Золотой медальон

1

Над аэропортом висела прозрачная, холодная дымка, принесенная ветром с океана. Пассажиры поднимались в самолет и рассаживались по местам. На Риде был легкий тропический костюм, и он дрожал от холода, поджидая своей очереди у трапа. Стюардесса, смуглая, хорошенькая девушка, отмечая его фамилию в списке пассажиров, ободряюще заметила:

— Ничего, сеньор. Как только мы поднимемся в воздух, я принесу вам чашку горячего кофе, и вы согреетесь.

— Благодарю.

Рида подмывало объяснить ей, что он вовсе не какой-то там идиот, а просто-напросто лентяй. Он знал, что, хотя Перу и тропическая страна, в Лиме в зимнее время часто гостят туманы, и в такой ранний час холод даст себя знать. Но ему предстояло лишь переночевать здесь, и он поленился распаковать чемодан с теплой одеждой, захваченной из Европы. Все это и собирался Рид поведать стюардессе, но не успел, — она уже занялась следующим пассажиром, и он молча прошел в самолет.

В кресло рядом с ним уселся полный, жизнерадостный пассажир, в отличие от него одетый в темно-серый шерстяной костюм с жилетом. «Придется ему, бедняге, попариться!» — усмехнулся про себя Рид, застегивая привязной ремень. Полному пассажиру с его солидным животом ремень, видимо, оказался узковат. Он буркнул что-то недовольное, повернулся к Риду и по-английски пожаловался:

— Это же истинное проклятие — быть таким толстым!

Как всегда в присутствии полных людей, стройный, сухощавый Рид почувствовал себя неловко. Он подозревал, что они относятся к нему неприязненно и вместе с тем завидуют.

— Зато я чересчур худой, — ответил он.

Толстяк рассмеялся.

— Не оправдывайтесь, мистер… мистер…

— Рид. Майкл Рид.

— Вот и отлично, мистер Рид. А я Каппелман. И знаете, как меня зовут? Эрик! — Его живот заколыхался от хохота. — Эрик Мало-Помалу. Каково, а? Когда-то, в молодости, и я был изящным и стройным. Но я люблю хорошо поесть, охотно пью пиво, а передвигаться на собственных ногах мне почти не приходится — вот мало-помалу я и раздался в объеме. Теперь мне никогда не быть таким стройным, как вы, мистер Рид. Вы счастливчик!

Рид хотел что-то сказать, но в это время взревели моторы. Каппелман пожал плечами, и Рид ответил ему вежливой улыбкой. Самолет медленно тронулся с места и вырулил на взлетную полосу. Из динамика послышался голос стюардессы, вторично предложившей пассажирам застегнуть привязные ремни. Самолет ускорил бег. Через иллюминатор Рид видел, как стремительно уносится назад земля. Он почувствовал, как что-то сжимается у него внутри — так всегда происходило с ним при взлете и посадке. Риду часто приходилось летать, и каждый раз он испытывал инстинктивный страх.

Внезапно толчки прекратились, самолет оторвался от земли, и пассажиры увидели аэропорт внизу под собой. Машина набирала высоту широкой, отлогой спиралью. Лиму — «город на говорящей реке» — все еще окутывала дымка, но в одном из просветов Рид различил кафедральный собор на площади Плаза де Армас, а поодаль, за ней, зеленое подножие гор. Самолет продолжал набирать высоту, и вскоре густая облачность скрыла Лиму. Через несколько минут машина уже плыла высоко над городом в чистом, прозрачном воздухе. Справа высились Анды — гигантская каменная стена, упиравшаяся в небо своим зазубренным гребнем. К ней и направлялся самолет.

Кто-то тронул Рида за плечо. Это была стюардесса.

— Можете теперь отстегнуть ремень, — проговорила она. Рид понял, что девушка принимает его за новичка, и хотел было рассеять ее заблуждение, но стюардесса добавила: — Я уже объявила об этом, но сеньор Рид, вероятно, не слышал.

— Вероятно, — пожал плечами Рид.

— А почему вы не напоминаете об этом мне? — вмешался Каппелман. — Или, по-вашему, я не нуждаюсь в таком совете?

