Знание-сила, 2008 № 08 (974)

Московские всадники Гербовые печати

Печати Ивана Калиты

Геральдика в глазах одних — заповедник мертвого пафоса, в глазах других — живая, чарующая стихия. Оба взгляда по-своему отражают правду. Для тех, кто осведомлен о геральдике, она жива; невежество ее омертвляет. Это — как раз тот случай, когда знание — не только сила, но и жизнь. Поэтому на наших страницах мы рассчитываем в серии публикаций представить читателям геральдику «в движении»... Михаил Медведев — член Геральдического совета при Президенте РФ, член-корреспондент Международной академии геральдики и Королевской Мадридской академии генеалогии и геральдики. Кроме того, он — председатель Гильдии геральдических художников. Его последовательная верность традиции часто приводит к неожиданным практическим решениям. Он открывает рубрику.

Печать князя Литовского Витовта

В ту пору, когда Москва стала столицей княжества, земельные эмблемы в России не использовались вовсе. На печатях чаще всего помещались изображения святых покровителей правящего князя и его отца (таким образом, изображение отражало имя и отчество князя). Однако с конца XIII века ситуация стала меняться. Еще на печати, традиционно приписываемой Александру Невскому, а иногда и его отцу Ярославу (в крещении Федору, умер в 1246 году) появился светский сюжет: на одной стороне изображался св. Феодор Стратилат, поражающий копьем дракона (святой был представлен при этом спешившимся и ведущим коня за собой); на другой же стороне было помещено изображение князя в венце, едущего верхом и заносящего меч. Брат первого московского князя Даниила, великий князь Андрей Александрович (умер в 1304 году) подобным образом помещал на своих печатях изображения своего святого покровителя (святителя Андрея Критского) и светского всадника с охотничьим соколом на руке — вероятно, это был символический портрет самого князя. Позже на печатях московских князей появлялись, вместе со святыми или же вместо них, светские изображения — фигуры льва, шествующего или борющегося со змеей, пешего князя с мечом, князя на коне — с мечом или же с копьем. Одновременно употреблялись и личные печати князей с декоративными изображениями.

Московское государство набирало силу, расширяло границы и требовало новой символики. В поисках подходящего примера великие князья присматривались к печатям соседей и экспериментировали: Василий I иногда скреплял документы гербовой печатью своего тестя, великого князя Литовского Витовта, а его сын Василий II Темный в 1433 году воспользовался печатью с гербом королей Венгрии. Похоже, московские государи, незнакомые с геральдикой, были склонны считать символику своих «коллег» абстрактными символами власти, а не обозначениями конкретных стран и владений.

Надо сказать, что литовские печати немало повлияли на развитие российской символики. На печати великого князя Литовского Ольгерда в 1360-х годах был изображен он сам в виде всадника. Возможно, Ольгерд учитывал и московский обычай помещения на печати светского всадника; но решающую роль, скорее всего, сыграло подражание весьма престижному «конному» типу печати, характерному для правителей Запада. К концу XIV столетия изображение воина, скачущего на коне с занесенным мечом, потеряло характер символического портрета конкретного монарха и оказалось переосмыслено как герб Литвы. Это было остроумным решением: для литовских и славянских подданных, в большинстве своем еще незнакомых с геральдикой, нововведенный герб сохранял наглядный характер символа великокняжеской власти. Этот опыт вызвал подражание в России; в частности, всадник, близкий по облику к литовскому, появился на печатях и монетах великого князя Тверского Бориса Александровича (умер в 1461 г.).

Между тем московская символика развивалась своим чередом. Уже Василий II Темный чеканил монету со всадником, поражающим змея копьем. И чтобы не вызывала сомнения персона всадника, его сопровождала надпись «кн[язь]». (Возможно, подобное изображение появилось на московской монете еще при его отце — Василии I Дмитриевиче, сыне Дмитрия Донского.) При Иване III под ногами княжеского коня на печати впервые в московской истории появилось изображение змеи или дракона (змея). В 1490-х годах для этого же великого князя была создана знаменитая печать, лицевая сторона которой была занята аллегорической фигурой князя на коне, поражающего фантастического змея, а оборотная — изображением двуглавого орла. Первоначально эти композиции были раздельными, причем всадник первенствовал по отношению к орлу (что абсолютно естественно: изображение самого Ивана III было выше рангом, чем его эмблема). Лишь Иван IV Грозный объединил оба изображения воедино, расположив всадника на фоне орла — в своеобразном картуше-нагруднике, подражавшем геральдическим «сердцевым щитам».

