Знание-сила, 1997 № 04 (838)

По нехоженым землям Арктики Афера под названием Колумбия»

• Вильялмур Стефансон

После войн — мировой и гражданской — Россия восстанавливалась с огромным трудом. И вполне понятно, что советское правительство не выказывало интереса к далеким окраинам страны. Однако иностранцы поглядывали на эти окраины явно заинтересовано.

Известный полярный исследователь Вильялмур Стефансон вынашивал даже прямо-таки захватнические планы.

«Нам нужно,— писал он,— чтобы остров Врангеля принадлежал Великобритании, как территория для развития ее воздушных сил — дирижаблей и аэропланов,— подобно тому, как Фолклендские острова служат базой нашим крейсерам и шхунам».

В 1921 году на остров Врангеля, получивший название «Новая Колумбия», было высажено пять человек: три канадца, британский подданный Аллан Кроуфорд и эскимоска Ада Блекджек, взятая в качестве поварихи и швеи.

Стефансон, надо заметить, всерьез считал, что в Арктике легко прокормиться. Поэтому продовольствия было взято только на шесть месяцев, а в дальнейшем, как предполагалось, Кроуфорд и остальные колонизаторы будут добывать пропитание только охотой.

Не удивительно, что зимой в Новой Колумбии начались серьезные продовольственные затруднения.

Летом 1922 года на остров должно было прийти канадское судно со сменой. Вероятно поэтому Кроуфорд и его люди не готовились по-настоящему к следующей зиме. Они опять не добыли ни моржей, ни другого морского зверя и не заготовили тушек птиц, которых летом на острове было превеликое множество.

А между тем канадское суденышко, посланное к острову, не смогло одолеть ледяных преград и вынуждено было возвратиться.

Положение стало безвыходным, в декабре продовольственные запасы подошли к концу. Кроуфорд решил пересечь по льдам пролив Лонга и выбрал себе в спутники канадца Найта. Однако в пути Найт заболел, так что им обоим пришлось вернуться.

В конце января 1923 года Кроуфорд вновь отправился на материк — теперь уже с двумя спутниками. А больной Найт и Ада Блекджек были оставлены на острове — фактически брошены на верную смерть. Впрочем, и трое ушедших, как мы теперь знаем, пропали без вести во льдах.

Осенью, наконец, к острову подошла шхуна «Дональдсон», посланная Стефансоном, чтобы сменить неудачливых «колонизаторов». Найт к этому времени уже умер, так что сошедшие с судна нашли в живых только одну Аду Блекджек, от которой они и узнали трагическую историю.

Во исполнение инструкций Стефансона, капитан Нойс оставил на острове канадца Чарльза Уэльса и вместе с ним несколько семей эскимосов — четырнадцать человек. Они, как видно, должны были вновь стать основателями колонии. На этот раз их снабдили продовольствием на несколько лет.

Остается добавить, что моряки взяли на борт героическую эскимоску, еще раз подтвердив выносливость аборигенов Арктики. А Найт перед уходом судна был похоронен на косе у бухты Сомнительной.

До Москвы только теперь стали доходить известия об оккупации острова Врангеля. Весной 1924 года по инициативе Наркоминдела на остров была послана экспедиция, которую возглавил известный гидрограф Борис Владимирович Давыдов. Ледокольный корабль «Красный Октябрь», несмотря на сплоченные льды, пробился к острову, где в бухте Роджерс 20 августа был поднят флаг СССР.

Однако закрепление острова Врангеля за СССР не могло быть завершенным хотя бы уже потому, что некоторые американские предприниматели намеревались снова послать на остров своих людей. Правительство СССР признало необходимым без промедления заселить остров Врангеля.

• 4 сентября 1913 года на восточном берегу Северной Земли был поднят русский флаг

• Г. А. Ушаков. Остров Врангеля. 1926—1927 годы

В январе 1926 года Георгий Алексеевич Ушаков был назначен «советским губернатором» островов Врангеля и Геральд. Однако, кроме административных дел, он должен был закартировать неведомые острова, провести первичные научно-исследовательские работы.

Прямо сказать, опыта у него было маловато — всего один полевой сезон в экспедиции Владимира Клавдиевича Арсеньева.

Так или иначе, к середине июля подготовка в основном была закончена, и пароход «Ставрополь» под управлением капитана Миловзорова вышел из бухты Золотой Рог. На борту — четыре первых колониста: Ушаков, врач Савенко и их жены.

