Знание-сила, 2008 № 03 (969)

Цицерон

Он известен как оратор. Блестящий оратор, способный говорить многие часы, буквально завораживая людей. Его страстные речи и сегодня поражают своей напряженностью, эмоциональностью и темпераментом. Он автор многих афоризмов, а на самом деле — случайно брошенных фраз, ставших афоризмами. И в наше время, спустя боле двух тысяч лет, мы повторяем за ним: «бумага все стерпит», «жить — значит мыслить». Он — создатель классического латинского языка, той чеканной звенящей латыни, которая изучается до сих пор, и ряды поклонников которой не редеют. Он автор многих трудов — «О старости», «Об обязанностях», «О дружбе». И трактаты его, Цицерона, римлянина-язычника, оказали огромное влияние на так называемых отцов христианской церкви. У него учился Иероним, живший на рубеже IV — V веков, цитировал его сочинения, многое просто заимствовал, редактируя в свою христианскую сторону. Сам блаженный Августин, сформулировавший основные постулаты христианства, писал, что труды Цицерона подтолкнули его к тому, чтобы оставить все земное. Сам-то Марк Туллий Цицерон все земное оставить не смог, что его и сгубило. Уж очень земной был! А вот в теоретических трудах, как подметили специалисты, когда он вынужден был отрываться от политики — очередное изгнание, очередное бегство, их было несколько, — он начинал писать труды общефилософского, теоретического характера, книги, которые на многие века пережили своего автора.

Совершенно особым почитателем Цицерона был Петрарка. В XIV веке он писал ему письма как живому — случай нечастый. Именно он внес большую лепту в сохранение памяти Цицерона. Это было время раннего Возрождения, когда интерес к античности был огромен: собирали следы античности. Петрарка отыскал ряд сочинений Цицерона, считавшихся утраченными. И, в частности, его переписку с другом Аттиком — пожалуй, одну из самых ярких страниц в эпистолярном наследии человечества. Переписка с Аттиком — тут целая жизнь, больше — целая эпоха, выраженная в письмах. От юности до почти последнего дня Цицерон писал ему. Аттик — человек особый, совершенно удаленный от дел практических, богатый, он купил землю в Северной Греции, в Эпире, наладил там хозяйство и жил «в глухой провинции у моря. И от Цезаря подальше, и от вьюги». Понятно, подальше от бурь политических, которые и сгубили Цицерона. Кстати, Аттик зарабатывал на Цицероне: редактировал и издавал его труды. А труды пользовались огромным спросом.

Цицерону давали диаметрально противоположные оценки. От «пустого болтуна» до «великого гения интеллигента в дни революции». Но он не сведется ни к одной из оценок, не сведется ни к чему. Он такой разный, такой разнообразный и такой не отчетливо выраженный каким-нибудь одним цветом, одной направленностью, что разбираться в его жизни трудно. На мой взгляд, одна из самых взвешенных книг о Цицероне — это книга нашего соотечественника, историка Сергея Львовича Утченко, «Цицерон и его время». При вполне научном содержании она ярко написана и прекрасно читается.

В серии «Жизнь замечательных людей» «вышло» два Цицерона. И издатели спокойны: Цицерон будет раскуплен.

Что же за человек Марк Туллий Цицерон, какой след он оставил в истории?

В чем значение его личности?

