Zомбанутый

Глава 6 «Аццкое горе»

— Ну что, адского утречка, Максим. Готов к пруду и обороне? — блистал улыбкой рогатый краснокожий демон в очках.

Поправляя рукав белой рубашки, он сел в мягкое кресло, а его пикообразный хвост взлетел вверх, рядом с головой.

Я лежал перед ним на каком-то стеклянном решето, а подо мной плескалась в резервуаре жидкость. Вокруг был сизый непроглядный туман, словно мы находились на болотах. Да и близкие звуки тонущих людей вокруг создавали именно унылое болотное впечатление. Но особенно досаждал кашель и жалобный вопль новенькой девушки рядом.

— Нет! Пожалуйста, хва… — закричала она и её голос утонул в булькающих звуках.

Однако это был именно «цех» с антуражем болот. Где-то там, недалеко, есть выход в демонические коридоры.

(Иллюстрация 6.1)

— Попрудить готов, товарищ начальник Фергус, — вздохнул я, но тут же улыбнулся и вожделенно спросил: — А пожрать дадите?

На что демон усмехнулся и, поправляя на носу очки, достал откуда-то снизу пластиковый контейнер с едой. С бутербродами, между кусками хлеба которых просматривалось что-то человеческое и удлинённое…

— Как всегда, в столовой поутру французские сэндвичи с женскими пальчиками. Будешь? — спросил он, хитро улыбнувшись, и так зная ответ.

— Да где они французские, мля⁈ — не выдержав, рявкнул я и стал дрыгаться в оковах. — Почему ваш адский повар утром делает закуски с человечиной⁈ Это дискриминация! Я человереанец! — обиженно добавил я демону и отвернул голову, от чего мой «оператор станка» аж хрюкнул со смеху.

— Гы-ы! Максимка! Я запишу это слово, — довольно пробасил он и, усмехаясь, чуть нагнулся ко мне. — А эта повариха, кстати, красотка. Эльзой зовут. Её перевели из Геенны Огненной, и она тут надолго. Но если у меня получится завлечь её на свидание, то так уж и быть, замолвлю за тебя словечко.

Демон отложил контейнер сбоку моего стола и с лязгом металла убрал упоры, что держали решето, на котором я лежал — моё тело моментально ухнуло в воду.

Вот только это была не вода, а чистейший спирт. Всё тело обожгло льдом, а части тела: уши, глаза, нос и пах начали невыносимо гореть. Ни вздохнуть ни пёрнуть. Кроша зубы, я выпустил воздух и насчёт три сделал глубокий вдох, чтобы поскорее сдохнуть.

Разумеется, в аду, на третьем кругу в отделе пьяниц, сдохнуть нельзя, но вот когда ты парадируешь умирающую рыбку, а взор заволакивает тёмная пелена, то сознание переходит в полуобморок — боль притупляется. Мой фрезеровщик говорит, что так больше получается добыть сырой энергии души, что напрямую зависит от интенсивности таких мучений за день.

Когда моё призрачное сердце перестало биться, а сознание уплыло, показывая статично размытую картинку во спирту, мой интеллигентный мучитель поднял решето, а через минуту я ожил и стал кашлять, выплёвывая из лёгких и из задницы пахучий спирт.

— Кхе-кхе… Я сомневаюсь… кхе-кхе… в ваших… охмурительных способностях… — не переставая кашлять, выдавил я. — На обед-то… всё нормально будет?

На то здесь и мучают чревоугодников и пьяниц. Жрать не дают, хотя присутствует дикий голод. А для пьяниц плюсом вот такие спиртовые ванны, от которых ты не пьянеешь, но чувствуешь весь спектр лютого воздействия спирта на организм. Это мой работник меня тут балует, так как я с ним в крайне хороших дружеских отношениях.

— Зря! Это в твоих интересах помолиться Сатане! В моих жилах течёт кровь инкуба! — оскалился он. — А в обед будет твоё любимое — сладко-острые булочки с саванными яблочками, — добавил демон, и я в удивлении обернулся.

