Знание-сила, 2000 № 04 (874)

Демократия – не для бедных

Обсуждая перспективы реформ, мы часто забываем, что они не имеют особой ценности сами по себе. Это лишь инструмент для достижения определенных целей: сделать страну богатой, демократической, сильной. Я полагаю, никакие реформы, подобные проводившимся, дать нам этого не смогут.

Почему вообще возникла идея реформирования экономики и политической структуры? Прежде всего потому, что СССР проиграл международную гонку – сначала конкурентную, и уже потом гонку вооружений – из-за плохих управленческих технологий. А те, кому мы проиграли, вскрыли страну, как консервную банку, чтобы добраться до наших рынков и главное – природных ресурсов. Именно это, а не приманка демократии и благосостояния, и было их заветной целью.

Признаемся, что наше отставание необратимо. У нас любят говорить о богатейших ресурсах страны – это сильное преувеличение. К 2003 году предельно изношенное оборудование наших предприятий рухнет окончательно, и на этот же год приходятся огромные выплаты по внешним долгам; так что говорить о низшей точке падения, которую мы якобы миновали, явно преждевременно.

Надежды на будущее уменьшаются и специфическими особенностями нашего нынешнего состояния. Это исключительно высокий уровень монополизма. Это высокая неоднородность регионов в экономическом отношении, причем слабые и сильные регионы так перемешаны на территории, что мы не можем просто отрезать от себя слабую часть, как это сделала Чехия, расставшись со Словакией. Это, наконец, патерналистская ориентация большинства населения, которое по-прежнему ждет помощи от государства, требует от него всяческих гарантий и не в состоянии сегодня играть роль самостоятельного экономического субъекта.

Для слабой страны демократии нет. Если страна неконкурентоспособна на мировом рынке, о ней судят не по степени ее цивилизованности, а всего лишь по степени ее нецивилизованности.

До сих пор власть центра держалась в значительной степени на «политикообразующем бизнесе», который позволял ей самовоспроизводиться. Источником средств для нее стала сначала либерализация внешней торговли, потом приватизация. С августа 1998 года такого «бизнеса для власти» больше нет – точнее, его нет для центральной власти. Сегодня самые эффективные виды политикообразующего бизнеса – банкротства предприятий и передел собственности, но это источники для региональных властей, потому в стране и произошел сдвиг реальных властных полномочий в регионы. У центра остался один резерв – продажа земли, так что, я думаю, скоро ее будут продавать.

За счет освоения всех этих «источников питания» для власти за последние десять лет она окончательно эмансипировалась от населения. Еще в 1992 – 1994 годах ситуация была такова: если три месяца подряд не росли реальные доходы людей, происходил политический кризис. Теперь одно никак не связано с другим, государство стало независимым, элита изолировалась от населения. Сначала эта независимость обернулась началом первой чеченской войны, против которой выступало подавляющее большинство. Затем поднялась олигархия, которая и начала свой бесконечный торг с государством. Наконец, была создана, опробована и внедрена модель манипулятивной демократии, когда все демократические институты вроде бы есть, но реально общество не может влиять на власть. И теперь государство в населении никак не заинтересовано.

Конечно, приватизация проведена была безобразно, и я полностью разделяю возмущение людей многими ее эпизодами. Но я совершенно согласен с Евгением Григорьевичем: теперь пересматривать ее результаты нельзя, это может быть просто опасно. В Качканаре, например, страсти вокруг передела собственности привели к тому, что была прорвана плотина и чуть не затопило завод, который давал жить множеству людей. Передел собственности и так все время идет втихую, центр расплачивается с региональными баронами тем, что закрывает на это глаза в обмен на их политическую лояльность. Новый этап передела начнется с выборами губернаторов, которые в течение избирательной кампании пристально наблюдают, какие директора их поддерживают и насколько активно. Я думаю, стоит принять мораторий на организованный передел собственности – что сделано, то сделано, а теперь воспоминания о действительно имевшей место несправедливости и незаконности – просто мощный инструмент манипулирования для властей и больше ничего.

Передел собственности должен быть абсолютным табу. В то же время никто, кроме государства, не сможет провести разумную реструктуризацию экономики: у нас более восьмисот градообразующих предприятий, поддерживающих жизнь более двадцати миллионов человек (работники вместе с членами семей). Основная часть этих предприятий заведомо нерентабельна, и взять на себя задачу их реструктуризации, кроме государства, некому.

Перспективы неудачи весьма неблагоприятны. Ведь обычно государство, не умея справиться с экономикой, начинает подавлять недовольных, а не развивать демократию…

Никита Максимов