Золото Будды

Глава 10 ФИЛОСОФ ВЕЩАЕТ О ВЫСОКИХ МАТЕРИЯХ; СУДЬЯ РАСКРЫВАЕТ СУТЬ ЗАПУТАННОГО УБИЙСТВА

К своему изумлению, судья обнаружил, что ученый господин Цзао живет в трехэтажной башне, выстроенной на поросшем соснами холме. Он оставил Хуна и Сунян в маленькой сторожке, сам же, вслед за встретившим его господином Цзао, направился к лестнице. Поднимаясь по узким ступеням, господин Цзао объяснил, что в былые времена здание это служило сторожевой башней, игравшей важную роль в местных войнах. Его семья уже много поколений владеет ею, но жили они всегда в городе. После смерти отца, торговавшего чаем, господин Цзао продал городской дом и переехал в башню.

— Когда мы поднимемся в мою библиотеку, вы поймете причину такого решения, — добавил он.

Вступив в восьмиугольную комнату на верхнем этаже, господин Цзао широким жестом указал на вид, открывающийся из большого окна.

— Для размышлений мне необходимо пространство, мой господин! Из этой библиотеки я обозреваю небо и землю, тем самым питая свое вдохновение.

Судья Ди выразил подобающее восхищение видом. Он обратил внимание на то, что из северного окна хорошо виден заброшенный храм, но дорога перед ним скрыта растущими у развилки деревьями.

Когда они уселись у большого стола, заваленного бумагами, ученый господин Цзао нетерпеливо осведомился:

— Что, ваша честь, говорят в столице о моем учении?

Судье Ди никогда прежде не слышал, чтобы кто-то упоминал имя ученого Цзао, но проявил вежливость:

— До меня доходили слухи, что вашу философию считают весьма самобытной.

Ученый, похоже, вполне удовлетворился ответом.

— Те, кто полагает меня основоположником независимого мышления, похоже, все-таки правы! — удовлетворенно заметил он, наливая судье чай из большого чайника, стоявшего на столе.

— Есть у вас какие-либо соображения, касающиеся исчезновения вашей дочери? — осведомился судья.

Ученый господин Цзао казался донельзя раздосадованным таким поворотом беседы. Он аккуратно расправил бороду на груди, а потом с некоторой даже резкостью ответил:

— Ох уж эта девица, ваша честь, от нее мне одни беспокойства! А мне никак нельзя беспокоиться, это вредит душевной безмятежности, столь необходимой мне в работе. Я самолично обучил ее чтению и письму, и каков результат? Она вечно читает совершенно неподходящие книги. Исторические сочинения, подумайте только, мой господин, исторические! Ничего, кроме унылых описаний былых времен, когда люди и мыслить-то ясно еще не научились. Пустая трата времени!

— Ну, нередко мы учимся на чужих ошибках, — осторожно возразил судья Ди.

— Благодарю покорно, — только и ответил ученый господин Цзао.

— Позвольте мне спросить, — вежливо продолжил судья, — почему вы выдали ее за господина Ку Менпина? Я слышал, что вы считаете буддизм бессмысленным идолопоклонством — сам я до некоторой степени разделяю подобную точку зрения. Но господин Ку — законченный буддист.

— Ха! — воскликнул ученый. — Все было устроено женщинами обоих семейств за моей спиной. Все женщины, господин мой, дуры!

Судья Ди счел такое суждение чересчур категоричным, но решил не устраивать по этому поводу дискуссий.

— Ваша дочь была знакома с Фань Чуном?

— Откуда же я могу это знать, ваша честь?! Наверное. Полагаю, они встречались раз или два. К примеру, в прошлом месяце, когда этот наглый мужлан явился сюда поговорить о межевых камнях. Вы только вообразите себе, я, философ, и… межевые камни!

— Полагаю, и в том и в другом есть определенная польза, — сухо проговорил судья Ди, но заметив подозрительный взгляд ученого, тут же сменил тему: — Я вижу, что стены здесь уставлены полками, но те практически пусты. Что же случилось с вашими книгами? Не сомневаюсь, что у вас было обширное собрание.

— Было, разумеется, — равнодушно отозвался господин Цзао, — но чем больше я читаю, тем меньше нахожу в этом смысла. Да, я читаю, конечно, но лишь для того, чтобы позабавиться над людской глупостью. Всякий раз, полистав какого-либо автора, я отсылаю его труды моему кузену Цзао Фену, в столицу. Мой кузен, вынужден с сожалением отметить, страдает прискорбной нехваткой собственных мыслей. Он неспособен к независимому мышлению!

