Золотая Орда. Между Ясой и Кораном. Начало конфликта

121

По мысли М. Б. Плюхановой, композиция памятника первой половины XVI в. «Слово похвальное Филолога черноризца Михаилу Черниговскому и боярину его Федору», сочетающая плач о страдании русской земли-Церкви с прославлением святого героя-воина, князя-мученика, идеальна для литературы Московского царства. Монгольское нашествие в «Слове» трактуется как вражье ополчение на святую Церковь. Русское царство пало, подобно Вавилону, Риму и Иудее, от собственных грехов. Но скорбь оборачивается радостью, когда Михаил Черниговский совершает свой подвиг (погибает в Орде). Как считает М. Б. Плюханова, «Житие Михаила Черниговского, возникшее в середине XIII в., представило Михаила традиционным мучеником за веру, хотя сам Батый в ранних версиях еще не получил черт борца против христианства. К эпохе Льва Филолога.: Михаил из страдальца за веру стал преображаться в воителя за Русь-Церковь. Как мученик за веру, Михаил традиционно предстает победителем, увенчанным венцом победы и смерти, но теперь это одновременно и победа христианства, и победа над Батыем, спасение Руси-Церкви» (Плюханова М. Б. Сюжеты и символы Московского царства. СПб., 1995. С. 78). По наблюдению А. С. Демина «Житие» князя Михаила в списках XIII–XIV вв. упоминало о Батые нейтрально: «царь Батыеви». И только в списках XV–XVI вв. появился «безбожный», «скверный», «нечестивый», «законопреступный» царь Батый; с этого времени наблюдается систематическая вставка осуждающих эпитетов везде, где упоминались татарские имена (Демин А. С. Элементы тюркской культуры в литературе Древней Руси XV–XVII вв. (К вопросу о видах связей)//Типология и взаимосвязи средневековых литератур Востока и Запада. М., 1974. С. 526–527).