Он старался придать своему голосу шутливые нотки, но стюардесса даже не улыбнулась.

— Да, герр Каппелман, вы-то не нуждаетесь в таком совете.

— Правильно. — Каппелман повернулся к Риду. — И знаете, почему? Дело в том, что я все время разъезжаю, постоянно путешествую, и я уже больше не пассажир, заслуживающий внимания, а багаж…

— Извините, пожалуйста… — заговорила было стюардесса.

— Не извиняйтесь! Я ведь ни в чем вас не упрекаю, вы же хотели сделать мне комплимент. Вы согласны, мистер Рид?

Прежде чем Рид успел ответить, девушка сказала:

— Сейчас я принесу вам кофе, сеньор, а вам коньяк, герр Каппелман.

— Вот видите! — воскликнул Каппелман. — Она даже знает, что в воздухе я пью коньяк. — Он засмеялся и пошлепал себя по животу. — Толстая знаменитость! Ну-ка, быстро! Несите кофе моему другу мистеру Риду. Посмотрите, какой он худощавый. У него и в помине нет такого теплоизоляционного слоя, каким природа наградила меня, потому-то он и замерз.

— Кофе я пью с сахаром и сливками, — добавил Рид; он понял, что стюардесса терпеть не может Каппелмана, и хотел, чтобы она поскорее от них отошла. Ему показалось, что девушка, уходя, взглянула на него с благодарностью.

— Вы, наверно, считаете, что я чересчур суров с нашей хорошенькой стюардессой, — заметил Каппелман.

«Вот черт! — с удивлением подумал Рид. — Он словно читает мои мысли…»

— Я наблюдаю, я вижу, я замечаю. Я… ну, как бы это сказать… да, пожалуй, я хиромант. Хотя нет, не то. Просто по выражению вашего лица я догадался, как догадался бы любой другой на моем месте, о чем вы думаете. — Он наклонился и похлопал Рида по колену. — Вряд ли такая выразительность лица полезна во всех случаях жизни, а?

Рида так и подмывало крикнуть: «Не суй свой нос в чужие дела!», — но вместо этого он сказал:

— У меня такая работа, герр Каппелман, что скрывать мне нечего.

— Вы хотите сказать, — усмехнулся Каппелман, — что мне приходится кое-что скрывать? А вы не дурак, мой друг, иначе я уже давно бы занялся своей работой. — Он погладил объемистый портфель, лежавший у него на коленях. — Едва взглянув на вас, я подумал: «Какое интересное лицо!» Да, да, у вас лицо истинного англичанина, а мы, немцы, должны постоянно изучать вашу нацию… Подождите, подождите! — Он поднял палец. — Я знаю, что вы хотите сказать. Я имею в виду немецкую интеллигенцию. Гитлер же, во-первых, австриец, а во-вторых, никакой не интеллигент. Он боялся вас, вместо того, чтобы изучать, не хотел принимать во внимание свойственного англичанам духа коллективизма.

Рид с опаской подумал, что, не дай бог, ему придется слушать эти разглагольствования до самого Каракаса, но Каппелман внезапно сказал:

— Вам принесли кофе.

Рид с облегчением взглянул на подошедшую стюардессу и тепло поблагодарил ее. «Дьявол бы побрал этого Каппелмана с его философией!» — подумал он. Немец молча взял коньяк, девушка направилась к другим пассажирам, и Рид, попивая кофе, наслаждался молчанием. Каппелман открыл портфель и проговорил:

— А теперь, пожалуй, можно и поработать.

Рид закурил и задумчиво уставился в иллюминатор.

Лима и прибрежные пески остались позади. В прозрачной голубизне теперь отчетливо виднелись покрытые снегом верхушки Анд и первозданный хаос острых, как лезвие бритвы, хребтов, в бессильной ярости тянувшихся к самолету.

