Золушка

Глава 13

Обеим девушкам, выбиравшим джинсы у Куперсмита, было лет по двадцать с небольшим; одна брюнетка с волосами до плеч, у второй рыжевато-каштановые волосы коротко острижены.

Брюнетка носила широкую юбку, блузку в деревенском стиле и плоские сандалеты. Глаза у нее были карие; похожа на итальянку. Звали ее Мэрили Джеймс.

Рыженькая была одета в брючки цвета загара, коричневую блузку и светло-коричневые туфли на широком каблуке. Глаза голубые; похожа на ирландку. Она именовалась Сэнди Дженнингс.

Магазин Куперсмита — один из лучших в Калузе. Девушки могли бы подобрать себе модные джинсы в другом магазине — «Глобал» на Саут-Трейл, где вещи продавали со скидкой, но ни одна из них и помыслить бы не пожелала об этом.

Обе они были девушки по вызову.

В Калузе таких девушек было не много. Город неподходящий: сюда не съезжаются искатели приключений и развлечений, игорных заведений в Калузе нет. Небольшой курортный городок для семейного отдыха в хорошую погоду. Мужчины не стремились сюда за утехами у шлюх. Холостяки, приезжавшие в Калузу, предпочитали женщин-одиночек, которые не прочь провести ночь или две в свое удовольствие. Женатые отдыхали вместе с женами и детьми. И потому настоящие девушки по вызову — сто долларов за час — встречались здесь почти так же редко, как снежные хлопья. Были в Калузе девицы, готовые за десять долларов доставить радость желторотым юнцам — где-нибудь в кузове пикапа. Реже попадалась бывалая проститутка лет под сорок; тощая и колченогая, она коротала время в баре, потягивая имбирное пиво в ожидании, что кто-нибудь обратит на нее вожделеющий взор и согласится оплатить ее ласки.

Но Мэрили и Сэнди были настоящие девушки по вызову.

Они познакомились с месяц назад. Мэрили сказала, что приехала в Калузу на отдых, а работает в Нью-Орлеане программисткой в компании «Шелл». Так она представилась Сэнди, но та в долгу не осталась: она сообщила, что кончает Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе, по специальности психолог. Во Флориду приехала познакомиться со здешними университетами, так как ей бы хотелось устроиться здесь преподавателем, как только она получит диплом.

Сэнди сразу заподозрила, что ее новая знакомая — шлюха, такое же подозрение относительно Сэнди возникло у Мэрили, но ни та, ни другая об этом не упоминали вплоть до того дождливого дня, когда они вместе пошли на пятичасовой фильм. Билеты на этот сеанс стоили всего два доллара. Одним из персонажей фильма оказалась проститутка, и Сэнди с Мэрили позже за обедом стали говорить о ней, а потом как-то всплыло само собой в разговоре, что они тоже этим занимаются, такие вот дела.

Мэрили закрепилась в Калузе более или менее прочно, работала больше по ночам, и потому могла ходить в кино не позже, чем на пятичасовой сеанс. На Фэтбек-Кей у нее была парочка постоянных клиентов, ей казалось, что один из них в нее влюблен. Хотя, может, он шутил? Он часто говорил, что собирается пригласить ее на обед или даже на уик-энд, что купит ей драгоценности и тому подобное. Только никогда ничего такого не делал. Однажды она спросила, не ревнует ли он ее к другим мужчинам, с которыми она занимается любовью. Она не сказала «трахается», она вообще не употребляла грязных слов, когда была с ним. На ее вопрос он ответил, что, конечно, ревнует, ведь он ее очень любит. Но перейти к нему на постоянное содержание не предлагал, хотя был вдовцом. Сэнди сказала на это, что ей такие штучки знакомы, плевать на них надо. Не принимать близко к сердцу.

Сегодня, пока они находились в примерочной, девушки в разговоре не касались своей профессии, разве что упоминали вскользь. И о мужчинах не говорили, и это было тем более странно, что большинство женщин, оставшись наедине, только о мужчинах и болтают.

Обсуждали они планы на будущее.

Сэнди собиралась, едва лишь уладит кое-какие денежные дела в Калузе, немедленно покинуть Флориду. Вообще уехать из страны. У нее очень большие планы на будущее, и они отнюдь не включают в себя минет для женатых бизнесменов. В Калузе она крутится лишь постольку, поскольку ее дела пока этого требуют, вот и все. Тут неплохо ждать, местечко ей нравится, так она сказала Мэрили.

