Zомбанутый

Глава 8 «Конец как начало»

Когда я появился на песке, ярость никуда не делась, а только наоборот усилилась. Я припал к песку и как собака стал копать руками, чтобы чёрный дым поглотил меня быстрее. И я добился своего — прошло меньше двух минут, и я появляюсь в новом теле.

Вокруг день, пустынные скалы и какое-то заброшенное здание. Несколько коллег слоняются рядом.

— Млядь, — процедил я.

Выбрал удачное место, разогнался в сторону ближайшей скалы и как бык протаранил её головой. Звук хруста, и я опять на песках. Копаю.

Появляюсь ночью в каком-то городе посреди улицы в теле зомбячки в розовом, окроплённом брызгами крови платье — не то. Аналогично разгоняюсь и со всей дури вмазываюсь головой в бетонную окантовку здания. Опять пески.

Примерно после пятидесятого суицида я перестал вести счёт, но на то, чтобы переселиться в тело и убиться, у меня уходило минут пять. Пару раз я недостаточно сильно разгонялся, а потому терял ориентацию на десяток минут, но не умирал. Раза три перемещался в тела в узких закрытых пространствах и, чтобы не терять времени на поиск «взлётной полосы», до смерти бился головой об пол или стену. Если вычесть время, проведённое на песках, — так как оно там тормозилось в восемь раз — то в общей сложности я потратил часов восемь и, наверное, больше ста попыток.

В какой-то момент мне пришло понимание, куда в следующий раз я перемещусь. Это был словно далёкий зов того тела, которое хочет принять меня в себя. Словно невидимая нить, оно притягивало мой дух. Ещё через десяток смертей я понял, как противиться этому зову, за счёт чего появились сотни тысяч других ниток.

На тридцатой попытке я сел на песок, привычно закрыл глаза и ощутил чувство притяжения от нитей. Представил в голове образ знакомого лысого зомби из торгового этажа нашего с Далэи жилища — среди тысяч нитей появилась одна. Она прямо кричала о том, что нужно ухватиться за неё.

Как за спасательный круг, я потянул за нить, и меня резко окутала тьма. Мгновение, и я открываю глаза в положении стоя, в знакомом торговом центре.

— Получилось! — воскликнул я хриплым голосом, развернулся и, расталкивая коллег, побежал к лестнице наверх.

«Далэи… Прошу, будь жива…» — горько подумал я, поднимаясь уже мимо десятого этажа.

Когда я поднялся на наш этаж, первое, что я почувствовал — это холод. Почти как на улице. А звенящая тишина неприятно холодила душу… Живых на этом этаже не было.

Забежав в гостиную, я увидел разруху и кровь по всему полу. Кухонная утварь перевёрнута и раскидана, большое окно возле дивана было разбито, а вокруг валялись вещи Далэи. У противоположной стенки лежал мой обезглавленный труп, на который я лишь мельком обратил внимание.

С комом в горле я поднял куртку девушки и, вздохнув её аромат, взглянул на разбитое окно. Подойдя к краю вместе с курткой, я выронил её, как только взглянул вниз.

В пяти метрах от здания, на заснеженной парковке, валялись два тела, над которыми нависли коллеги. Одно окровавленное голое тело, а другое в камуфляже. Их поедали по два зомбака с каждой стороны.

На дрожащих ногах я ломанулся к лестнице. Перепрыгивая пролёты почти за раз, я выбежал на улицу буквально через пять минут.

— Далэи… Нет… — прошептал я, когда практически добежал до того места на парковке.

Это и вправду была моя подруга. Распластанная на снегу, абсолютно обнажённая и уже полностью застывшая от мороза. Её живот и низ грудной клетки были наполовину съедены зомби. Один из мертвецов пытался уцепиться зубами за её замороженную грудь, а верхний слой кожи вместе с одним соском он уже разгрыз.

— Бл…ди… — прошептал я с покатившимися слезами из глаз.