Стюардесса подала ленч. Каппелман занимался своими бумагами и едой и лишь изредка бросал какую-нибудь ничего не значащую фразу. Рид снова взглянул в иллюминатор и обнаружил, что они летят над бесконечным темно-зеленым ковром джунглей. Девушка собирала подносы. Рид только что успел закурить, когда раздался приглушенный взрыв, и он увидел, как левый мотор оторвался и полетел вниз. Самолет резко накренился. «Всем застегнуть привязные ремни!» — крикнула стюардесса. Но это было уже не нужно. Самолет завалился на нос, и пассажиров швырнуло на переднюю переборку. Кто-то тяжело упал на Рида и сполз на пол. В следующее мгновение самолет опять резко накренился, и Рида бросило в другую сторону. Он смутно видел лица, тела, ноги и без удивления отметил, что среди людей плавают чемоданы, чашки, блюдца, фотоаппараты и даже зажженные сигареты. Он успел заметить ботинок, летевший ему в голову, и в то же мгновение ударился о беззвучно распадавшуюся переборку. Словно отгоревшая в праздничном фейерверке ракета, самолет беспомощно падал в раскинувшиеся внизу вечнозеленые джунгли…

Рид открыл глаза и увидел перед собой лицо стюардессы.

— Вы, кажется, легко отделались, сеньор. Как вы себя чувствуете?

— В общем-то сносно. — Он с трудом сел. На лбу у него вздулась шишка, на левой руке и на боку расплылись пятна крови. — А как вы?

— Вполне терпимо.

— Что с другими?

— Погибли… Одна женщина еще жива. — Девушка помолчала и нехотя добавила: — Герру Каппелману более или менее повезло — у него только сломана нога.

Рид посмотрел в том направлении, куда показала стюардесса. Там, привалившись к дереву, сидел мертвенно-бледный, с опухшим лицом Каппелман. Правой рукой он сжимал сломанную ногу, а в левой держал портфель. Позади Каппелмана, зарывшись носом в мягкую почву, лежал изуродованный самолет. Хвостовой части и одного крыла не было совсем, фюзеляж торчал почти вертикально, словно гигантский обелиск. В воздухе стоял сильный запах бензина. Около обломков самолета лежали тела двух погибших мужчин, рядом с ними распростерлась женщина. Она пошевелилась, чуть слышно застонала и умолкла.

— По-моему, умерла, — заметила девушка таким спокойным, равнодушным голосом, что Рид невольно подумал: «Она все еще не оправилась от потрясения».

— Здесь нас трое, — сказал он. — Больше никто не спасся?

— Затрудняюсь сказать.

— Криков о помощи вы не слышали?

— Нет.

— Сколько времени мы уже здесь?

— Думаю, минут десять.

— Но где мы находимся? Вы знаете?

— Когда мы… Когда произошла катастрофа, мы летели по курсу. Кажется, где-то поблизости должна быть Пакина.

— Пакина?

— Да. Но для меня это всего лишь точка на карте.

— Мы сможем туда добраться?

Девушка кивнула в сторону Каппелмана. Рид понял ее.

— Ах да, у него же нога… Но нас будут искать и…

Стюардесса помолчала.

— Искать-то будут, но найдут ли? — вяло заметила она. — Джунгли…

И только тут Рид вдруг с особой остротой ощутил, что всего лишь пятнадцать минут назад он покинул привычный и понятный ему мир и оказался в ином — страшном и загадочном. Да, он уцелел, почти не пострадал, но что из того? Здесь, в этих непроходимых джунглях, он чувствовал себя растерянным и беспомощным, как ребенок.

Он взглянул вверх. Лучи тропического солнца, с трудом пробиваясь сквозь листву, создавали внизу унылый полумрак, напоминавший Риду оранжереи Лондонского ботанического сада с той лишь разницей, что там он не таил в себе ничего недоброго. Рид спросил себя, возможно ли будет разглядеть сверху остатки самолета, и тут же решил, что это маловероятно. Падая, машина пробила в зеленой крыше джунглей лишь крохотное отверстие, настолько крохотное, что его вряд ли можно заметить даже с низко летящего вертолета.

— Радиопередатчик самолета работает? — спросил Рид, понимая, что строить всевозможные догадки бессмысленно.

