Золотой медальон

4

Ратман жил в огромном, густонаселенном доме на Авенидо Пасифико. Он снимал на седьмом этаже маленькую, плохо обставленную квартиру, однако она ему нравилась, особенно потому, что была вполне по карману. Оказавшись у себя, Ратман начал с того, что налил в стакан виски со льдом.

«Интересно, как там дела у Хосе, — подумал он. — Каппелман… Чем не тема для интересной статьи!..»

Он включил радио, но почти не слышал музыки, поглощенный своими мыслями. Расхаживая из угла в угол крошечной комнатушки, он пожалел, что не пригласил кого-нибудь на вечер — иногда он остро чувствовал свое одиночество.

Он поднес стакан с виски ко рту, но в эту минуту зазвонил телефон, и он торопливо снял трубку.

— Это ты, Хосе?

— Да, да, сеньор!

— Как дела?

— Есть новости, но не для телефона.

— Отлично. Давай встретимся в…

— Невозможно, сеньор. Только у вас на квартире. Со мной один человек.

Ратман усмехнулся.

— Понятно. Он сам, собственной персоной. Ну что же, веди его сюда.

— Это трудновато.

— Трудновато?

— Да, сеньор. На нем только пижама и халат.

— Это еще что такое?! — изумился Ратман.

— У него не было другой одежды.

Ратман помолчал.

— Вот что, — заговорил он снова. — Ты знаешь вход в наш дом со двора? Знаешь? Вот и хорошо. Около него постоянно торчит привратник. Ровно через десять минут я позвоню ему по телефону, и, как только он скроется в своей конторке, проскальзывайте в дверь. Понятно?

— Понятно, сеньор.

Через десять минут Ратман позвонил привратнику и принялся жаловаться, что у него постоянно пропадают вещи из белья, доставляемого из прачечной, — весьма болезненная для них обоих тема. По скромным подсчетам Ратмана, терялось не менее одной вещи в неделю, привратник же клялся и божился, что никогда не дотрагивается до коробок с бельем. Ратман все еще внушал ему, что не брал на себя обязательств по снабжению нуждающегося населения Лимы бельем, когда в квартиру постучали. Бросив трубку, Ратман открыл дверь и увидел широко улыбающегося Хосе.

— Входи.

— Спасибо, сеньор. Это герр Каппелман.

— Рид. Моя фамилия Рид.

Ратман взглянул на своего нежданного гостя.

— Я вижу, вы так торопились, что не успели одеться, — заметил он, закрывая дверь. — Виски?

Рид хотел было отказаться, но передумал:

— Пожалуй. После того, что произошло сегодня вечером, глоток вина не помешает.

— Располагайтесь удобнее, пока я наливаю… Хосе, тебе налить?

— Спасибо, сеньор, мне пора уходить. Дела.

— Как хочешь. Встретимся потом.

Хосе поклонился Риду.

— До свидания, сеньор. Если вы решите вернуться в «Санта-Розу», сеньор Ратман не откажется отвезти вас. Но не думаю, что у вас появится такое желание. «Санта-Роза» — дурное место, я слышал о нем много нехорошего. Моя тетка работает там кухаркой.

Он повернулся и ушел.

Ратман передал Риду вино и пододвинул стул.

— Для начала давайте договоримся о полной откровенности. Моя фамилия Ратман. Я журналист, не связанный с какой-нибудь определенной газетой или журналом.

— Понимаю.

— Все мы, конечно, слышали об аварии самолета, а вот ваше прибытие сюда почему-то держалось в тайне, хотя вскоре стало известно, что кто-то из пассажиров уцелел, — такие вещи скрыть просто невозможно.

Рид кивнул.

— Однако ваш приезд в Лиму явно пытались скрыть.

— Почему?

— Полагаю, вам лучше знать.

Рид покачал головой.

— Я был в таком состоянии, что вообще ничем не мог интересоваться.

— Допустим. А до этого?

Рид принялся внимательно рассматривать свой стакан с виски.

— Ну же, — поторопил Ратман.

— Ничего не знаю. Некоторое время я лежал без сознания, а когда очнулся, ко мне, к моему удивлению, обращались как к Каппелману. Моя фамилия Рид, по специальности я геолог. По поручению одной крупной лондонской фирмы я занимаюсь поисками редких минералов в разных странах. Не вижу, чем это может заинтересовать вас… — Он взглянул на собеседника и усмехнулся. — Нет, нет, уран тут ни при чем! Почему-то все думают, что геологи только тем и занимаются, что ищут уран.

Ратман отхлебнул виски.

— Ну хорошо. Ваша фамилия Рид… Должен сказать, это похоже на правду. Никакой Каппелман, как бы ни старался, не сможет выглядеть таким типичным лимеем.¹

— Спасибо за любезность.

