Знание-сила, 2000 № 12 (882)

Восстание цивилизованных масс

Мои французские друзья больше не отвечают на мои письма. Не отвечают и французские коллеги, которые, в отличие от друзей, даже не знают о моем отношении к войне в Чечне. Бывшая аспирантка прислала толстый пакет газетных материалов о нашей стране, и я поразился единомыслию, царящему во французской прессе. Не правда ли, все это нам до боли знакомо с советской поры? В те далекие времена Запад стремился к диалогу, а советская власть всеми силами старалась заменить его монологом своей пропаганды вкупе со всемерным ограничением контактов. Сейчас ситуация зеркальная – в демократических странах не желают знать нашу точку зрения, хотя варваров можно цивилизовать только путем терпеливого диалога, если, разумеется, нет возможности сделать это огнем и мечом.

Для тех из нас, кто десятилетиями с надеждой смотрел на Запад, это стало переживанием великого интеллектуального предательства. Предательства не только нашей страны, трудно, медленно, непоследовательно, но все же продвигающейся от тоталитаризма к демократии, но прежде всего – своих собственных идеалов. Речь вовсе не о двойных стандартах и даже не о том, что закономерные геополитические интересы США, ЕС и России совпадают, к сожалению, не во всем.

Речь совсем о другом – о том, что политика западных стран в отношении России утратила последовательность и предсказуемость. Она больше не основана на простых, понятных и неуклонно проводимых принципах, каковыми раньше были долгосрочные государственные интересы. Объединенная Европа только говорит, что все ее действия определяются высшими гуманистическими ценностями, а на самом деле ведет себя как взбалмошная и слабовольная особа, даже не пытающаяся критически взглянуть на свою аргументацию, не лишенную изрядной фальши.

Автор этих строк всегда требовал масла вместо пушек и полагал наилучшим способом обеспечения национальной безопасности отказ от внешнеполитических авантюр типа Карибского кризиса или вторжения в Афганистан. Теперь же очевидно всякому, не распрощавшемуся со здравым смыслом, что единственная гарантия того, что Москву не будут бомбить аки Белград в наказание за наши антигуманные действия в Чечне, – это ядерный щит Родины.

Трудно предположить, что мы когда-нибудь забудем этот урок. Еще труднее предположить, что наследники Ришелье, Бисмарка и Черчилля оказались настолько непрофессиональны, что не смогли ни предвидеть случившегося, ни даже осознать масштабы тектонических сдвигов в геополитическом положении России, которые в результате произошли. Они подобны современным алхимикам, готовящим зелье, кое позволяет им успешно воздействовать на массы. Но и у волшебников бывают промашки – то ли зелье не подошло, то ли время и дозы выбраны неудачно, и тогда массы бурным потоком устремляются к своим иррациональным целям, сметая все на своем пути, а демократические политики мелко семенят, поспешая за своим электоратом.

Дело не в том, что мы идеализируем Запад, а в том, что мы слишком «рационализируем» его. Между тем Хосе Ортега-и-Гассет еще в 1930 году предупредил об опасности такого прекраснодушного рационализма, опубликовав классическое «Восстание масс», где и ввел понятие «человек-масса». Это средний человек, который чувствует себя как «все» и не переживает из-за этого. Будучи порождением цивилизации, он воспринимает все блага цивилизации как само собой разумеющееся, естественно данное состояние. Он слишком ленив, чтобы утруждать себя критическим мышлением, да и не всегда способен к нему. Соответственно, он не стремится доказывать свою правоту и не желает признавать чужую. Он прав по определению, как часть массы. Разве современный экологический фундаментализм, насилие на международных экономических форумах или уличные буйства молодежи на родине прав человека – это не восстание масс, менее опасное, чем фашизм и большевизм, но не менее глупое и отвратительное? Разве прижизненный культ «Народной принцессы» и письмо ста тридцати выдающихся интеллектуалов по поводу Чечни – не явления одного порядка? Народным массам нужна своя аристократия, будь то аристократия крови или духа, та, которая идет за ними и угождает им, а не высокомерно стремится вести за собой.

Вопрос не в том, следует ли нам оставаться учениками Запада – другого пути у нас просто нет, а в том, сколь критично нам следует относиться к нему Следует ли нам считать страны Запада олицетворением свободы и справедливости в той мере, в какой эти возвышенные идеи вообще могут иметь реальное воплощение в наше время, или нам следует разделить гражданские и политические права, признав свое позорное отставание, во-первых, и прискорбные упущения на Западе, во-вторых. Разноголосица мнений по Чечне в наших СМИ выгодно отличается от такого единодушия на Западе, какого не удавалось добиться в нашей варварской стране даже во времена тотального глушения западных радиостанций. Массы, ставшие объектом бесчестного манипулирования, теперь сами раскручивают маховик, поддерживая свои СМИ спросом на совершенно определенную информацию.