Судья смутно припомнил, что как-то встретил этого Цзао Фена за обедом у своего друга Хо, секретаря Имперского суда. Цзао Фен показался ему очаровательным старым библиофилом, полностью погруженным в свои изыскания. Судья Ди хотел было погладить бороду, но тут же опустил руку, с раздражением заметив, что ученый господин Цзао опередил его и величественно поглаживает свою. Нахмурив брови, ученый возвестил:

— А теперь я постараюсь донести до вас в общих чертах и по возможности кратко основы моей философии, сформулированные в самых простых выражениях. Начать с того, что, по моему мнению, Вселенная…

Судья Ди тут же встал.

— Глубоко сожалею, — твердо сказал он, — но неотложные дела требуют моего присутствия в городе. Надеюсь вскоре изыскать случай продолжить нашу беседу.

Ученый господин Цзао проводил его вниз. Прощаясь с хозяином, судья сказал:

— На дневном заседании суда я собираюсь выслушать некоторых лиц, связанных с исчезновением вашей дочери. Вероятно, вы захотите присутствовать.

— А как же моя работа, почтеннейший? — укоризненно спросил Цзао. — Я никак не могу отрываться на посещение заседаний и тому подобное: ведь это нарушает ясность мысли. Кроме того, ее взял в жены Ку, не так ли? И теперь он за нее в ответе. Это один из краеугольных камней моего учения: пусть каждый ограничит себя соответственно данному Небесами предназначению…

— До свидания, — сказал судья Ди.

В сопровождении Хуна и Сунян он спускался по склону, когда внезапно из-за сосен показался симпатичный юноша и низко поклонился. Судья придержал коня. Паренек, еле сдерживая волнение, заговорил:

— Есть ли какие-нибудь вести о моей сестре, господин?

Судья невесело покачал головой. Юноша сперва прикусил губу, а потом дал волю чувствам:

— Это я во всем виноват! Пожалуйста, отыщите ее, господин! Она так здорово ездила верхом и охотилась, мы всегда гуляли вдвоем!

Она была слишком серьезна для девушки — ей бы родиться мальчишкой. — Он всхлипнул. — Нам так здесь нравилось, но отец всегда твердил о городе. И когда он лишился всех денег… — Тут он испуганно покосился на башню и торопливо добавил: — Я не должен был вас беспокоить, господин. Отец рассердится!

— Ты меня вовсе не беспокоишь! — поспешно уверил его судья Ди. Ему понравилось славное и открытое лицо паренька. — Должно быть, тебе одиноко теперь, когда сестра вышла замуж?

Юноша совсем поник.

— Уж не так одиноко, как ей, господин. Она сказала, что ей не очень-то нравится этот Ку, но поскольку все равно придется когда-нибудь за кого-нибудь замуж идти, то почему бы и не за Ку? Вот такая она была, рассудительная, но всегда веселая! Правда, когда она приезжала на днях, то не выглядела счастливой и вообще ничего не стала мне рассказывать о своей новой жизни. Что могло с ней случиться, господин?

— Я сделаю все, чтобы отыскать ее, — сказал судья. Он вынул из рукава платок, который подобрал в хижине, и спросил: — Этот платок принадлежит твоей сестре?

— Откуда ж мне знать? — улыбнулся юноша. — Я все эти женские штучки не различаю.

— Скажи-ка мне, — сказал судья Ди, — Фань Чун часто сюда наезжает?

— К нам домой он только раз приходил, — ответил паренек, — с отцом о чем-то там разговаривал. Но иногда я встречаю его в полях. Мне он нравится, такой силач и отличный лучник. Недавно показал мне, как смастерить настоящий самострел! Мне он нравится гораздо больше другого судейского, старого Тана, который нередко наведывается в усадьбу Фаня. Он всегда так странно смотрит…

— Хорошо, — сказал судья, — я сообщу твоему отцу, как только появятся новости о твоей сестре. До свидания.

Вернувшись в судебную управу, судья Ди приказал старшине Хуну отвести молодую крестьянку в караульню и присматривать за ней до открытия заседания.

Ма Жун и Цзяо Тай ждали его в кабинете.

— В амбаре мы нашли серп и циновку с залитой кровью одеждой, — отчитался Ма Жун. — Женская одежда соответствует данному Ку описанию. Я отправил стражника в храм Белого облака: он велит им послать кого-нибудь для опознания бритоголового мертвеца. Сейчас судебный врач осматривает трупы. Этого дурня Бэя мы посадили в тюрьму.

Судья Ди кивнул и спросил:

— Тан приступил к своим обязанностям?

