Знание-сила, 2006 № 04 (946)

Грозные очи правителей и циферблаты истории

Так называемый Ближний Восток можно разделить на четыре зоны: Православную (от Константинополя до Тбилиси), Католическую (от Толедо до Иерусалима) и две исламские: Суннитскую (в Испании и в Азии — от Дамаска до Самарканда) и Шиитскую (от Марокко до Египта). После первых побед крестоносцев здесь установилось равновесие сил, определяемое плотностью населения разных конфессий. Успехи рыцарей прекратились, когда большинство пилигримов исполнили свой обет в Святой Земле и разошлись по домам. По той же причине еще раньше оборвались успехи византийских войск, не достигших Палестины.

Но в Испании Реконкиста продолжается благодаря притоку новых удальцов из-за Пиренеев. Кастильцы удержали Толедо (центр полуострова) несмотря на вторжение из Африки свирепых туарегов — Альморавидов. Арагонцы только что остановились, отбив у мусульман Сарагосу. Португальцы продолжают натиск на юг, благо, у них правит французская династия, и многие рыцари пересекают Пиренеи, чтобы помочь соотечественникам, а самим заслужить загробное блаженство. Между тем к северу и востоку от Иерусалима прежний исламский беспорядок сменяется новым державным порядком.

Новый султан турок-сельджуков Санджар сделал столицей Ганзу, былой оплот завоеваний султана Махмуда, и набрал войско изокрестных горцев — пуштунов. Их дедам доводилось побеждать неверных в Иране, Индии и Мавераннахре; внуки готовы повторить подвиги дедов. Скоро Санджар перейдет в наступление: сначала он покорит Самарканд, потом отвоюет у католиков Эдсссу. Ответный крестовый поход немцев и французов будет безуспешен, хотя его организует святой Бернар, а военную команду возглавят император Конрад и король Людовик VII. Католический мир достиг равновесия сил с миром ислама; это равновесие продлится еще сто лет, пока его не нарушат язычники-монголы...

Интересно, как феодалы-франки ухитряются господствовать над местным населением в покоренных исламских землях? Византийцам в X — XI веках это не удавалось, хотя число православных воинов было гораздо больше числа нынешних католиков. Секрет прост: хитроумные нормандские вожди договорились в Сирии и Закавказье с местными армянами, презрев различия в вероисповедании католиков и моьофизитов. Если бы Василий Болгаробойца и его чиновники обладали такой гибкостью ума и совести, никогда бы Византия не потеряла свои восточные земли, не съежилась до грекоязычных регионов! Но имперский стиль мышления запрещает многие интересные инициативы...

Например, Алексей Комнин — первый и самый талантливый император новой ромейской династии.

Германский средневековый собор

Он 37 лет неутомимо сражался с многообразными хищниками, стремившимися расчленить Византию: то с рыцарям и-нормандцам и Роберта Гвискара, то с кочевниками-печенегами, то с турецким пиратом Чахой, то с непослушными крестоносцами. Каждый раз Алексей удачно находил себе союзника среди природных врагов своего очередного неприятеля. Против нормандцев это были англосаксы, русские и турки, против печенегов — половцы, против крестоносцев — мадьяры, а против турецких пиратов — их венецианские коллеги. Каждый из этих союзов был удачен, но длился он, лишь пока не исчезала очередная нужда. Алексей вырос и остался трезвым циником-имперцем: он умел превращать вчерашних противников в сегодняшних союзников, но не пытался воспитать из них завтрашних друзей своего народа. Уж таким стал народ ромеев за шесть веков существования его национальной державы!

Разрушение города — иллюстрация одной из сцен Апокалипсиса. Миниатюра. XI в.

Сын и преемник Алексея Иоанн Комнин унаследовал все таланты отиа и все его пороки. Он столь же жесток в церковных делах: еретикам-богомилам нечего ожидать в империи, кроме костра, и монофизиты-армяне предпочитают договариваться с католиками, а не с ромеями. Половцы отшатнулись от империи, увидав жуткую расправу византийцев над пленными печенегами. Степнякам непонятен геноцид, и не скоро еще воины Чингисхана познакомят Запад с этим давним имперским достижением. Уроки патриарха Фотия тоже забыты на Босфоре: ни базилевсы Комнины, ни их церковные партнеры не послали к половцам монахов для проповеди слова Божьего! А ведь половцы уже затронуты христианством, но, увы, это в основном несторианская ересь... Так древняя Византия упускает последний шанс расширить свою социальную и этническую базу за счет соседей-язычников.