Печать великого князя Ивана III Васильевича 1497 г. (лицевая и оборотная стороны)

В свое время шли горячие споры — кем был юный герой в древних доспехах, поражающий чудовище на печати Ивана III? Изображал ли он самого великого князя, или же это был святой Георгий? Сегодня можно считать доказанным первое: всадник-змееборец являлся условным портретом правителя как защитника своей державы и своего народа. Устойчивое отсутствие нимба вокруг головы всадника в контексте изобразительной культуры Древней Руси является убедительным показателем изначально светского характера изображения. Само по себе помещение конной фигуры правителя на его печати было широко распространено в Европе, иногда фигура дополнялась какими-либо изображениями, но фигура фантастического противника была довольно необычным дополнением. Нет сомнения, что сходство с Георгием подразумевалось создателями эмблемы; однако сходство не перерастало в тождество. Надо сказать, что, помимо «чуда о змие», мотив князя-змееборца имеет в истории и сугубо светские аналогии. Еще св. Константин Великий (правивший в Византии в 306 — 337 годах) чеканил монету, на ее реверсе был изображен лабарум (императорский стяг, увенчанный монограммой Христа), древко которого пронзает змею; существовал прижизненный портрет Константина, на котором он сам попирал аспида. Пример Константина Великого не остался без последователей. На одной из монет времени Констанция II (337 — 361 гг.) изображался он сам, победно скачущий верхом на коне, под копытами которого извивается змея. Наконец, при Валентиниане III на монетах появилось изображение стоящего императора, держащего крест на длинном древке и попирающего чудовище: змею с человеческой физиономией. Известен вариант и с обоими императорами — Валентинианом и Феодосием, стоящими бок о бок с крестами, причем один из крестов поражает такое же чудовище. Учитывая естественный интерес, испытывавшийся «на Москве» к византийским древностям, нельзя отрицать возможности прямого заимствования мотива попранной змеи (или змея) из арсенала императорской пропаганды IV—V веков.

Печать Алексея Михайловича

Но наиболее вероятно подражание примеру куда более близкому и в хронологическом, и в территориальном отношении: большой государственной печати, использовавшейся королями Владиславом II (Ягайлой), а затем Владиславом III в качестве королей Польских и верховных князей Литовских; герб великого княжества — «Погоня» — появился на этой печати в измененном виде: под ногами коня появился дракон.

Вернемся, однако, к московской символике. Очевидное сходство всадника на государственной печати (ездца, как его часто называли на Руси) со святым Георгием немало говорит о степени идеализации монарха. И в то же время это сходство показывает, что сам по себе мотив «чуда о змие» вполне мог восприниматься в чисто метафорическом ключе.

Ездец был понятным символом для русских, но нередко вводил в заблуждение иностранцев. Некоторые из них полагали, что всадник совершенно наг (эта иллюзия возникала из-за архаичной формы лат, повторяющих очертания торса). Другие считали ездца святым Георгием. Отсутствие нимба у святого в контексте российской церковной иконографии — явная аномалия, а в контексте ренессансного искусства Запада — всего лишь допустимая вольность. Характерной ошибкой иноземца было понимание ездца как герба правящего дома или его главного владения — по аналогии с династическим щитком на груди орла в гербе Священной Римской Империи. В действительности как орел, так и всадник в равной степени обозначали Российское царство — или, как еще его называли, государство Московское. Для многих земель, прежде всего тех, что упоминались в царском титуле, на протяжении XVI и XVII веков были составлены отдельные эмблемы; но Москва и ее округа не имели отдельной символики, для них было достаточно общероссийской.

При Алексее Михайловиче было составлено описание большой государственной печати, в котором попробовали символически отождествить особу царя исключительно с орлом, а всадника переосмыслить как изображение наследника. Это курьезное истолкование не прижилось.

Обычно ездец изображался скачущим вправо от зрителя. Нередко на его голове виднелась корона.

Продолжение следует.

Ирина Прусс