Зомби

Глава 21

Посреди двора красуется особняк. Обычно так во дворах в окружении многоэтажек детские сады ставят, а тут особняк… с башенками и шпилями… видать богатенькие буратины его строили, если хватило бабла выкупить землю практически в центре города. И приближаться к этому особнячку мне совсем не хочется.

А что делать? Обходить двор по проспекту? Не вариант. Там я людей конечно вряд ли встречу, но зато такие стада зомби пасутся… остается одно: прошмыгну по-тихому вдоль подъездов. Кому есть дело до бедного студента?.. пардон, туриста? Иду себе с рюкзачком по незатейливой своей надобности. Авось у жильцов того особняка моя скромная персона интереса не вызовет.

Ошибся. Громкий хлопок и моя голова взрывается вспышкой боли. Падаю под машину и сразу еще один хлопок, выбивающий из бетонной стены немалый такой кусок. Они там что, из противотанкового ружья стреляют? Новый выстрел уже по машине, за которой я прячусь, ее потрясло так, будто кувалдой по ней саданули. Превозмогая боль, ползу, чтоб спрятаться под следующую машину.

Перед глазами пелена кровавая, валятся тревожные системные сообщения о тяжелом ранении в голову. Полоса здоровья просела до уровня плинтуса. А выстрелы продолжают бухать, разнося автомобильные стекла, фары, оставляя в стене дома крупные выщербины. Забитую мусором урну у подъездной двери разнесло как фарфоровую вазочку.

Машины припаркованы плотно, местами и не в один ряд, что дает мне шанс убраться незамеченным подальше из зоны обстрела. Тело слушается плохо, но продолжаю ползти. «Рекомендация: переведите шлем в режим плотного облегания черепной коробки, это поможет остановить кровь и зафиксировать кости черепа: да/нет». Жму «да», не задумываясь. Если кровь перестанет из меня хлестать, будет шанс затеряться под машинами.

Обстрел прекратился. Но о том, что опасность миновала, даже думать нечего. Стрелок сейчас сюда припрется, посмотреть на плоды трудов своих ратных. А я пока совсем не боец. С башки кровь больше не капает, но куртка и штаны в кровище, продолжают пачкать асфальт.

Жму на иконку перемещения предметов в инвентарь. Я теперь почти голый, зато кровавого следа больше не оставляю. Ну почти не оставляю… выхватываю из инвентаря пачку проспиртованных салфеток и обтираю ладони, они тоже почему-то в крови. Понимаю, что салфетками делу помочь. Достаю бумажные полотенца и обтираю шею и шлем. Окровавленную использованную бумагу прячу обратно в инвентарь. И ползу еще немного… и еще…

Заползаю под Газель, такую грязную, будто на ней по бездорожью катались. «рекомендация: оставайтесь в неподвижности, это позволит ускорить регенерацию тканей». А то я сам этого не знаю. Я и так лежу неподвижно, затаился как мышка. Если меня заметят, добьют.

Проходит минута за минутой. Я начинаю надеяться, что никто не придет, что мне позволят отлежаться и свалить. Но нет. Слышу дыхание чье-то тяжелое. Затем из-под днища машины вижу ботинки армейского образца. В мою сторону идет, зараза. Но вот ботинки останавливаются. Догадываюсь почему. В том месте я убрал в инвентарь штаны и куртку. След мой потерян.

— Не мог же он выжить, — говорит кто-то себе под нос не очень разборчиво, будто разговаривает сам с собой.

Ботинки делают еще несколько шагов в мою сторону, и я даже дышать перестаю, но затем разворачиваются к выходу со двора. Похоже владелец армейских ботинок решил, что я убрался туда, откуда пришел. А значит, сейчас он проверит улицу, но поскольку меня он там не обнаружит, то вернется и начнет искать меня здесь уже более тщательно. А мне куда теперь ползти?

Остается один путь, тот, которого от меня не ожидают, в место, где меня вряд ли станут искать. Придется ползти к особняку. Вы скажете, ползти прямо в логово врага — затея плохая. Ты подумал, Витя? Тебе, Витя, мозги выстрелом не разболтало? А я отвечу. Во-первых, если на крыше особняка сидит снайпер, то он как раз сейчас отслеживает пути отхода со двора, во-вторых, если владелец армейских ботинок и есть тот самый снайпер, то и он будет искать меня по той же логике.