— Не обижайтесь, я просто констатирую факт.

— Я и не обижаюсь, я беспокоюсь.

— О чем же? И к чему, кстати, этот маскарадный костюм?

— Сейчас все объясню. Вы уже, наверно, знаете, что мы вылетали из Лимы. Рядом со мной в кресле оказался какой-то полный пассажир, судя по всему, немец. Назвался Каппелманом.

— Он что-нибудь рассказывал о себе?

— Ничего. Зато о других пассажирах он, кажется, знал буквально все.

— Очевидно, ему пришлось затратить на это немало времени и труда!

— Возможно. Так вот, при аварии, насколько мне известно, уцелели только мы трое: я, Каппелман и стюардесса Розелла. Потом появились индейцы, и Каппелман ни с того ни с сего стал в них стрелять. На этом все было кончено.

— А дальше?

— Один из индейцев схватил меня и стиснул так, что я на некоторое время потерял сознание, а когда пришел в себя, Каппелман был мертв, а Розелла исчезла. Ее, видимо, увели с собой индейцы. — Рид протянул руку к портфелю. — Я захватил с собой портфель Каппелмана как единственное доказательство случившегося. Вот, взгляните. — Рид открыл портфель. — Это жакет Розеллы.

Ратман взглянул на портфель, на зеленоватые пятна плесени, испещрявшие коричневую кожу, и ощутил гнилостный запах — вечный запах джунглей.

— Ну, а дальше?

— Мне удалось добраться до реки, где меня и подобрали индейцы, видимо, уже другие. Больше ничего не помню. Кажется, меня кто-то укусил, я и теперь еще не совсем оправился.

— Вам повезло, это могла оказаться и гремучая змея.

— Не знаю, повезло ли… Я согласился встретиться с вами в надежде, что вы поможете мне разобраться, что, собственно, происходит.

— Не понимаю, о чем вы беспокоитесь, — пожал плечами Ратман, предлагая Риду сигарету. — Если вы Рид, доказать это не составит труда. Каппелман мертв. Катастрофа самолета произошла, разумеется, не по вашей вине. Конечно, вам, как очевидцу, придется давать показания, но и только. Потом вы отдадите портфель Каппелмана властям и вернетесь к своей работе.

— А Розелла?

— Ну, ее еще, возможно, найдут, — не слишком уверенно ответил Ратман.

— Как же в таком случае объяснить сегодняшние события? Ведь за нами была организована самая настоящая погоня.

— Погоня?

— Вот именно. Ваш друг Хосе уговорил меня бежать из «Санта-Розы». Кто-то обнаружил мое исчезновение, и за нами погнались. Преследователи не настигли нас только потому, что потерпели аварию.

— Я слышал разные истории о «Санта-Розе», но, насколько мне известно, там еще никого не держали насильно. Вот тут-то и начинается самое интересное. В больнице определенно считают, что вы Каппелман…

— Я сказал сиделке, что моя фамилия Рид.

— И она поверила?

— Не думаю… Все дело в портфеле. Сожалею, что он попался мне на глаза…

— Гм… И вот когда Каппелман исчезает… — Ратман замолчал, обдумывая какую-то мысль, потом быстро взглянул на Рида. — Черт возьми! Это же так просто! Администрация решила, что вас похитили.

— Похитили? Меня? — удивился Рид.

— Ну да! На вас же только халат и пижама. В больнице не сомневаются, что вас украли.

— Почему?

— Не берусь гадать. А знаете, Рид, за всем этим что-то скрывается. Кто такой Каппелман?

— Понятия не имею. Сиделка, кажется, решила, что это я убил Каппелмана и Розеллу. Или, наоборот, Рида и Розеллу. Уверен, что она собиралась поднять шум.

— Оставьте в покое сиделку! Кто-то все еще считает вас Каппелманом, если, конечно, не… — Он снова помолчал. — А что в этом портфеле, кроме жакета Розеллы?

— Какие-то документы, бумаги.

— Вы их просматривали?

— Нет.

— Сейчас самое подходящее время посмотреть. Не возражаете?

— Пожалуйста.

Ратман открыл портфель и высыпал на кровать его содержимое. Жакет он отложил в сторону, взял обложку с фотографиями, открыл ее и одобрительно присвистнул.

— Это Розелла, — пояснил Рид.

— Что?!

— Это, говорю, Розелла.

— Вы уверены?

— Абсолютно.

— Но как ее снимок попал к Каппелману? Они и раньше были знакомы?

— Скорее всего, и да и нет, — поколебавшись, ответил Рид. — У меня сложилось впечатление, что Каппелман много разъезжал. Розелла, несомненно, встречала его и прежде, как, возможно, встречали и другие стюардессы.

— Ну, разгадать эту загадку будет нетрудно. А это что?