Посетил он сей мир в минуты поистине роковые. Рим времен Цицерона — это I век до новой эры, время до диктатуры Цезаря и сразу после нее, после убийства Цезаря — это общество, механизм которого был прекрасно налажен. И вдруг, словно землетрясение. Его трясет, шатает, стены трещат, лопаются, потолок того и гляди рухнет. А что это было? Республика и механизм римской республики, который несколько веков казался идеальным и устойчивым и работал прекрасно, себя же сгубил. Потому что по масштабу, размеру Рим к этому времени — это уже огромная мировая империя. А механизмы управления — республиканские. Они предполагают народное собрание, сенат — наследник древнего органа совещающихся старейшин, народных трибун. Вся жизнь кипит в Риме, а границы его отстают уже настолько далеко, что в 90-м году до новой эры происходит так называемая Союзническая война: жители всех областей Италии восстают против того, что гражданами являются только жители великого города. А они, италийцы, живущие здесь же, — не граждане. Не будем говорить уже о других провинциях — Азии, Африке и прочих. И это война, страннейшая война, как о ней говорят, потому что в ней побежденный получил все то, к чему он стремился, — гражданство. Рим победил в военном отношении, но тут же дал населению права граждан, потому что жить так было уже невозможно. Но италики, хоть и граждане, а все равно взрывоопасны. В подавлении одного из их восстаний будет участвовать, между прочим, Цицерон. А дальние пределы — это, в сущности, неуправляемая стихия. И в воздухе носится идея: необходима сильная центральная власть, то, что так чуждо античному миру... Это было естественно для Древнего Востока: фараоны, цари, императоры — все диктаторы. Но для античности и Рима это невозможно представить. Но невозможно дальше и жить так. Маленький, клокочущий город, который совсем недавно был тесным миром, где все знали друг друга, он содрогается. Ясно, что ему не устоять. И вот в этой ситуации происходит удивительная вещь! Я в этом вижу что-то мистическое — не всегда на вызовы времени так отвечает социум, как в Риме этой эпохи. Эпоха нуждалась в сильных, мощных, ярких, умных личностях.

Марк Туллий

И она их выдвинула. Самых разнообразных. Умницу, гениального Цезаря, который и полководец, и политик; пламенного вояку Антония; Клодия — народного трибуна и вождя, который отлично умеет вести за собой массы. И наконец, хитромудрого Цицерона, который все повернет так, как захочет. И сегодня докажет, что это белое, а если завтра надо, оно же станет черным.

Конечно, кроме мистического, я вижу в этом многолетний, несколькосотлетний опыт республиканской деятельности. Той самой, которая теперь не срабатывает. Этот опыт «наработал» таких людей. Среди них — Цицерон.

Родился в 106 (умер в 43) году до новой эры в поместье своей семьи, близ маленького городка Арпин. Семья была зажиточная, всадническая, известно: «туллии — всадники», но не аристократическая, имеющая плебейское прозвище «цицеро». А «цицеро» — это сорт гороха. Его прадед явно был крестьянин и занимался огородничеством. Со временем Цицерон будет мужественно говорить, что это даже хорошо, «что я от соли земли». Но семья выбилась в хороший достаток, он получает классическое образование — эллинское, как тогда говорили, или греческое. Языки, философия, логика, юриспруденция и риторика. Обычное, традиционное для аристократической семьи образование. Ничего выдающегося.

В это время особенно риторика пользовалась большим успехом, почему? Греки дали несколько примеров ярчайшего ораторского искусства. Высшим был Демосфен века два с лишним назад. Потом появились последователи и учителя риторики, которые развивали это искусство. Один из них практиковал в Риме и так рьяно доказывал, что любой тезис и антитезис можно повернуть как угодно, что римские власти даже сочли это безнравственным, попросили его удалиться. Цицерон изучал это же самое искусство.

Один год он провел на военной службе, как и положено, как раз сражался с восставшими марсиями, был адъютантом при командующем, а командующий — отец Помпея Великого. Тогда же он понял: военного таланта у него нет. А для римлянина это вообще-то трагично. Потому что делать какую-то другую карьеру, минуя меч, довольно трудно. И главным образом выдвигаются люди, которые владеют и мечом, и хитростью, и богатством. У него нет особого богатства, нет таланта к военному делу. Хитрость феноменальная у него есть, но он еще сам этого не знает. Он начинает практиковать как адвокат и понимает: на этом поприще можно развить свои таланты.