— Мы послали писца рассказать ему о смерти Фаня, — ответил Цзяо Тай. — Думаю, скоро появится. А вы что-нибудь вытянули из того ученого толстяка?

Судья был приятно удивлен. Впервые один из его несколько необычных помощников задал вопрос. Похоже, у них появляется интерес к работе.

— Не слишком много, — ответил он. — Лишь то, что ученый господин Цзао — напыщенный болван и лжец в придачу. Вполне вероятно, что его дочь была знакома с Фань Чуном до свадьбы, а ее брат полагает, что она несчастлива с Ку.

В целом, дело по-прежнему остается темным. Надеюсь, допросы Бэя и его дочери внесут в него хоть какую-то ясность. А сейчас я составлю циркуляр ко всем военным и гражданским властям провинции с указанием об аресте этого Ву.

— Его схватят, как только он попробует продать лошадей, — заметил Ма Жун. — Барышники все заодно; у них налажены тесные связи и друг с другом, и с властями. А еще они метят лошадей особыми клеймами. Новичку в этом деле очень трудно продать украденную лошадь. По крайней мере, так люди говорят! — закончил он, скромно потупив взор.

Судья Ди улыбнулся. Он взял кисточку и быстро набросал циркуляр, потом позвал писца, велел многократно скопировать его и немедля разослать.

Тут прозвенел гонг, Ма Жун бросился помогать судье облачиться в церемониальные одежды.

Новость о том, что обнаружено тело Фаня, уже разлетелась по городу, так что зал был полон любопытствующим народом.

Судья заполнил надлежащую форму для начальника тюрьмы, и к столу подвели Бэя Цзю. Судья Ди заставил его повторить показания, после чего их зачитал писец. Когда Бэй признал, что все записано правильно и в подтверждение этого оставил на бумаге отпечаток большого пальца, судья заговорил:

— Даже если все сказанное — правда, ты, Бэй Цзю, все же виновен в недонесении о совершенном преступлении и попытке скрыть убийство. Ты будешь задержан до вынесения моего окончательного решения.

Бэя Цзю увели, а перед судейским столом преклонил колени судебный врач Шень.

— Стоящий перед вами, — начал он, — тщательно изучил тело мужчины, опознанного как Фань Чун, помощник старшего писца суда. Я выяснил, что он был убит одним ударом заостренного орудия, перерезавшего его горло. Я также обследовал тело монаха, опознанного Хунпеном, заместителем настоятеля храма Белого облака, как монах Цзыхай, ведающий в указанном месте раздачей милостыни. На теле не обнаружено ни ран, ни кровоподтеков, ни каких-либо иных следов насилия, равно как и признаков отравления ядом. Я склонен отнести его смерть к внезапному параличу сердца.

Судебный врач встал и положил на стол письменный отчет о вскрытии. Судья отпустил лекаря и объявил, что намерен допросить девицу Бэй Сунян.

Старшина Хун подвел ее к столу. Умытая и причесанная, она, как оказалось, не была лишена некоей грубоватой привлекательности.

— Разве я не говорил, что она милашка? — шепнул Ма Жун Цзяо Таю. — Всегда знал: искупай их в реке, и они не уступят любой городской.

Девушка дрожала от страха, но терпеливые расспросы судьи Ди помогли ей рассказать о Фане и его женщине. Наконец он спросил:

— Ты встречала госпожу Фань когда-либо прежде?

Девушка покачала головой.

— Откуда же ты знаешь, что женщина, которой ты прислуживала, действительно была госпожой Фань?

— Ну, они спали в одной постели, разве неясно? — ответила девушка.

В зале послышались смешки. Судья стукнул молотком по столу.

— Тихо! — гневно воскликнул он.

Совершенно сконфуженная девушка опустила голову, и судья Ди заметил гребень у нее в волосах. Он вынул из рукава тот, который нашел в спальне деревенского дома. Гребень ничем не отличался от того, что был в волосах Сунян.

— Взгляни на этот гребень, Сунян, — сказал судья. — Я нашел его близ имения. Он твой?

Лицо девушки осветила широкая улыбка.

— Так он все-таки достал его! — радостно проговорила она, но тут же перепугалась и закрыла рот рукавом.

— Кто же это достал его для тебя? — мягко проговорил судья.

Слезы брызнули из глаз девушки.

— Отец побьет меня.

— Послушай, Сунян, — сказал судья Ди, — ты находишься в суде и должна отвечать на мои вопросы. Твой отец попал в беду; если ты будешь отвечать правдиво, то сможешь помочь ему.

Девушка затрясла головой.

— Это никого не касается, ни вас, ни моего отца, — упрямо проговорила она. — Я вам ничего не скажу.