— Господин начальник, а можно побольше⁈ Да за них я сам себя топить буду, только руку развяжите! — начал я суетиться, на что демон хмыкнул.

— Топить он будет… Вам только дай волю, грешникам, утопиться и пролежать до конца смены без дела. Ещё и мне в конце квартала влетит за недостачу сырой энергии!

На что я сделал искренне возмущённое лицо.

— Да вы спросите у своего сменщика, Зубина! Я себя ответственно топил, пока его диарея хватала, что аж под сранделем взрывалось! — со всей серьёзностью ответил я, на что демон загоготал с новой силой.

— Да вы заколебали там ржать и пи…деть, Фергус! Я новый номер «Хэллбоя» купил! Ко всем сатанистам не интересно вас слушать! — рявкнул какой-то грубый бас из тумана, и мой «оператор» обернулся на голос.

— Не кипятись, дружище Кадмус, сейчас будем работать! Только не забрызгай грешницу со своим журналом! — крикнул он в туман.

С ухмылкой он повернулся ко мне, наклонился и полушёпотом заговорил:

— Скажу тебе по секрету, Максимка, если Зубин продолжит бегать срать от хитрожопости, то на следующий год, из-за недостачи, его понизят на второй круг. Он вообще второгодник с четвёртого, — оскалился он, показывая свои острые в два ряда зубы.

— Да ну, пиз… Врёшь же… — запнувшись, ошалело выдал я.

— Крест не дам, и демоны не врут, — улыбаясь, подмигнул он. — С тебя несколько смешных анекдотов в обед, за булки! — гоготнул он и с лязгом опять отправил меня в спиртовой раствор, парадировать пьяную рыбку…

— Уп-ля! — шикнул я, резко подскакивая ото сна на песках.

Я сел на задницу, схватился за подбородок, устремил взгляд вдаль и стал думать.

Да это просто офигеть! Уже который раз мне снятся эти сны с интеллигентным демоном, но только сейчас я отчётливо вспомнил своё имя!

— Максим Евгеньевич Фокин… — попробовал я его на язык и слегка скривился. — Да… Родное. Но не нравится. Алк — лучше, — буркнул я и упал спиной на песок.

Уже прошло где-то дней сорок с момента моего знакомства с местным алкоголем. И самое забавное, что он ускорил лечение моей амнезии. Причём если я нажираюсь в интеллигентное свинище, то поутру постоянно появляюсь на песках, но уже с новыми знаниями о моей «прошлой» жизни.

Какие-либо «подробные подробности» я не помню. Только смутное детство, не совсем весёлая школа, очень весёлый институт, хмурое лицо жены и счастливая мордашка маленькой дочери. Но вот их имена я не помню, и от этого грустно.

А ещё, если сделать выдающиеся детективные расчёты и учесть мои сны-воспоминания ада, то… я умер! Да как так-то⁈ Я хотел быть вечно молодым и вечно пьяным! А не меняющим зомби-тела душнилой!

Хотя, если так подумать, умер я вроде в двадцать пять. Промучился в аду, по-моему, лет пять, а потом год-полтора пробегал здесь безмозглым зомби. Так что я пусть и душнила, но мне в районе тридцатника. Значит, пока молодой душнила.

Но вот каковы обстоятельства того, что я оказался тут — до сих пор непонятно. И почему мне вообще отшибло память, если, оказывается, есть загробная жизнь, и после смерти ты себя осознаёшь?

«Может, типа, это мой рай?» — мысленно предположил я и тут же отмёл этот бред. — Да ага! Щаз! Такой рай разве что на девятом кругу ада! — фыркнул я вслух.

Но я точно помню, что тот очкастый демон говорил, что я почти «святейший человек», только «чуточку» пьянь позорная. Мол, несколько лет отмучаюсь и попаду в рай, кайфовать на облачках. Вот только в этом промежутке что-то пошло не так… Да и вообще, как я умер в столь юном возрасте⁈

— Ладно, нахер эти кошмары атеиста-либерала… Всему своё время, — вздохнул я и прикрыл глаза.