Мэрили предполагала заниматься своим нынешним промыслом до тридцати лет. У нее уже отложено пятьдесят тысяч в банке Дрейфуса, там платят хороший процент. Она надеется, что за шесть лет — ей сейчас двадцать четыре — сумеет увеличить счет, и если процентные ставки сохранятся, то у нее будет капитал в пятьсот, а то и шестьсот тысяч. Куча денег. С такими деньгами многое можно сделать.

У нее, например, есть в Калузе один знакомый, Мартин Клемент, родился в Лондоне, но теперь он американский гражданин. Держит ресторан на Люси-Кей. Мартин долго жил на островах в Карибском море. Сначала у него был отель на Антигуа, потом ресторан на Сент-Томасе, потом еще ресторан на Гренаде, а после он переехал во Флориду и осел в Калузе. Здесь у него тоже ресторан, называется «Весна», там все зеленое или белое и всегда свежие цветы, дело пошло очень успешно с первого дня, как ресторан открылся шесть лет назад, — может, потому, что в штате Флорида вообще не бывает настоящей весны, хотя местные жители из старожилов могут определить, когда меняется время года.

Мартину года пятьдесят три, он великан, шесть футов три дюйма, волосы белые и усы белые, отвисшие, как у моржа, на обеих руках татуировка, значит, водились за ним темные делишки в прошедшие времена. На деньги жадный, ни одного пенни не упустит, старый черт.

Прошлым вечером Мэрили заскочила к нему в ресторан поглядеть, как там и что, — у Мартина в баре часто ошиваются ребята, с которыми можно иметь интерес, — так Мартин сам вышел к ней, поставил выпивку за свой счет, они вдвоем посидели, поболтали. Мартин к ней всегда хорошо относился, и ей он нравится. У него до сих пор британский выговор, и словечки забавные отпускает, тоже британские. Когда они только познакомились, Мартин пробовал ее научить сленгу лондонских кокни,[36] но у нее ничего не выходило, только с тем и отошла, что запомнила: «хлеб и мед» у них значит «деньги», а ее кроме денег вообще ничто не интересует.

Ну, сначала они поговорили о погоде, какая жара стоит и как она отражается на делах ресторана. У Мартина своя теория, может, и верная, что в жару люди стараются поесть не дома, потому как хозяйкам неохота торчать у плиты, когда на улице девяносто градусов.

То да се, и вдруг Мартин спрашивает:

— Ты была на Сабал-Бич после того, как там строгости пошли?

— Нет, не была, — ответила Мэрили.

— Они пока разрешают женщинам ходить без лифчиков, но всех голозадых задерживают, мужчин и женщин, и прямо суют в полицейский фургон.

— Поганая у них там полиция, — сказала Мэрили.

— Могли бы тратить время потолковей, верно?

— Конечно, — согласилась Мэрили.

— Дел для них полным-полно, похлеще, чем гоняться за нудистами на пляже. Ты читала про большие аресты в Майами из-за наркотиков?

— Нет, не читала.

— Управление по борьбе с наркотиками готовило дело целый год, зато рыба им попалась крупная. И много. Я тебе скажу, что я лично ничуть не удивился бы, если бы торговцы этим товаром после тамошнего разгрома перебрались к нам в Калузу. Да уж, полиции есть чем заняться, кроме охоты за нудистами.

— Ну, у нас в Калузе с этим делом глухо, — сказала Мэрили, — то есть с наркотиками.

— По правде говоря, я еще не видел, чтобы у меня в ресторане кто-нибудь открыто курил марихуану, — согласился Мартин. — Но признаюсь по секрету, Мер, что застал случайно в мужском туалете парней, которые баловались кокаином. Не такая это редкость у нас, как ты думаешь?

— Наверно.

— Я задавал себе самому раза два один вопрос. — Мартин понизил голос.

— Какой вопрос?

— Где бы мне раздобыть этой отравы?

— Да что ты?

— Понимаешь, тут как-то недавно приходили ко мне поздно вечером два кубинца, говорили, что ищут, где купить хороший по качеству кокаин, готовы уплатить за него кучу денег. Я бы хотел им поспособствовать. Видишь ли, Мер… но мне ведь не надо тебя предупреждать?

— Могила, — коротко ответила Мэрили.

