Знание-сила, 2008 № 08 (974)

Византийские уроки

В телевизионном меню, на редкость непритязательном и однообразном, безусловно, попадаются «блюда» вполне съедобные и даже питательные.

Это касается и истории. Идут циклы передач Николая Сванидзе, Сергея Мироненко, Феликса Разумовского.

Время от времени показывают исторические фильмы, подчас снятые с необычайным размахом, поражающие воображение своей грандиозной массовкой и роскошью. Иногда этим все и ограничивается.

Бывают случаи, когда авторы демонстрируют явное незнание истории или даже открыто фальсифицируют ее. Это — самое плохое.

В новой рубрике, которую открывает журнал, будет сделана попытка дать анализ телевизионных передач — и не только по истории, а вообще по поводу увиденного. Того, что сильно задело, удивило или порадовало.

Человеку, знающему историю хотя бы в объеме средней школы, фильм «Гибель империи — византийский урок», показанный 30 января на РТР, должен был, думаю, показаться попросту оскорбительным. Причем не только из-за явственного ощущения, что отец Тихон, главный герой фильма, откровенно пытается промыть зрителю мозги. Еще более оскорбительно, что мозги ему промывают, бессовестно перевирая известную со школьных времен историческую истину. Так, одним словом, будто и за человека его не держат.

Ну как, спрашивается, еще должен отнестись рядовой зритель к фильму, который настоятельно внушает ему, что погубители Византийской империи пришли с Запада, тогда как и школьнику известно, что пришли они с Востока?

На интелектуальном уровне, однако, фильм вызывает скорее удивление. Коли уж и впрямь сочли его авторы уроки гибели Византийской империи столь неотложными, то как случилось, что действительных ее уроков они даже не упоминают? Того хотя бы, что уже к XII веку свою историческую функцию — сохранить для будущего наследие античного мира — империя уже исполнила. И все дальнейшие века ее существования были, с точки зрения истории цивилизации, лишь бессмысленным топтанием на месте, перманентной — и кровавой — стагнацией, чтоб не сказать агонией. До такой степени, что оттоманские турки прикончили в середине XV века, уже, по сути, живой труп.

Правда, отец Тихон многозначительно намекает, что действительным инициатором радикальной ревизии школьных истин был вовсе не он, а «бывший семинарист Джугашвили». Неспроста, мол, в разгар великой войны приказал Сталин возобновить в СССР изучение Византии: смертельная угроза России и впрямь ведь пришла тогда с Запада. Но если бы советский император и впрямь преследовал такую невероятную цель, то ясно же, что закончилась его попытка ревизовать историю ничем. Иначе не пришлось бы 65 лет спустя отцу Тихону начинать все сначала.

Но прежде чем говорить о действительных уроках гибели империи, имеет, наверное, смысл сказать несколько слов о том, почему показались эти уроки авторам фильма актуальными именно в 2008 году. В конце концов, прошло с той поры больше полутысячелетия. Можно было бы, казалось, и еще лет десять, если не сто, подождать с этой темой.

Однако все содержание фильма свидетельствует, что в момент, когда постсоветская Россия неожиданно столкнулась с самой болезненной для всех, скажем мягко, не совсем демократических режимов проблемой, ждать было, как видно, нельзя — не только сто лет, но и сто дней. Тем более что идет в фильме речь именно об этой проблеме, которая смертельно ослабила и Византийскую империю, сделав ее легкой добычей варваров с Востока. Я говорю, конечно, о проблеме преемственности власти.

В принципе содержание фильма элементарно. Если Западная Римская империя не устояла под натиском первой волны варваров, Восточная (в просторечии Византия) устояла — и оказалась, согласно отцу Тихону, оплотом мировой цивилизации на тысячу лет. Устояла она благодаря тому, что сумела выстроить «жестко централизованную бюрократическую вертикаль власти»; начала беспощадно бороться с «олигархами» (ссылая одних «в самые отдаленные тюрьмы империи», чтоб не сказать, в Читу, и заставляя других искать убежища на варварском Западе); и конечно же богатейшему «стабфонду».

Именно в этих сегодняшних терминах предпочел отец Тихон обсуждать глубоко средневековую реальность (первым императором Византии был Аркадий, правивший с 395-го по 408 год новой эры, последним Константин XI Палеолог — 1449—1453). И так все это могло бы продолжаться тысячу лет, когда б не слабость «преемников» и не интриги Запада, отчаянно завидовавшего богатству и благополучию процветающей империи. Ох уж эти «преемники»! В них-то главная беда, оказывается, и была.