Ну и в-третьих, именно путь к особняку имеет наибольшее количество укрытий, за которыми я смогу остаться незамеченным, что, кстати, наталкивает на очевидную мысль — это сраные любители, взявшие в руки крутые пушки и возомнившие себя великими нагибаторами всех времен и народов.

И я пополз. Между машинами… под кустами с еще не облетевшей листвой… мимо баков с мусором… по грязной сточной канаве. Прополз и никто меня не заметил: огонь не открыл, шум не поднял. Я заныкался в заплеванном закутке у черного входа, закопался в куче бытового хлама. Может ремонт они тут делали, может просто мебель обновляли. А мусоровоза не дождались.

«До полного восстановления организма осталось 2 часа 47 минут». Чем же меня приложили, что ни шлем звездного охотника, ни каменная кожа, ни усиление костной ткани с этой хренью не справились? Ведь едва выжил. Не уйду пока не выясню. Хочу посмотреть и на стрелка, и на его чудо-пушку.

С моей наблюдательной позиции обзор довольно хреновый, но товарища в ботинках пропустить не должен. А вот и он. Надо же, я нарисовал в своем воображении горилло-подобную фигуру, а тут этакий милитаризованный колобок. Лицо круглое лоснящееся, отвисшее пузо не способна скрыть даже военизированная одежа со всякими многочисленными кармашками, накладками, нашлепками и обвесами.

Идет помахивает огроменным таким ружжом с откидными сошками и навороченной оптикой. Догадываюсь, что это одна из тех игрушек, которыми пользуются снайперы, чтобы валить людей с трехкилометрового расстояния. Походу из нее в меня и стреляли. Подтверждая мои мысли, Колобок минует основной вход в особняк и сворачивает за угол, а оттуда слышно, как часто отстукивают набойки его армейских каблуков по металлическим ступеням.

Чуть позже слышу отчетливое буханье шагов по крыше. Вот оттуда с крыши он по мне и стрелял. Если он решил вернуться на свою лежку, мне это на руку. Оттуда он меня не увидит, я для него в мертвой зоне. Отсижусь до полного восстановления. Но Колобок, похоже, на крыше не остался. Скрип проржавевших петель, а следом звук удара двери об косяк и лязг запираемой задвижки.

Логика логистики мне ясна. В эпоху зомбокалипсиса двери на первом этаже закрыли на все замки, а может и вовсе замуровали, и теперь пользуются пожарной наружной лестницей. А что, удобно и дальновидно. Прежде, чем выйти на улицу, поднимаешься на крышу, оцениваешь обстановку с высоты, и только затем спускаешься на землю нашу грешную.

До полного срастания черепных костей мне куковать еще больше двух часов, но чувствую себя уже довольно сносно. Шкала здоровья заполнилась на четверть. Барабанный набат в голове поутих. Регенерация с метаболизмом свое дело знают. Решаю подобраться к окну, раз уж все равно здесь сижу, так хоть постараюсь побольше узнать о противнике.

Крадусь под окнами, прислушиваюсь. Рисковать и совать свою раненую башку в оконные проемы раньше времени не стоит. К тому же вечереет, вот скоро повключают в помещениях свет или как там теперь… позажигают свечи и лучины, тогда можно попробовать и подглядеть чего.

Долго ждать не пришлось. Солнце завалилось за многоэтажку, небо опять тучами затянуло, пошло накрапывать. Резко потемнело. А я уже присмотрел подходящее окошко. Из приоткрытой форточки доносятся голоса и звуки. Там явно кто-то есть. Пришло время засунуть разведывательный глаз на территорию противника. Я и крепкий ящик отыскал в мебельной куче.

Подтаскиваю ящик, встаю на него, заглядываю в окно. Помещение просторное, богато отделанное. В вычурном камине горит живой огонь. На подставках кованые канделябры с горящими свечами. По стенам чучельные головы редких животных и картины с портретами суровых мужей и сценами охоты. Ну куда бежать… средневековый замок сюзерена с уходящей в седые века родословной.