Не удастся Комнинам затормозить и развитие феодализма в своей державе, хотя эта закваска губительна для любой империи, а полезна только варварам в предгосударственный период. Пройдет всего 80 лет, и феодалы-франки захватят Константинополь в очередном крестовом походе, не встретив сопротивления ни от столичной черни, ни от имперских чиновников. Восточным христианам империя уже не нужна, они слишком устали держать ее на своих плечах. Католики еще не накопили такого опыта — все империи, возникавшие на Западе, были пока недолговечными персональными державами. Золотой век Империи и Папства в Западной Европе далеко впереди — Фридрих Барбаросса родился в 1125 году...

А что происходит на Руси в пору, когда имперская Византия бюрократически деградирует, а Запад развивает у себя феодальную государственность? На Руси воплотился тот вариант эволюции, который прошел в Элладе, но не прошел во Франции: здесь города-коммуны пересиливают князей Рюриковичей. Причина такой разницы — интенсивная транзитная торговля по Днепровскому пути "из варяг в греки", по Волжскому пути "из варяг в персы" и по нескольким сухопутным трассам, связывающим Русь и Степь с Западной Европой. В таких условиях городское боярство срастается с купечеством (как в Венеции, Флоренции или Генуе), регулирует обмен сырьем и изделиями между городскими ремесленниками и подвластными городу селами. Князь нужен такому полису лишь как внешний хранитель равновесия сил разных городских партий или как наемный воевода, охраняющий торговые интересы "своего" полиса в конфликтах с другими полисами.

Виноградник и давильный пресс. Миниатюра. 1039 г.

Раньше всего эта система власти укоренилась в Новгороде на Волхове. Там в 1126 году (сразу после смерти Владимира Мономаха, когда в Киеве правит его сын Мстислав, а в Новгороде — внук Всеволод) возникает "смесьый" суд князя и посадника, выборного главы местных бояр. Через десять лет должность князя в Новгороде тоже станет выборной. После смерти Мстислава Великого новгородцы начнут чередовать на своем престоле приглашенных князей из разных городов, не позволяя им создать в Новгороде свою партию и не допуская княжьего землевладения вблизи города. Потом станет выборным и пост городского "владыки" — епископа, но не путем общего голосования, а по жребию из тройки самых популярных кандидатов. Надо же предоставить промыслу Божьему приоритет над многомятежным человечьим хотением!

В какой мере эта республиканская система может охватить всю Русь? Видимо, в такой же мере, в какой опыт Флоренции или Венеции пригоден для всей Италии. Там и тут будет немало республик (как правило, аристократических), поменьше — монархий (вроде Милана и Неаполя в Италии, Суздаля и Смоленска на Руси). Но большинство мелких коммун или княжеств останется вассалами своих более сильных партнеров. Такой симбиоз полисов и сельских общин (будь то в античной Элладе, средневековой Италии или Руси в ту же эпоху) можно назвать симполитией, или феодализмом. Но в первом случае надо помнить о сугубом неравенстве возможностей разных полисов, а во втором — сознавать, что субъекты русского феодализма суть не персоны, а общины людей. Например, в Новгородской республике каждый боярский род связан с определенными селами и погостами на периферии, с определенными семьями ремесленников внутри города. Именно эти бояре веками собирают дань городу в этих селах, распределяют ее, как сырье, среди этих мастеров и потому уверены в поддержке этих горожан и селян в любой политической коллизии. А конфликтов в Новгороде хватает!

Но еще больше их в Киеве, на стыке Руси со Степью, Византией и католической Европой. Заметим, что раскол XI века между православным Константинополем и католическим Римом не воздвиг заметной стены между Киевом и Познанью, Прагой или Парижем. Например, мать князя Владимира Грозные Очи (он умер в Киеве в 1125 году) была дочерью императора Константина IX Мономаха. Жена этого князя — дочь последнего короля англосаксов Гарольда (убитого при Гастингсе). Его сестра была замужем за императором Генрихом IV, а своего первенца князь Владимир Мономах женил на шведской принцессе.

Сходные семейные связи — у ровесника и двоюродного брата Мономаха Олега Святославича Черниговского. У того мать — немка, жена — византийка, а старшего сына он женил на дочери половецкого хана Аепы. Впрочем, вторая жена Святослава Ольговича будет новгородской боярышней, а ее сын станет героем "Слова о полку Игореве". Так быстро и в широких пределах меняется расклад политических сил в Киевской Руси, выражаясь в княжьих союзах, усобицах и городских мятежах. Например, князь Олег после смерти отца был изгнан дядей Всеволодом из родного Чернигова и бежал в приморскую Тмутаракань — приют всех знатных изгоев Руси. Здесь Олег не поладил с торговой верхушкой (в ней преобладали "хазары", то есть иудеи) и был выслан в Византию. После четырех лет ссыпки с помощью нового базилевса Алексея Комнина Олег вернулся в Тмутаракань и сразу стал там правителем, а "хазары" были изгнаны или перебиты.