Это они открыли рынки западным купцам, они привечали «олигархов», они допустили расхищение «стабфонда», не говоря уже о всепроникающей коррупции, они не смогли противостоять развращающему влиянию западной культуры, а в результате не удержали и драгоценную «вертикаль власти».

И ведь прав отец Тихон, тысячу раз прав: ненадежны «преемники». Посмотрите хоть, как за считанные десятилетия превратили «преемники» Сталина могущественную империю в колосса на глиняных ногах. Представьте, сколько вреда могли они нанести за тысячу лет Византийской империи! Что с этим делать, однако, отец Тихон не знает. Да и никто не знает. Просто потому, что нет у проблемы, созданной институтом «преемничества», если можно так выразиться, долгосрочного решения. В конце концов и византийские базилевсы, как они себя именовали, все-таки, никуда не денешься, были смертны.

Краткосрочное решение проблемы есть: зачем торопиться передавать власть «преемнику»? Византийский опыт, полагает отец Тихон, такое решение оправдывает. Там ведь «менялись императоры каждые четыре года — и можно ли было за такой срок поднять страну?». В этом и состоит, намекает нам фильм, первый «византийский урок»: откладывайте решение проблемы, насколько возможно — на три срока, на четыре, на пять...

Тут, правда, некоторая неувязка. Кратковременные царствования и впрямь случались в империи. Но редко (по моим подсчетам, в одиннадцати случаях из 87! В основном узурпаторы, «преемники», которых обошли конкуренты). Чаще царствования затягивались надолго. Юстиниан I, например, правил с 527-го по 565 год, Лев VI (Философ) с 886-го по 912-й, Василий I (Македонянин) — с 867-го по 886-й, даже Михаил III (по прозвищу Пьяница) — с 842-го по 867-й. В среднем, однако, царствовали базилевсы, как полагают эксперты, по 13 лет, то есть больше трех президентских сроков, если принять аналогию, предложенную отцом Тихоном.

Так или иначе, этот «византийский урок» (четырехлетний срок царствования) остается на его совести. Понятно, впрочем, откуда он взялся в фильме. Тем более в связи с проблемой «преемника». Но даже будь отец Тихон прав, ничего ведь в принципе от числа президентских сроков не зависит. От проклятой проблемы ненадежности «преемников» все равно не уйти. Ни в давно почившей Византии, ни в современной России.

Я не говорю уже, что резали друг друга базилевсы нещадно. В среднем раз в 20 лет кому-нибудь из них предстояло быть ослепленным, задушенным или утопленным. Даже на таком мрачном фоне выделяется, впрочем, царствование императрицы Ирины в конце VIII века. С 780-го по 790-й она была регентшей при малолетнем Константине VI. Царствовал он, однако, когда вырос, сравнительно недолго (меньше двух президентских сроков). В 797-м Константин был ослеплен — по приказу Ирины. И все лишь для того, чтобы в 802-м задушена была сама Ирина — по приказу «преемника» Никифора I.

Я думаю, этих примеров достаточно, чтобы убедиться, как мало отличалась политическая культура воспетой в фильме цивилизованной империи от культуры варварского Запада. Было, однако, нечто, в чем она от Запада роковым для нее образом отставала.

Я имею в виду, что проблема преемственности власти, так за тысячу лет ни разу в Византии не решенная, была на Западе решена. Нет слов, преодоление исторической инерции и ему досталось непросто. Идея империи, завещанная Римом, жила в умах еще долго. В 800 году современник Ирины Карл Великий был венчан в Риме как император Запада. В отсутствие «вертикали власти», однако, ничего из этой затеи не получилось. Уже внуки Карла разделили империю. И хотя один из них (Лотарь I) сохранил титул, будущее Западной Европы определяли, начиная с Верденского договора 843 года, национальные государства, власть в которых передавалась по наследству. Никаких, иначе говоря, «преемников».

Ход истории обнаружил, что существует лишь два способа решения проблемы преемственности власти. Одним из них и была наследственная монархия (другим, как выяснилось позже, — демократия).

Томас Пейн, идейный вдохновитель американской республики, писал незадолго до смерти, что «решающее преимущество демократии, благодаря которому и превосходит она все другие формы правления, заключается не в том, что она гарантирует «правильные» решения, но в том, что она дает возможность гражданам пересматривать свое суждение относительно качества и непредвиденных последствий этих решений». Иначе говоря, «дает им возможность исправить совершенные ими самими ошибки и отвергнуть политику, на которую они однажды согласились».

