Зола

14

— Следствие закончено, и обвинение против тебя возбуждено не будет, сказала Вике женщина-следователь. — Ты признана невольной свидетельницей, не более того. Но я все-таки выскажу тебе личное мнение: микрочастицы твоих перчаток на рукоятке ножа появились не «всего лишь оттого», что Станислав хвастался тебе ножом и дал подержать в руках. Это ты нанесла смертельный удар ножом в горло, у Станислава вряд ли хватило бы времени. Я знаю, что это нельзя доказать, но я считаю тебя убийцей и буду пристально следить за тобой. Ты ещё попадешься.

— Вы неправы, — ровным голосом сказала Вика, глядя следовательнице в глаза. — Если бы я знала, какой он бешеный… И если бы я знала, что у него есть пистолет… Это было… Я до сих пор не могу прийти в себя от ужаса, как вспомню… Мы… он ухаживал за мной, и мы целовались… По-моему, этот мужик что-то съязвил насчет «лижущихся щенят», я ведь вам говорила… Стасика всего перекосило и, когда он выхватил пистолет и стал стрелять… Мне казалось, я сама умру на месте, честное слово…

Женщина пристально поглядела на Вику и опустила взгляд к своим бумагам.

— Можешь идти, — сказала она, не поднимая глаз.

Выйдя из прокуратуры, Вика поехала на вокзал. Там она взяла сумку из ячейки в камере хранения, в женском туалете отсчитала себе тысячу долларов, сумку с остальными деньгами убрала в другую ячейку. Поменяв сотню в одном из ближайших «обменников» — она успела выучить, в каких из них и в самом деле не требуют паспортов (с налогами, видно, чуть-чуть мухлюя, но это её не касалось), она первым делом купила себе таксофонную карточку и позвонила из таксофона с плотно закрывающейся дверью. Номер телефона был у неё заранее помечен в газете рекламных объявлений, которую Вика вытащила, всю смятую, из кармана дубленки.

— Здравствуйте, — сказала она. — Это у вас гарантируется полная анонимность и секретность? Мне надо провериться на беременность — и, если я беременна, то сделать мини-аборт. Да, так, чтобы утром подъехать, а вечером быть дома. Да, это мне по карману.