С замыленным взором я схватил этого зомбака за голову и чуть напрягся — раздавил его тыкву в труху. Второй, который копошился в застывших внутренностях девушки, получил мощный пинок в морду и отлетел метра на три. Он попытался встать, чтобы продолжить своё дело, но я не дал ему этого сделать.

Сев на него сверху, я вогнал в его грудную клетку свои руки, словно нож в масло, и стал разрывать. С отстранённым лицом я вырвал лёгкие и сердце, смял их в труху и откинул в сторону. Спустился к животу, откинул лишние органы и достал зеленоватый мешок, в котором хранилось украденное — плоть Далэи.

Положив желудок рядом с девушкой, я принялся за второго. Достав ещё один мешок, вытряхнул подтаявшее содержимое на повреждённые места девушки и встал перед ней на колени. Слёзы потекли ручьём и, разрыдавшись как девка, я обнял свою подругу.

На застывшем лице Далэи был ужас неизбежности. Её изнасиловали и убили, в упор выстрелив в лоб. Видно, после того, как обчистили весь этаж, разбили стекло и выкинули тела на съедение зомби. Вот только мои коллеги их нашли не сразу. Тела уже успели застыть, иначе их бы за несколько часов успели переработать через прямую кишку.

Прошло около часа прежде чем я смог оторваться от мёртвой подруги. Я даже не мог прикрыть ей глаза, из-за того, что они стали твёрже льда.

Размазывая по роже сопли и слёзы, я на всякий случай убил зомбаков, что были заняты ублюдком, которого расстреляли свои же. Сходив за лопатой, я очень аккуратно отлепил замороженное тело Далэи от снега и асфальта и оттащил к клумбе, где был похоронен её жених и Эсмеральда.

Процесс рыхления мёрзлой земли мне был уже знаком, но чтобы нормально похоронить застывшую девушку, мне пришлось копать яму вдвое больших размеров. Ломать её распластанные в стороны руки и ноги я не мог.

Закончил я только глубокой ночью и ещё около часа неподвижно стоял на коленях перед её могилой. Слёз больше не было, тело высохшего зомби могло выдавить только по нескольку грамм в начале. Но ужасный ком в горле проходить совершенно не хотел. Никогда бы не подумал, что чувство утраты настолько болезненное, что хочется вскрыть грудную клетку и выпустить боль наружу.

Кто-то может сказать, что девушка для меня никто — просто знакомая. Погрустил пять минут и забыл. Но я готов плюнуть тому в рожу.

Я не помню своих родных. Лишь нечёткие кадры и отголоски чувств в памяти — это всё, что у меня есть. А воспоминания о этой красивой и улыбающейся девушке, что заботилась обо мне, словно сестра, — были ярче дневного солнца. И теперь этого солнца нет. Я любил её, как первого своего друга в этом мире, и мне не дали даже шанса хотя бы оживить её тело в виде зомби.

Подламывая свои застывшие от мороза колени, я вернулся в здание, поднялся на двадцать шестой этаж и достал из комнаты пару пачек сока. Одну я выдул залпом прямо на месте, а со второй, пошатываясь, поднялся к нам в гостиную. Взяв разорванную футболку Далэи, я сел на край разбитого окна и, свесив ноги, стал попивать местный алкоголь и сжимать в руке частичку девушки.

Как бы я ни хотел отомстить, но этого у меня просто физически не выйдет. В Сайскан зомби не пустят. Сколько бы я ни пытался туда пробраться, меня пристрелят ещё на подходе, в километре от его стен. Проще подобраться к Самликору, так как он часть центра мегаполиса и его стены находятся среди когда-то жилой застройки.

«Но туда мне не надо…»

Продолжать существовать среди тупых зомби? Нет. Я больше так не смогу. Частично вернувшаяся память и жизнь с девушкой сделала меня необратимо человечнее.