— Много лет назад, когда у меня был ресторан на Гренаде, я участвовал… как бы тебе объяснить? В общем, это можно назвать распределением, примерно так. Ты помогаешь переправлять товар из одного места в другое, и тебе за это платят. Отправляешь судно с бананами из Южной Америки, но везет оно не только бананы, а кое-что еще. Ты объявляешь груз, которым можно беспрепятственно торговать, переправляешь его на Барбадос, оттуда он уходит на Гваделупу или Мартинику, дальше по цепочке на Гаити и оттуда наконец во Флориду. Все это происходило ох как давно, лет шесть или семь назад, Мер. От Гренады до Венесуэлы можно камень добросить, а поскольку ты британский подданный, все дороги в Карибском море тебе открыты. Денежки только и ждали, чтобы ты их сгребал… Да, были времена! Ну а теперь вернемся к тому делу, о котором я тебе сказал. Тебе нужен товар для переправки, так? Вот за этим и пришли сюда ко мне эти двое. Уселись в баре, заказали выпивку, немного, потом обронили словцо, что будто бы слышали обо мне. Слухом земля полнится, им сказал какой-то колумбиец, что Мартин Клемент, у которого был ресторан «Трубадур» на Гренаде, а теперь ресторан во Флориде, так вот он будто бы может оказать содействие.

— Вполне понятно, — вставила Мэрили.

— Но я и в самом деле хотел бы им помочь, — продолжал Мартин. — Они говорили всерьез. Деньги хорошие. Если ты что-нибудь услышишь, дай мне знать.

Мэрили, пересказывая Сэнди этот разговор, вертелась перед зеркалом в примерочной. Изо всех сил пыталась застегнуть «молнию» на очень тесных джинсах. Ей пришлось подпрыгнуть, чтобы молния наконец закрылась.

— Подумать только, что через шесть лет я буду такая же богатая, как эти два испанца, — сказала она. — Прихвачу с собой хорошую пачку зеленых и нагряну сюда, в Калузу. Приду к Мартину и спрошу, нельзя ли купить через него побольше наркотика… Тебе не кажется, что они мне узковаты?

— Да, немножко есть, — ответила Сэнди.

— Мы не должны выглядеть как дешевка, правда?

Девицы захихикали. Мэрили сняла джинсы и начала примерять другую пару, расправляя ладонью материю на бедрах. Поворачиваясь перед зеркалом, она продолжала рассказывать о Мартине.

— Мартин все-все знает. Если у тебя ресторан, в него приходят разные люди. Он первый в Калузе догадался, что я шлюха. Ты была вторая, но это понятно, ты сама такая. Ты знаешь, что такое la moglia del barbiere? Это по-итальянски. Значит «городские сплетни». Если точно перевести, так это попросту «жена парикмахера». Ведь парикмахер от своих клиентов узнает обо всем, что происходит вокруг, и рассказывает дома своей жене, а жена разносит сплетни и слухи по соседям. Владельцам ресторанов и хозяевам баров посетители тоже обо всем рассказывают. Мартин много чего слышит от людей. Кстати о парикмахерах, ты когда остриглась?

— В позапрошлую субботу.

— Надоели длинные волосы?

— Вроде того.

— Думаешь, рыжие тебе больше к лицу, чем светлые?

— Вроде того, — повторила Сэнди и замолчала, прислушиваясь к сильному биению собственного сердца. Потом спросила небрежно: — И много они хотят купить?

Ее глаза встретились в зеркале с глазами Мэрили.

Днем в четверг Мэтью припарковался на стоянке у жилого комплекса 1237, Гасиенда-роуд. Желтые флажки и флаги мотались от ветра на зданиях комплекса; над входом в контору, где заключались сделки, висело огромное объявление:

Фрэнк говорил ему, что правительство штата в принудительном порядке лишило подрядчиков-строителей прав владения и практически раздавало квартиры, чтобы только от них избавиться. Всего в комплексе шестьдесят квартир, двадцать четыре еще не проданы. На прошлой неделе Отто опросил жильцов в семнадцати. Семнадцать квартир плюс двадцать четыре равняются сорока одной. Девятнадцать вместо шестидесяти. Обойти придется девятнадцать квартир. Если, конечно, Фрэнк не ошибся, называя количество непроданных.

Фрэнк рассказал ему и последний анекдот о покупке квартиры.

Некий джентльмен приезжает во Флориду с намерением присмотреть себе жилье. Припарковывает машину на ближайшей площадке и отправляется на поиски конторы по заключению арендных сделок. Навстречу ему идет какая-то дама, он к ней: «Вы не могли бы мне сказать, где тут у вас контора? Я хотел бы осмотреть одну из квартир». — «А зачем вам контора? — говорит дама. — Я живу здесь, вы можете осмотреть мою квартиру». Джентльмен благодарит и следует за ней в ее апартаменты. «Не хотите ли выпить?» — предлагает дама. «Благодарю вас, с удовольствием». Дама приносит выпивку, они усаживаются в гостиной и пьют. «Немножко секса?» — предлагает хозяйка. «Я бы не отказался, благодарю вас». — «Секс эксцентричный», — предупреждает она. «Прекрасно, благодарю вас». — «Расстегните ширинку». Он расстегивает. «Положите ваш член на мою левую ладонь». Выполняет и это приказание. Дама начинает сильно шлепать правой рукой по беззащитному «предмету» на ее левой ладони — шлеп… шлеп… шлеп… и с каждым шлепком приговаривает: «Больше… никогда… не паркуйте… вашу… машину… на моей… площадке!»

