Золото Будды

Глава 2 ОЖЕСТОЧЕННЫЙ ПОЕДИНОК ОСТАЕТСЯ НЕЗАВЕРШЕННЫМ; ЧЕТВЕРО ПЬЮТ ВИНО НА ПОСТОЯЛОМ ДВОРЕ В ЦИНЬЧЖОУ

Хун мгновенно повернулся в седле, чтобы подать меч своему господину. Но стрела тут же со свистом рассекла воздух у самой его головы.

— Эй, старичок, оставь зубочистку в покое! — крикнул лучник. — Не то следующая стрела вонзится тебе в самое горло!

Судья Ди мгновенно оценил обстановку. Он гневно прикусил губу, поняв, что шансов у них мало: их застали врасплох. Он проклинал себя за то, что отказался от конвоя.

— Шевелись! — прорычал первый головорез. — Скажи спасибо, что мы честные разбойники: заберем лошадей и отпустим вас на все четыре стороны.

— Честные разбойники! — усмехнулся судья, слезая с лошади. — Напасть на безоружного, да еще прикрывшись лучником! Да вы просто пара презренных конокрадов!

Разбойник с невероятным проворством соскочил с коня и встал перед судьей. Он был выше ростом; широченные плечи и бычья шея выдавали человека незаурядной силы. Устрашающе выпятив нижнюю челюсть, он прошипел:

— Хочешь меня оскорбить, служивый пес?

Судья Ди побагровел.

— Дай мне мой меч! — приказал он Хуну.

Лучник тут же подъехал к слуге.

— Придержи язык и делай что говорят! — угрожающе проговорил он.

— Докажите, что вы не пара жалких воришек! — вскричал судья. — Дайте мне мой меч. Прежде я покончу вон с тем мошенником, а потом разделаюсь с тобой!

Здоровяк неожиданно захохотал. Опустив саблю, он обратился к лучнику:

— Давай позабавимся с бородатым, братец! Пусть возьмет меч, я его слегка покромсаю, преподам урок, чтобы понял, что здесь не кисточками для письма орудуют.

Второй разбойник окинул судью оценивающим взглядом.

— Нет времени для забав! — резко бросил он приятелю. — Берем лошадей, и ходу.

— Я так и думал, — презрительно бросил судья Ди. — На словах львы, а души заячьи.

Здоровяк злобно выругался. Он шагнул к лошади Хуна, вырвал из рук седобородого меч и швырнул его судье. Судья подхватил клинок и быстро скинул дорожный халат. Разделив бороду надвое, он связал пряди на затылке. Потом поднял меч и сказал:

— Чем бы дело ни кончилось, обещайте отпустить моего слугу невредимым!

Его соперник кивнул и тут же бросился в атаку, целясь судье в грудь. Тот без труда отбил удар и продолжил несколькими стремительными выпадами, заставившими головореза сделать несколько шагов назад. Теперь здоровяк наступал более осторожно, и вот перед Хуном и вторым разбойником разыгрался нешуточный поединок.

Нападая и отражая удары, судья отметил, что его соперник явно лишь на практике постигал искусство фехтования: ему недоставало изящества и легкости хорошо обученного бойца. Но это был человек колоссальной силы, а кроме того, он показал себя и умелым тактиком, постоянно оттесняя судью на неровную обочину, где тому приходилось поглядывать себе под ноги, чтобы не оступиться. Это был первый поединок судьи за пределами тренировочного зала, и тот всецело ему отдался. Ди подумал, что вскоре улучит момент и разделается с соперником. Но тут простенькая сабля его противника не выдержала натиска закаленной стали «Дракона дождя». Когда головорез отбивал сильный удар, его сабля неожиданно сломалась.

В то время как детина ошарашенно смотрел на оставшуюся в руке рукоять, судья Ди повернулся ко второму.

— Твоя очередь! — рявкнул он.