Начать убивать зомби своими перерождениями? Сколько лет мне на это понадобится? Я просто свихнусь. И ради чего? Ради тех животных, что насилуют и убивают самое прекрасное в этом прогнившем мире?

— С головы сорвал… ве-етер, мой колпак… Я хоте-ел любви… но вы-ышло… всё не так… — пропел я, вдыхая аромат футболки девушки, и, как в песне, камнем рухнул вниз.

На песке я провалялся несколько часов, так как теперь мог противиться зову переселения. Я просто отсекал любые попытки переноса. Чёрный дым никуда не делся, но он лишь лениво выходил из песка, слегка касаясь меня.

Взглянув на свои дымчатые руки, я повернул голову в сторону стены, молча встал и, пошатываясь, пошёл к ней. Мне хотелось, чтобы меня сожрал червь. Я хотел посмотреть, получу ли я забвение. Если да — то так тому и быть. А если нет, то погляжу, где живёт «Средство от изжоги», и может плюну ему в рожу.

Прислонив ладонь к стене, я привычно почувствовал сопротивление, будто от натянутого полиэтилена. Но буквально небольшое усилие, и моя рука стала проваливаться, как в разогретый битум.

Примерно по плечо мне приходилось силой протискиваться туда, но потом я понял, что меня безвозвратно засасывает внутрь. Через какое-то время, без всяких «спецэффектов», меня плевком выбросило на другую сторону.

— Ну вот и конец концов… — хмыкнул я, поднял голову кверху и стал ждать, что будет дальше.

Только я дождался никак не червя — через минуту ожидания вокруг меня закружился смерч, а из песка начал шпарить белый дым, окрашивая смерч в белую воронку. Когда он раскрутился настолько, что начал мотылять меня из стороны в сторону, белый дым засветился так сильно, что ослепил мои призрачные глаза, и я зажмурился, прикрываясь руками. Затем произошёл мощный хлопок, а после него звенящая тишина вакуума.

Свет никуда не делся, но он уже не светил так, как при смерче.

— Что за хэ?.. — изумлённо прошептал я, обратив внимание на свою руку.

Она была абсолютно живой, а не призрачной. Причём я помню эти руки из воспоминаний. Это что, мои настоящие?

— К-хм! — услышал я красноречивый кашель, дёрнулся от неожиданности и поглядел вперёд.

Я находился в большой белоснежной комнате, а в пяти метрах от меня за столом сидела красивая женщина в белой рубашке и чёрной юбке — стандартная офисная одежда для женщин.

Но сразу бросились в глаза красноватая кожа и красные радужки глаз. Чёрные волосы были заплетены в десятки косичек, которые все вместе были завязаны в высокий длинный хвост. В руках она держала планшетку и ручку, и я приметил угрожающе острый маникюр.

Приподняв бровь, она смотрела на меня, как на идиота, моментами переводя свой взгляд куда-то ниже моего пояса. И только после этого я понял, что нахожусь абсолютно голый и не с таким длинным питоном, который был у моего недавнего постоянного тела мертвяка. От того я машинально прикрыл руками это непотребство. Уж очень стыдно стало так стоять перед такой красавицей.

(Иллюстрация 8.1)

— Драсьте… А вы кто? — натянуто улыбнувшись, спросил я.

— Для начала, срам прикрыть не хочешь? — хмыкнула эта дама.

— Дак я же прикрыл, — удивился я и кинул взгляд вниз.

«Блин… Было бы что тут прикрывать…»

Она поглядела на меня ещё раз, как на идиота, только на гораздо большего идиота. Так на меня смотрел психиатр в военкомате. Я прямо чувствовал, как она хочет схватиться за лоб и сказать: «Синдром Дауна налицо… Негоден…». И сделать какую-то пометку в личном деле.

Однако вместо этого она выдохнула и, качая головой, щёлкнула пальцами. Словно по волшебству, на мне моментально оказались белые штаны, кеды и футболка.