Луций Корнелий Сулла

Напомним — идет гражданская война, и потому очень многие дела, которые кажутся абсолютно уголовными — там наместник растратил, здесь растратил, — на самом деле являются политическими делами. С этого он и начал. В возрасте 27 лет Цицерон впервые был замечен на публичной арене как адвокат. Почему? Он выступил по делу, за которое никто не хотел браться. Взялся защищать некоего Росция против любимца диктатора Суллы! Это поступок, безусловно, был мужественный. Диктатор Сулла, злодей Сулла — так его называют сами римляне, потому что по его воле происходят казни всех неугодных, а неугодным может быть любой человек, особенно богатый, чтобы конфисковать его имущество. В этой ситуации совершенно ни в чем не виноватый человек должен быть приговорен. Никто не берется защищать несчастного Росция против любимца Суллы Хризагона. А Марк Туллий взялся и победил. Удивительно. Остался жив и невредим, потому что сразу бежал, и потому, что это было впервые, — он не был еще заметным публичным человеком. Его попросту не заметили, как маленькую горошину. Бежал он в Афины, в хорошее место. Тогдашний, можно сказать, Париж, центр духовной культуры. Побывал в садах Платона — он все это рассказывает в своих письмах, — у гробницы Перикла, на Фаленском берегу, где Демосфен упражнялся в красноречии. То есть он провел это первое добровольное бегство или добровольную ссылку совсем неплохо. Но вернулся в Рим только после смерти Суллы, не решился раньше. И правильно. И тут начинается его карьера, которую он уже к тому времени хорошо продумал.

Римский форум. Отсюда Цицерон ораторствовал против Катилины

Со временем он станет республиканцем, сторонником аристократической республики. Он начинает восхождение традиционно: квестор — на один год. Кто такой квестор? Образно говоря, хозяйственник, которому в управление дается какая-то область. Ему дали Западную Сицилию. Он управлял год, этот год Сицилия жила хорошо. Управлял разумно, честно и тем прославился. Он выпал из контекста всеобщего лихоимства, о котором знал много и хорошо. И покинул этот остров с очень хорошим к нему отношением населения. Долгое время сицилийцы будут ему присылать подарки.

В 70 году до новой эры он выступил на процессе некоего Вереса, бывшего наместника Сицилии, на которого жители этого острова пожаловались. Конечно, не случайно они избрали Цицерона. Он так блестяще показал его мздоимство и лихоимство, что Верес был приговорен и отправился в изгнание, а имущество его было конфисковано. Таким образом, на должности квестора он очень продвинулся.

Следующий этап — 76 год, эдил. Кто такой эдил? Следит за порядком в городе и организует праздники, без которых не может жить Рим, этот город-государство. Он провел три праздника за свой счет — к тому времени он уже разбогател, хотя и раньше не был нищим. В это время он получает хлеб, подаренный ему сицилийцами в благодарность, и весь его отдает бесплатно римскому народу. Он думал о карьере, и потому на следующую высокую ступеньку — претора — он избран был, как пишут старинные книги, кликами народа, его просто выкрикнули и принесли на должность претора. Популярен — он же борется с коррупцией! Раздает бесплатно хлеб!

После этого он открыл себе дорогу к высшей должности, которую и занял: в 63 году он становится консулом. Это, бесспорно, его первый величайший взлет. Консул — высшая должность.

Здесь он прославился своей знаменитейшей борьбой против заговора Катилины. Интереснейшая история! Был ли заговор? Да, был. Катилина — человек аристократического происхождения, умный, циничный. Ему принадлежит такая мысль: «Римское государство состоит из двух организмов: один слабый, со слабой головой, это — сенат, другой — сильный, но совсем без головы». Как все догадались, это народ. И, в сущности, он хочет, как все они, одного — власти. Поначалу он рвется к ней теми же законными путями, которыми рвался и Цицерон, — по должностям, через избрание. У него не получается, конкуренция большая. Тогда он готовит заговор. Но было много заговоров против республики. Однако Цицерон благодаря своему таланту оратора так раздул и масштабы этого заговора, и так окрасил личность Катилины, что дело это осталось в веках. Выступая в сенате, он сказал как о факте, хотя это были лишь слухи, что Катилина убил родного брата, вступил в связь с родной дочерью и совершил насилие над весталкой. А весталка, как известно, это жрица, и она дает обет безбрачия. Но главное — она была сестрой жены Цицерона. И это-то усугубило дело. Было насилие или не было, тоже точно неизвестно. Но Цицерон произнес знаменитые четыре речи против Катилины и его сторонников, и они вошли в века, став классикой ораторского искусства. Знаменитую фразу из первой речи «Quousque tandem abutere, Catilina, patientia nostra?» знает каждый первокурсник истфака. По-русски это так не звучит: «Доколе же ты будешь, Катилина, злоупотреблять нашим терпением?» Это звучит именно по-латыни, поскольку он учитывал особенности языка. Знаменитую повелительную фразу «Purga urbem. Purga urbem» он произносит несколько раз и рокочет этим звуком «r-r-r»: «Очисти город, очисти город». По-русски это значительно проще, обыденнее.