— Говори, или получишь сейчас, — зашипел на нее начальник стражи, поднимая кнут.

Девушка взвизгнула от ужаса и зашлась в душераздирающих рыданиях.

— Прекратить! — прикрикнул судья на стражника и уныло посмотрел на своих помощников.

Ма Жун устремил на него вопрошающий взор и ткнул себя в грудь пальцем. Чуть поколебавшись, судья кивнул.

Ма Жун поспешно соскочил с помоста, подошел к девушке и тихо заговорил с ней. Вскоре девушка перестала рыдать и решительно тряхнула головой. Ма Жун прошептал ей еще что-то, ободряюще похлопал по спине, потом подмигнул судье и вернулся на свое место.

Сунян вытерла лицо рукавом, после чего подняла глаза на судью и заговорила:

— Где-то месяц назад это было, когда мы вместе работали в поле. А Кван сказал, что у меня красивые глаза, а когда мы ели овсянку у амбара, он сказал, что у меня красивые волосы. Отец уехал на рынок, так что я пошла за А Кваном на чердак. Потом… — Она чуть помедлила и закончила с вызовом: — А потом мы были на чердаке!

— Понятно, — сказал судья Ди. — А что это за А Кван?

— Разве вы его не знаете? — удивилась девушка. — Его все знают! Он поденщик, который нанимается ко всем окрестным крестьянам, когда на полях много работы.

— Он просил тебя стать его женой? — поинтересовался судья.

— Два раза просил, — гордо ответила Сунян. — Но я сказала: нет, никогда! Мне нужен жених, у которого есть собственная земля, так и сказала. А еще сказала, на прошлой неделе, чтобы он больше ко мне по ночам тайком не лазал. Девушка должна думать о будущем, а мне осенью будет двадцать. А Кван и говорит, что не против, если я замуж выйду, но если другого полюбовника заведу, сразу ему горло перережет. Пусть люди болтают, что он вор и бродяга, но клянусь вам, меня он любил по-настоящему!

— Ну, а что с этим гребешком? — спросил судья Ди.

— Он умел поухаживать, — мечтательно улыбнулась Сунян. — Когда я видела его в последний раз, он сказал, что хочет оставить мне что-нибудь красивое на память. Я сказала, что хочу еще один точно такой же гребень. Он обещал отыскать, даже если придется дойти до городского рынка.

Судья Ди кивнул.

— Это все, Сунян. Тебе есть где остановиться в городе?

— У меня тетушка живет близ причала, — ответила девушка.

Старшина Хун увел ее из зала, а судья Ди обратился к начальнику стражи:

— Что вам известно об этом А Кване?

— Отпетый негодяй, ваша честь, — тут же отозвался тот. — Полгода назад ему всыпали пятьдесят ударов тяжелым кнутом за то, что избил и ограбил старого крестьянина, а еще мы подозреваем, что именно он два месяца назад в игорном притоне у западных ворот прикончил в драке лавочника. У него нет своего дома, ночует в лесу или в амбарах у крестьян, если вдруг перепадет работенка.

Судья откинулся в кресле. Он рассеянно покрутил в руках гребень, затем снова выпрямился и провозгласил:

— Окружной суд, исследовав место преступления и выслушав предоставленные свидетельские показания, считает, что Фань Чун и женщина, облаченная в одежды госпожи Ку, были убиты ночью четырнадцатого числа этого месяца бродягой А Кваном.

По залу пробежал изумленный ропот. Судья Ди ударил по столу молотком.

— Суд полагает также, — продолжил он, — что первым обнаружил убийство слуга Фань Чуна по имени Ву. Он украл принадлежащий Фаню сундучок с деньгами, присвоил себе двух лошадей и сбежал. Суд предпримет надлежащие действия для ареста преступников А Квана и Ву. Суд продолжит расследование с целью установления личности женщины, которая находилась вместе с Фанем, и обнаружения ее тела. Будут также предприняты усилия для обнаружения степени причастности к данному преступлению монаха Цзыхая.

Ударом молотка судья Ди закрыл заседание.

Вернувшись в своей кабинет, судья сказал Ма Жуну:

— Лучше бы проследить за тем, чтобы дочь Бэя в целости и сохранности добралась до дома своей тетки. Хватит с этого суда и одной пропавшей женщины.

Когда Ма Жун удалился, старшина Хун проговорил, недоуменно вскинув брови:

— На этом заседании я не смог уследить за умозаключениями вашей чести.

— И я тоже! — прибавил Цзяо Тай.