— Так лучше. Присаживайся, Максим Фокин. У нас будет серьёзный разговор, — сказала она, и перед её столиком появилось белое кресло.

Я неуверенно подошёл и сел перед ней, скромно сложив ладони на коленях.

— Меня зовут Ванесса Версус, я седьмой секретарь небесного архивариуса.

Во время этих слов рядом с ней взлетел тонкий остроконечный хвост.

Она не договорила, а у меня в голове моментально сложился пазл с красноватой кожей, кровавыми глазами и маникюром!

А потому, окирпичивая свои штаны, я заверещал:

— А-А-А! ДЕМОН!

И, дёрнувшись, упал вместе с креслом на пол. Вскочил на ноги, попытался убежать, но комната оказалась абсолютно замурованной.

— ПОМОГИТЕ! НЕ-ЕТ! Я НЕ ХОЧУ В АД! — заорал я, тарабаня кулаками в стену.

Но меня вдруг распяла невидимая сила и, развернув, прибила к стене.

Сомнений нет! Это демоница! Прямиком из Объединённого Ада! У них врождённая способность к телекинезу! Я не хочу туда! Дайте мне забвение!

Женщина нахмурилась, положила планшетку и, встав из-за стола, подошла ближе ко мне.

— ПОМОГИТЕ! УБИВАЮТ! НАСИЛУЮТ! — в истерике завизжал я, пытаясь вырваться из невидимых оков.

— Ты совсем кретин? — спокойно спросила она, сложив руки на груди.

— Н-нет, не совсем… Т-только чуть-чуть… — заикаясь, ответил я. — П-прошу вас, уничтожьте меня. Только не в Геенну… П-пожалуйста…

Схватившись за лоб, демоница пробормотала на русском:

— Пи…дец… Из всех земляков в этот мир пришёл сказочный долбо…б…

И, качая головой, проследовала за стол. Я же, прямо так, распятый в воздухе, автоматически полетел за демоницей.

Не то что бы у меня был дикий страх к демонам, но воспоминания пыток в третьем кругу ада до сих пор наводят на меня неприятные мурашки. А если взять в расчёт, какой я дичи натворил в этом мире и скольких людей лично сожрал, то мне одна дорога — заключение в вечности в Геенне Огненной. Это наистрашнейшее место для любого грешника. Почему-то я был уверен, что в этом мире в ад я не попаду, если меня сожрёт червь! Вот идиот!

Но мой гениальный духовный арбузик сориентировался быстро. С чего это демоница назвала меня «земляком»? Мы, вообще-то, обитатели разных измерений, если так подумать. Однако имя у неё довольно «Земное». Неужели она «впопуданка»⁈ Да это же бред! Стойте… Не бред! Я только что понял, что она говорит на чистом русском!

— Сам сядешь, или заставить? — спросила она, сев за свой стол.

— Сам, г-госпожа… — промямлил я, и меня тут же отпустило на пол.

Подняв кресло, я, как скромница на первом свидании, сел перед демоницей и не смел поднять на неё взгляда. Насколько я помню, все представительницы этой расы крайне сильно не любят людей. Да демоны вообще человеколюбием не страдают. Разве что мне с моим многолетним мучителем повезло… Он с иронией и шуткой относится к каждому своему подопечному.

— Да не будь ты таким пришибленным! Здесь не Земля — Ада по определению не существует, — фыркнула мадам, и я в изумлении вскинул глаза.

— То есть к-как, н-не существует?

— Попробую объяснить, мистер ссыкун, — усмехнулась она. — Именно поэтому в Обители Ренниона встретила тебяЯ́, а не какой-то местный служащий.

И начала вводить меня в курс дела.

Этот мир крайне сильно отличается от привычного мне. Если существование загробной жизни вообще можно назвать привычным. Как объяснила демоница по имени Ванесса, здесь после смерти попадают прямиком к судьям Ренниона. И в зависимости от твоих деяний, тебе дают выбор: остаться ли работать в его обители, отправиться на перерождение или подумать.

