Зомби

Глава 14

Чтобы привести рейд в чувство, пришлось приложить немалые усилия. Ребята хапнули адреналин и первую крупную добычу, теперь надо проследить, чтоб на этой пенной эйфорической волне не сотворили глупость. Сделал внушение, что рейд еще не окончен, в безопасное место еще вернуться надо. Вывел их во двор. Там без изменений, и я считаю это своей заслугой. Все, что можно зачистить заранее, надо зачищать.

Нам осталось перейти дорогу. На дороге бродячих зомби нет, если и приперся кто-то в наше отсутствие, спасибо Стрелке, не зря ее дежурить оставили, лук из рук не выпускает. Вон она топчется у калитки, увидела меня, заулыбалась.

— Идем, идем, — поторапливаю соратников, пропуская всех вперед, до калитки всего ничего.

И тут Крысеныш паскудный, что за черт его дернул, не знаю, видимо от избытка чувств, окрысился на сидящего в одной из запертых машин зомбака. Вот чем ему тот зомбак не угодил? Не мешает же? А Крысеныш взял и долбанул по стеклу. Зомбак задергался как припадочный, нажал куда-то, разблокировав замки, открыл дверь и кинулся на Крысеныша.

Крысеныш бросился бежать, и не куда-нибудь, в калитку. Сам он благополучно проскочил, а путь зомбаку, скорее всего, растерявшись от неожиданности, попыталась преградить Стрелка.

— Беги, Стрелка, — заорал я, но было поздно. Зомби вцепился ей в горло.

Когда я подбежал и срубил голову зомбаку, Стрелка была уже мертва. Да как так-то? Ну почему она? Столько уродов топчет эту проклятую землю, но первыми прожорливая земная грязь проглатывает самые чистые души. Я отогнал от Стрелки соратников, что пытались лезть с предложением помощи. Чем тут теперь поможешь? Упокоить ее я и сам могу.

Наверное, я потерял счет времени. После того как отсек Стрелке голову, стоял на коленях, уставившись на то, что от нее осталось: лук, колчан и два матраса… Вот и все ангельское наследство. Меня кто-то звал, тряс за плечо, но я выпал из временного потока. А потом увидел Крысеныша. Двое парней участников рейда притащили его, заломили руки, уронили на колени.

— Я не виноват, — верещал тот, — Я ничего не делал.

Да. Наверное, он не врет. Он ничего и ни для кого за свою жизнь не делал. И теперь считает это достаточным основанием, чтоб его жизнь могла продолжаться, чтоб ее у него не отбирали.

— Что делать с ним? — спрашивает один из держащих Крысеныша парней.

— Его Кот в рейд принимал, — я стряхиваю оцепенение, — Пусть Кот и решает.

Я бы не задумываясь прирезал сейчас засранца, если б это могло хоть что-то изменить. А убивать его из мести не хочу. Он не достоин даже мести. Мне насрать, будет он жить, или сдохнет. Я забрал Стрелкины вещи и пошел в здание универа, на Крысеныша даже не глянул.

Когда я зашел в фойе, на меня смотрели десятки, если не сотни глаз. Кот по-видимому был уже в курсе произошедшего, но ему хватило ума и такта не произнести ни слова. Он молча открыл окно обмена и передал мне обещанную ячейку. А затем еще достал откуда-то бутылку водки и стопку. Придвинул ко мне и указал рукой на столики.

Я только сейчас заметил, что в фойе появились кафешечные круглые пластиковые столы и стулья. Похоже Кот и впрямь решил пободаться с Красавчиком за должность коменданта. Устраивает свою альтернативу общепита. Второй гардероб, что напротив, теперь тоже не пустует. Какие-то ребята под приглядом Котяры тащат в него мангал. Но у меня совсем нет сил об этом сейчас думать.

Я показал Коту два пальца. Тот сообразил и выставил еще одну стопку. Я сгреб бутылку со стопками и пробрел к угловому столику. Одну налил для Стрелки, другую для себя. У нас так принято. На поминках покойнику тоже наливают. Достал одну из дешевых парафиновых свечек, что добыл в спорттоварах, поджег, накапал прямо на пластик плавленого парафина, закрепил свечу.

Прости Стрелка, церковной свечи у меня нет. Да и к чему ангелу сомнительная церковная святость? Вы спросите, любил ли я Стрелку? Как женщину — нет, хоть и спал с ней. И все же сказать, что не любил — вранье. Как можно было не любить такое светлое и легкое существо? Я поначалу посчитал ее «эмансипе», а потом понял, что ошибся. Ее независимый вид — способ хоть как-то прикрыть распахнутую душу.