Лучник спрыгнул с коня, сбросил куртку и подоткнул концы одежды за пояс. Он видел, что судья выказал себя первоклассным фехтовальщиком. Впрочем, после быстрого обмена ударами и контрударами судья тоже понял, что перед ним опасный соперник, обученный боец, устоять перед которым будет непросто. Судья почувствовал душевный подъем. В первом поединке он размялся и теперь ощущал себя в превосходной форме. «Дракон дождя» будто стал частью его тела. Он обрушил на соперника серию прямых бросков и ложных выпадов. Тот уклонялся, выказывая поразительную для человека его комплекции ловкость, и контратаковал целыми каскадами рубящих ударов. Но меч, со свистом рассекая воздух, парировал все атаки, а затем длинным выпадом едва не вонзился в горло врага. Разбойник даже не отпрянул; он тут же сделал несколько ложных движений, готовясь к решительному броску.

Вдруг послышался нарастающий конский топот и звон оружия. Из-за поворота показались двадцать всадников, которые тут же окружили всех четверых. Всадники были до зубов вооружены арбалетами, мечами и пиками.

— Что здесь происходит?! — крикнул их предводитель. Короткая кольчуга и шишак на голове выдавали в нем командира конных стражников.

Раздосадованный непрошеным вмешательством в его первый настоящий поединок, судья резко ответил:

— Я Ди Жэньцзе, новоназначенный судья Пэнлая. Эти трое — мои помощники. Мы долго скакали и вот решили устроить дружеский поединок, чтобы размять затекшие ноги.

Командир колебался.

— Я вынужден просить вас о подтверждении ваших слов, судья, — отрывисто проговорил он.

Судья вытащил бумаги из-за голенища и протянул их командиру. Тот быстро просмотрел документы, вернул их и поклонился.

— Сожалею о доставленном беспокойстве, господин, — учтиво произнес он. — Мы получили донесение, что где-то здесь бесчинствуют разбойники, так что приходится быть начеку. Удачи!

Он выкрикнул команду, и всадники ускакали.

Когда отряд скрылся из виду, судья поднял меч.

— Продолжим! — воскликнул он и сделал выпад, целясь в грудь противника.

Тот отразил удар, а затем опустил клинок и убрал его в ножны.

— Езжайте своей дорогой, судья, — угрюмо пробурчал он. — Я рад, что в империи еще остались такие чиновники.

Он сделал знак сообщнику, и оба вскочили на коней. Судья Ди передал меч Хуну и облачился в дорожный халат.

— Беру свои слова обратно, — отрывисто бросил он. — Вы действительно благородные разбойники с большой дороги. Но если продолжите в том же духе, то закончите на плахе, как обыкновенные воришки. Каковы бы ни были ваши обиды, забудьте их. Говорят, на севере кипят жестокие сражения с варварами. Нашей армии нужны такие, как вы.

Лучник бросил на него быстрый взгляд.

— А мой вам совет, судья, — невозмутимо проговорил он, — самому носить свое оружие, на случай новых непредвиденных встреч.

Он повернул коня, и оба скрылись в чаще.

Когда судья Ди забрал у Хуна меч и повесил его за спину, старик удовлетворенно заметил:

— Вы преподали им хороший урок, ваша честь. Интересно, кем они были прежде?

— Разбойниками обычно становятся люди, претерпевшие действительную или мнимую обиду, — отозвался судья. — И у них свой кодекс чести: грабить только чиновников и богатеев; часто они сами помогают нуждающимся и дорожат репутацией благородных храбрецов. Себя они называют «лесными братьями». Ладно, Хун, это был славный поединок, но мы потеряли время. Поспешим!

На закате они прибыли в Циньчжоу. Стражники у ворот направили их на большой постоялый двор для служивого люда, что находился в самом центре города. Судья Ди выбрал комнату на третьем этаже и приказал слуге принести хороший ужин, ибо в дороге сильно проголодался.

Когда они покончили с трапезой, Хун налил хозяину чашку горячего чая. Ди сел у окна и принялся разглядывать площадь перед постоялым двором, где непрерывно сновали всадники с пиками и пехотинцы. Свет факелов играл на их железных шлемах и нагрудниках.

Вдруг послышался стук в дверь. Обернувшись, судья увидел, что в комнату входят два здоровяка.

— Всемилостивейшие Небеса! — воскликнул он, не веря своим глазам. — А вот и наша парочка лесных братьев!