Мэтью надеялся, что не совершил подобного опасного шага.

Он отворил дверь в небольшую приемную, где стояли письменный стол и стул, но не было ни души. Час дня — Мэтью решил, что служащий ушел на ленч.

— Я здесь! — послышался чей-то голос.

Мэтью понял это как приглашение войти и оказался в гораздо большей комнате, где стоял и письменный стол побольше. Привлекательная брюнетка сидела за столом. Мэтью предположил, что ей либо сильно за тридцать, либо слегка за сорок. Милая улыбка, карие глаза изучали его через очки в черепаховой оправе. На стене за спиной у женщины висел арендный реестр-диаграмма, размеченная по сезонам отрезками разноцветной клейкой ленты.

— Чем могу вам помочь? — спросила женщина.

— Мое имя Мэтью Хоуп, — представился он.

— Энн Лангнер, — в свою очередь назвала себя она. — Садитесь, пожалуйста.

— Спасибо. — Мэтью уселся на стул у стола. — Мисс Лангнер, не знаю, помните ли вы… шестого июня, то есть уже две недели назад, в пятницу… некий Отто Самалсон…

— Да-да, — живо откликнулась она.

— Вы его помните?

— Конечно. Как же забыть, о нем столько говорили и писали. Телевидение и газеты. Да, конечно, помню. Он расспрашивал о красивой молодой женщине, я сейчас не могу припомнить ее имя.

— Я уверен, что он называл несколько имен.

— Верно, теперь, когда вы об этом сказали, я вспомнила, что так и было. Я, к сожалению, не опознала девушку на фотографии, которую он мне показывал. В нашем комплексе она не является ни владелицей квартиры, ни съемщицей.

— А вы бы узнали ее?

— О да.

— Даже если бы она жила у кого-то?

— Что вы имеете в виду?

— Не владелица и не арендатор, но проживает у кого-то, кто является либо тем, либо другим.

— Ах, вот что… право, не знаю. У нас шестьдесят квартир, двадцать четыре еще не проданы, остальные находятся в частном владении или сданы в аренду. Было бы трудно…

— Сколько квартир занимают собственники?

— Девятнадцать.

— Живут круглый год?

— Кто как. Семь человек живут по два-три месяца в год, но предпочитают в остальное время не сдавать квартиры другим жильцам.

— Значит, двенадцать владельцев живут постоянно?

— Да.

— Кто из семи «непостоянных» сейчас здесь?

— Не могу сказать. Дома не на полном обслуживании, и мы не следим за приездом и отъездом тех жильцов, которые не являются арендаторами.

— Сколько же квартир занимают сейчас арендаторы?

— Все, кто нанимают жилье на сезон, уже уехали, они обычно исчезают сразу после Пасхи, самое позднее — в начале мая. Три квартиры сняты на лето, но это необычно. Остальные снимают жилье на год, это люди, которые приехали сюда работать и, пока не осмотрелись и не обзавелись собственным домом, арендуют квартиры у нас.

— Скажите тогда, сколько всего квартир занято на сегодняшний день?

— Двенадцать собственных, три в летнюю аренду, шесть в круглогодичную.

— Выходит, двадцать одна.

Он сообразил, что Отто посетил семнадцать из двадцати одной, но какие именно?

— Прибавьте собственников, которые приезжают и уезжают нерегулярно и вполне могут оказаться здесь.

Еще того не легче, подумал Мэтью.

— Вы не будете возражать, если я постучусь в некоторые двери? — спросил он.

— У нас свободная страна. — Женщина приподняла одну бровь. — Нужна вам моя помощь?

Мэтью был хорошо знаком этот мимический прием.

— Возможно, она понадобится. — Он улыбнулся. — Я тогда обращусь к вам.

Мальчишкой в Чикаго Мэтью больше всего ненавидел сопровождать свою сестренку Глорию, когда она ходила по домам и предлагала приобрести лакомства, приготовленные герлскаутами. Мать не могла допустить и мысли, что маленькая Глория будет одна стучаться в чужие двери. Мало ли кто может оказаться за каждой такой дверью!

