Зона поражения (СИ)

Глава 14. Будете искать Меня, и не найдёте

Васёк любил дежурить. Сидишь себе, пропуска проверяешь, никто тебе на мозги не капает, тем более вечером в пятницу. Все уже разбежались по домам отдыхать, а у Васька дома мать, отчим, сестра, ее муж-придурок и двое племянников. Нет уж, спасибо. Он лучше тут в тишине кроссворды порешает, и пиццу закажет попозже. Ну, красота же?

— Прибор для измерения артериального давления…

— Тонометр. Привет, Васёк!

Бухгалтерша Ваську всегда нравилась: красивая, улыбается, разговаривает нормально, а не через губу. Спросила, вон, как лучше называть. Он от Василия ежился: так только перед ремнем в детстве звали, а просто Вася не нравилось. Вот Васёк — это да.

— Здрасьте.

— Кроссворд отгадываешь? И как? Трудный?

Чего-то она была не в себе: теребила ремень сумки, звенела ключами.

— Ага. Вот: «церковная утварь — подставка для книг». Хрен его знает.

— Аналой.

— О, точно! Спасибо. Дарья Дмитриевна, хотите сушку? У меня есть, вот.

— Спасибо, Васёк. И что ты меня по отчеству? У нас же разница небольшая. Давай на «ты»!

— Давайте! Давай то есть. У тебя все в порядке?

Дарья посмотрела на засыпанную крошками юбку, смахнула ладонью, тряхнула волосами.

— Да все нормально. Домой что-то не хочется.

Это Ваську знакомо.

— Ясно. Хочешь еще сушку?

— Давай. Что там дальше?..

— … Наука о грибах.

— Микология.

Из коридора почти бегом выскочил парень. Васёк на всякий случай приподнялся: бегут — лови. Но следом никто не бежал, да и парень замедлился, подошел нормально. Дарья повернулась, задела сумочку и та опрокинулась на пол.

— Ой!

— Простите! — парень согнулся, помогая собирать ключи, косметику и еще что-то.

— Ничего, это я сама.

Парень сгрузил вещи на стол, попрощался и вышел. Дарья убрала все обратно в сумку, посмотрела на часы на стене и вздохнула.

— Ой, как поздно уже. Пойду я, пожалуй. Спасибо тебе, Васёк.

— За что? — не понял он.

Жаль, что уходит. Почти весь кроссворд разгадали, и не скучно.

— За сушки и за компанию.

— С собой возьми, — спохватился Васёк, — по дороге еще погрызешь.

Она как-то жалобно улыбнулась и ушла. Васёк посмотрел на дверь, потом на кроссворд, и решил, что в понедельник купит еще сушек. И шоколадку. И, может, порасспросит девчонок из бухгалтерии, чего это Дарья не хочет домой, может, помочь чем?

Домой Кирилл так и не пошел. Сидел, крутил в руках телефон, несколько раз попытался подобрать пароль, но не справился. Смотрел в темноту за стеклом, жалел, что бросил курить, потом, видимо, задремал. Когда поднял голову от стола, в окно уже било солнце. Часы показывали половину девятого, в коридоре кто-то хлопнул дверью, и еще раз. Наверное, это и разбудило.

В полдесятого тоже никто не пришел, а в пол-одиннадцатого Кирилл уже и не ждал. Но зачем-то досидел до полудня и только потом, словно сбросив оцепенение, рванулся к выходу. Так, значит? Ну, погоди, Иудушка. Сам виноват.

В больницу его пустили благодаря документам, но у двери палаты торчал «апостол» Андрей, и смотрел очень неласково.

— Доктора запретили.

Кирилл махнул удостоверением. Не сработало.

— Где ваш Костик? — прошипел Кирилл.

Он полнился какой-то едкой злостью, даже руки тряслись. Видимо, на лице тоже отражалось, потому что апостол подался назад, но от двери не отошел.

— Не знаю.

— Он тут был?

— В чем дело?

Незнакомый голос позвал обернуться. Этого типа Кирилл раньше не видел: вертлявый модник его лет, в узких джинсах, с короткой рыжей бородкой и выбритыми висками. Что еще за мудила в очках и что тут забыл?