Я глотал рюмку за рюмкой, не чувствуя даже вкуса водки. Ни малейшего опьянения не чувствовал и подавно. За соседний столик уселась Кукла со смазливой подружкой. Лицо подружки мне не знакомо, зато красивые длинные ноги в дивных босоножках узнал сразу. Вот значит с кем Кукла баловалась в той аудитории. Кукла смотрит на меня вроде как с намеком, будто ждет приглашения. Она совсем что ли души не имеет? Или зажженную свечу на моем столе не видит?

Я отвернулся. Не хочу видеть эту кукольную рожу. Наливаю и пью. Снова наливаю… голова начала тяжелеть от алкоголя, но легче никак не становится. Вдруг кто-то трогает меня за плечо. Я поднимаю голову, чтобы высказать Кукле все, что о ней думаю, но… это не Кукла.

— Вить, извини… если не вовремя, — говорит Алена, и я замираю с рюмкой в руке, все слова, что знал, куда-то рассыпались, ни одного вспомнить не могу.

— Я пойду, пожалуй, — мое молчание Алену смутило, наверно решила, что я просто не хочу с ней разговаривать.

— Подожди… присядешь? — Алена послушно садится на краешек пластикового стула, спина прямая, руки на коленках, — Давай помянем Стрелку. В этом поганом учебном заведении было всего два чистых душой человека. Стрелка и ты. Теперь Стрелки не стало.

Я пододвинул Алене свою стопку, себе достал железную кружку из тех же спорттоваров, плеснул на два пальца, поднял. Алена взяла в руку стопку с водкой, смотрит на нее нерешительно, будто не знает, что с ней нужно делать.

— Ты ее любил? — спрашивает.

Я пожал плечами. Как тут отвечать? Выпил налитую водку одним глотком.

— А разве можно вас не любить? — спрашиваю с усмешкой, видать, я все-таки начал пьянеть.

— И меня? — еле слышно уточняет Алена.

— А то ты не знаешь… Алена, скажи, зачем пришла? Посочувствовать?

Алена все же решилась и опрокинула в себя водку. У нее перехватило дыхание. Закашлялась, кое-как отдышалась.

— Ф-уф. Как ты это пьешь? — и без всякой паузы продолжила, — Стрелка сегодня ко мне подходила.

— Как подходила? Зачем? — я сбит с толку.

— Она сказала, что ты меня любишь, но боишься признаться. И еще… ты думаешь, будто мне безразличен.

Ну и Стрелка… ай да Стрелка… кто после этого посмеет сказать, что она — не посланный с неба ангел? Значит, она на самом деле собиралась поговорить с Аленой… и даже поговорила.

— А разве это не так? — спрашиваю.

— Нет, Вить. С чего ты вообще так решил?

— А что я должен был подумать, когда увидел, как ты с Красавчиком целуешься? — я все-таки вспылил и повысил голос, — Взасос. Вот скажи мне, что?

— Да когда это? — поражается Алена, и я отчетливо вижу, что поражается она искренне.

— После третьей волны, — напоминаю я, хотя уже готов сомневаться в самом себе, — Помнишь, когда одногруппников к стульям скотчем привязывали?

— Ах, — Алена облегченно вздыхает и даже головой качает, будто не в силах поверить, — Вот ты, о чем… после того, как ты меня вылечил, я получила специализацию.

— Как у Куклы что ли? — не удерживаюсь от подначки

— Давай без скабрезностей, а то я обижусь.

— Хорошо. Слушаю.

— Сначала способность — сопротивление ядам, — рассказывает Алена, — Потом система предложила специализацию, связанную с иммунной системой и выработкой антител. Теперь моя кровь и слюна — сами являются вакцинами.

До меня начинает докатывать, что за поцелуй с Красавчиком я принял процесс вакцинации.

— А Красавчика зомби поранил? — спрашиваю.

— Да, ногу ему расцарапали. Я сказала тогда про свою способность. Ну он и… ну ты понял.

— Понял. Теперь понял. Он слюну твою высасывал. Молодец Красавчик.

Алена усмехнулась несмело.

— Еще раны могу залечивать. Ко мне уже несколько человек обращалось. Я их лечу, мне опыт идет.

Я только теперь удосужился глянуть на Аленину системку: третий уровень. Вон оно что, значит и так тоже можно прокачиваться.

— Прости, Ален. Я вел себя, как осел.

— Да уж. А я себе места не находила. Вроде все хорошо у нас было, а потом как отрезало… а потом я увидела тебя со Стрелкой, уж ты-то точно с ней обнимался жарко, — Алена нахмурилась и тут же улыбнулась, припоминая что-то, — Знаешь, как я удивилась, когда Стрелка ко мне подошла… и давай за тебя заступаться… а ты прям герой для нее.

— Да уж, Стрелка — она такая.