Мэтью отправлялся в обход с весьма недовольной Глорией — очень надо, чтобы противный старший брат сопровождал ее как маленькую, она же герлскаут, она умеет разжигать огонь трением одной палочки о другую и еще много всего! — и стучал в двери и слушал, как сестрица заводит свою песню: «Доброе утро, мэм, не хотите ли приобрести замечательные лакомства, приготовленные герлскаутами?» Он чувствовал себя дурак дураком, тем более что никто и никогда не пытался изнасиловать или убить Глорию…

…К трем часам Мэтью постучался в двенадцать квартир.

В двух из них на стук не ответили.

В четырех ему сказали, что уже отвечали на вопросы о девушке-блондинке с длинными волосами. Один жилец спросил, не конкурс ли это и какой приз ждет победителя.

В пяти, когда он описывал девушку, которая могла называть себя Анжелой Уэст, Джоди Кармоди, Мелиссой Блэйр, Мэри Джейн Хопкинс и Дженни Санторо, ему отвечали, что вроде есть нечто знакомое, но хорошо бы взглянуть на фотографию.

В последней квартире дверь захлопнули, прежде чем он успел открыть рот.

С глубоким вздохом он позвонил в квартиру под номером 2С.

Из-за двери доносилась рок-музыка.

— Кто там? — послышалось из квартиры.

— Мое имя Мэтью Хоуп, — ответил он. — Прошу вас уделить мне всего несколько минут.

— Кто?

— Мэтью Хоуп.

— Чего вам надо, Мэтью Хоуп?

Все это из-за двери.

— Мне нужно найти одного человека.

— Обратитесь в офис управляющего.

— Я только что оттуда. Мисс, посмотрите в глазок на двери и убедитесь, что я не убийца с топором или нечто вроде.

За дверью засмеялись.

Он ждал.

Наконец цепочку сняли. Повернулась ручка. Дверь открылась.

За дверью стояла девушка в отлично сшитых джинсах и зеленом «топике» без бретелек, босая. Рост примерно пять футов девять дюймов. Рыжие волосы коротко пострижены, челка на лбу длинная, закрывает верхнюю часть больших солнечных очков. На губах легкая усмешка. Никакой помады. Она стояла немного откинувшись назад и уперев руку в бок. Возраст определить трудно. Выглядела она как подросток, невольно хотелось спросить, дома ли мама.

— О'кей, Мэтью Хоуп, — сказала она.

Голос совсем юный.

— Простите, что беспокою вас.

— Никакого беспокойства.

— Я адвокат.

— Так-так, — заметила она.

Это прозвучало с некоей долей юмора. Губы по-прежнему улыбаются, а глаза скрыты темными очками.

— Я ищу одного человека по поручению моего клиента, — солгал он.

Девушка продолжала разглядывать его все с той же усмешкой.

— К сожалению, у меня нет фотографии, — сказал он, — но это девушка лет двадцати двух или трех, длинные светлые волосы, голубые глаза, очень привлекательна. Она, возможно, живет здесь, в «Башнях Кэмелота». Вам она не знакома по описанию?

— Нет. — Небольшая пауза. — А как ее имя?

— Она пользуется несколькими именами.

— Да? Ее разыскивает полиция или?..

— Нет-нет.

— Да, правильно, вы же сказали, что ищете ее по поручению клиента. Какие у нее имена?

— Дженни Санторо…

Девушка покачала головой.

— Мелисса Блэйр…

Тот же самый жест.

— Джоди Кармоди… Анжела Уэст… Мэри Джейн Хопкинс…

— Множество имен.

— Какие-то из них вам знакомы?

— Извините, нет.

— И вы не знаете никого, кто подходил бы под описание?

— К сожалению, нет.

— Встречали при входе в дом или, наоборот, при выходе из него?

— Нет.

— В лифте?

— Да нет же! — Она снова качает головой. — Извините.

— Вы живете здесь? — спросил он.

— Я в гостях у моего друга.

— Она дома?

— Он. Нет, его сейчас нет.

— Видите ли, я подумал…

— Да?

— Может быть, он встречал особу, которую я ищу.

— Этого я, конечно, не знаю. Спрошу его, хотите?

— О, пожалуйста! Вот моя визитная карточка… — Мэтью долго рылся в бумажнике, черт побери эти карточки, ни одной не найдешь, когда надо! Наконец-то! — Он может позвонить мне, если думает, что знаком с ней или видел где-то.

Она взяла карточку и посмотрела на нее.

— Я ему скажу.

— Спасибо.

— Не за что, — ответила она и закрыла дверь.

На табличке стояла фамилия Холлистер.