Сконцентрировавшись, я вошёл в «режим медитации» и достал из центра груди что-то похожее на живительную энергию. Она постепенно окутала всё моё тело, и я словно улетел к своему телу в темноту. Всего мгновение, и я открываю глаза в своей кровати, в комнате на высотке.

Первый раз, по пьянке, после страстной ночи с Эсмеральдой, я попал на пески и опять начал паниковать. Ни заснуть не мог, и вообще ничего не мог. Просто сидел на песках и жалел себя. Но потом мне пришло в голову помедитировать, тогда-то, опытным путём, я отыскал выход из песков, и это оказалось просто, как велосипед! Нужно было всего лишь представить, как моё духовное тело растворяется и переносится обратно, в реальное.

А ещё я приятно удивился, что восемь часов на песках ровняются часу в реале. Очень удобная штука, когда надо о чём-то длительно поразмышлять.

— Алк! Просыпайся, живо! — раздался крик Далэи и частые стуки.

Я подскочил прямо в трусах и, открыв дверь, увидел обеспокоенную подругу.

— Дорогая, я Эсмеральде не изменяю, но так уж и быть, минет не…

— Твоя мертвячка померла! — перебивая меня, выдала Далэи.

— Н-не понял! Как⁈ — ошалело спросил я.

Всё веселье сдуло как смрадной вонью. Я быстро развернулся и стал натягивать штаны.

— Без понятия. Только начала умываться, как на наладонник пришло тревожное сообщение от меданализатора. Я её проверила — признаков жизни больше нет. Вообще никаких, — прокомментировала она, от чего я ещё быстрее накинул рубаху и влетел в тапочки.

— Пойдём! — сказал я и вышел в коридор первый.

Где-то с неделю назад я решил проделать эксперимент. Нужно было доставить какого-либо зомби наверх, чтобы поглядеть, может ли мой коллега излечиться от вируса. Подробности того, что зомби чувствует на такой высоте, своей подруге я рассказал уже давно. А потому мои начинания Далэи поддержала на все сто, но похихикивая, сказала, чтобы я пригласил сюда свою девушку, которую давно прозвал Эсмеральдой.

Первый раз, когда я доставил её по лестнице на двадцать шестой этаж, — по паспорту здания, кстати, это двести пятьдесят метров над уровнем моря — она начала откровенно паниковать и с жалобным мычанием вцепилась в меня. Её даже не привлекал запах Далэи, что спряталась в пятнадцати метрах за углом коридора. А через полчаса Эсмеральда замертво упала на пол. Быстро схватив её на руки, я спустился ниже, на двадцатый этаж, и только через час она более-менее ожила.

Следующим этапом мне пришлось раздобыть медицинское оборудование. Далэи до апокалипсиса работала медсестрой в больнице, так что точно знала, что конкретно понадобится для следующего эксперимента. Однако отпускать меня на улицу она не хотела. Пришлось её заверить, что гопники мне больше не страшны. Во-первых, была уже зима, а на улице стабильные минус пятнадцать. На моей памяти, рогатые при холоде стремятся под землю. Ну а во-вторых — я питаюсь в основном только соком Риака.

Не знаю почему, но гопники теперь меня не трогают. Как я это узнал? Всё просто — мои запасы бухла быстро закончились меньше чем через неделю, и я был вынужден под страхом смерти отправиться за добавкой в тот самый магазин.

По дороге я и встретил одного рогатого. Для храбрости я прямо перед ним всадил последнюю пачку сока, расправил шире плечи, сказал «писта тебе» и быком попёр на него. Видимо, даже гопники не любят связываться с пьяными — чуть посторонившись, он пропустил меня подобру-поздорову.

А когда я пополнил стратегические запасы бухла, то даже Эсмеральду на сок подсадил. Она стала более доброй и почти перестала выносить мне мозг, что я бездарь и не хера не делаю. Или, мол, по ночам храплю и не даю ей спать. Спала теперь и даже зубами не клацала!

