Вика распахнула дверцу машины и выскочила. Ее било крупной дрожью. Стасик, опомнившись, выскочил вслед за ней. Вика вцепилась в него, прильнула, будто пытаясь спрятаться у него на груди.
— Н-ни-ч-че-го! — проговорила она дергающимися губами. — Й… й… я… в-ввозь-м-му с-себя в ру… руки!..
— Он бы нас не отпустил, — Стасик говорил так, как будто это он застрелил мужика. — Он бы нас убил. И свалил на нас этот взрыв на кладбище.
— Нам надо убираться отсюда, — сказала Вика.
— Надо, — сказал Стасик. — И подумать, как мы вернемся домой. Сейчас… Надо забрать сумку и пистолеты. Отпусти меня на секунду, а?
При виде раздавленной и трясущейся Вики он сразу почувствовал себя взрослым и сильным.
— А пистолеты зачем? — спросила Вика, продолжая цепляться за его куртку.
— Всегда пригодятся, — сказал Стасик. — И потом, на них остались наши отпечатки пальцев. Так что в любом случае их лучше не бросать в машине, а где-нибудь выкинуть… В прорубь, например.
— Но ведь мы и в других местах наследили… — пробормотала Вика.
— Я ничего не касался, кроме ручек двери. Ну, может, ещё сиденья… Мы все протрем.
— Ты объяснишь мне, что происходит? Откуда взялся этот мужик?
— Да… — Стасик поглядел вокруг. — Смеркается. И дорога почти не езженая. Скорей всего, до утра машину никто не обнаружит, слышишь? А до того поселка, который мы проезжали, идти пехом где-то полчаса, минут сорок. Поселок крупный, так что там должен быть какой-то транспорт. Междугородний автобус, или рейсовый до ближайшей железнодорожной станции… До города доберемся нормально, а там ищи нас свищи.
— Нас могут запомнить, — сказала Вика. — В таких поселках все друг друга знают, и обязательно кто-нибудь вспомнит, что в день убийства на автобус садились парень с девушкой, которых никогда здесь не видели и которые непонятно откуда взялись. Даже шофер автобуса может нас взять на заметку…
— Ну и что? — возразил Стасик. — Парней и девушек много. В таких же дубленках и куртках, как мы. С такими же глазами и волосами.
— Найдут… — вздохнула Вика. — Они знают, как искать… А мы не знаем, как растворяться в воздухе. И потом… У тебя деньги есть?
— Чуть-чуть. На проезд наскребем.
— А если не хватит?
— На автобус хватит. Да и на электричку тоже. В крайнем случае, зайцами проедем.
— Нам нельзя ехать зайцами. Нам нельзя, чтобы нас заметали. И ещё одно…
— Что?
— Есть хочется.
— До вечера дотерпим. Где-нибудь в станционном буфете можно по пирожку сжевать.
— А если я тебе предложу другой план?
— Какой?
— Сунуться к тому человеку, к которому нас вез этот тип!
— Ты ошалела! — у Стасика челюсть отвисла.
— Вовсе нет, — Вика боязливо оглянулась на машину — ей показалось, что по дороге кто-то идет, но это лишь веточка от мороза хрустнула — и быстро заговорила. — Смотри. Мы звоним этому мужику…
— Как?
— Этот… в машине… набирал его номер последним. Значит, надо просто нажать повтор номера. Ему мы скажем, что его приятелю стало совсем плохо, и он велел нам топать дальше самостоятельно, но путано объяснил, как найти дом — вырубался уже. Он точно объяснит нам, как к нему выйти, мы доберемся до его дома…
— И он пойдет смотреть, что случилось с машиной и его дружком! перебил Стасик.
— Пусть идет. За это время мы найдем у него деньги и смоемся. У таких людей всегда деньжищ полно. И они их не прячут, потому что у них никто не посмеет украсть!
— Догонит…
— Надо, чтоб не догнал… И потом… Слушай, а зачем нам ждать, пока он уберется из дому? Мы можем пригрозить ему пистолетами, запереть в каком-нибудь погребе и спокойно обшарить весь дом…
— Не годится, — сразу возразил Стасик. — Такие люди из-под земли потом достанут. Если мы на него «наедем», то нам придется его убивать. Иначе нам будет очень плохо. Такие люди умеют находить ещё получше милиции.