— Разбит вдребезги, — с тем же равнодушием ответила девушка. — Правда, у нас есть сигнальные ракеты, но они бесполезны, если вы не умеете карабкаться по деревьям, как обезьяна.

Рид снова взглянул на деревья. На высоте у него обычно начинала кружиться голова, однако он решил, что иного выхода нет, он постарается преодолеть эту слабость, тем более что густая листва закроет от него землю.

— Что еще у нас есть?

— Немного еды. Большая часть продуктов хранилась в хвостовой части фюзеляжа, и от них ничего не осталось, но несколько банок с консервами уцелело. Совсем нет воды, в первую очередь придется заняться поисками какого-нибудь ручья.

Рид перебирал в памяти все виденные кинофильмы, где подобные катастрофы в джунглях были самым обычным делом. Заслышав гул моторов в воздухе, герои фильма поджигали обломки своего самолета, и дымовой сигнал вызволял их из беды. «И ведь это так просто!» — с облегчением подумал он, а вслух сказал:

— Все обойдется. Надо только вовремя уловить шум приближающегося самолета и поджечь обломки нашей машины.

Стюардесса одобрительно кивнула.

— Хорошая мысль. Ну, а сейчас попытайтесь встать. — Она протянула Риду руку, и он медленно поднялся. — Давайте навестим герра Каппелмана. Он обрадуется, когда узнает, что вы уцелели.

Рид кое-как доковылял до Каппелмана.

— Привет, мой друг! — воскликнул немец. — Живы и невредимы? А вот про себя не могу этого сказать. Нога… Но с вашей помощью мы приведем ее в порядок, не так ли, доктор?

— Я не доктор, а геолог, — удивленно ответил Рид.

Каппелман усмехнулся.

— Правильно, и притом очень хороший. Но вы же намеревались стать врачом и целый год проучились на медицинском факультете. Это было… минуточку, минуточку… да, это было десять лет назад.

— Однако я никогда не занимался врачебной практикой, — все более удивляясь, ответил Рид.

— Тоже верно, поскольку работа в «Консолидэйтед минерале» отнимала у вас массу времени. В конце концов вы забросили медицину. Докторов у нас сколько угодно, а ученых не хватает. Но все же, надеюсь, вы сумеете наложить повязку на простой перелом?

— Не простой, а сложный, — поправил Рид, прощупывая кость, — но, по-моему, довольно чистый. — Он удалил обрывки материи из раны, образовавшейся в том месте, где сломанная кость прорезала кожу, и смастерил из дюралевых обломков примитивную, но вполне отвечающую своему назначению шину. — А теперь приготовьтесь, вам будет больно, — сказал он.

— Мы не в операционной, — улыбнулся Каппелман. — Я готов терпеть.

Рид взялся одной рукой за колено Каппелмана, а другой — за ногу ниже перелома и с силой дернул. Каппелман пронзительно вскрикнул. Убедившись, что кость сложена правильно, Рид быстро наложил шину.

— Я не мог сдержаться, — посетовал Каппелман, вытирая вспотевший лоб.

— Не обращайте внимания.

— Но это же непростительная слабость!

— Никто не застрахован от боли.

— Только слабые духом не в состоянии держать себя в руках. Мне стыдно за себя.

— Перестаньте!

— Но…

Рид отошел, немец начал раздражать его.

— Вы должны забыть, что я кричал, — обратился Каппелман к стюардессе.

— Только у меня и забот, что помнить, как вы кричали. И вообще, какое это имеет значение?

Каппелман схватил ее за руку.

— Не грубите! Я не переношу грубости.

Стюардесса высвободила руку.

— Нам надо подумать о воде и пище и поискать какой-то путь к спасению.

— Отправляйтесь и отыщите ручей или реку. Это и будет наш единственный путь к спасению.

— Значит, мы должны найти реку?

Каппелман кивнул. Он успокоился или сделал вид, что успокоился.

— Я знаю джунгли, — заявил он. — Мы летели по курсу?

Стюардесса повторила то, что уже рассказала Риду.

— Вы говорите, Пакина? Если так, мы должны находиться в районе Рио Бланко, или Рио Тапиче, или Рио Укаяли, что вовсе не приводит меня в восторг.