В общем, сок Риака — это не только вкусная живительная влага и жратва, но и эликсир молодости, мудрости и спокойствия. Одни плюсы, как ни посмотри! Да от него даже перегара нет!

Пять дней назад, по дороге на другой конец города, я раздобыл работающий автомобиль и привёз кучу медтехники. Даже умудрился привязать к крыше массивную медицинскую кушетку, напичканную непростой аппаратурой.

На следующий день я уложил в неё Эсмеральду. Как по часам, она отрубилась, но оказывается не умерла, как нам сначала показалась, а впала в состояние зомбяческой комы. Дело в том, что тела моих коллег не совсем мёртвые.

Мы и так знали, что движение крови по телу зомби происходит, но очень медленно. У нас кровь «гоняет» не сердце, а печень и почки. Оттого мышцы у зомби шевелятся, и мы практически перестаём гнить, когда в теле собирается определённое количество специального трупного яда, что убивает ненужные бактерии. А у моей девушки даже поток не снизился, просто она впала в некое «безсознание» на такой высоте.

Далее, моя булочка-медсестра вколола ей некие препараты и стала переливать какую-то синтетическую универсальную кровь. На следующий день с Эсмеральды стали слезать трупные пятна. Кроме губ и кругов под глазами, её кожа начала приобретать здоровый оттенок. А позавчера мы с Далэи даже нажрались из-за невероятной победы — непрямым массажем сердца.

С помощью специального аппарата и катетеров мы запустили главный человеческий орган, и девушка задышала. Конечно, предварительно, под аппаратом искусственного дыхания, но всё же.

Но это не совсем была победа. С помощью ручного сканера Далэи определила, что отвечающие за сознание отделы мозга девушки полностью недееспособны, кроме ствола мозга, отвечающего за дыхание и сердцебиение.

Вчера-то мы и отключили её от аппарата жизнеобеспечения, так как она самостоятельно дышала. Далэи даже меня просканировала и не смогла понять, как мой мозг функционирует. Вроде он полностью мёртвый по составу, но происходят активные нейронные импульсы, причём во всех областях.

Здраво рассудив, если я как-то смог возродить сознание, то и Эсмеральда сможет — мы продолжили эксперимент. Правда, Далэи с этим была не согласна, мол, мой мозг управляется духовной силой, а не биологией. И типа душа Эсмеральды уже давно у «средства от изжоги», а её место в теле может занять только такой же залётный дух, как я. Как бы я ни удостоверялся во всякой чертовщине, но верить в это не хотелось.

— Чёрт… Далэи, отцепи её, пожалуйста… — попросил я, не отводя взгляда от моей брюнеточки, и нежно погладил её по щеке.

Моя подруга тут же начала суетиться и отключать катетеры от её тела. А я поглядел на голографический экран над кроватью. Не было не то что сердцебиения, а даже слабой зомбяческой перекачки крови печенью.

— Готово! Что ты будешь делать? — взволнованно спросила Далэи.

— Немедленно опускать вниз, — хмыкнул я и, подхватив брюнетку на руки, вышел из нашей оборудованной палаты.

В душе образовалась ноющая тоска. Я так надеялся. Неужели все мои коллеги обречены быть ходячими недомертвецами? А особенно жаль было мою Эсмеральду. Среди тупых зомбаков она чем-то разительно от них отличалась.

С этими мыслями я дошёл по ступеням до седьмого этажа, из открытых дверей которого вышли три коллеги и сразу кинулись на меня! А точнее на ту, которою я нёс в руках!

(Иллюстрация 6.2)

— Вы чего, гомосеки⁈ Рехнулись совсем⁈ — рявкнул я, отпинывая ногой первого лысого зомбаря на остальных. — А ну свалили! Это же своя, мляди!

Но меня никто не послушал, как всегда. Они резво встали и кинулись по новой. Быстро усадив Эсмеральду на ступени, я с ноги пнул одного и, схватив за башку другого, саданул его об стену. Третий же, перепрыгивая меня, схватил лодыжку девушки и вцепился в неё зубами.

