром?

Американский психолог Г Л. Лэндрет в книге «Иглотерапия: искусство отношений» пишет: «.. Может быть, ребенку объясняли, что если ты кого-то любишь или кто-то тебе нравится, то продемонстрировать это можно только в сексуальных проявлениях?.. Сексуальные посягательства достигли сейчас таких эпидемических размеров и стали настолько эмоционально значимыми проблемами в нашем обществе, что больше уже нельзя дать никакой четкой рекомендации относительно реакции на поведение ребенка, кроме как быть очень осторожным».

Другие специалисты высказываются по данному вопросу гораздо более категорично и вносят в список ограничений следующий пункт: «Ребенку нельзя сидеть на коленях у терапевта».

Не правда ли, это уже какая-то другая реальность? Реальность, в которой запрещения мочиться на пол, открыто мастурбировать и садиться к терапевту на колени, — рядом, в одном списке. Особенно если вспомнить, что речь идет о детях с хрупкой психикой, а значит — с повышенной жаждой ласки со стороны взрослых. Ну а чего стоит фраза о сексуальных посягательствах, которые достигли эпидемических размеров?!

— Да все они преувеличивают! — с раздражением воскликнул уже не воображаемый оппонент, а вполне реальный наш приятель, только что вернувшийся из поездки в Штаты. — Я разговаривал там со знакомой, она врач-педиатр. Неужели, спрашиваю, тут на самом деле так много этих эбьюзов? Что, все с ума посходили, что ли? И она мне все объяснила. Что ты, говорит, это вопрос чисто финансовый. Знаешь, тут сколько баб заявляют по этому поводу в суд на своих мужей, лишь бы содрать с них деньги? А заинтересованных много. Это ж кучу рабочих мест можно организовать! Считай, новое направление и в терапии, и в педагогике, и в юриспруденции. А вы наивно верите этим дутым цифрам, этой рекламной шумихе.

• Лукас Кранах. «Лот с дочерьми»

Ну, знаете, неизвестно, что хуже. Муж- извращенец или жена, способная так оклеветать близкого человека. Отец-совратитель или мать, говорящая дочери: «Малышка, твоей маме сейчас так нужны деньги. Я не хочу, чтобы лучшие годы нашей жизни прошли в этой дыре. А дом в приличном районе сама знаешь, сколько стоит. Нам не хватит даже на первый взнос». Ну а дальше объясняет, что надо сказать в суде про папу, чтобы с него в судебном порядке взыскали недостающие денежки.

Как будет себя чувствовать девочка, если она на это согласится? Как сложатся в дальнейшем ее отношения с отцом? А во взрослом возрасте — с мужем?

Честно говоря, в этом не хочется разбираться. Новая реальность, реальность «второго витка» настолько запороговая, что ее лучше и оставить за порогом сознания. Оторопь наших соотечественников, потрясенное «Не может быть!» — это и есть нормальная защитная реакция. Нас, к сожалению, уже просветили. Мы уже не можем защититься восклицанием «Не может быть!» Знаем, что может. И бывает. И есть. Но мы тоже имеем право защитить свое сознание. И поэтому смеемся. Ведь существует такое понятие — «охранительный смех».

Не вживаясь в образы персонажей новой реальности, по соображениям психической безопасности не желая влезать в их шкуру, мы все же обратим внимание читателей на ту особенность, которая сразу, без дополнительного анализа бросается в глаза. Это пресловутое одиночество, которому посвящено великое множество произведений западной литературы и искусства. Оно теперь тоже перешло на какой-то новый виток. Еще недавно частым мотивом было: нас двое, против нас весь мир. Но мы выстоим! То есть в мире индивидуальной борьбы, в мире самостояния все же сохранялись малые очаги общности, единства. На уровне семьи.

Теперь — мы утверждаем это с уверенностью — картина принципиально изменилась. Когда табу, составляющее первооснову любой культуры, как бы рассекречено, выведено из сферы коллективного бессознательного в сознание, человек уже отделен от другого человека, в том числе и от самого близкого, стенкой подозрительности, настороженности. Друг тебя обнял за плечи. А не голубой ли он? Гость, войдя в дом, поцеловал ребенка. Может, он педофил?

«Марсианские хроники», для нас совершенно не актуальные? Если бы так... Но в последнее время мы все чаше слышим от родителей подобные тексты: «Мой сын так любит возиться с мальчишками! Борется, катается по полу. Скажите, у него нет скрытых гомосексуальных наклонностей?» (Иногда говорят «гомосексуалистических» — вероятно, по аналогии с социалистическими.) И это те самые родители, которые непритворно ужасаются, когда слышат о западной «проблеме номер один». Но ведь они точно так же ужасались и не верили, слыша, что в некоторых странах разрешены однополые браки. И это было совсем недавно.

«Проблема» у порога. И от того, откроет ли наше общество двери избушки- сознания или все же удержится от такого небезопасного гостеприимства, зависит... А впрочем, чтобы избежать обвинений в излишней патетике, лучше процитируем несколько строк из книги Ксении Касьяновой «О русском национальном характере»: «...Репрессивные культуры очень сильно сопротивляются всякому изменению. Когда же наконец происходит сдвиг сознания, он касается ни много ни мало абсолютных точек отсчета. Тогда культурные скрепы распадаются вообще, изменение приобретает неконтролируемый, страшно разрушительный характер».

При нашей страсти к размаху можно не сомневаться: отечественный эбьюз затмит свой западный прототип. А вот с правовым государством выйдет, как всегда, маленькая заминка. В общем, будут и «временные трудности», и «все не так однозначно»... •

Юрий Лексин,

наш специальный корреспондент