— Почему?

— Трудная здесь местность, — уклончиво ответил Каппелман.

Что-то его обеспокоило, и девушка ждала, что он объяснит ей причину, но ее позвал Рид. Он показал на следы какого-то крупного животного.

— Кто бы это мог быть?

— Ягуар, — несколько удивившись неосведомленности Рида, ответила девушка. — Это может означать, что где-то поблизости протекает река и у нас будет вода. Но ее нужно в чем-то принести. Пойдемте поищем.

Они направились к разбитому самолету. Каппелман молча наблюдал за ними. Рид взглянул на какие-то лоскуты, свисавшие со стенок фюзеляжа, и только тут заметил на полу пятна крови. При мысли о том, что среди этого бесформенного нагромождения обломков лежат мертвые, а может быть, умирающие, у него перехватило дыхание, и он повернулся к стюардессе.

— Я совсем забыл… Надо бы поискать — возможно, еще кто-нибудь спасся…

— Я уже искала. Никто, кроме нас, не уцелел.

— Скоро вы там кончите любезничать? — донесся до них голос Каппелмана. — Я хочу пить.

— Надо поискать воду, — сказал Рид. — Пока светло, хищных зверей можно не опасаться.

— Берегитесь змей, — насмешливо предупредил Каппелман. — Особенно анаконды.

Рид отыскал в обломках небольшую жестянку, оказавшуюся вполне пригодной, и, ступая по следам ягуара, исчез в зарослях. Каппелман взглянул на стюардессу:

— Герой-любовник нас покидает, а?..

День подходил к концу. На некотором удалении от места катастрофы они расчистили небольшую площадку, разожгли костер и поели. Рид закурил. Каппелман с их помощью перебрался к костру и теперь лежал на коврике, найденном среди обломков самолета. Потягивая сигарету, Рид подумал: «В конце концов все не так уж плохо. Завтра нас начнут искать».

— Как ни странно, — обратился он к девушке, — я до сих пор не знаю вашего имени. Не могу же я называть вас просто стюардессой.

— Меня зовут Розеллой.

— Розелла де Сильва, — вмешался Каппелман. — Двадцати двух лет, незамужняя, родилась в Каракасе, воспитывалась в монастыре в Маракайбо, поступила на службу в гражданскую авиацию в прошлом году. Владеет пятью языками; ни с кем не помолвлена.

— Благодарю, герр Каппелман, — отозвался Рид. — Вы, кажется, знаете всех и каждого…

— Ну, положим, не каждого, герр Рид…

— Мистер Рид.

— Пожалуйста, мистер Рид. Просто я навожу соответствующие справки о тех, с кем встречаюсь или могу встретиться.

— Зачем? Из любопытства или потому, что вы кого-то опасаетесь?

— Логичный вопрос, мистер Рид. У меня есть на то свои причины… — Он замолчал и прислушался. — По-моему, за нами кто-то наблюдает.

— Но кто тут может быть?

Каппелман досадливо отмахнулся, и все трое напрягли слух. Нарушая вечернюю тишину джунглей, где-то трещали попугаи, слышалась болтовня обезьян. Появились первые ночные москиты, и их гудение напоминало шум пролетающей вдалеке эскадрильи самолетов.

— Если только они появятся… — пробормотал Каппелман, ощупывая карман.

— Кто?

— Индейцы. Вероятнее всего, майя.

— Это плохо?

— Как вам сказать… Все возможно. У вас есть оружие?

— Нет.

— Обычный английский кретинизм. Я оказался более благоразумным и прихватил пистолет. При необходимости я его использую, можете не сомневаться.

— Не лучше ли просто соблюдать сдержанность и осторожность?

— Как всегда делают ваши соотечественники, вы предлагаете компромисс? — саркастически усмехнулся Каппелман.

— Пусть будет так.