— НУ СУКИ! — заорал я, и по моему телу словно разлилась какая-то теплота.

Со всего маха я долбанул об стену башку второй раз, со звуком отчётливого треска арбуза, и с размаху саданул ногой в затылок козлу, что трепал девушку за лодыжку. Схватив его чайник за подбородок двумя руками, я со всей дури потянул его на себя и с чавкающим звуком вырвал тупой хавальник вместе с куском позвонка.

Третий кинулся поверх меня, суча своими клешнями в сторону девушки, но я его просто перехватил за шею в захват и сломал её. Его тело обмякло, лишь челюсть продолжала безмолвно двигаться и клацать зубами.

Со страхом схватив Эсмеральду на руки, я очень быстро спустился на шестой этаж и заперся в первой попавшейся комнате. На пятом и на третьем ещё были коллеги, но также я мог их не заметить и на шестом.

Как всегда, в открытой комнате была разруха и умеренный холод. Отапливался только наш двадцать седьмой этаж. Помимо перевёрнутого стола, кресла и оборудования, здесь был вполне живой чёрный диванчик, куда я и уложил девушку. Сел рядом с ней и положил её ноги себе на колени.

Напряжённо наблюдая за брюнеткой, я взглянул на её медленно кровоточащую лодыжку и почувствовал дичайший голод! Ярость на самого себя ударила по мозгам, а по телу опять разлилась непонятная теплота и голод жалобно затих где-то в глубине центра груди.

Прошло уже часа два, тело девушки стало деревенеть от холода, но ничего не происходило. Я уже откровенно начал паниковать. В этот момент мой задний карман завибрировал, и я судорожно схватил телефон — звонила Далэи.

— Алк, в чём дело? Ты где? — обеспокоенно спросила девушка, а я переключил на видеосвязь.

— Я не понимаю… Она не оживает… — нахмурившись, ответил я и повернул камеру на тело бледной Эсмеральды.

— Странно… Может, нужен укус! Попробуй…

— Есть укус. Ублюдки накинулись на неё, пока я спускался, — перебил я подругу и показал камерой место укуса.

— Бред какой-то… Недавно умершее тело должно заражаться в разы быстрее. Через час она обязана была быть умертвием… — озадаченно проговорила Далэи, когда я повернул камеру на себя.

— Может, не хватает заражённых клеток? Что если моей крови…

— Я сомневаюсь, что это поможет, Алк. Цепочка вируса очень короткая, и она молниеносно встраивается в кровяные клетки. Дело в чём-то другом, — покачала она головой.

— Я всё же попробую, — сказал я и отключил связь.

Положив телефон на подлокотник, я встал перед девушкой на колени, разорвал зубами себе запястье левой руки и, приоткрывая ей рот, стал капать свою коричневую жижу на ровные зубки.

За этим делом я провёл полчаса и проконтролировал, чтобы это всё упало ей в желудок. Но за последующие три часа ничего не изменилось…

Дико разбитый, я прямо так, в распахнутой рубахе и тапочках, спустился на первый этаж. Нашёл хранящиеся в подвале большие плотные пакеты — в них я переносил тело жениха Далэи — и упаковал Эсмеральду, чтобы коллеги опять не набросились на неё. До самой темноты я копал в клумбе мёрзлый чернозём, рядом с Михонтом, похоронил девушку и поплёлся домой.

— Мне очень жаль, Алк… — печально произнесла Далэи у барной стойки, когда я вошёл в зал.

— И мне… жаль… — хмуро пробормотал я, садясь напротив неё.

Подруга, ничего не говоря, наполнила мне большой стакан чистого сока Риака до краёв и пододвинула мне. Благодарно кивнув, я залпом влил в себя пол-литра пойла. Далэи первый раз видела меня в таком состоянии, в котором я ни разу не улыбнулся и еле как поддерживал разговор.

Короче, этой ночью я нажрался до такой степени, что вырубился прямо на барной стойке, совершенно без памяти. Но вроде как мы с Далэи даже поплакали, по-братски обнимаясь.