В Петропавловске к ним добавились еще три человека: известный камчатский охотник Скурихин, его жена и дочка.

А в бухте Провидения пришлось задержаться надолго — заправились углем и водой, погрузили снаряжение, срубы домов и сотню собак, заранее доставленных из Анадыря. Но главное, здесь предстояло набрать добровольцев из эскимосов для постоянного поселения на Врангеле.

Впрочем, самым главным для Ушакова стало знакомство с учителем Павловым, который, можно сказать, возглавил маленькую коммуну на острове.

Иосиф Милонович Павлов был уроженцем Чукотки, детство провел на реке Анадырь, образование получил в Петропавловске и с 1917 года учительствовал в бухте Провидения. Он отлично знал язык и быт эскимосов и чукчей, женился на эскимосской девушке Асенто и без колебаний отправился на остров Врангеля. Однако эскимосы, даже после уговоров Павлова, не хотели ехать на какой-то неведомый остров.

Но тут Ушакову помог, что называется, счастливый случай. Позднее Георгий Алексеевич подробно описал этот решающий для колонии момент.

«В бухте Провидения мне предстояло завербовать несколько эскимосских семей, поэтому я направился на шлюпке к расположенному на берегу поселению.

• Ушаков и Урванцев в палатке

• Охотник С. П. Журавлев

• Вася Ходов в радиорубке

Только я выпрыгнул на землю, как из одной яранги выскочила обнаженная девушка, за ней в таком же виде другая, и они побежали, крича что-то на непонятном мне языке. За ними выскочил немолодой эскимос. В руках его был гарпун, нацеленный на убегавших девушек. Когда он поравнялся со мной, я подставил ему ногу, он упал, зарывшись лицом в песок. Гарпун отлетел в сторону.

Эскимос тут же вскочил, смахнул с лица песок, схватил гарпун и, повернувшись ко мне, занес руку. За плечами у меня висел винчестер, но внутреннее чувство подсказало мне: если я сделаю движение, гарпун вонзится в мою грудь. Наши глаза встретились, я напряг всю свою волю: если эскимос прочтет на моем лице страх — я погиб... Наконец, в пьяных, почти безумных глазах эскимоса появилась какая-то мысль... Он обратился ко мне на ломаном русском языке:

— Ты всегда так делаешь?

— Всегда.

— Может быть, ты хорошо делаешь?

Гарпун начал медленно опускаться, эскимос повернулся и, не говоря ни слова, возвратился в ярангу.

Прошло немного времени, и к кораблю подошла кожаная байдара. Ею управлял эскимос, с которым я недавно выдержал поединок воли.

— Где умилык? — спросил он, поднявшись по трапу.— Я хотел тебя заколоть, потом пошел в ярангу. Там сначала спал, потом думал, много думал, сильно думал. Мне кажется, ты хорошо сделал. Ты говорил, что всегда так делаешь. Поэтому я думаю — ты хороший человек. Эскимосы мне сказали: ты зовешь нас куда-то на остров. Я не знаю, где остров, но хочу с тобой поехать.

Надо пояснить, что слово «умилык» означает в переводе начальник, хозяин, силач.

Мой новый друг Йерок был. оказывается, одним из лучших охотников и прекрасным моряком. Его авторитет среди эскимосов был так велик, что пять эскимосских семей сразу же изъявили согласие переселиться на остров Врангеля. А вскоре будущая колония была полностью укомплектована — шестьдесят человек, из которых девять русских, а остальные — эскимосы».

Остров Врангеля, как известно, заслужил среди мореплавателей славу недоступного, по летом 1926 года «Ставрополь» почти свободно подошел к острову и встал на якорь в бухте Роджерс. Здесь начали строить добротный четырехкомнатный дом для полярной станции и склад, начали ставить яранги.

11 августа летчик Кальвица поднял с косы свой легкий двухместный самолет и пролетел вокруг острова на малой высоте, убедившись, к сожалению, что карты весьма несовершенны. Но место для колонии было действительно выбрано самым лучшим образом.

15 августа «Ставрополь» отправился в обратный путь, а Ушакова по-прежнему продолжала тревожить все та же мысль — что ожидает людей, которых он привез на необитаемый холодный остров.

Георгий Алексеевич скоро убедился, что для организации успешной работы надо расселиться по всему острову. Но уговорить эскимосов было трудно, они уже поверили в умилека, но по-прежнему боялись злого духа Севера.