До бесконечности медленно тянулась ночь. Рид не мог уснуть не давали покоя словно взбесившиеся москиты, мешала оглушающая какофония звуков, висевшая над джунглями. Время от времени он подбрасывал в костер сухие ветви, и тогда высоко взметнувшиеся языки пламени освещали фигуры Розеллы и Каппелмана. Рид закурил новую сигарету и вполголоса ругнул москитов. Розелла спала спокойно, Каппелман же все время ворочался — его мучила нога. Рид подошел к нему. Белое как полотно лицо немца покрывали капли пота. Внезапно он что-то забормотал, мешая немецкие, английские и испанские слова. Направляясь за водой, Рид увидел, что Розелла проснулась.

— Что случилось, сеньор?

— У Каппелмана начался бред.

Девушка взглянула на мокрую тряпку, которую он держал в руках.

— Дайте мне. Я посмотрю за ним, а вы ложитесь спать вам нужно отдохнуть.

Рид покачал головой.

— Бесполезно. Я не могу уснуть. Лучше я помогу вам.

Они подошли к Каппелману. Тот по-прежнему что-то бормотал.

— Что он говорит? — спросил Рид.

Розелла пожала плечами.

— Ничего. Набор слов.

— О чем?

— Ни о чем. Бессмысленный набор слов.

Рид наклонился и Каппелман взглянул на него, но Рид понял, что он его не видит.

— Ему плохо.

Розелла кивнула.

— Пойду поищу аптечку, — сказала она и направилась к самолету.

Некоторое время Каппелман лежал молча, но вскоре отчетливо заговорил по-английски:

…Мы все равно победим… Да, да, Джилингхем, мы победим… Они никогда не узнают… Теперь мы начнем пожинать плоды… Уже скоро… — Он помолчал и продолжал: — Как приказано, Корт… Я связался… Я связался с вашим новым человеком… Алло, Корт… Я сказал им…

Говоря это, Каппелман не сводил с Рида глаз. Постепенно в его взгляде появилось осмысленное выражение.

— Где я? — спросил он.

Там же, где были. Лежите спокойно.

— Где Розелла?

— Ищет аптечку.

Каппелман схватил Рида за руку.

— Я долго был без сознания?

— Несколько часов.

— И разговаривал в бреду?

— Разговаривали?

— Да, да! Разговаривал?

— Нет.

— Лжете!

— Вы несли какую-то чушь.

— О чем?

— Я не понял.

Каппелман слабо улыбнулся, и Рид подумал: «Вот так, наверное, улыбаются акулы».

— Я еще поправлюсь.

— Несомненно, если не будете двигаться.

— Принесите кофе.

Рид подошел к костру; Розелла уже была тут.

— Аптечки я не нашла, она не сохранилась, — сообщила девушка и посмотрела в сторону Каппелмана.

— Он просил кофе и беспокоится, не сказал ли в бреду чего-нибудь лишнего.

— Беспокоится? Напрасно. Вы вообще-то владеете испанским или немецким?

— Немецкого почти не знаю, а испанский понимаю, но плохо.

— Ничего, как-нибудь научитесь, — улыбнулась девушка и вдруг уставилась расширенными глазами туда, где высился фюзеляж самолета. Там неподвижно стояло несколько индейцев. Ничто в их поведении не выдавало враждебности. Один из них выступил вперед, спокойно подошел к Каппелману и что-то спросил у него. И тут произошло непоправимое. Зло бросив в ответ несколько слов, Каппелман вскинул руку с пистолетом и выстрелил. Рид успел только заметить, как к немцу ринулись остальные индейцы, снова прозвучал выстрел, потом сильные руки обхватили его самого и чьи-то пальцы сжали его горло. Он задохнулся и потерял сознание.

Когда Рид пришел в себя, первой его мыслью была мысль о том, что он жив. Он попытался подняться, и это ему удалось, хотя и с трудом. Он встал и прислушался. В джунглях стоял обычный многоголосый шум, но не доносилось ни единого звука, говорившего о присутствии человека.