Для грешников особый случай — их переселяют в других существ. Собачки, кошечки, обезьянки — кто угодно, но не человек. Длительность и вид существа зависит от твоих прегрешений. Если грехи не серьёзные, по типу жадности, чревоугодия, тщеславия и так далее, то тебя оставляют отрабатывать здесь, в Обители.

После этого демоница объяснила, кто вообще такая. Оказывается, она и правда из нашего мира. Больше двух сотен лет назад Ванесса «развоплотилась» в аду, что равносильно окончательной смерти, но к своему удивлению, очнулась перед самим Реннионом.

Она предполагает, что все умирающие в загробных измерениях не развоплощаются, а перемещаются в другие вселенные. Детальные подробности своей личной жизни, разумеется, она не сочла нужным мне поведать, а я и не настаивал — вопросов и так хватало.

Я уже знал некоторые тонкости по «загробным существам». Будь то ангел, демон или всякие чертяги из других религий — жизнь у них одна, условно бессмертная. То есть, живут они вечно, но если их насильственно убьют в их родном мире, — рае или аду — то они окончательно погибают, полностью развоплотившись. В отличие от человеческих душ, которые по-настоящему бессмертны.

У «человеков» умирает только физическая оболочка, а затем душа попадает в рай и по желанию идёт на перерождение. Ну или как в моём случае — очищается в аду и катится в рай. Вот только, какого «хэ» я не попал в рай? Этот вопрос я и озвучил после нашего знакомства.

— Этого пока никто не знает. А ради тебя одного узнавать не будут, — пожала она плечами. — Да и в небесной обители Ренниона мало учёных для этого. Почти все здешние работники — это души людей. В этом мире я единственная представительница «извечных» с нашего мироздания, и все мы очень заняты. Если ты не заметил, у нас тут небольшой зомби-апокалипсис, — с иронией в голосе закончила она.

— Но вы же можете предположить, почему я тут оказался? — осторожно спросил я.

— Предположить могу, — кивнула демоница. — Единственное, где твоя душа могла потеряться и выпасть из мироздания — это межмировой портал в рай. Он, конечно, фактически не межмировой, как мы уже можем утверждать, но именно он переносит сущности и души из ада в рай, а также на Землю. Большой выброс проклятья, что и превратил почти всё население этого мира в бездушных зомби-кукол, всколыхнул эфир мироздания и, скорее всего, задел соседнее, наше мироздание, в его небольшой области, куда твою душу и затянуло.

— Постойте… Значит, вы предполагаете, что я очистился после ада? И что за проклятье? Я думал, это вирус, — удивился я, на что демоница усмехнулась и пыхнула в меня кровавым взором.

— Мне нет необходимости предполагать. Я вижу на твоей душе печать очищения и часть воспоминаний, которые к тебе вернулись. Насчёт проклятья — всё сложно. Знать много тебе не нужно. Скажу лишь то, что проклятье и породило вирус, который захватывает тела людей, изгоняя души прямиком в Обитель.

— Значит, вылечить тело зомби нельзя?

— Вылечить-то можно, но это будет лишь пустой сосуд, — покачала она головой.

— А тогда какого хрена я вселился в тело зомби?

— Ах, да… Кстати, об этом… Но для начала небольшое отступление, — улыбнулась демоница. — По законам этого мира, за твои новоявленные грехи тебя должны отправить жить в тельце Инфузории туфельки.

— Если я ничего не буду осознавать, то я готов, — хмуро кивнул я.

— О-о-о нет, Максим! — сдержанно засмеялась она. — Наказание бы не было наказанием, если бы наказанный этого не осознавал.

От чего я в ужасе вытаращил глаза, а руки непроизвольно затряслись — это звучало поистине ужасно. Хуже только Геенна!