— Вить, пойдем, а? В лаборантскую…

— Пойдем.

Я тяжело поднялся из-за стола. Тут же всплыло системное сообщение про средней тяжести интоксикацию, и что через 10 мин. я снова буду как огурчик. Вот ведь осложнение какое. Теперь и не напиться как следует. В лаборантской Алена заперла изнутри дверь. Провела меня в смежную комнатку, там у нее появился старый диванчик.

— Мне парни притащили, — будто оправдываясь, пояснила Алена, когда увидела, что я разглядываю мебельную обнову, — В полный рост не вытянешься, но все ж не на полу спать.

Я уселся на диван, откинулся на тоскливо скрипнувшую пружинами спинку. Алена как обычно присела на самый краешек, так, что я видел теперь ее напряженную спину. Я провел ладонью по ее спине, а потом взял ее за плечи и притянул к себе. Диван заскрипел совсем уж жалобно.

— Черт, — ругнулся я, — Это не диван, граммофон какой-то.

Я достал и раскатал прямо перед диванчиком на полу два матраса, поверху наложил туристических пенок, расчехлил пару спальных мешок, расстелил.

— Ты позволишь? — я снял туфли с ее ног, — Прошу перебираться на почти королевское ложе.

Алена прошла босыми ступнями по импровизированной постели.

— Класс, так мягко, — она присела рядом.

Я уложил ее на спину и начал неторопливо целовать. Сначала губы, потом шею. Расстегнул одну за одной пуговки на рубашке и целовал грудь, потом живот. Даже когда стянул с нее трусики, продолжал целовать бедра и не только бедра.

— Это… это необязательно, — прошептала Алена осекающимся голосом.

Я знаю, что необязательно, но я так хочу. Стрелка меня этому научила. Доставлять удовольствие любимому человеку — тоже наслаждение.

— Витя, иди уже сюда, — взмолилась Алена тяжело дыша, — А то я этого не выдержу.

Только тогда я перестал ее целовать и… и потом раздался стук в дверь. Громкий и требовательный. Я надеялся, что стук не повторится, но он раздался снова. Еще громче, еще требовательней.

— Алена. Алена, ты здесь? — голос мужской, незнакомый, явно встревоженный.

— Что случилось? — не выдерживает Алена.

— Нужна твоя помощь… прорыв зомби в фойе… много раненых и покусанных.

— Дьявол, — Алена кинулась надевать рубашку.

— В одной рубашке не пущу, — заявляю твердо, — Где твой костюм?

Алена выкидывает из инвентаря части защитного костюма. Теперь я помогаю ей одеваться настолько быстро, насколько медленно раздевал до этого. Натягиваю на нее штаны и ботинки.

— Шлем, где твой шлем?

— Вить, у меня заколка сломалась.

— Причем здесь заколка?

— Без заколки неудобно. Волосы лучше полностью убирать под шлем.

— Слушать не желаю, напяливай.

Алена надела шлем, уже на ходу спрашиваю

— Какую заколку тебе надо?

— В форме спицы, лучше вот такой вот длины.

— А под шлем она залезет? — Алена кивает, — Найду.

В фойе разгром. Пластиковые столы и стулья разбросаны. Лужи крови. Прямо на полу лежат несколько раненых разной степени тяжести. Но зомби не видно. Людей довольно много, они возбуждены, но не более. Алена тут же подсаживается к одному из раненых с разорванным плечом.

Плюет ему прямо на рану и вчитывается во всплывшее системное оповещение. Вот она, диагностика эпохи игрового зомбокалипсиса во всей красе. Затем достает канцелярский нож и чиркает себе по запястью. Ее кровь льется прямо на рану, рана начинает зарастать прямо на глазах. Я офигеваю. Алена переходит к другому раненому, а я, чтоб не смотреть на эту кровавую медицину, подхожу к гардеробу, Кот мыкается за гардеробной решеткой, смурной и растревоженный.

— Что случилось? — спрашиваю.

— Геройствовать полезли, — фыркает по-кошачьи, — На проспект выперлись. Едва обратно заскочить успели, но на хвосте зомби притащили.

— Понятно. Идиоты еще не перевелись.

Я всматриваюсь в лица раненых и с удивлением их узнаю. Это те ребята, что заперли решетку перед моим носом. Детский сад ремню не рад. Вон и Качок тут валяется со рваной раной на ягодице. Кто-то пытался откусить его непоседливую жопу. Кстати, он последний, остальных Алена уже подлечила.

Я смотрю на Алену и мне становится тревожно. Лицо белое, ни кровинки. Сколько уже своей крови она потратила на этих придурков. Алена подходит к Качку, ее покачивает от слабости. Я подскакиваю к ней, придерживаю, помогая опуститься на колени.

