Знание-сила, 2000 № 12 (882)

Понемногу о многом

Зеленый лес – это естественно. Зеленый луг – тоже понятно. Зеленый дом… Покрашен, что ли? Да нет. Просто сегодня в ряде стран это – экологические тенденции в градостроительстве.

Практически почти каждый дом при желании и, конечно, при умении можно озеленить. Причем так, что по соседству не будет двух домов, оформленных одинаково. Этому помогут зеленый плющ, дикий виноград, садовый жасмин и самые разные цветы на подоконниках и балконах.

Зелень… Ах, как нужна она летом в задыхающемся от бетона и кирпича городе! А ведь больше зелени – больше птиц, больше птиц – больше радости. И если хорошенько подумать, может быть, действительно следует больше уделять внимания озеленению домов?

А городу тяжело: трубы заводов и фабрик, выхлопные газы автомобилей, отопительные системы – все это в избытке выбрасывает вредные вещества. Летом в городе температура на несколько градусов выше, чем в пригороде. В городских районах по сравнению с пригородом выпадает на 30 процентов больше осадков, а зимой – на 100 процентов больше вредных туманов.

Но, оказывается, по мнению специалистов, даже пять процентов озелененных наклонных и плоских поверхностей зданий уже значительно оздоровляют климат города. Растения на стенах домов улучшают и теплозащитные, и шумозащитные свойства зданий. Во всяком случае, так считают в Германии, где озеленению домов уделяется самое серьезное внимание. А что если попробовать и у нас?

Осенью 1721 года при венском дворе императора Карла VI узнали о том, что Петр I, царь Московии, провозглашен императором. Во всем Петр привык идти напролом, он не желал считаться ни с кем, и вот теперь его стали именовать «кесарем всех россов», «императором», «отцом отечества» и, кроме того, «Великим».

Известие о том, что Петр присвоил себе титул императора, произвело эффект разорвавшейся бомбы не только в Вене. Вся Европа была поражена. Московское царство считалось дальней окраиной Европы. Его столица Москва была столь удалена от Запада, что там мало что знали о ней. Теперь же Московия внезапно решила стать великой европейской державой, и даже столица ее была перенесена в Санкт-Петербург, специально построенный Петром.

Претензии российского монарха были не совсем беспочвенными. Он чувствовал себя наследником византийских императоров. В 1472 году, через девятнадцать лет после падения Константинополя и гибели Восточной Римской империи, Иван III стал пользоваться византийской государственной печатью, поелику женился на племяннице последнего константинопольского императора Софье Палеолог. На этом и основывал свои притязания Петр.

Но в Вене не признали титул, внезапно перенятый Петром, решившим исполнять обязанности императора. Не признал его и Версаль, так же поступили Англия и Испания. Однако Петр Великий не смутился: когда- нибудь политическая обстановка изменится, и его противники один за другим поспешат признать его.

И вот «один уже поспешил» – прусский монарх Фридрих Вильгельм I, «фельдфебель на троне». Он немедля посчитал Петра императором, чей титул никакому сомнению не подлежит и никакой обидной приставки «и.о.» носить не должен. Фридрих-Вильгельм не собирался ссориться с Россией. К тому же ему хотелось, чтобы у венского императора появился соперник. Быть может, на его поведении сказалось еще одно обстоятельство: он хорошо помнил, что и сам стал королем не так давно.

Пруссия стала королевством всего двадцать лет назад. В 1701 году курфюрст Фридрих III Бранденбургский, отец «фельдфебеля на троне», был коронован в Кенигсберге. Однако новый королевский титул был действителен лишь на территории тогдашней Пруссии, а не в Бранденбурге, политическом центре владений Фридриха. Тогдашняя же Пруссия лежала за пределами Священной Римской империи – позднее ее стали называть Восточной Пруссией. Лишь там курфюрст Бранденбургский с позволения императора мог именовать себя королем. Он был, так сказать, «королем в Пруссии», а не «прусским королем».

Однако эта традиция, на которую опирался император Леопольд I Габсбург, стремительно уходила в прошлое. Вскоре название «Пруссия» распространилось и на Бранденбург, «король в Пруссии» превратился в «прусского короля», «короля всея Пруссии». Так королевская корона с черного входа вкатилась в империю. С коронами, как с деньгами: всего через пару лет никто не спросит, откуда они взялись. «Самозванство» российского и прусского монархов скоро забылось. Остались лишь их исторические деяния.