Рид взглянул на небольшой бумажник из замши.

— Не знаю, не обращал внимания.

Ратман открыл бумажник и встряхнул его над ладонью. Некоторое время он молча рассматривал какой-то поблескивавший предмет, потом со словами «Взгляните-ка!» перебросил его Риду. Это оказался не то медальон, не то медаль. С одной стороны была выгравирована голова юноши в венке, другая была гладкой.

— Что это, по-вашему? — спросил Ратман.

— Не знаю, но похоже на голову греческого юноши.

— Ну и ну! Лимей и есть лимей. Не считайте меня совсем уж невеждой. Я и сам вижу, что изображение выполнено в греческом стиле.

Он усмехнулся с таким добродушием, что сразу обезоружил готового было вспылить Рида.

— Медальон, если я не ошибаюсь, — заговорил Рид, — сделан из золота девяносто шестой пробы.

— Да? Вы геолог, вам виднее. Дайте-ка мне.

Рид вернул медальон Ратману, и тот, вынув из ящика письменного стола большое увеличительное стекло, включил яркую настольную лампу и склонился над медальоном.

— Подойдите сюда, — попросил он через некоторое время, — и скажите, что вы видите.

Рид посмотрел через лупу и должен был признать, что гравировка выполнена превосходно — даже при сильном увеличении линии не теряли своей четкости и непрерывности. Рассматривая венок на голове юноши, он вдруг воскликнул:

— Ого!

— Вы чем-то удивлены? — поспешно спросил Ратман.

— Да, тем, что венок сделан из фашистских свастик! — ответил Рид, продолжая разглядывать медальон сквозь лупу.

— Правильно.

— Только концы свастик расположены в обратном направлении.

— Знакомый мотив?

— Еще бы!

— И что вы теперь скажете?

— Видимо, кое-кто из немцев вновь вынашивает определенные замыслы.

— Вероятно.

— Но, может, ничего опасного они не…

— Перестаньте! Я бы согласился с вами, если бы не знал так хорошо психологию некоторых немцев. Капитулировала Германия, но нацизм не капитулировал. Свастики… Каппелман… «Санта-Роза»… Нет, никак это не может не быть опасным. Уже давно Южная Америка привлекает внимание немцев.

— Ну, ко мне это никакого отношения не имеет.

— Вернее, не имело. А теперь имеет, и самое прямое. Можно не сомневаться, что люди, знавшие Каппелмана, знают все, что связано с медальоном, и постараются не допустить, чтобы об этом знал кто-нибудь другой. Это означает прежде всего, что мы с вами теперь «меченые» люди.

— И угораздило же меня попасть на один самолет с Каппелманом! — с горечью воскликнул Рид.

— Теперь мы с вами в одной лодке, — продолжал Ратман. — Как только они узнают о нашей встрече, за мной начнется такая же охота, как за вами. Но я не стану хныкать, последнее время я жил довольно-таки скучно. Если бы только мне узнать, кем был наш друг Каппелман, чем занимался!

Он замолчал и усиленно задымил сигаретой.

— Наш друг Каппелман, — вновь заговорил он некоторое время спустя, — унес с собой на тот свет очень важные секреты.

— Индейцы убили Каппелмана, — задумчиво произнес Рид, не сводя глаз с золотого медальона, — а теперь вот кто-то добирается до меня.

— Может, в этих документах мы найдем ответ на вопрос о том, кто так настойчиво охотится за вами, — сказал Ратман, снимая резинку с пачки бумаг. — Пододвигайтесь ближе, Рид. Быстро нам не управиться.

И действительно, прошло не меньше часа, прежде чем они прочитали последний лист.

— Ну? — посмотрел Ратман на Рида.

— Ума не приложу, в чем тут дело…

— Если я правильно понял, все документы касаются операций подлинной торговой фирмы «Сьерра корпорейшн», занимающейся импортом различных товаров в Южную Америку. Я знаю эту фирму, она пользуется довольно солидной репутацией. Может, Каппелман работал в ней коммивояжером?

— Тоже мне коммивояжер!

— Пожалуй, вы правы. А если предположить, что он одновременно занимался торговлей, например, сбывал золотые медальоны?

— Не знаю, что и думать… По правде говоря, все это так далеко от того, чем я занимаюсь.

— Понимаю, детектива из вас не получится. Однако возможно, что еще до того, как мы разгадаем все эти загадки, с вас слетит вся ваша чопорность.

Рид вновь почувствовал раздражение. «Я вовсе не какая-то там мелкая газетная рыбешка! — подумал он. — Почему, черт возьми, я должен беспокоиться? Пусть он, если хочет, разбирается без меня…»

— И все же его дневник, особенно фамилии, которые в нем упоминаются, определенно заслуживает внимания, — продолжал Ратман, не обращая внимания на хмурое лицо Рида. — Вы только взгляните: политики, банкиры, крупные бизнесмены, несколько высокопоставленных военных, владельцы газет, издатели… Что, по-вашему, это может значить?