Судья Ди опустошил свою чашку и только потом принялся объяснять:

— Выслушав Бэя Цзю, я сразу исключил Ву как потенциального убийцу. Если Ву действительно собирался убить и ограбить своего хозяина, он бы сделал это по дороге в Пьен-фу или на обратном пути, когда для этого были все возможности и куда меньше риска попасться. Кроме того, Ву человек городской, он бы воспользовался ножом, а уж никак не серпом, слишком неудобным для непривычного к нему человека. Ну и лишь тот, кто действительно работал в этой усадьбе, мог в темноте отыскать серп. Ву украл сундучок с деньгами и лошадей после того, как обнаружил трупы. Он испугался, что его обвинят в этом преступлении, им руководили страх вкупе с алчностью, и, когда ему представился случай совершить кражу, он просто не смог устоять перед искушением.

— Звучит вполне убедительно, — заметил Цзяо Тай. — Но зачем А Квану понадобилось убивать Фань Чуна?

— Это было убийство по ошибке, — объяснил судья. — А Кван преуспел в покупке того второго гребня, который он обещал Сунян, и той ночью направился к ней. Наверное, надеялся, что, преподнеся гребень, сумеет еще разок воспользоваться ее расположением. Несомненно, они с Сунян договорились о каком-либо знаке, посредством которого он сообщал о себе. Но, проходя мимо дома по дороге к амбару, он заметил свет в спальне. Это было настолько необычно, что он приоткрыл окно и заглянул внутрь. Увидев в полумраке лежащую в постели пару, он решил, что это Сунян с новым возлюбленным. Он впал в дикую ярость, тут же метнулся к ящику с инструментами, схватил серп, залез через окно в комнату и перерезал им горла. Из рукава у него вывалился гребень; я нашел его под окном. Понял ли он, что зарезал не тех, прежде чем убежал, я не знаю.

— Наверное, понял, и достаточно скоро, — отозвался Цзяо Тай. — Я таких навидался. Он бы ни за что не ушел, не обшарив всю комнату в поисках, чего бы украсть. Так что, думаю, он разглядел свои жертвы и обнаружил, что убитая женщина — вовсе не Сунян.

— Но кто же эта женщина? — спросил старшина Хун. — И откуда взялся монах?

Судья нахмурил густые брови.

— Вынужден признать, что не имею ни малейшего понятия. Платье, лошадь со звездочкой на лбу, время исчезновения — все это указывает на госпожу Ку. Однако, исходя из сказанного о ней отцом и братом, у меня сложилось довольно ясное представление о ее нраве. Связь с этим шельмецом Фань Чуном до или после замужества просто не в ее характере. Далее, несмотря на чудовищный эгоизм ученого господина Цзао, я все же не считаю естественным его предельное равнодушие к судьбе дочери. Не могу избавиться от мысли, что убитая женщина вовсе не госпожа Ку, и отец ее знает об этом.

— С другой стороны, — подал голос старшина, — она озаботилась тем, чтобы Бэй и его дочь не видели ее лица. Это позволяет заподозрить, что это была как раз госпожа Ку, не желавшая, чтобы ее узнали. Ее брат часто гулял в полях вместе со своей сестрой, поэтому можно предположить, что Бэй и его дочь вполне могли видеть ее.

— Все правильно, — вздохнул судья Ди. — А так как Бэй увидел ее только с залитым кровью лицом, он не узнал ее после убийства — даже если это действительно была госпожа Ку. Ну, а что касается того монаха, после полуденной трапезы я отправлюсь в храм Белого облака и постараюсь что-нибудь о нем разузнать. Вели стражникам подготовить мой церемониальный паланкин, старшина. Ты, Цзяо Тай, возьми Ма Жупа и попробуйте отыскать и задержать этого А Квана. Вчера вам так хотелось схватить для меня какого-нибудь опасного головореза — вам выпала такая возможность! А пока ищете, осмотрите заодно и заброшенный храм. Не удивлюсь, если убитую женщину схоронили именно там: похитивший тело не мог уйти далеко.

— Мы найдем вам А Квана, ваша честь! — самоуверенно заявил Цзяо Тай и направился к выходу.

Вошел писец с полуденным рисом для судьи Ди. Только он взял палочки для еды, как вновь появился Цзяо Тай.

— Только что, проходя мимо тюрьмы, я случайно заглянул в камеру, где мы временно держим трупы. У тела Фань Чуна сидит Тан и держит его руку в своей. По лицу его текут слезы. Мне кажется, именно это имел в виду хозяин харчевни, когда намекал на странности Тана. Душераздирающая картина, ваша честь, вам лучше этого не видеть.

И снова вышел из кабинета.