Оба неуклюже поклонились. Они по-прежнему были в своих залатанных куртках, но теперь головы их украшали охотничьи шапки. Дородный детина, с которым судья сражался первым, заговорил:

— Господин, тогда, на дороге, вы сказали стражнику, что мы ваши помощники. Мы с моим другом это обсудили, господин, и решили, что негоже нам выставлять вас, судью, лгуном. Если вы возьмете нас на службу, мы докажем вам свою верность.

Судья поднял брови. Второй разбойник поспешно добавил:

— Мы ничего не знаем о судебном производстве, но зато умеем повиноваться и постараемся быть полезны, выполняя для вас грубую работу.

— Садитесь, — коротко распорядился судья. — Я выслушаю ваши истории.

Оба присели на скамеечки для ног. Первый, опершись о колени массивными кулаками, откашлялся и начал:

— Меня зовут Ма Жун, и я уроженец провинции Цзянсу. Отец мой владел грузовой джонкой, а я помогал ему на судне. Но поскольку я вымахал здоровяком и любил подраться, отец послал меня учиться к знаменитому мастеру кулачного боя с тем, чтобы он к тому же обучил меня азам чтения и письма, достаточным, чтобы стать армейским командиром. А потом отец неожиданно умер. После него осталось много долгов, так что мне пришлось продать судно и пойти в телохранители к местному судье. Вскоре я понял, какая это жестокосердная и продажная скотина. Однажды он лишил некую вдову всего имущества, добившись от нее под пыткой ложного признания. Я позволил себе возразить, и он попытался меня ударить. Тогда я сбил его с ног, после чего бежал, спасая свою жизнь, и схоронился в лесах. Но клянусь памятью моего покойного отца, что я никогда не совершал преднамеренных убийств и грабил лишь тех, от кого не убудет. В том же могу поручиться и за моего побратима. Вот и все.

Судья Ди кивнул и обратил вопрошающий взор на второго. Того отличали точеные черты лица, прямой нос и тонкие губы. Теребя свои усики, он заговорил:

— Я называю себя Цзяо Тай, ибо подлинное имя моего рода по праву славится в определенной части империи. Некий вельможа однажды умышленно отправил моих товарищей, за которых я нес ответственность, на верную смерть. Негодяй скрылся, а власти, которым я доложил о его преступлении, отказались предпринимать какие-либо действия. Тогда я стал разбойником на большой дороге и скитался по всей империи в надежде, что когда-нибудь нападу на след преступника и убью его. Я никогда не грабил бедняков, и мой меч не запятнан неправедно пролитой кровью. Я готов служить вам с одним условием, а именно, что вы отпустите меня, как только я отыщу моего врага. Ибо я поклялся душами почивших товарищей, что отрублю ему голову и брошу ее псам на съедение.

Судья, неторопливо поглаживая бакенбарды, пристально разглядывал обоих гостей. Наконец он заговорил:

— Я принимаю ваше предложение, в том числе и просьбу Цзяо Тая, но при условии, что в случае, если он обнаружит своего кровника, то сначала предоставит мне возможность возместить вред законными средствами. Вы можете сопровождать меня в Пэнлай, а там посмотрим, найдется ли вам какое-то применение. Если не найдется, пообещайте, что тут же завербуетесь в нашу Северную армию. Либо вы принимаете все эти условия, либо мы расстаемся. Все или ничего.

У Цзяо Тая загорелись глаза.

— Все или ничего, такой у нас будет девиз!

Он встал на колени перед судьей и трижды ударился лбом об пол. Ма Жун последовал его примеру.

После чего судья Ди вновь заговорил:

— Это Хун Лян, мой доверенный советник, от которого у меня нет секретов. Вы будете с ним тесно работать. Пэнлай — мое первое назначение; я не знаю, как там поставлены дела. Но я предполагаю, что писцов, стражников и прочих служителей закона набирают из местных жителей. Я слышал, что в Пэнлае творится что-то странное, и только Небесам известно, каким боком вовлечены в это судейские. Мне нужны люди, которым я могу доверять. Вы станете моими глазами и ушами. Хун, пошли слугу за кувшином вина.

Когда чаши были наполнены, судья Ди выпил за каждого из присутствующих, а они, в свою очередь, со всем почтением пожелали ему здоровья и успехов на служебном поприще.