Во времена Византийской империи, однако, до этого, самого совершенного из решений проблемы преемственности власти, должны были пройти века и века. Еще тысячелетие суждено было человечеству обходиться наследственной монархией. Но то обстоятельство, что Византия оказалась не в состоянии подойти к этому решению, даже полагаясь в большинстве случаев на институт «преемничества», с несомненностью указывает, что она была исторически обречена. Еще удивительнее, однако, что пренебрег этим главным византийским уроком отец Тихон даже в 2008 году.

Между тем следует из этого урока, что выбирать придется и России. Поскольку институт «преемничества» ведет, как убедительно продемонстрировал отец Тихон, к гибели, выбирать придется нам между наследственной монархией — и демократией.

Между прочим, русские мыслители самых разных направлений понимали гибельность византийского пути еще в XIX веке. Именно это имел в виду П.Я.Чаадаев, когда упрекал свою страну за то, что «мы обратились к жалкой, всеми презираемой Византии за тем нравственным уставом, который должен был лечь в основу нашего воспитания». Ясное дело, либеральный мыслитель — не авторитет для отца Тихона. Но вот отзывы из дневника несомненного консерватора А.В.Никитенко. 9 ноября 1843 года он записал: «О рабская Византия! Ты сообщила нам религию невольников! Проклятье на тебя!» И снова 20 декабря 1848-го: «Наши патриоты не имеют понятия об истории... не знают, какой вонью пропахла православная Византия». Разница между либералом и консерватором, как видим, невелика.

Чего, однако, не могли представить себе ни Чаадаев, ни Никитенко, это непроходимую геополитическую тупость базилевсов, в особенности в последние века империи. Конечно, приходилось им воевать и с арабами, и с персами. Но главную угрозу они — за единственным исключением Михаила VIII — неизменно, до самых последних десятилетий, усматривали в «латинском» Западе. Гроза между тем надвигалась, правы школьные учебники, именно с Востока. Начиналось второе нашествие варваров, и на этот раз путь его проходил через Византию.

Уже в 1300 году — за полтора столетия до гибели империи! — оттоманские турки отняли у нее большую часть Малой Азии. А для Византии означало это, между прочим, примерно то же самое, как если бы у России отняли Сибирь. Из великой евразийской державы она вдруг превратилась в «геополитического карлика», как презрительно именуют сегодяшние национал-патриоты восточно-европейских соседей России. Впрочем, в фильме отца Тихона нет ни слова об этом катастрофическом событии. Читатель, я думаю, догадался, почему.

Так или иначе, отвоевать Малую Азию базилевсы не смогли. Еще очевиднее стала угроза с Востока в 1352 году, когда турки переправились через Дарданеллы в Европу и уже два года спустя захватили Галлиполи, а еще через семь лет Адрианополь. Смертельные оттоманские клещи сомкнулись вокруг Константинополя. И судьба его могла быть решена еще тогда — за много десятилетий до конца — если бы турки, словно играя с византийцами в кошки-мышки, не решили сначала завоевать Балканы.

В 1389 году они разгромили на Косовом поле сербов, три года спустя завоевали Македонию и еще через четыре года Болгарию. Турция стремительно вырастала в европейскую сверхдержаву. Трудно представить себе, чтобы сдержать ее натиск в XV веке смогла даже объединенная Европа. Во всяком случае, не сумела она защитить не только православный Константинополь, но и католический Будапешт, и два общеевропейских ополчения, посланных Папой на выручку Константинополя, были уничтожены турецкими янычарами.

Но ведь до 1362 года у турок даже и янычарского корпуса не было. Короче говоря, в начале XIV века, вот когда следовало думать об угрозе с Востока. Тогда и нужно было создавать единый фронт с Европой, развивая успех первого из Палеологов — Михаила VIII. В этом случае можно было бы, по крайней мере, использовать редкую историческую удачу (в 1402 году Тамерлан наголову разгромил турок при Анкаре, заперев Баязида I в железную клетку) и совместными усилиями отбросить оттоманов обратно в Азию.

Увы, византийские вдохновители отца Тихона, уверенные, как и он, в «необъяснимой и генетической ненависти Запада» к православной империи, и думать о едином фронте с Европой не желали. Почти до самого конца борьба с «латинами» была для них важнее выживания своей страны. Очнулись, лишь когда уже было поздно — и помощь Европы ничего больше изменить не могла.

Так и направили они империю к гибели. Таков был последний византийский урок. Право, очень уж надо не любить свое отечество, чтобы навязывать ему полтысячелетия спустя ту же геополитику — и ту же судьбу.

Петр Ростин