Рид пошарил в карманах, нашел спички и зажег одну из них, однако слабый язычок пламени быстро погас. Медленно обходя площадку, где разыгрались недавние события, он уже добрался до обломков самолета, когда услышал странный шорох. Ему показалось, что этот звук донесся откуда-то с ближайшего дерева. Он чиркнул спичкой, взглянул вверх и увидел почти рядом со своим лицом плоскую, копьевидную голову большой змеи. Вскрикнув, Рид выронил горящую спичку и тут же отпрянул: спичка упала в лужу бензина, мгновенно вспыхнувшее пламя, извиваясь, поползло к фюзеляжу и уцелевшему крылу самолета. Не прошло и минуты, как огонь охватил обломки машины. Еще несколько мгновений спустя раздался взрыв, горячая волна швырнула Рида на землю, но он вскочил и отбежал в сторону. Где-то в самом центре бушевавшего пламени начали рваться ракеты, и Рид, наблюдая, как в глубине гигантского костра вспыхивают разноцветные молнии, с отчаянием думал, что там вместе с ракетами сгорает его последняя надежда на спасение.

При свете постепенно угасающего зарева Рид вернулся к тому месту, где его застало появление индейцев, и только теперь обнаружил Каппелмана. Он был мертв. Рид вынул из его крепко сжатой руки пистолет и осмотрелся. В нескольких ярдах от себя он увидел жакет Розеллы, но сама она исчезла. Никогда еще за последние часы Рид не чувствовал себя таким заброшенным и беспомощным. Искать Розеллу было бесполезно — он сразу потерялся бы в джунглях. Вернувшись к Каппелману, он взял у него из карманов бумажник, паспорт и несколько туристских чеков. Все это, как и жакет Розеллы, Рид сложил в портфель Каппелмана, потом сел и стал ждать рассвета или смерти, испытывая безразличие и к тому и к другому.

Прошел еще день. Рид с искусанным москитами, опухшим лицом нашел недалеко от тлеющих обломков самолета несколько банок с консервами, но открыть их не мог. В полдень он побрел к протекавшему поблизости ручью утолить жажду и тут, несколько успокоенный холодной водой, вспомнил одно из основных положений географии, гласившее, что все или почти все ручьи впадают в реки. Значит, перед ним лежала «тропа» к одной из рек, к спасению? Он осмотрел пистолет Каппелмана, вернулся на площадку и взял портфель. Рид охотно оставил бы его тут же, рядом с его владельцем, но как он докажет тогда правдивость своего рассказа? Он снял с фуражки одного из членов экипажа авиационную эмблему и отправился вниз по течению ручья.

Идти было трудно, иногда приходилось опускаться на четвереньки и ползком пробираться сквозь высокий кустарник, зеленым сводом нависавший над ручьем. Чем дальше, тем глубже и шире делался ручей, и к концу дня Рид оказался на берегу большой реки. Но он сразу понял, что конец его мучениям еще не наступил. Нечего было и думать о том, чтобы двигаться дальше вдоль берега, покрытого непроходимыми зарослями. Спуститься вниз по реке он тоже не мог: где бы он нашел лодку?

Рид обнаружил поблизости песчаную отмель и решил провести там ночь. Он собрал кучу валежника, разжег костер и, несмотря на голод, многочисленные царапины и укусы москитов, задремал, просыпаясь лишь для того, чтобы подбросить в огонь веток.

Окончательно проснувшись, Рид сначала не поверил собственным глазам: он увидел, как к берегу причалила лодка, как из нее вышли на берег три индейца и, остановившись поодаль, принялись наблюдать за ним. Рид приготовился к самому худшему, но тут на память ему пришел услышанный когда-то совет: «Спокойно сидите и ждите… В подавляющем большинстве своем они люди дружелюбные». Так он и сделал. Посовещавшись, индейцы подошли ближе и заговорили с ним. Рид отрицательно покачал головой, потом показал вверх по течению реки, изобразил шум летящего самолета и для большего эффекта громко крикнул: «Банг!» Индейцы, подумал он, возможно, никогда не видели поселка, где проживало бы более пяти-шести белых, но различать гул пролетающих над ними самолетов они, конечно, умели.

У Рида затеплилась надежда, когда индейцы, внимательно посмотрев на него, взяли его за руки и повели к лодке. Он безропотно сел на указанное ему место, почти уверенный, что теперь он спасен.

Лодка поплыла вниз по реке.