Триумф Цицерона. Джентиле да Фабриано. 15 в.

По-латыни — как раскаты грома, страшная угроза. Когда он говорит о злодействах Катилины, вымышленных, подлинных, он подбирает побольше шипящих, чтобы его речь свистела, шипела, как змея. Это талантливо. Настолько, что приносит результаты. Заговорщики схвачены, вершится быстрый суд, слишком быстрый, и Цицерон как консул выходит к народу вдруг в доспехах, что было, конечно, позой — какой он вояка, было известно. И гремя доспехами, говорит, что заговорщиков надо казнить немедленно. Их ведут в тюрьму и казнят без утверждения решения народным собранием, что было грубым нарушением тех самых республиканских основ, за которые он так боролся. Ведь они были римскими гражданами, а казнить римского гражданина можно было только по решению народного собрания.

Он сам выходит к народу и говорит одно лишь очень емкое слово: «Vixerunt». Буквально: «Прожили». Это сообщение о казни катилинариев. Кто он? Спаситель. Спаситель республики. Он так запугал этими речами сенаторов, что был всеобщий восторг. Сенаторы и народ несут его на руках до самого дома, несут вместе с креслом, восхваляют, славят — прямо отец, благодетель. Это как раз то, что ему было нужно. Все замечательно, и жизнь прекрасна! А ведь, в общем-то, именно с заговора Катилины начинается его путь к гибели. Именно с этих пор. Дальше он только продвигался в этом направлении.

Катилинариям тихо сочувствовал Цезарь, который еще не был видным деятелем, но понимал, что, если так республика будет беспощадно рубить головы тех, кто намечает взять власть в свои руки, его, Цезаря, это совсем не устроит. И ни одного из тех крупнейших политических деятелей (Цезарь, Помпей, Красс), которые создадут первый триумвират, не устроит тоже. Осталось три года до их союза. Им не нужно такой непримиримой борьбы за республиканские идеалы. Тем более — борьбы с серьезными нарушениями. И Цицерону приходится снова бежать, снова писать труды...

Внешне все пристойно. Он выполнил свой долг, заслужил триумф, но. понял, что надо спасать свою жизнь.

Надо сказать немного о его частной жизни, а она у него была очень непростая и не очень удачная. Его первая жена, Теренция, вызывала нарекания, видимо, обоснованно. Бесконечные ссоры, и наконец самое страшное, из- за чего он все-таки ушел от нее, — мотовство, хищение денег, как он доказал с помощью управляющих. И это после 30 лет супружества. Уже были внуки.

И женился на девочке. На девочке Публии, которая считалась его воспитанницей. Некрасиво. В Риме, полном всяческого разврата, была все-таки официальная мораль. И официальной морали это не понравилось. Правда, довольно быстро ему пришлось восстановить свою репутацию — пришлось. У него умерла дочь Туллия, случилось большое горе: дочь, которая была старше юной второй жены, дочь, которую он обожал, умерла от неудачных родов. И Публия начала публично радоваться смерти дочери своего престарелого мужа. Для нее престарелого. И тут Цицерон спохватился. Он навсегда отказался когда-либо ее видеть и так никогда и не видел.

Наверное, отдыхал он в письмах к Аттику и тогда, когда писал трактаты

— «О душе», «Об обязанностях». Он много писал о совести. Он, видимо, искал ее. Мучился, искал свой путь к ней и не всегда находил. За ним были и грехи, и грешки, и, наконец, самый великий грех — безмерное, к старости не утихающее властолюбие.

Первый триумвират завершается властью, диктатурой Цезаря. Ну что для Цицерона эта власть? Плохие перспективы. Цезарь был против казни катилинариев. Цицерон испугался, опять бежал. Но жить вдали от Рима долго не мог. И прибывает в Брундизий, главный порт на восточном побережье Италии. И там ожидает приезда Цезаря. И решает рискнуть: унизиться, покаяться, поклониться, предложить услуги. Ждет долго. Целый год.