— Вы кто?

— Это вы кто? — ощерился Кирилл, тыкая в лицо оппоненту удостоверением.

— Моя фамилия Федоренко, я — адвокат, — ответил мужик, изогнувшись в пародии на поклон.

— Чей?

Кирилл таких терпеть не мог. Хлыщ упакованный, молодится, весь в браслетах, с маникюром, в ухе серьга, а уж самомнения-то…

— В данный момент я представляю интересы Биевского Константина Игоревича. Кстати, это ведь вы его вчера увезли? — Адвокат посмотрел на «апостола», тот кивнул. — Можете прояснить его нынешнее местонахождение?

— Конечно, — зарычал Кирилл. — Вот как найду, так сразу и проясню. Вы уже адрес следственного изолятора выяснили?

— Выяснил, но его там нет.

— Будет. А пока вы мне проясните, куда эта сволочь делась. Он же сюда приходил вчера?

— Простите?

Адвокат стянул очки и пронзительно уставился на Кирилла. Тот машинально отвел глаза, спохватился и разозлился еще сильнее. Вот же пакость какая!

— Вы хотите сказать…

— Вчера ваш Костик ушел в больницу. Куда он делся потом?

Оба вопросительно повернулись к апостолу, тот даже замялся от такого внимания.

— Андрей? — потребовал адвокат.

— Не было его, — заверил Андрей. — Я с вечера не отходя, заметил бы.

— Прямо не отходя?

— Ну, отходил. За едой там, в туалет. Но я заглядывал потом: Наташа c Господом, а Костика точно не было.

Кирилл развернулся и пошел к выходу. Уже понятно, что к любимому старцу гаденыш не заходил. И где он тогда? Интуиция советовала объявлять розыск, но Кирилл малодушно надеялся на чудо: сегодня субботнее моление, старец в больнице, неужто наследник устоит от соблазна снова попробовать власти?

Свободная машина на удивление была, и Кирилл поехал в скит, про себя усмехаясь прозорливости старца: блудного сына снова тащило к «отчему дому». Так себе юмор у судьбы, не смешной.

В скит его сперва не пускали, но потом калитка открылась. Прямо за ней стоял Ростик.

— Где этот гад?

Ростик невесело хмыкнул:

— И тебя допекло, гражданин начальник? Сочувствую, но помочь не могу. Наша радость что, сдернула из претории? Плохо следили?

Кирилл раздраженно отмахнулся от насмешки.

— Я спрашиваю: он тут?

— Нет.

— А если найду?

Ростик откровенно фыркнул и покачал головой.

— Не советую. Во-первых: ордер. Во-вторых: может случиться несчастье.

— Ты что это, мне сейчас угрожаешь? — не поверил ушам Кирилл.

— Я? Нет. Я только рад буду, если ты Евгешу от прилипалы избавишь. Но народ… в их глазах ты — Иуда. Сперва с Костиком чуть не целовался, а потом приехал, устроил тут Гефсиманию.

— Я устроил?!

— Но выглядит все по классике, согласись. Да еще Евгеша в больнице, заступиться за тебя некому.

Кирилл помотал головой, нужно себя ущипнуть и проснуться в нормальном мире.

— Слушай, ну ты-то нормальный мужик!

— Поэтому не кидаюсь с вилами, а спрашиваю нормально: у тебя ордер есть? Ясно. Давай так: ты ищи, а я, если он вернется, тихонько тебе сообщу. Хорошо?

Как же, поверили мы в бескорыстную помощь следствию! Уже куда-нибудь увезли, небось, и адвокат тут как тут. Мигом докажет, что подписки о невыезде не было, значит мог укатить хоть в тундру, хоть на Мальдивы, а ты, Кирюша, ищи, раз такой дурачок.

— Мне сообщишь? Или адвокату?

— Уже познакомились? — разулыбался Ростик — Ну и как тебе?

Кирилл неопределенно поморщился.

— Ну да, ну да. Михаил Германович, на вид рок звезда, но зубы у него крокодильи. Боюсь, не посадить тебе Костика. Не вашего уровня специалист.

