Знаю, ты вернешься

12

Стоял чудесный майский день, солнце заливало теплыми, но не жаркими лучами сине-лиловую лужайку, расстилавшуюся от самого крыльца. Сидевшая на крыльце молодая женщина окинула этот красивый, но уже порядком приевшийся пейзаж равнодушным взглядом. Прошло уже больше года, как Лили переехала в усадьбу «Колокольчики», но она так и не смогла привыкнуть к этому однообразию. Ее муж ни за что не соглашался даже на самые незначительные изменения в садовом ландшафте. Да эту пустошь и садом-то назвать можно с большой натяжкой. Деревья и кустарники обрамляли гигантский участок лишь по периметру, а все остальное пространство занимали лиловые цветы.

Лили, сидя на верхней ступеньке крыльца, задумчиво следила, как ее дочь чинно вышагивает по садовой тропинке. Едва переехав сюда вместе с дочкой сразу после свадьбы, она мечтала, как девочка будет с радостным визгом носиться по обширному участку среди цветов. Мелинда была очень подвижным и озорным ребенком, а здесь такое раздолье!

Однако ничего подобного не произошло. Лили припомнила, как в первый же раз, стоило Мелинде с радостным криком помчаться за большой пестрой бабочкой, Джеймс взял девочку за руку и заставил остановиться подле себя.

— Юные леди не должны громко кричать и носиться, сломя голову, — назидательно произнес он, строго глядя на девочку сверху вниз. — И эти коротенькие штанишки — неподходящая одежда для девочки. Попроси маму переодеть тебя в платье.

И хотя он произнес эту короткую речь, обращаясь исключительно к малышке, Лили, стоявшая рядом с ними, поняла, что все это говорилось для ее сведения. Она с болью увидела, как от испуга и обиды изменилось лицо девочки. Мелинда часто заморгала, но побоялась заплакать… Лили попыталась тогда возразить, но осеклась под тяжелым взглядом мужа.

— Кого ты хочешь из нее вырастить? — Тон Джеймса был довольно резким.

Лили попыталась утешить себя тем, что муж действительно желает девочке добра и по-своему заботится о ней, проявляя отцовскую строгость, пусть и чрезмерную.

Вот и сейчас Мелинда была одета в платье гораздо ниже колен. Ну конечно! Ведь носить шортики и яркие разноцветные футболки девочке не подобает. В этот момент ее муж, неспешно сопровождавший девочку, оглянулся и окинул Лили неодобрительным взглядом. Ведь на ней самой были шорты, от которых она не собиралась отказываться в угоду пуританским взглядам мужа. В самом начале Лили добродушно посмеивалась над его порицаниями, но теперь ей все чаще становилось не до смеха. К недовольству ее манерой одеваться добавилось неодобрение ее работы, и это было куда серьезнее. Да еще все чаще Лили приходилось слышать, что она безответственная мать. До замужества ей ничего подобного и в голову не приходило. Забота о дочери всегда была для нее на первом месте, а что касается частых поездок — это неизбежная дань профессии журналиста. К тому же она никогда не оставляла дочь дольше чем на несколько дней, самое большее — на неделю.

Лили со вздохом поднялась и направилась в дом. Это был своеобразный компромисс — не раздражать мужа своим «неподобающим» нарядом. Но вот переодеваться она не станет, пусть не надеется.

— Ты собираешься в очередную поездку? — раздалось за ее спиной.

Лили, аккуратно укладывавшая в чемодан блузки и смену белья, удивленно обернулась.

— Мне надо съездить в Пуэбло всего лишь на один день, ты же знаешь, — примирительно отозвалась она. Раздраженный тон мужа немного ее встревожил, последнее время Джеймс часто бывал угрюмым и нетерпимым.

— За последний месяц я насчитал, по меньшей мере, три поездки «всего лишь на один день», — с сарказмом сказал он, усаживаясь в кресло напротив Лили.

Он с недовольным видом принялся барабанить пальцами по подлокотнику. Лили, делая вид, что ничего не происходит, продолжала спокойно укладывать вещи. Однако внутренне молодая женщина напряглась. Ее пугал тяжелый взгляд исподлобья, который устремил на нее муж.

— Ты ведь прекрасно знаешь, что моя работа связана с частыми поездками. — Лили, попытавшись собрать остатки самообладания, говорила спокойным дружелюбным голосом. — Мне приходится общаться со многими людьми, разве это плохо? Вспомни, как мы с тобой познакомились.

Однако Джеймс не спешил поддаваться на ее доброжелательный тон. То, что Лили услышала в следующий момент, сразило ее наповал.