— Значит, надо его застрелить! — твердо сказала Вика. — Пистолеты при нас, а он не насторожится, пока не будет поздно.
— А если он не один? Если там куча народу?
— Один, — с такой же твердостью сказала Вика. — Если бы он не был один, этот тип поехал бы не к нему, а в другое место. Он катил к глухарю на отшибе — к одному из тех, кто живут одиноко и у кого ни одного лишнего свидетеля не будет. Ему не надо было, чтобы лишние глаза видели и его рану… и то, как он нас закопает.
— А ты уверена, что сможешь выстрелить? — с сомнением спросил Стасик.
Вика покосилась на машину.
— Теперь мне кажется, что смогу. Оказывается, самое главное попробовать один раз. И у нас ведь два пистолета. Если мы оба станем стрелять с близкого расстояния, то кто-то из нас обязательно попадет. А потом мы добьем… — последние слова она произнесла почти шепотом, чутко прислушиваясь к лесным шорохам. Стасик смотрел ей в глаза, в которых зажегся темный и такой влекущий его огонь — и сам начинал верить, что теперь выстрелить и добить раненого будет очень просто. Все шло не так, как он хотел, весь день из его задумок выходила какая-то бледная размазня — а теперь представлялась возможность реабилитировать себя в собственных глазах. И в глазах Вики, что самое важное…
— А тогда… — у него перехватило дыхание, и он стиснул руки Вики повыше локтей. — Мы могли бы не сразу уйти, когда найдем деньги, а попробовать и это… в первый раз.
— Да, — прошептала Вика. — Рядом с трупом… Мне кажется, тогда я переломлю себя, и у нас все получится… И я даже кайф словлю, ты это сделаешь.
Теперь и у Стасика горели глаза.
— Так и будет! — сказал он. — Беру телефон и звоню… Только…
Он обнял Вику и прильнул губами к её губам. Этот их поцелуй сперва получился таким же слюнявым и размякшим — «сопливым», пользуясь грубым школьным жаргоном — как и прежние, и они чуть не пыхтели от напряжения, чтобы у них все стало наконец получаться красиво, «как в кино». Вика обвила руками шею Стасика, чуть склонила голову набок, а Стасик даже высунул кончик языка — скорее, от усердия, чем вспоминая «киношные» уроки — и, в конце концов, они застыли, прижимаясь к губам друг друга и чувствуя, как через губы все больше смешивается их взаимное тепло, становясь общим, как разогревается кровь… Увлеченные, они не заметили, как по дороге неслышно приблизился взрывник, с крупной собакой на поводке. Лишь когда взрывник тихо и насмешливо присвистнул, они отпрянули друг от друга, а Стасик сделал попытку кинуться к сумке, в которой лежал второй пистолет (первый, выроненный Викой, так и покоился на полу салона).
— Не балуй, — сразу предупредил взрывник, доставая из-за пазухи пистолет. — Все равно свою пушку достать не успеешь. А успел бы — я б собаку спустил бы, она бы тебя на клочки подрала, ещё до того, как ты выстрелил. И учтите, в любой момент моего Барса спустить могу, — он заглянул в машину, сокрушенно покачал головой, увидев простреленную голову мужика, упавшую на руль. — Допрыгался, идиот. А вы тоже хороши… взрывник хмыкнул. — Вот времена пошли — ягнята волка слопали. Но кто от волчьего клыка вывернулся, тот от пастушьего ножа не уйдет… Пошли. И учтите — шаг влево, шаг вправо — как попытка побега, прыжок на месте — как бунт. Сразу моего волкодава спущу, эта смерть пострашней, чем от пули, будет… Ну, живо! — прикрикнул он, увидев, что остолбеневшая парочка не шевелится.
Вика и Стасик понуро побрели в ту сторону, в которую взрывник указал пистолетом. Взрывник подхватил на плечо сумку Стасика и пошел следом за ними.