— Откуда мне знать?

— А вот я постараюсь узнать.

— Ратман, а вы не подумали, что растревожите осиное гнездо? Почему бы нам не забыть всю эту историю? Давайте сожжем бумаги, выбросим медальон, а я сяду на первый же самолет и улечу из Лимы.

— Это означало бы, что вам здорово повезло, Рид. Вы же теперь «меченый». Вы нужны властям как очевидец катастрофы, ну, а банда из «Санта-Розы», видимо, считает, что вы должны тихонечко жить у них в больнице в роли всем довольного пациента… Я достану для вас одежду и все необходимое. У меня здесь большие связи, я постараюсь навести кое-какие справки, а вы пока отлеживайтесь. Власти Лимы, конечно, поднимут скандал, как только узнают о вашем исчезновении но ваши друзья из «Санта-Розы», как мне кажется, не будут торопиться поставить их в известность. Им не составит особого труда оттянуть огласку на несколько недель, сославшись на состояние вашего здоровья. Здесь вообще не принято спешить, официальное же расследование причин катастрофы начнется не раньше, чем в джунглях будут найдены обломки самолета, а это долгая песня. Тем временем я с вашей помощью постараюсь собрать необходимые данные, чтобы выступить в открытую. Если же наша затея окажется пустым номером… Что ж, тогда заново рассмотрим и оценим обстановку.

«А в самом деле, что я теряю?» — подумал Рид, однако вслух сказал:

— Хорошо, я согласен побыть здесь, но недолго.

— Прекрасно. Спать можете вот на этом диване — очень удобное ложе.

— А как с обслуживающим персоналом — с уборщицей, слесарями, полотерами, если они явятся? Как уберечься от их любопытства?

— Вас тут никто не знает. Я скажу, что вы мой дальний английский приятель по фамилии… по фамилии Фотирингей и что вы приехали раскапывать руины…

— Фотирингей? Странная фамилия.

— По-моему, старинная английская. Я встречал ее в какой-то книге.

Дежурный администратор гостиницы «Фон Гумбольдт» взглянул на Корта без всякого интереса. Этот худой и бледный англичанин был, несомненно, человеком серьезным, во всех отношениях солидным, и администратор по опыту знал, что людям этой категории редко требуются какие-либо деликатные услуги, за которыми обычно следует щедрое вознаграждение. Он вручил Корту ключ от номера, вызвал коридорного и зразу забыл о приезжем, занявшись своими обычными делами.

Из окна номера, отведенного Корту, открывался прекрасный вид на город. Был вечер, и крест на соборе Сан-Кристобаля уже сиял яркими огнями. Казалось, он говорил о набожной и целомудренной жизни обитателей города, но это впечатление мигом рассеивалось, стоило оказаться на огромной площади перед гостиницей, где по соседству с красивым памятником Сан-Мартину пристроились многочисленные кафе, ночные клубы и прочие злачные заведения.

Приняв душ и сменив костюм, Корт набрал номер телефона и стал терпеливо ждать. Он много и часто путешествовал и хорошо знал, что порядки и стандарты одной страны вовсе не обязательны для других. Наконец на противоположном конце линии подняли трубку.

— «Санта-Роза»?

— Да, сеньор.

— Мне нужен доктор Раух.

— Извините, сеньор, но доктор Раух…

— Немедленно позовите доктора Рауха. Передайте, что звонит Корт.

Тон его голоса не изменился, но телефонистка в больнице поняла, что разговаривает с человеком, привыкшим распоряжаться, и робко ответила:

— Сию минуту, сеньор.

Прошло еще немного времени, и в трубке послышался мужской голос:

— Это вы, Раух? Говорит Корт.

— Корт? Д. К.?

— Да.

— К сожалению, сеньор Корт, у меня для вас плохие новости. — Врач не пытался скрыть свое волнение.

— Что такое?

— Каппелман…

— Да, да?

— Исчез.

— Исчез? Объясните, что произошло. Я хочу знать подробности.

— Все получилось так нео…

— Не по телефону! Я остановился в гостинице «Фон Гумбольдт». Приезжайте немедленно!

— Слушаю, сеньор. Сейчас же выезжаю.

Корт медленно положил трубку. Вот уж чего он не ожидал! Действительно ли его дела в Лиме будут так несложны, как казалось вначале? Он вышел на балкон и долго смотрел на расстилавшуюся перед ним площадь Сан-Мартина, на ее ключом бьющую жизнь. К востоку от города лежали мрачные, безжизненные горы Сьерры, а за ними безгранично раскинулись самые большие в мире джунгли.