— Посмотрим! — рявкнул Кирилл и хлопнул калиткой, жалея, что не попадет по наглому актерскому носу.

До него со всей ясностью доходило, что если Костик сейчас не сидит возле его двери (как же, мечтай, Кирюша), дальнейший путь — в кабинет Руслана. Вот там-то Кирюшеньку и распнут, и хорошо, если ограничатся этим. Он и сам бы себя убил за идиотизм и доверчивость. Лох серебристый. И провели тебя, как лоха.

Руслан был на месте, небритый, с красными глазами, но в целом — бодрый. Кириллу даже стало стыдно: у человека ребенок родился, ему бы праздновать, а не сидеть тут после бессонной ночи, идиотов выслушивать.

— Поздравляю! Как оно, как Саша? Кого родили?

— Дочка! — Руслан потер руками лицо и просиял широкой улыбкой. — Два двести. Дышит, орет. На Сашку похожа.

— Отпуск брать будешь?

— Теща должна приехать, так что нет. А ты по делу или выпить за новорожденную?

Кирилл сел поудобнее, положил руки на стол, убрал на колени, сцепил пальцы, спохватился, что выглядит идиотом, вздохнул и покачал головой.

— Рус, тут такое дело…

Руслан нахмурился и тоже уселся:

— Ну, давай, слушаю.

И действительно слушал. Не перебивал, не ругал даже. Хмыкнул, когда дошло до «исповеди», и остановил запинающегося Кирилла:

— Это ты, конечно, зря. Но смотри: что мешало фигуранту выйти в другую дверь? К людям? Что бы ты ему сделал? Укоризненно посмотрел вслед? Но он поперся в уединенный угол с кроватью, и никого не позвал, хотя сам говоришь: стены картонные. А потом к тебе заявился давить на совесть и «договариваться» — время тянул, пока Дарья в понедельник с работы в файлы влезла. Так что вел ты себя, конечно, не по уставу, но и жертву из Костика своего не делай. Давай дальше, по существу, а про свои угрызения совести в церкви попу расскажешь.

По существу получилось коротко и позорно. Руслан выдохнул, хлопнул ладонями по столешнице, привстал.

— Ты понимаешь, что я тебя должен уволить?

Кирилл понимал, еще как понимал. Он бы и сам уволился.

— Увольняй. Но по-дружески прошу, Рус — дай мне эту погань поймать! А потом можешь с ним под суд за пособничество или халатность.

Руслан долго смотрел в стол, поднялся, отошел к окну, постоял, трогая подоконник кончиками пальцев, наконец обернулся.

— Значит так. Дело Петрова закрыто. Инфаркт подтвержден, собак не допросишь, а их хозяин, если не идиот, тоже будет молчать. Крылова можно будет возобновить, если появятся показания, но главное — работаем по Иванову. Объявим поганца в розыск, а как поймаем, тогда и про Крылова можно будет поговорить.

— А я? — не понял Кирилл.

— А ты побеседовал и домой отпустил. Понял? Закроем дело — уйдешь по собственному.

— Спасибо, Рус!

— Работай. Ордера я тебе подпишу. Возьмешь ребят и дуйте завтра с утра в скит. Найдем твоего волшебника.

— А теперь — с ордером!

Кирилл сунул под нос Ростику бумажку с печатью и, не тормозя, двинулся к крыльцу. За спиной присвистнул эксперт, что-то пробурчал бывавший тут Пашка, а Кирилл уже взлетел по ступеням, ворвался в комнатку охранника и скомандовал:

— Созывай народ, Антоша! Общий сбор!

Настроение было прекрасным, и изумление на лице охранника веселило: я вам сейчас покажу, кто тут избранные, а кто погулять вышел.

Сектанты послушно собрались в зале, встали рядами, как на молитву, и очень недружелюбно уставились на Кирилла с сопровождением.

— Значит так, граждане, — заявил он, рассматривая собравшихся. — Ставлю в известность, что сейчас тут будет проведен обыск и опрос всех, кто находится в доме, пока как свидетелей. Это ясно?