В конце ноября наступила полярная ночь, и началось худшее, чего так опасался Ушаков,— голод. На складах лежали мука, рис, консервы, но в течение веков эскимосы питались только мясом, и, чтобы сохранить жизнь, было необходимо мясо.

• Дом на острове Домашнем

• Г. А. Ушаков в майском походе

• Палатка после жестокого шторма 10 мая 1931 года

Ушаков, как только позволяла погода, брал карабин, нарты и гнал собак на север, где можно было подстрелить моржа или тюленя.

К лету 1927 года эскимосы убедились, что если все будут по-прежнему жить в бухте Роджерс, то у них опять не будет ни мяса, ни шкур.

Зима 1927—1928 годов была, к счастью, совсем не похожа на предыдущую — промысел был налажен, мяса заготовили достаточно и для людей, и для собак.

В марте 1928 года Ушаков, Павлов и эскимос Анакуля за 42 дня объехали вокруг острова, проведя полноценную съемку береговой линии. Это была первая достоверная карта острова Врангеля!

На материке тем временем сильно беспокоились за судьбу колонии. Ведь рации не было, и о судьбах людей приходилось только гадать.

В навигацию 1928 года «Ставрополь» вновь отправился к острову Врангеля, но, встретив непроходимые сплошные льды, был вынужден отступить. Поэтому по указанию правительственных органов было решено послать на остров самый мощный в то время корабль — ледорез «Ф. Литке». Но и он, к сожалению, только с огромным трудом боролся с тяжелыми льдами.

В носовой части судна погнулось много шпангоутов, лед начисто срезал сотни заклепок. Все в новых и новых местах появлялась течь.

Капитан К. А. Дублицкий с горечью радировал: «Ледорез имеет значительные повреждения. Дальнейшие попытки достижения острова Врангеля угрожают поставить ледорез вместе с экипажем в катастрофическое положение». И все же «Литке» пробился к бухте Роджерс!

Дружными усилиями всего экипажа и колонистов уже к пятому сентября удалось переправить на берег все грузы для колонии и полярной станции. Одновременно на «Литке» переправили три сотни медвежьих шкур, пять сотен шкурок песца и несколько тонн моржовых клыков и мамонтовых бивней.

Вечером пятого сентября на борт «Ф. Литке» переселились зимовщики, покидавшие остров. Ушаков и врач Савенко вместе с женами, а также семья промысловика Скурихина.

Но Павлов с семьей и охотники-чукчи отказались уходить на материк и остались на острове Врангеля.

Начальником острова стал теперь Ареф Иванович Минеев, который не мог и не хотел покинуть чукчей. Наверное, Георгий Алексеевич тоже остался бы на Врангеле, но его влекла уже другая Земля — самая северная в Советской Арктике.

• Полярный исследователь В. А. Вилькицкий — первооткрыватель Северной Земли

• Слева наверху — карта Северной Земли по материалам Гидрографической экспедиции Северного Ледовитого океана 1914 года

• Североземелъская четверка в сборе (слева направо): Урванцев, Ушаков, Журавлев и Ходов

• Карта Северной Земли по работам экспедиции 1930—1932 годов под начальством Г. А. Ушакова (составил Н.Н. Урванцев)

• Рисунок-шутка Ф. П. Решетникова

Еще на острове Врангеля долгой полярной ночью Ушаков до деталей продумал дерзкий план новой экспедиции — по Северной Земле. Ведь после экспедиции Бориса Вилькицкого никто не бывал на этой Земле. И никто толком не знал: может быть, это огромный остров; может быть — архипелаг неведомых островов?

По проекту Георгия Алексеевича, маленький экспедиционный отряд (всего-то четыре человека) должен был провести маршрутную съемку, закрепив ее сетью астрономических и магнитных пунктов. Далее предполагалось провести геологическое обследование и собрать материалы по фауне, чтобы выявить промысловые возможности. А вдобавок ежедневно — четыре раза в сутки — проводить метеорологические наблюдения, чтобы собрать материалы о климате и ледовом режиме.

По своему опыту Ушаков прекрасно знал, что в экспедициях решает не количество людей, а их знания, их умелость. Поэтому не удивительно, что геологом экспедиции стал Николай Николаевич Урванцев, исколесивший по Таймыру многие сотни километров и уже прославившийся открытием богатейших медно-никелевых месторождений.