В самом большом центровом таком хайтешном кресле… если б не уклон в ортопедическую заботу об удобстве по последнему слову техники его можно было бы назвать и троном… сидит всего этого великолепия хозяин… пардон, хозяйка. Женщина, я бы сказал так: чуток за тридцать, а более бы о возрасте не сказал ничего, потому что точнее определить невозможно. Уж больно тело ее холеное, гладкое, загорелое.

Платье, что на ней надето, скрывает настолько мало, что можно сказать, соблазняюще слегка прикрывает сокровенное. Одним словом, не платье, а ночнушка из сексшопа. А прикрывать там есть что. И заметьте, не прятать, ибо прятать такое — преступление, а именно интригующе прикрывать.

А особенно впечатляют потрясающей красоты ноги, открытые взору, сложенные одна на другую на специально подставленный под них бархатный пуфик. Не знаю, чем занимались эти совершенные ноги, плаваньем или ездой на велосипеде. Великолепные, рельефные, подкаченные, но без чрезмерности. Не бесформенная куча стероидного бодибилдерского мяса. Все ровно в меру.

Возле кресло-трона из Кибертрона стоит… ой, я поначалу подумал, что девушка… а кого еще обычно подсовывает воображение, если из одежды у-трона-стоящего только кожаный ошейник и прячущий срам кружевной передничек? Но то оказался молодой человек. Правда, бледный, хилый, тонкокостный и с утонченными чертами.

Молодой человек держит в руках поднос с фруктами-орешками, а женщина, соответственно, с этого подноса изволит откушивать. Отправив в рот очередной сладкий кусочек, женщина облизывает свои холеные пальчики, а потом засовывает их шаловливо под передничек у-трона-стоящему… и начинает там мять ему… под передничком.

Однако субтильный молодой человек стоит совершенно индифферентно, румянца на щеках не возникает, дыхание не учащается, и, судя по тому, когда рука женщины возвращается к подносу с лакомствами, передничек на его бедрах продолжает ниспадающе висеть без единой складки, возбуждения этот чел не испытывает, хотя, глядя через немытое окно на ноги этой женщины с расстояния в несколько метров, его испытываю даже я.

Ну растят где-то, видать, таких оранжерейных юношей, настолько малохольных, что те даже стояка не знают. Нафига только такой недосамец той женщине нужен, и как она его пользует, я даже думать не хочу, но и осуждать того чела не собираюсь. В конце концов жить все хотят, и коли решился человек надеть на себя рабский ошейник, так то его свободный выбор. Может ему нравится это все, кто его знает? Ни возмущения, ни отвращения, во всяком случае, на его лице я лично не наблюдаю.

Еще один такой же вьюнош в ошейнике и передничке, припав на колени и сняв с ноги женщины греческую шнурованную сандалию, обхаживает пилочкой ей ноготочки. У меня практически нет сомнений, что женщина эта является комендантшей очередного поселения и строит в свое удовольствие собственный вариант идеального общества в духе рабовладения царицы Клеопатры.

Смущает меня только одна присутствующая в помещении штуковина, которая, во-первых, сильно выбивается своим видом из общего антуража, а во-вторых, над ней имеется всплывающая системная подсказка: «системный торговый терминал». Свистел, похоже, мне Котяра, что торговые терминалы полагаются только тем поселениям, что строят капитализм. Точно свистел. Если подумать, при рабовладении тоже и рынки имелись, и торговля шла за деньги.

Через некоторое время в помещение закатывается Колобок, а я поначалу и не заметил, что на него тоже ошейник надет, такой же милитаристский, как и он сам, с железными шипами-клепками. Колобок припадает перед хозяйкой на четыре кости, бортанув при от ее ноги вьюноша с пилочкой и пытается облобызать ей сальными губами холеную ступню.

— Ты выяснил, кто это был? — спрашивает Клеопатра и недовольно отталкивает ножкой круглое лицо Колобка.

— Увы, моя госпожа, — отпихнутый ножкой Колобок таким отношением к себе нисколько не расстраивается, — Но я все-таки думаю, это был зомби.