— Но в связи с тем, что ты владеешь иной духовной структурой, произошёл сбой в заложенных основах мироздания. От того ты и попал в межмирье, а оттуда в тело зомби. Твоя душа здесь не учитывается, а значит, не ведётся записей кармических деяний. Да и к тому же, до недавнего времени ты был словно дух, который даже не осознавал, что делает что-то плохое. Судьи просто не знают, как с тобой быть. И переродить тебя нельзя, как евреев — нет методики.

— Них…я не понятно, но очень интересно, — хмыкнул я. — Что за межмирье, духовная энергия и при чём здесь евреи? У вас здесь что, фашизм? — с подозрением спросил я.

— Я довольно давно покинула наш мир, но благодаря твоим воспоминаниям могу владеть современным русским. Вот только слово «фашизм» мне непонятно, — она придвинулась ко мне и пристально на меня поглядела, от чего я отвернул голову. — В глаза мне смотри, бестолочь! — внезапно прошипела она, оголяя свои вампирские клыки.

— Да, госпожа! — испуганно пискнул я и вернул взгляд.

Меня моментально словно загипнотизировали пылающие кровавым светом глаза. Хищный взгляд демоницы холодил душу. Я был как младенец перед взором кровожадного зверя и ужасной божественной совратительницы. Это продлилось пару секунд, но для меня показалось вечностью. Радужки Ванессы внезапно перестали светиться, и она, фыркнув, откинулась в кресле.

— Понятно всё с тобой… Некорректно ты выражаешься. Нет, здесь нет антисемитизма. Наоборот, евреи, а ныне датарохцы — Реннионом избранный народ.

— И почему я не удивлён… — буркнул я. — Правда, всё равно не пойму, почему датарохцы — евреи? И что за междужопие такое, с душниловской энергией?

— Всё шутки шутишь, не смешной клоун? — грозно нахмурилась она.

— Простите, — повинился я, втянув голову в плечи.

Демоница несколько секунд на меня пристально смотрела и наконец, что-то для себя решив, усмехнулась и сказала:

— Так уж и быть, выделю для ничтожного человечка ещё немного своего рабочего времени. Но начну с краткой предыстории.

И начала она с довольно большого отдаления, которое я слушал вполуха. Но всё же кое-что усвоил.

Несколько сотен тысяч лет назад людей создал не Реннион, а некий древний бог Солон. Да, в те «лохматые» времена божеств было множество, так же, как и разумных рас, населявших эту планету.

Многообразие рас несли войны, распри и ненависть. И в конечном итоге, войны погрузили планету в тысячелетний хаос, после которого на планете не осталось никого. Практически все боги ушли, но Солон был типа «истинным творцом» — он напоследок ещё раз посеял свои «семена творца» в этом мире и ушёл в другой.

Каким образом божок это сделал, я уточнять не стал, чтобы не портить забавную картину своего личного видения ситуации. Хе-хе!

Как представлю, что он в небесах спустил штаны и, достав свой божественный кукан, стал напоследок наяривать, разбрызгивая «семена творца». Я даже слегка хрюкнул от смеха при рассказе демоницы, но большего себе не позволил, так как она остановилась и хмуро покосилась на меня.

Когда я сделал максимально кирпичное рыльце, она продолжила:

— Десятки тысяч лет люди развивались, создавали себе идолов, но были абсолютно неприкаянными безбожниками. Поэтому около десяти тысяч лет назад шествие над людьми взял молодой бог Реннион, наблюдавший ради интереса за созданиями Солона. Он построил свои порядки и в рамках дозволенного поменял само мироустройство…

Далее, по словам Ванессы, первые беды начались, когда на землю ступили евреи. А это произошло как раз тогда, — по времени нашего родного мира — когда Моисей водил евреев по пустыне. Непонятно как, но около сотни человек переместились в этот мир прямо во плоти, а не просто душой, как в моём случае.