На должность радиста Ушаков решил взял молодого энтузиаста радио Василия Ходова, возглавлявшего секцию ленинградских коротковолновиков. Он к тому же обладал многими полезными качествами — был крепок здоровьем, силен, усидчив, работоспособен и обладал спокойным ровным характером. Кроме того, его совсем не пугала далекая неизвестная земля, не пугали и неведомые лишения.

От радиста, конечно, зависело многое, но решающую роль в исследованиях Северной Земли, по замыслу Ушакова, должны были сыграть... собаки! Их доставили из Приамурья — сорок три ездовые собаки.

• Урванцев и Журавлев на Домашнем

• Наши трофеи росли беспрерывно

• Любой экземпляр этого зверя в зоопарке— это лишь жалкое подобие его вольного собрата

• Новоземельская веерная упряжка

Так в экспедиции появился четвертый участник — каюр и охотник Сергей Прокопьевич Журавлев, который уже четверть века промышлял песцов, медведей и морского зверя.

В феврале 1930 года проект экспедиции был утвержден, а пятнадцатого июля ледокольный пароход «Г. Седов» уже отправился к Северной Земле.

По мере продвижения на восток ледовая обстановка становилась все хуже и хуже, так что экипаж уже заговорил о возможной зимовке на судне, затертом во льдах. Но капитан Воронин, несмотря ни на что, пробивался к неведомой земле. В бинокль ему удалось усмотреть, что к южной оконечности какого-то маленького островка вплотную подходит полоска чистой воды. Капитан, посоветовавшись с Ушаковым. решил все же выгружаться на этом островке, сразу же получившим название «Домашний».

Сначала отправили на берег разобранный дом, потом продовольствие, оборудование, уголь и, наконец, собак.

Тридцатого августа состоялось официальное открытие полярной станции и, после ружейного салюта «Седов» сразу же дал ход, опасаясь, что судно будет затерто льдами.

• Урванцев за работой

• Один из гигантских цехов Норильского горно-металлургического комбината. Без месторождений, открытых Николаем Николаевичем Урванцевым, деятельность этого комбината была бы невозможной.

• Николай Николаевич Урванцев в конце маршрута вокруг острова Октябрьской революции

Четыре человека на два года стали жителями далекого, холодного островка. Строительные работы удалось закончить только через месяц, но в начале октября Ушаков, Журавлев и Урванцев предприняли первое санное путешествие. Погода и сплоченные льды явно благоприятствовали им, и уже через два дня они вышли к большому острову, который получил название «Октябрьской Революции».

В ноябре полярная ночь и морозы вступили в свои права, столбик термометра опускался ниже сорока градусов, а скорость ветра порой достигала скорости урагана, но Ушаков и его товарищи все же сумели заложить несколько продовольственных депо для будущих маршрутов.

В апреле 1931 года Ушаков, Урванцев и Журавлев совершили вторую большую поездку — вокруг северной оконечности Северной Земли. Николай Николаевич определил тогда самую северную точку — 81°16' северной широты и 95°42' восточной долготы. На картах постепенно появлялись новые и новые острова. К югу от острова Октябрьской Революции — остров Большевик, к северу — остров Комсомолец, а к юго-западу от Комсомольца — остров Пионер.

В июле Вася Ходов передавал но радио в Москву первый отчет начальника экспедиции: «За одиннадцать месяцев мы прошли на собаках свыше четырех тысяч километров, из них тысячу шестьсот километров на маршрутной съемке. В результате нашей работы Северная Земля перестала быть таинственной, неизвестной страной. Мы установили, что это не «мелкие острова» или «мифическая земля», как говорили некоторые зарубежные географы, а действительно обширная территория, достойная называться Землей, как и считали открывшие ее русские моряки. Мы исследовали простирание ее к северу, открыли западные берега с их мысами и заливами, все проливы, ряд мелких островов и проникли во внутренние области Земли. Мы доказали, что Северная Земля не представляет сплошного массива, а расчленена проливами на четыре крупных и ряд мелких островов... Мы узнали рельеф Земли, степень ее оледенения, собрали богатые материалы о ее внутренних областях и геологическом строении, о режиме окружающих ее льдов и органической жизни.., Приоритет в раде географических открытий и исследований Северной Земли принадлежит нам, советским людям, посланцам Советской страны».