— Что значит, «все-таки думаю»? — строжает женщина, — Ты там в оптику свою вроде способен прыщи разглядывать за километр, или как ты там… хвастал…

— Я сначала думал, это игрок, — пытается оправдаться Колобок, — Но я его подстрелил, это точно совершенно… мне система выдала сообщение: попадание точное, урон критический.

— Может он не умер? — предполагает женщина.

— Да как не умер? Как не умер? — горячится Колобок, — Я специально заряжал пулю с утяжеленным сердечником, она броню пробивает… Если б это был живой игрок, он бы поднялся зомбаком. А значит он уже был зомби. Голову ему разнесло в клочки, вот он и развеялся.

Что-то я не видел, чтоб упокоенные зомби развеивались сами собой. Хотя, я и не пытался оставлять их тела надолго. Может и развеиваются. Может Колобок и не врет.

— Ну хорошо, ступай, — царственным мановением ручки, которой только что мяла муди у-трона-стоящему с подносом, Клеопатра отпускает Колобка, катись мол, Колобок, от дедушки к чертовой бабушке…

Напоследок тот еще раз пытается припасть губами к вожделенной стопе, но капризная ножка его снова отпихивает. Колобок вздохнул и отвалил. Когда он докатился почти до выхода из помещения, женщина добавила ему в спину:

— И пожалуйста, будь поосторожнее. Сам знаешь, в каком шатком положении мы теперь…

Колобок кланяется, насколько позволяет обширный живот и выходит. Клеопатра вздыхает и возвращает ручку под передничек у-трона-стоящего. Я спрыгиваю с ящика. Не сказать, что узнал много, но нам любая инфа лишней не будет. Иду в обход особняка, заглядывая и подслушивая. Обнаружил кухню, с орудующим в ней поваром, и комнатку, где сидят еще трое индифферентных молодых людей в передничках и ошейниках. И больше ничего.

Итак, хозяйку я видел, гарем ее я видел тоже. А где боевики? Где остальные вооруженные до зубов дуболомы? Не может же быть, что все держится на одном только Колобке? Может казармы на втором этаже? Хотя странно это. Казармы по идее должны располагаться снизу. А ну как враг нагрянет, кто его встречать первым будет? Клеопатра и мальчики в передничках? Фигня какая-то, и что там она говорила про «шаткое положение» … уж не об этом ли?

Пока дожидался полного восстановления организма опустилась ночь. Возникла малодушная мыслишка плюнуть на всю эту комедь с ролевыми играми и свалить. Я точно знаю, на крыше никого нет, никто за двором не наблюдает. Но потом ведь сам себя буду гнобить, что не остался и Колобку железом за железо не отплатил.

Подхожу к наружной железной лестнице, которой пользовался Колобок. Начинаю крадучись подниматься. Вот второй этаж, но в окнах полная темень, полная тишина и полное ощущение, что нет никого. В конце концов я несколько часов здесь проторчал. Были бы здесь какие боевики помимо Колобка, уже бы как-то себя обозначили.

Сам Колобок как раз на первом этаже дрыхнет. У него там своя комнатенка со стенами, обвешенными фотками Клеопатры, я проверил. Иду еще выше, ступаю на плоскую крышу, катаную мягким профнастилом на гудронном наполнителе. И как только Колобок умудрялся по такой мягкой крыше так громко бухать своими ботинками.

Обхожу крышу. Башенки и флигелечки бутафорские из шлакоблоков. На месте Колобка я бы их разнес к чертовой матери, чтоб обзору не мешали. Но я и так уже догадался, что он никакой не вояка. Вот его лежка. Пара одеял и мешок с песком. Хотя нафиг ему мешок, винтовка на сошках. Подхожу к будочке с чердачным выходом. Ожидаемо заперта изнутри. Ладно, ломиться в ночь не буду, я не грабитель какой. Подожду до утра. Спрятался за будкой, прислонился к стене, закемарил.

Проснулся утром от чириканья птиц. Надо же. Летают, чирикают. Для них походу никакого апокалипсиса не случилось. Их житуха совсем никак не изменилась. Как клевали ягодки и гадили сверху на весь мир, так и продолжают. Пока я предавался рассуждениям об относительности оценки происходящего в мире, в утробной глубине дома послышались шаги, со щелчком отперли запор, скрипнула открываемая чердачная дверь. Колобок вышел на крышу.