Сектанты согласно побурчали, даже не переглядываясь. Ожидали, значит. Эх, как медленно все, так хочется ухватить время за хвост и повернуть назад, хоть на пару денечков — никуда б эта сволочь от него не ушла, поймал бы.

— Ну и славно. Значит, всем разойтись по кельям и не покидать их до разрешения. Документики приготовьте. А мы приступим. Понятые здесь?

Прихваченные по пути через монастырь парень и средних лет женщина протолкались вперед.

— Прекрасно. — Кирилл еще раз оглядел продолжавших стоять сектантов. — Свободны пока.

В доме Костика не оказалось, но Кирилл и не надеялся, зато в комнате все осталось, как было. Вроде бы убрали собачьи штуки, а так — тот же бардак.

— Понятые, подойдите поближе…

Упаковали ноутбук, покрутились по комнате, не понимая, где другие вещи. Один из парней сообразил нагнуться и потянул из-под кровати короб на колесиках.

— Так себе гардеробчик. Что брать-то?

Кирилл осмотрел несколько новых, еще в упаковках и с бирками, толстовок, футболок, кучку трусов и мотнул головой на валяющуюся на кровати ту, которую Костик точно носил:

— Эту берите.

А сам беззвучно выругался: эта тоже новая. Той, рукавом которой Костик протирал горлышко бутылки, тут не было. Кирилл ее хорошо запомнил по детскому принту с покемонами.

Ладно. Теперь поговорим с контингентом. Кирилл хотел было расположиться с исповедальне, но решил не оскорблять чувства верующих и свои: ему все чудился Костик за занавеской. Хотя Кирилл точно знал, и дважды проверил — нет. Но отвлекать от опросов будет. Поэтому он решительно полез по ступеням вверх, в кабинет старца.

— Вы кто?

Вошедшую женщину Кирилл точно раньше не видел — ни тут, ни в монастыре. Она положила на край стола паспорт и присела напротив.

— Остапова Венера Михайловна.

Так вот ты какая, Венера. Кирилл пролистал паспорт, отметил отсутствия штампа о браке и детей, прикинул — ростом не ниже Васи, темноволосая, собранная, спину держит прямо и смотрит абсолютно спокойно.

— Здравствуйте. Оперуполномоченный МВД капитан Деев.

— Добрый день…

— Адвокат? — Как интересно. — Не многовато ли вас на маленький скит?

— Михаил Германович — адвокат по уголовному праву, я — по гражданскому, — улыбнулась она. — Мало ли что. Пригодится.

Ну да. Вдруг тут разборки по имуществу или налогам. Грамотно.

— Вы всегда в паре работаете? Или для богоугодного дела собрались?

Нужно Русу подкинуть мысль, пусть проверит этих адвокатов. Слишком быстро они появились. И кто им платит тоже хорошо бы узнать.

В общем-то, она ему была не нужна. В скит приезжала второй раз, первый был в декабре прошлого года, про Костика сказала «сын Божий» и даже не покривилась, беспокойства не выказывала. Вот разве что…

— Вопрос не по этому делу можно? Вы помните Василису Смирнову?

— Васю? Конечно. Я ее опекун.

Вот это неожиданно.

— Опекун?

Венера с улыбкой протянула подписанный протокол. Тоже мне, Мона Лиза! Ты, значит, опекунские получаешь, а девочка в лесу сидит с тронутыми сектантами, чтоб жить не мешала?

— А вы в курсе, что на вашу подопечную недавно было совершено нападение? Не боитесь лишиться опекунства за ненадлежащий уход?

Венера нахмурилась, и Кирилл даже пожалел, что рявкнул. Но она же не гимназистка, а адвокат, переживет.

— Мы подали заявление на продление запрета. Ждем решения суда. Если у вас все…

— Пока все. Можете идти, но не уезжайте. Кто там следующий?

— Видимо я.

Ростик протиснулся в дверь мимо Венеры, намеренно задев ее плечом, убедился, что Кирилл заметил, уселся и толкнул по столу паспорт в пятнистой обложке.

— Ну, спрашивай.