Вторая полярная ночь пролетела незаметно. Когда позволяла погода, охотились в окрестностях базы, а когда бушевала пурга, обрабатывали собранные материалы, несли поочередно метеовахты, а главное — готовились к новым маршрутам.

Нужно было картировать южную часть Северной Земли, однако снежные бури не выпускали полярников из дома. Свирепствовали морозы, бесновались метели, короткие периоды затишья сменялись длительными штормами. Только к июню удалось довести съемку до конца.

«В общей сложности было пройдено семь тысяч километров,— писал профессор Визе.— За два года Ушаков и его товарищи охватили маршрутной съемкой 26 700 квадратных километров в самых труднейших условиях, какие только могли встретиться людям: в метелях и морозах, в хаосе айсбергов и всторошенных льдов, в ледяной воде и снежной каше».

Не будет преувеличением сказать, что «четверо смелых» совершили настоящий подвиг, поэтому хочется рассказать об их дальнейших судьбах — пожалуй, не менее героических. Сергей Прокопьевич Журавлев в 1933 году возглавил промысловую зимовку в бухте Прончищевой. Целью ее было изучение и освоение промысловых богатств Таймыра. Журавлев в одиночку объехал на собачьих упряжках все побережье моря Лаптевых — от мыса Челюскина до Нордвика, а потом в глубь полуострова, до отрогов хребта Варранта. Там, в центре Таймыра, морозы достигали шестидесяти градусов, и когда-то богатырское здоровье каюра как-то сразу пошатнулось. По ночам его душил кашель, до одури болели зубы и никак не могли согреться пораженные ревматизмом ноги.

• Г. А. Ушаков. Северная Земля. 1930 — 1932 годы

• Г. А. Ушаков. 1963 год

• Памятник Г. А. Ушакову на Северной Земле

Он умер на Нордвике, в бухте Кожевникова 26 ноября 1937 года. Старая полуслепая Альфа и вожак упряжки остались лежать на могиле каюра.

Василий Васильевич Ходов после Североземельской экспедиции строил радиоцентры на Диксоне и на мысе Шмидта, летал в качестве бортрадиста на поиски экипажа Леваневского.

С началом войны Ходова зачисляют в ОМСБОН — отдельную мотострелковую бригаду особого назначения. Он многократно переходит линию фронта — иногда в группе, иногда в одиночку. Он награжден многими боевыми правительственными наградами. А после окончания войны он работает в Управлении Главсевморпути.

Двадцать пять лет отдал Василий Васильевич Арктике. И недаром в 1978 году Географическое общество СССР отмечало семидесятилетие В. В. Ходова.

Судьба Николая Николаевича Урванцева была воистину трагической. В 1933 году после окончания Североземельской экспедиции Урванцев, как и Ушаков, был удостоен редчайшего в то время ордена Ленина. В 1935 году Николай Николаевич без зашиты получает звание доктора геолого-минералогических наук, он становится заместителем Рудольфа Лазаревича Самойловича — прославленного «директора Арктики».

Без месторождений, открытых Николаем Николаевичем в двадцатые—тридцатые годы, деятельность Норильского горно-металлургического комбината была бы попросту невозможна. Поэтому ссыльнокаторжный поселенец Урванцев с 1940 по 1956 год находился постоянно под грозным оком КГБ — вначале в Актюбинске, а потом уже безвыездно в Норильске.

Его жена — Елизавета Ивановна — прошла всю войну фронтовым хирургом в звании майора медицинской службы. Но сразу же после войны приехала к нему в Норильск.

В 1956 году Николай Николаевич вернулся в Ленинград, стал работать в Институте геологии Арктики. Он умер осенью 1985 года, а через несколько дней после его кончины ушла из жизни Елизавета Ивановна.

Георгий Алексеевич Ушаков после Североземельской экспедиции постоянно работал в системе Главсевморпути. Он организовывал все экспедиции — и морские, и воздушные. Он же участвовал в Челюскинской эпопее, в поисках Леваневского и во многих других арктических событиях.

Теперь на острове Домашнем — крошечном кусочке суши под восьмидесятой параллелью — возвышается памятник, усеченная бетонная пирамида, закрытая бронзовой плитой со скромной надписью: «Полярный исследователь Георгий Алексеевич Ушаков». А ниже — даты рождения и смерти. Так он завешал.

Проходящие корабли, пролетающие самолеты при виде высокого обелиска-маяка отдают салют памяти первооткрывателей Северной Земли. •