Реннион тогда обрадовался, что может сделать их своими названными детьми, потому как структура их души разительно отличалась от местных. Он дал им знания, как по закону этого мира подчинять себе незабвенных сущностей из мира духов. Но человеческая натура — она остается человеческой.

Датарохцы возгордились собой и начали сотни лет терроризировать чуть ли не весь остальной мир благодаря своей «жреческой» силе. Датарохи, как они себя тогда называли, становились жестокими, не имея ни капли милосердия к «низшим» — коренным жителям этого мира.

Вот тогда-то и спустился Реннион на землю. Не вытерпел бог того, что его названные детки оехули в конец. Он их проклял и посадил на короткий поводок в том самом городе, где они живут и сейчас. Весь остальной мир вздохнул свободно.

Вот так. Местное человечество и охеревшие «масоны» больше друг друга за булки не трогали. Датарохцы стали малочисленными, с привязкой к горной заднице, а обыкновенные люди расплодились.

— Вы намекаете на то, что я тоже еврей что ли? Не-не, я не жестокий — я русский, — с улыбкой сказал я, когда она договорила.

— Дол…ёб ты, по-русски! — жёстко ответила демоница. — Я это рассказала к тому, чтобы ты понимал, что структуры человеческих душ нашего мира и здешнего — разительно отличаются. Местным не дано работать с духовной силой. В них это просто не заложено! — повышая голос закончила она.

— Ладно, понял, госпожа Версус, но… разве я могу, как евреи, управлять этой… эм-м… духовной силой? — спросил я и сделал над собой усилие, чтобы не переиначить глупое название.

— А как по-твоему ты перемещался из тела в тело? Как голыми руками давил черепушки? И… — она усмехнулась, — кувыркался с мертвячкой, когда у тебя по определению не должно ничего стоять?

— Вы и это знаете⁈ — потрясённо воскликнул я, наливаясь пунцовой краской, а демоница загадочно улыбнулась и, слегка облизнувшись, вымолвила:

— Я же сказала, что видела твои воспоминания. А особенно похоть… Такой сладкий грех.

— Э-эм, госпожа, я не…

— Рот закрой, — перебила меня она, будто прочла в моих мыслях, что я хочу её мягко отшить. — По поводу «Межмирья»… — продолжила она, сцепив руки перед собой. — В нашем мироздании это называется «Межастральем». Это переходная зона в Астрал, а уже он сложный переходной слой реальности в нижние миры. Примерно то же самое и здесь. Сначала предмирье, а потом межмирье, которое напрямую связано с Обителью Ренниона и обиталищем ещё одного бога-отшельника — Урокона. В принципе, предмирье и межмирье — это один слой реальности, так что если будешь его называть первым вариантом, ошибки не будет…

В этот момент я скромно поднял руку как в школе, всё ещё продолжая краснеть за мои интимные сцены с Эсмеральдой.

— Чего? — приподняла она бровь.

— Э-э… Межмирье — это те самые пески? Откуда вы меня забрали?

— Всё верно, — кивнула она. — Ты и правда не совсем кретин, а только чуть-чуть, — сделала она мне комплимент, а я натянуто улыбнулся. — Этот слой реальности воспринимает тебя как духа. Ты же уже встречался с местными зверюшками в пустыне? — усмехнувшись, спросила она.

— Д-да… — подтвердил я, вспоминая громадного червя, и изумлённо спросил: — То есть, обрезанные могут вызывать таких зверюшек?

— Обрезанные? — переспросила Ванесса, но затем до неё дошло, что я имел в виду евреев, и вполне искренне засмеялась. — Хи-хи! Для справки: в этом мире они уже не обрезают свои перчики, — посмеиваясь, добавила она.

— Какие ж это тогда евреи… — хмыкнул я.