Нет, где Костик — не знает (знал бы — притащил к Евгеше, Евгеша волнуется); нет, кофту эту не видел (у него этих кофт, как грязи, шмоточник бешеный, ну тут ясно — детдом). Кто будет вместо старца, пока Костика нет?

— Апостолы. Леночка.

— Леночка? Я думал — Наташа.

— Наташа не отойдет от своего Господа. Она и за Костика пошла, чтобы ему угодить. Лишь бы Евгеша был доволен. А он доволен, когда его мальчику хорошо.

— Да ладно. — Ну ни фига себе — высокие отношения! — Вот прямо так? А ты?

Ростик хмуро хохотнул:

— А я отдельно. Знаешь, тип был такой, Никодим, тайно ходил к Христу, начальства боялся? Вооот. Вроде и верный, а вроде и сбоку.

— Удобно, — согласился Кирилл. — А если, положим, старец умрет, что будет?

— Нарисуют икону и будут ждать возвращения, — огрызнулся Ростик.

— А если Костик сядет?

Кирилл давно отложил протокол и не понимал, зачем задает все эти вопросы. Какое ему дело до секты и сектантов? Он ведь не с ними. Он просто работает.

— Тоже будут ждать. Ты еще не понял? Им все равно — рядом Господь или нет: их выбрали. Они избранный народ, царственное священство. А сын божий уже страдал за людские грехи, пострадает опять. А вернется — займет место Господа.

— Он же, ну, не знаю, злой, немилосердный. После старца-то…

— Скажут: им это за грехи и для искупления.

— Я не понимаю! — Кирилл оглядел кабинет, молчащие часы, потухающую лампадку. — Как это получается? Вот, жил человек — Вайс, и вдруг ему в голову взбрело стать богом? Как?! Он нормальный?

— Нормальный. Был. Добрый слишком, жалостливый.

— Ага: «все, кто не со мной — сдохнут» — это жалость? С чего вообще все началось, можешь мне объяснить?

Ростик потеребил волосы — сегодня заплетенные в косичку с зеленой резиночкой на конце, почесал в затылке, вздохнул:

— Объяснить… Он, когда уволился, всякие слухи, сам понимаешь. В школы не брали. Квартиру продал. Снял комнату в хрущевке и нанялся сторожем в храм — был там через дорогу. Костик, когда вышел, туда же устроился, в хоре петь. Даша, кстати, оттуда — регентовала, Андрей тоже — спивался, у Евгеши в сторожке спал. Сколько у него там побывало, кого-то к себе таскал ночевать, деньги воровали, пару раз били, он спускал, молюсь, говорил, за них. Советоваться бегали, тетки особенно. А там — сарафанное радио, стали специально к нему ходить. Настоятель пытался с ним поговорить раз, два, да и уволил. Тогда уже, вроде, была Леночка? Я не помню… А, вроде была. В ее дом еще переехали, всем скопом. Человек семь. Вот с этого, наверное, и началось. Я же не всегда с ними — гастроли, работа. Старался отговорить, а он мне: смотри, сколько птиц под крылом — как я их брошу. И этот еще, за плечом, трындит: отец — то, отец — се, избранные, семья. Наверняка он и подбил: Евгеша после записки с него только что пыль не сдувал, от себя отпускать боялся. Документы в училище подавать — вместе, Васю забирать — я тоже поеду.

— Спал с ним? — вставил Кирилл.

— Уж лучше бы спал! Тогда б хоть понятно. А тут — как заколдовали. Нахрен академию, хочу поступать в Питере — все собираемся и премся в Питер. Веру с Федором тоже Костик приволок, уже там. Шушукался все с ними. Потом стал задвигать про грехи и чистых-особенных. Или это Евгеша? Да, блин, не помню уже. Оба хороши. Только Костик хотел командовать, а Евгеша — людям помочь. Ну и вышло — вот…

Отпустив Ростика, Кирилл свалил опрос остальных на Пашку и пошел погулять. В голове было неспокойно. Все-таки зря он тут столько жил: привык, сектанты стали знакомыми и работать с ними не получалось. Может, стоило уволиться, и пусть Руслан разбирается? Но внутри горела обида: сперва найти этого гадика, потом можно и уходить.

Победителем.