Рыцарский турнир

После этого Олег десять лет княжил в Тмутаракани и был весьма популярен, но мечтал о родном Чернигове, где правил (по воле своего отца Всеволода) Владимир Мономах. За годы ожидания Олег сдружился с соседями-половцами до такой степени, что степняки дали ему (последнему из русских князей!) древний титул "хакан-рус". После смерти Всеволода Святослав с помощью половцев выгнал Мономаха из Чернигова и перевел туда всю русскую партию из Тмутаракани, а город у моря вернул Алексею Комнину. Следующие 20 лет князья Олег и Владимир пробыли в равном положении: оба правили в родных городах, помышляя о киевском престоле и укрепляя свои шансы заселением северных окраин Руси. В эти годы Мономах основал на Клязьме, рядом с древним Суздалем, город своего имени — будущую столицу Залесской Руси. Олег же избрал своим северным форпостом древний Муром на Волге, а еще дальше, в лесах, основал Рязань.

Вероятно, Мономах всю жизнь завидовал способности Олега дружить со степняками, ибо сам этой способностью не обладал. Унаследовав от обоих дедов имперское и христианское сознание, Мономах не мог смотреть на язычника, как на ровню себе, и не видел шансов крестить половцев, пока среди русских людей (даже горожан) еще сильна традиция "двоеверия". В церкви властвует Христос, но при грозе лучше помолиться Перуну, а в степи хозяин — Див (бог древних ариев). Чтобы лишить соперника опоры в Степи, Мономах выбрал себе особую роль — Укротителя Степняков. До смерти Олега (в 1115 году) Владимир организовал более двадцати походов в Степь, разоряя зимовья половцев в пору весенней бескормицы.

Это не был геноцид — после каждого похода Мономах заключал мир с теми ханами, которые были согласны стать вассалами Руси. Но всякий степняк, которому воля дороже жизни, подлежал уничтожению или изгнанию. Почти так же рассуждал Цезарь, покоряя Галлию; но он имел за спиной мощную римскую экономику и огромный политический опыт, а Мономах лишь мечтал о перестройке Руси в державу римского типа. В 1113 году судьба наконец улыбнулась укротителю половцев — его пригласили в Киев на княжение после смерти очередного законного князя — Святополка.

Турецкие воины

Постаревший воитель был, конечно, рад; но вскоре он узнал, что его зовут не для спокойной жизни, а для решения таких проблем, какие Олег радикально решал в Тмутаракани. Смерть Святополка вызвала в Киеве восстание: черные люди жгли хоромы бояр, убивали ростовшиков-иудеев. Пришлось Мономаху стать экономистом: он добавил в дедовскую "Правду" новые статьи, ограничив процент по займам 33 % в год и отменив те долги, выплаты по которым давно превысили начальную сумму долга. Уцелевшие ростовщики были изгнаны из Киева и лишены зашиты русского закона в случае продолжения их деятельности. Эта мера снизила напряженность в русском обществе, замедлив прогресс в финансовой сфере до социально приемлемого уровня. Впрочем, идея "прогресса" вообще чужда средневековому массовому сознанию; ее исповедники и проповедники (вроде Абеляра) нередко подвергались репрессиям.

Завершая свой земной путь в 1125 году, Мономах, конечно, сравнивал свои дела с делами Олега и других князей. Все ли они совершили, чего требовали совесть и княжий долг? Что нового придется совершить детям и внукам? Как их к этому подготовить? В давно составленном "Поучении" Мономах старался научить своих князей жить в мире со своей совестью и ждать новых задач от Бога: тот не пошлет человеку ничего дурного, а чистая совесть оградит от явных ошибок. Неявные же придется исправлять в свой час — тебе или другим людям. Например, старший внук Мономаха Всеволод Мстиславич, оставшись без грозного отца, не решится возглавить удалых новгородцев в перестройке их Города и упустит шанс стать первым президентом республики на Руси. Эту роль примет епископ Нифонт, а первым приглашенным князем в Новгороде станет в 1136 году Святослав Ольгович. Впрочем, и он недолго усидит в революционном городе...

Напротив, другой внук Мономаха — Андрей Юрьевич Боголюбский — по своей воле станет основателем первой русской монархии с центром во Владимире. Он погибнет от заговора (обычная участь революционера!), но Владимирское королевство переживет даже монгольский удар, сменит свой центр и станет ядром очередной православной империи в Восточной Европе.

Продолжение следует

Леонид Хотин