При желании мы найдем и много других примеров, когда учиться у Запада явно не стоит Степень цивилизованности, по Ортеге, измеряется уважением к закону. Что можно в свете этого сказать о том узаконенном беззаконии, когда организованное меньшинство, будь то шоферы-дальнобойщики или пейзане, безнаказанно парализует нормальную жизнь целой страны, блокируя основные транспортные магистрали? Если труженики моря сжигают старинную ратушу (Ренн, 1994 год), а пролетарии спускают в реку 3000 литров серной кислоты (французские Арденны, 2000 год), разве можно это квалифицировать иначе как безнаказанный терроризм, сотрясающий основы цивилизации?

Нынешний бунт против разума связан не только с глубоким кризисом рационализма, совершенно не нужного широчайшим народным массам, но, возможно, и с глубокой структурной трансформацией мировой экономики, приводящей к резкому увеличению доли занятых на малых предприятиях. Широкие слои трудящихся теряют спокойную работу и обеспеченное будущее в крупных корпорациях, а потому вынуждены самостоятельно или почти самостоятельно пускаться в трудное и опасное плавание по бурному морю мелкого бизнеса. Это создает серьезный психологический дискомфорт и толкает к абсолютно иррациональным действиям, которым подлинно народная власть всегда готова потакать. Впрочем, это ее дело. Нам же имеет смысл рассматривать положение на Западе сквозь призму его проблем, а не наших собственных, что было бы повторением именно той ошибки, которую постоянно делают на Западе в отношении России. Разумеется, становление постиндустриального общества, как и любая глубокая трансформация социальной структуры, не может не быть болезненной для значительных людских масс. Однако наше отечество, где среднемесячная зарплата не достигает и 50 долларов, а состояние инфраструктуры таково, что из международного аэропорта Быково невозможно позвонить в Москву, страдает совсем другими болезнями и нуждается в совсем иных лекарствах.

Пора нам открыто заявить, что система финансирования научных исследований с помощью грантов, к которой у нас относятся с таким пиететом, не обеспечивает ни формирования научного сообщества, ни воспроизводства научных кадров, ни необходимой состязательности в исследовательской работе, а сама процедура их предоставления еще намного менее совершенна, чем традиционные защиты диссертаций. Эта система столь же чудовищно неадекватна сущности фундаментальных исследований, сколь централизованное планирование неадекватно современной экономике.

Методы, прекрасно зарекомендовавшие себя в организации материального (в смысле финансовом, а не вещественно-энергетическом) производства, совершенно бездумно применяются для организации производства духовного, где вообще не применимы финансовые критерии успеха. Совершенно подобно тому, как компании борются за заказы, ученым предоставляется бороться за гранты. Между тем ни в «Боинге», ни в «Дженерал электрик» те, кто занят в НИОКР, не занимаются маркетингом или пиаром. Для этого есть другие люди. Американские же ученые, даже не занимающие руководящих должностей, фактически становятся коммивояжерами при своих темах и тратят на добывание грантов половину своего времени. Это, по собственным словам, на самом деле, скорее всего еще больше.

Рассматриваемая проблема – вовсе не частность, а фундаментальная составляющая нашей культуры, с которой связано и будущее страны. Наше научное наследие – не только выдающиеся открытия, но и демократический дух российской науки, всегда вызывавший восхищение зарубежных ученых. Некритически копируя западные образцы, причем вовсе не те, что действительно достойны подражания, мы отказываемся от поисков более эффективных решений, которые могли бы стать нашим собственным вкладом в развитие цивилизации.

Западная цивилизация- возникла и возмужала благодаря великому принципу личной свободы, соединенной с личной ответственностью. Именно он выделяет человека из массы, и именно с его укоренением в любезном отечестве мы связываем наши надежды на лучшее будущее. Но нелепо столетие за столетием продолжать держаться примитивной линейной модели развития цивилизации и считать, что наше дело – догонять, пока не догоним, особо не разбираясь, в чем именно. Мы тоже готовы считать, что в ущербе здоровью от курения повинны производители сигарет, а в убийствах – производители оружия? Мы готовы завалить наши суды миллиардными исками к производителям кухонных ножей и утюгов? У нас ведь большинство убийств совершается на бытовой почве. Нам было бы правильней признать за широчайшими народными массами цивилизованных стран их законное право на заблуждение, а самим не отделять свободу от ответственности и не готовить последнюю к передаче в музей, подобно штандарту ушедшего в отставку президента.

То, что могут себе позволить богатые и стабильные страны Запада, не может позволить себе Россия. В наших условиях масштабные проявления восстания масс могут стать национальной катастрофой. За примерами не надо ходить далеко. Весной и летом 1998 года рельсовая война шахтеров, добившихся от правительства оплаты чужих долгов и даже вообще не добытого угля, была одним из важнейших факторов экономической катастрофы 17 августа, и дело даже не только в прямых потерях бюджета. Кто станет кредитовать такое правительство? Мягкое, в лучших европейских традициях отношение правительства к шахтерам обернулось тяжелейшим ударом для всего населения страны, а ведь можно представить себе реакцию на Западе, если бы сильное правительство решилось прогнать шахтеров с путей, а кое-кого и отдать под суд. С тех пор народ наш повзрослел и поумнел. Он сделал свой выбор. Но нам нужно не только сильное государство, нужна такая интеллектуальная элита, которая будет не угождать массам, а вести их за собой. Вот воистину масштабный проект для XXI века.