— А разъезжать на машине с чужими мужчинами и флиртовать с ними у всех на глазах — тоже неизбежная дань твоей профессии? — спросил он, возвысив голос. — Я видел все это собственными глазами. Что же ты творишь, когда меня нет поблизости? Ты уверена, что твоя профессия — журналистика?

Лили задохнулась от возмущения. Действительно, пару недель назад коллега подвез ее до усадьбы «Колокольчики» на своем автомобиле. Лили тогда предложила ему остаться на обед, но Том отказался, сославшись на занятость. Лили припомнила, что Джеймс стоял на террасе и с улыбкой кивнул на вежливое приветствие Тома, но не присоединился к приглашению.

— Так мне, оказывается, запрещено нормально общаться с людьми? — Голос Лили зазвенел от гнева. — И что за грязные намеки ты себе позволяешь?

Джеймс выпрямился в кресле, скрестив руки на груди. Его колючий взгляд, устремленный на жену, теперь выражал крайнюю степень презрения.

— По-твоему, вешаться мужчинам на шею — нормальное поведение для замужней женщины и матери? Да ты просто нагло лжешь мне в глаза, прикрываясь какой-то там работой. Ты и статейки-то свои толком писать не умеешь. — Он смерил Лили уничтожающим взглядом. — Ты — бездарность и полное ничтожество. Журналистка ты никудышная, мне это стало ясно с самого начала, стоит вспомнить твое убогое интервью.

Лили, сцепив руки в замок, молча смотрела на мужа. Она и не предполагала в нем столько злобы. Но особенно ее задели слова о том, что она полное ничтожество. Однако это были мелочи по сравнению с залпом, который Джеймс Эдвардсон приберег напоследок.

— Ты всего лишь искательница легкой наживы, — заявил он. — В журналистику ты подалась только для того, чтобы иметь возможность завязывать знакомства с состоятельными мужчинами. Не сомневаюсь, что именно так ты и познакомилась с отцом Мелинды. Только в тот раз твои расчеты не оправдались, наверняка он дал тебе от ворот поворот. И вот теперь со мной ты решила взять реванш. Что ж, поздравляю. Только подумай, какой пример ты подаешь своей дочери!

Как ни была Лили оглушена потоками этой невозможной грязи и лжи, последняя фраза привела ее в чувство.

— Не трогай мою дочь! — выкрикнула она. — Ты мерзавец и лжец!

Джеймс Эдвардсон резко вскочил с кресла, стремительно подошел к Лили и сделал движение, словно собирался ударить ее по лицу. Его светло-серые глаза горели яростью.

— Ну давай, ударь! — вызывающе крикнула Лили, с ненавистью глядя ему в лицо. Но тут она с удивлением заметила, что ярость в его глазах уступила место какому-то холодному расчетливому выражению.

— Не суди обо мне по тем жалким субъектам, которых тебе удается затащить в свою постель, — высокомерно проронил он, отходя от Лили.

Если бы она тогда знала, что именно удержало от удара руку ее мужа!

— Надеюсь, ты понимаешь, что теперь между нами все кончено. — Лили тяжело дышала, но голос ее звучал спокойно. — Завтра утром я вернусь из Пуэбло, и мы с Мелиндой уедем отсюда.

Джеймс Эдвардсон лишь усмехнулся в ответ. Лили, схватив чемодан, опрометью бросилась к машине. Через пару минут она уже мчалась на своем «крайслере» в Пуэбло. Это была ее ошибка.

Как часто впоследствии Лили винила себя, что в тот же день не забрала дочь с собой! Но где и с кем она оставила бы ее в Пуэбло? А в усадьбе «Колокольчики», пусть и ставшей внезапно чужой и враждебной, девочка была под присмотром доброй и заботливой няни. Эта мысль поддерживала Лили во время той тревожной поездки. С нами обеими все будет в порядке, убеждала себя Лили. Едва вернувшись в усадьбу «Колокольчики», она поняла всю необоснованность подобных предположений.

Подойдя к калитке, Лили обнаружила, что та заперта. Странно, обычно у Джеймса не было привычки закрывать эту дурацкую калитку. Лили раздраженно извлекла из сумочки связку ключей, среди которых был и от калитки. Однако ее попытка открыть замок окончилась поражением — ключ не подходил. Лили принялась звонить. Лишь через несколько минут к калитке приблизился какой-то незнакомый человек в строгом костюме. Лили видела, как он неспешно шагал через громадный участок от самого дома. Кто бы это мог быть? Лили впервые видела этого мужчину с узким лицом и небольшими залысинами над высоким лбом. На вид ему было около сорока.