— Ален, ты как? На тебе лица нет.

— Все в порядке, — шепчет слабым голосом, — На одного больного у меня сил хватит.

Я вижу, что оба ее запястья исчерканы, кровь из них еле капает. Мне страшно за нее становится, но она упорно начинает сжимать-разжимать пальцы, чтобы выжать из себя еще немного вакцины. Ее кровь покидает тело неохотно, капля за каплей соскальзывает с белого как мел запястья на рану Качка. Как только рана его полностью затворяется, Алена теряет сознание.

— Черт, — я подхватываю ее на руки, — Может кто-то ей помочь?

Через собравшуюся толпу протискивается Тролль, таща на Буксире заспанного Плюшика.

— Виктор, все нормально будет. Он поможет.

Плюшик подходит и кладет руку Алене на лоб.

— Сильное истощение, — диагностирует Плюшик и достает из инвентаря какую-то склянку.

— Что это? — я Плюшику не доверяю.

— Не кипишуй, — успокаивает меня Тролль, — Плюшик знает.

— Зелье восстановления на основе гранатового сока, — отвечает Плюшик, — Помоги ее напоить.

Пока мы вливаем в Алену зелье, Тролль продолжает объяснять:

— Плюшик у нас получил специализацию зельевара. Думаешь, он просто так на кухне все время вертится?

— Все, — Плюшик поднимается на ноги, — Полчаса отдыха и будут как новенькая.

Я все еще не верю и вчитываюсь в Аленину системку: «игрок 4 ур. Истощен, полное восстановление организма через 30 мин.» Пока Алена отрабатывала Айболита, успела взять уровень. Все. Можно выдохнуть. Беру ее на руки и отношу обратно в лаборантскую.

Кладу на постель, разглядываю лицо. На щеках проступил легкий румянец. Дышит глубоко и ровно. Раздеть ее, что ли? Она проснется голенькая, а тут я рядом. Но раздевать передумал. Как-то неправильно это без ее согласия. Пусть отдыхает. Чтоб себя не искушать, выхожу из лаборантской и прикрываю плотно дверь.

Спускаюсь в фойе. Народ разбрелся, кровь толи вытерли, толи сама развеялась. Столы и стулья снова стоят на своих местах. А угловой столик, за которым я сидел, оказывается не пострадал. Даже над почти полностью оплывшей свечкой еще колышется маленький язычок пламени. Маленький и жаркий как язычок Стрелки. И недопитая бутылка на месте. Сажусь за столик, наливаю себе стопку, и как дежавю вижу идущих ко мне Куклу с длинноногой своей подружкой.

— Мы присядем? — спрашивает Кукла.

— Садитесь, чего там, — делаю приглашающий жест. Пора уже выяснить, что хочет от меня Кукла и расставить все точки над палочками.

— Это Ириска, — представляет Кукла подружку.

— Такая же вязкая?

— Такая же сладенькая… устал? — спрашивает Кукла, изображая заботливое сочувствие.

Пожимаю плечами и молчу. Это еще не разговор. Я знаю, что Кукла расчетливая тварь. На мою усталость ей плевать.

— А ты молодец, — хвалит меня Кукла, — Качаешься, уровни берешь, в рейды ходишь… шашка у тебя, костюм защитный…

Вот это уже теплее. Я опрокидываю в себя стопку водки, но продолжаю молчать.

— А мы слабые беззащитные девчонки, — притворно вздыхает секс бомба и облизывает пухлые тугие губки, — Но мы умеем быть благодарными… Хочешь, в знак нашего к тебе расположения, разрешу тебе положить свой стручок мне в ротик?

Ириска прыскает, будто Кукла выдала самый смешной анекдот, отчего едва теплящееся пламя догорающей свечи гаснет окончательно.

— Что, прямо здесь? — спрашиваю

— Ну зачем же, — продолжает охмурять меня Кукла, — Тут недалеко наше месте-ечко. Ты ведь уже заглядывал недавно… ой, слушай, — будто невзначай спохватывается Кукла, — Мы с Ириской обожаем настоящее оружие. Можно посмотреть твою шашку?

Примерные контуры незатейливой двухходовой аферы начинают прорисовываться. Я хмыкаю, достаю шашку и кладу на стол. Девахи ее небрежно разглядывают, вяло изображая интерес.

— А еще есть оружие? — спрашивает Кукла.

— Больше нету, — ухмыляюсь.

— Пойдем, проводишь девушку, — Кукла встает и тянет меня за руки, заставляя подняться, — Ириска пока посторожит твою шашку.

Ириска снова прыскает. Ей весело. Пока идем до аудитории, Кукла шепотом мне на ухо в красках описывает, что она будет делать с моим стручком своими губками и язычком.