— Это уже другая нация. Их кровь давно смешалась с местными, — прокомментировала демоница, улыбаясь. — А насчёт твоего вопроса, то да. Практически все из них могут вызывать духов. Но большинство неспособно призвать духа размером больше кошки…

Какое-то время мы ещё проговорили об этих датарохцах на примере меня. Оказывается, то, что я чувствовал при ярости, когда по телу разливалось тепло — это и была духовная сила. Да и мой утренний стояк — это тоже последствия неосознанного её применения. По идее, я тоже могу вызывать духов, и у меня неплохие в этом перспективы.

Евреи вызывают духовную силу иначе. У них совершенно другие медитативные и вербальные практики, и вполне осознанные, в отличие от меня. По-настоящему сильные датарохцы могут даже летать, пылая своей «духовностью». И даже призвать себе на помощь того самого гигантского червя. Это же просто волшебники какие-то!

А вот что касается моей природы переселения в тела, Ванесса обосновала это так: я не имею «привязки» в этом мире в виде своего родного тела и, как говорилось ранее, у меня совершенно другая структура души, даже отличная от евреев. Поэтому «виндовс ХэПэ» мироздания выдаёт «синий экран смерти» и при каждом расколотом арбузике переносит меня в «межмирье», где автоматом назначает следующее незанятое тело. Вот, собственно, и всё.

На мои вопросы, что это за странный апокалипсис такой и откуда он взялся, демоница заявила, что это не моего ума дело. Пока что никому об этом знать не нужно. Ещё и оскорбила меня тем, что такому «треплу», как я, она не доверила бы даже поход в соседний ларёк за бухлом. Чем страшно меня обидела! Но я быстро разобиделся, когда она полыхнула на меня своим взглядом.

— Госпожа Версус, а назад, в наш мир, можно как-то вернуться? — спросил я, когда молчание чуть затянулось.

— Ты думаешь, я бы здесь сидела двести шестьдесят девять лет по-нашему времени и двести сорок пять по-местному? — вопросом на вопрос ответила она.

— Но что тогда… Зачем вы мне это всё… — растерянно стал бормотать я, но меня она перебила:

— Значит так, Максим. Я в курсе, что ты якобы хочешь помереть, как сопливый целкострадалец, которого отшила девушка, — отрезала она, а я на неё хмуро поглядел. — Опережаю твой вопрос — забвения не будет. Перерождения тоже. Выбора у тебя два: выполнишь кое-какое задание, лично от меня, либо сядешь здесь в маленькую комнатку с мягкими стенами, до тех пор, пока мы не решим, что с тобой делать. В первом случае все будут благодарны тебе и закроют глаза на кое-какие грехи, — закончила она и сложила руки на груди.

До зуда хотелось сказать что-то язвительное, по типу: «По заданию я с вами спать не буду — демоницы не в моём вкусе», «А награда будет?» или «А в комнатку бухло можно проносить?» — но я сдержался. Потупив взор, я не знал, что толкового сказать. Задание, конечно, интриговало. Но я не такой тупорылый, чтобы не понимать, что оно связано с «реалом», а это опять кровь, кишки, смерть, ходячие зомби и гопники с батонами.

— Посиди и подумай над этим, а мне нужно отлучиться ненадолго, — усмехнулась демоница.

Встав из-за стола, она взяла с собой планшетку и направилась к правой от меня стене, где из воздуха появилась белая деревянная дверь. Я уже хотел остановить её, чтобы попросить рассказать о задании, но дверь отворилась, и оттуда вышла девушка в одежде, аналогичной моей. Это была… Далэи!

(Иллюстрация 8.2)

— Полчаса вам на разговоры, — сказала Ванесса моей подруге.

— Благодарю, госпожа Версус, — кивнула Далэи,и демоница вышла за дверь.

Когда дверь исчезла, а девушка повернулась ко мне, я вскочил с кресла.

— Д-далэи… — прошептал я и девушка со слезами кинулась в мои объятья.

— Прости меня, Алк…