— Мисс Дэйн? — без улыбки осведомился он, внимательно глядя на Лили немигающими глазами.

— Я миссис Джеймс Эдвардсон, — возразила она. — Я не могу открыть калитку. Что случилось? Кто вы такой?

Мужчина чуть заметно усмехнулся. Казалось, обилие вопросов его позабавило.

— Я адвокат мистера Эдвардсона, — пояснил он, извлекая из кожаной папки сложенный вдвое лист бумаги. — У меня есть официальное предписание, согласно которому до окончательного решения суда вы не имеете права приближаться к дому мистера Эдвардсона, а также к мисс Мелинде Эдвардсон, его дочери. Лили в ужасе распахнула глаза.

— Но Мелинда — моя дочь! — воскликнула она. — Здесь какая-то ошибка!

Адвокат покачал головой.

— Нет, никакой ошибки нет. — Он извлек еще какую-то бумагу. — Здесь заключение о том, что вы ненадлежащим образом исполняли родительские обязанности, в результате чего вы отстраняетесь от участия в воспитании мисс Мелинды Эдвардсон до окончательного решения суда. Советую вам подчиниться.

Лили растерянно читала эти странные документы. В них почти слово в слово повторялось то, что сообщил ей адвокат мужа.

— Я хочу немедленно видеть мою дочь! — Лили почувствовала, что ее покидают остатки самообладания. Еще немного, и у нее начнется настоящая истерика.

— Боюсь, это невозможно, — спокойно возразил адвокат. — Советую вам сейчас уйти, мисс Дэйн. Будет лучше, если вы также наймете адвоката, чтобы отстаивать интересы в суде. Хотя, забегая вперед, могу сказать, что это практически бесполезно.

— Что значит бесполезно?! — возмутилась Лили, но в этот момент она увидела, что на лужайке, держа за руку няню, появилась Мелинда. — Мелинда! — закричала Лили и отчаянно замахала дочке рукой.

Сейчас она заберет свою дочь и увезет в свой родной город. И плевать она хотела на все эти бумажки!

— Не делайте этого, мисс Дэйн, — предостерегающе произнес адвокат.

— Мама! — крикнула Мелинда и, вырвавшись из рук няни, побежала по тропинке к матери. — Мамочка!

Маленькие ножки путались в подоле длинного темно-синего платья, этого отвратительного длиннющего платья!

— Мама! — еще раз воскликнула Мелинда, но тут подоспевшая няня схватила ребенка за руку и потащила за собой к дому.

— Эй, постойте! Что вы делаете?! — Лили звала няню, но та не обращала на нее никакого внимания.

Она властно вела Мелинду к дому, всякий раз умело пресекая отчаянные попытки ребенка вырваться. На Лили няня по-прежнему не обращала внимания. Лишь один-единственный раз она бросила на нее враждебный взгляд через плечо и сразу же отвернулась.

Лили замерла как вкопанная, не веря собственным глазам. Это была та самая няня, с которой они так часто дружески беседовали, порой добродушно посмеиваясь над своеобразными взглядами Джеймса Эдвардсона на воспитание дочери. Няня даже называла эти странные взгляды причудами. Казалось, она всегда была на стороне Лили, горячо одобряя ее стремление развивать способности девочки и давать ей как можно больше свободы. И вот теперь такая непонятная враждебность…

— Вы понапрасну травмируете ребенка, мисс Дэйн.

Лили внезапно вышла из ступора и перевела взгляд на стоявшего по другую сторону калитки адвоката.

— Советую вам немедленно уехать и больше не беспокоить мистера Эдвардсона и его дочь. Иначе мы будем вынуждены обратиться…

— Да-да, я все поняла. — Лили резко отвернулась и направилась к машине.

Она завела двигатель и поехала прочь от этого ужасного места, где осталась ее дочь. Ее дочь! У нее попросту отобрали ребенка, и она ничего не может сделать. Едва осознав эту мысль, Лили остановила машину и, опустив голову на руль, отчаянно разрыдалась.

Она не помнила, сколько времени просидела в машине, всхлипывая и по-детски утирая слезы. Наконец первый приступ отчаяния прошел, и Лили понемногу начала успокаиваться. Достав влажную салфетку, она стерла со щек расплывшуюся тушь. Еще ничего не потеряно, уговаривала она себя. Да, мне придется какое-то время пожить без дочери. Что ж, можно считать, что это очередная командировка. Правда, это будет довольно длинная командировка, но мы с Мелиндой выдержим. Мы справимся.