Когда на следующее утро судья спустился во двор, он увидел, что Хун Лян и два новых помощника уже ждут его. Судя по всему, Ма Жун и Цзяо Тай успели сходить за покупками: теперь на них были опрятные коричневые халаты с черными кушаками, одежду служителей закона довершали круглые черные шапочки.

— Небо затянули тучи, — заметил Хун. — Боюсь, как бы не было дождя.

— Я приторочил к седлам соломенные шляпы, — сказал Ма Жун. — Они помогут нам не промокнуть.

Все четверо сели на коней и выехали из города через восточные ворота. Какое-то время они скакали по тракту в окружении множества путников, затем дорога обезлюдела. Когда они оказались в пустынной гористой местности, навстречу им попался всадник, державший в поводу двух лошадей. Взглянув на них, Ма Жун заметил:

— Неплохие лошадки! Я бы взял ту, что с белой звездочкой во лбу.

— Не следовало бы ему везти этот сундучок так открыто, — добавил Цзяо Тай. — Нарвется на неприятности.

— Почему? — удивился Хун.

— В этих краях такие красные кожаные сундучки используют для перевозки денег сборщики арендной платы. Благоразумней было бы укрыть его в седельном вьюке.

— Видимо, всадник этот очень спешит, — мимоходом заметил судья Ди.

К полудню путники достигли последнего горного кряжа. На землю обрушился проливной дождь. Они нашли укрытие под высоким деревом на плато у дороги, откуда открывался вид на зеленый плодородный полуостров, где находился округ Пэнлай.

Ма Жун со смаком стал рассказывать о своих похождениях с юными селянками. Судью Ди не слишком интересовали малопристойные байки, но он не мог не отметить, что Ма Жун наделен определенным чувством юмора, при этом весьма язвительным. Однако, когда тот начал очередную историю, судья перебил его:

— Мне говорили, что в этих местах водятся тигры. Я полагал, они предпочитают климат посуше.

Цзяо Тай, до этого молчавший, на сей раз подал голос:

— Трудно сказать. Обычно эти зверюги выбирают лесистые плоскогорья, но коль скоро им доведется узнать вкус человеческой плоти, они спускаются на равнины. Может, нам удастся здесь неплохо поохотиться!

— А как насчет тигров-оборотней?

Ма Жун бросил тревожный взгляд на темный лес.

— Никогда о таких не слышал! — отрывисто проговорил он.

— Позвольте взглянуть на ваш меч, ваша честь, — попросил Цзяо Тай. — Мне кажется, это отличный старинный клинок.

— Его назвали «Дракон дождя», — сказал судья, вручая меч помощнику.

— Неужели тот самый прославленный «Дракон дождя»?! — воскликнул Цзяо Тай. — Клинок, о котором с благоговением рассказывают все фехтовальщики Поднебесной! Это последний и лучший меч, выкованный триста лет назад Трехпалым, величайшим мастером из всех, когда-либо живших на этом свете.

— Предание гласит, — сообщил судья Ди, — что Трехпалый восемь раз пытался выковать его, но каждый раз терпел неудачу. Тогда он поклялся, что принесет в жертву речному богу свою любимую молодую жену, если все-таки у него это получится. На девятый раз он сотворил этот меч. И тотчас же обезглавил им жену на речном берегу. Разыгралась страшная буря, и Трехпалого поразила молния. Бушующие волны смыли в реку бездыханные тела кузнеца и его жены. Последние двести лет этот меч принадлежит нашей семье и наследуется старшим сыном.

Цзяо Тай прикрыл нос и рот шейным платком, словно боясь осквернить клинок своим дыханием. Затем он вынул лезвие из ножен. Благоговейно удерживая клинок обеими руками, он любовался его темно-зеленым сиянием и острым как бритва лезвием без единой зазубрины. Когда он заговорил, его глаза сверкали:

— Если суждено мне пасть от меча, молюсь, чтобы именно этот клинок омылся моею кровью.

С глубоким поклоном он вернул меч судье Ди.

Ливень сменился моросью. Они вновь сели на коней и начали спускаться по склону.

В долине путники увидели на обочине дороги каменный столб, обозначавший границу округа Пэнлай. Над раскисшей после дождя землей стлался туман, но судья восхищался пейзажем, ведь теперь это была его территория.

Они пришпорили коней. Задолго до заката сквозь туман проступили городские стены Пэн-Пэнлая