Античные авторы, Саллюстий, потом Плутарх, пересказывают так живо эту сцену, что, наверное, она была в действительности. Он страшно боялся, но шел впереди всех — преодолевая этот страх, — всех встречающих. Чтобы Цезарь издали увидел: идет Цицерон. Фигура его была знакома после его знаменитых речей. И будь, что будет. Цезаря несли в носилках. Издали, увидев, что идет Цицерон, он спустился, вышел из носилок, пошел ему навстречу пешком, обнял и долго о чем-то они разговаривали. Прощен.

Это так характерно было для Цезаря! Не горячиться, не впадать в мстительность. Но Цицерон не был благодарным человеком. После убийства Цезаря он безумно этому радовался. А тогда он был счастлив, его простили! Начал снова суетиться в Риме, снова в центре событий, мечется между Помпеем и Цезарем, чтобы их примирить, в итоге оказывается на стороне Помпея, но в момент решительного военного поражения Помпея удирает из лагеря. Его прямо называют предателем и трусом. Причем Помпея настолько раздражал Цицерон, поскольку это был не его человек, что однажды накануне битвы при Фарсале, где он потерпит поражение, сказал: «Жалко, что Цицерон не на стороне Цезаря, тогда бы он хотя бы нас боялся».

После Фарсалы все было кончено. Тут-то Цицерон начал бояться уже всех! Его метания, страх перед политиками были обоснованны. У него не было того, что было у них, — мощного меча в руках, не было войска и их богатства, но при этом он умел сильно раззадорить и обидеть. И раззадорил до предела своей жизни не кого-нибудь, а Марка Антония. Цезарь с его снисходительностью действительно больше не трогал Цицерона — пусть будет и такой. У него вообще было редкое качество для политика — милосердие, прощение всяких обид... Уникальный был человек. За что уникально был зарезан в 44 году до новой эры, в мартовские иды в результате заговора. Многие считали, что Цицерон не был участником, нет, его даже не посвящали — Брут, Кассий — в заговор, боялись, проболтается, а был вдохновителем этого злодеяния со своими постоянными речами против тирании, против диктатуры.

Гней Помпей

Марк Антоний

После смерти Цезаря Марк Антоний, близкий Цезарю человек, разыграл такую скорбь, такое горе! Он бился за свою власть. Против него-то, против Антония, Цицерон, сделавший неправильную ставку, и произнес свои последние знаменитые речи — «филиппики». Их было четырнадцать.

Почему «филиппики»? Потому что так называли речи Демосфена: перед угрозой захвата Греции Македонией он тоже пытался силой слова остановить македонское нашествие. А отца Александра Македонского, как известно, звали Филиппом. «Филиппики» Цицерона были огромные, длинные. Речи записывались в сенате, потом их можно было дописать, потом публиковать — Аттик их публиковал. Антония Цицерон «отделал» страшно. Трус, неспособный, лживый. Но Антоний отомстил гораздо страшнее.

Плохо кончит Антоний, хуже, чем Цицерон. Но то, как он поступил с Цицероном, невероятно. Итак, когда триумвираты примирились — это уже второй триумвират, 43 год до новой эры, и помирились Антоний с Октавианом, — начинаются новые репрессии, и в список приговоренных попадает Цицерон.

Он немолод, он, конечно, устал и сделал неверную ставку. Все близкие люди, они у него есть и всю жизнь были, и слуги многие ему преданы, они умоляют бежать. Бежать, бежать, бежать. Его несут на носилках к берегу моря, там корабль, надо плыть. Но он колеблется. То уже прямо в лодку садится, потом — давайте к берегу: «Вернусь в Рим». Отправил в Рим своего родного брата Марка (понял, что мало денег) за средствами. Марк зверски убит. И тут убийцы настигают его, он смотрит им в глаза, надеясь, что взглядом их остановит. Конечно, не остановил. Убит. И его рука, и голова отправлены в Рим к Антонию. И тут в Антонии проявляются просто зверские качества. Он приказывает приколотить эту голову и руку Цицерона к рострам на Форуме, недалеко от того места, где он говорил свои речи. Неистов был Антоний. Его трагический конец был впереди.