Я ПРОСНУЛАСЬ ОТ ЗВОНА ударяющихся друг о друга металлических вешалок. Белокурая девочка просматривала мою одежду, которую вчера развесила миссис Тэлбот.
— Привет, — сказала я.
Она повернулась и улыбнулась.
— Клевый прикид. Хорошие лейблы.
— Я — Хлоя.
— Лиз. Как Лиззи Магуайер[17], — девушка махнула в сторону висевшей на стене страницы из старого и полинявшего журнала… — Только я не откликаюсь на Лиззи, это звучит как-то…, — она стала говорить тише, как будто не хотела оскорбить изображение Лиззи. — …по-детски.
Лиз продолжала болтать, но я ее не слушала. В голове крутилась единственная мысль: "Что с ней не так?" Если она в Лайл Хаусе, значит, с ней что-то не так. Некое "психическое отклонение".
Она не выглядела сумасшедшей. Длинные волосы собраны в блестящий конский хвост, одета в джинсы от Quess и футболку от Gap[18]. Если бы я не знала, то подумала, что проснулась в школе-интернате.
Моя соседка болтала без умолку. Возможно, это симптом.
Хотя мне она казалась довольно безобидной. Она же и должна такой быть, не так ли? Они же не кладут сюда действительно опасных людей. Или настоящих психопатов.
О нет, Хлоя. Сюда не помещают настоящих сумасшедших. Только тех, кто слышит голоса, видит обгоревших охранников и дерется с учителями.
Живот опять начал болеть.
— Пошли, — сказала Лиз. — Завтрак будет через пять минут. Они начнут сильно придираться, если опоздаем, — она вытянула руку, когда я открыла ящик комода. — На завтрак можешь просто накинуть что-нибудь поверх пижамы. Ленч и обед у нас вместе с парнями, но завтракают они позже, так что у нас есть хоть какое-то уединение.
— Парни?
— Саймон, Дерек и Питер.
— Это заведение и для парней, и для девушек?
— Угу, — посмотрев в зеркало, она скривила губы, убирая шелушащуюся кожу. — Мы все делим нижний этаж, раздельный — верхний.
Она высунулась из двери и показала мне, насколько коридор короткий.
— Они живут с другой стороны. Даже двери нет. Как будто если бы у нас была возможность, то мы бы туда пробирались, — Лиз хихикнула. — Ну, Тори бы, конечно, пробиралась. И я, скорее всего, если бы было ради кого. Тори положила глаз на Саймона.
Она тщательно рассмотрела мое отражение в зеркале. — Тебе мог бы понравиться Питер. Он симпатичный, но для меня слишком мал. Ему тринадцать. Думаю, почти четырнадцать.
— Мне пятнадцать.
Она прикусила губу.
— О, черт. Хм, так или иначе, Питер здесь надолго не задержится. Я слышала, он скоро уедет домой, — она сделала паузу. — Пятнадцать, ха? А класс?
— Девятый.
— Как у Тори. Я в десятом с Саймоном, Дереком и Рей. Думаю, Саймону и Рей все-таки еще пятнадцать, хотя… Я говорила, что мне нравятся твои волосы? Хотела сделать такую же прическу, только с синими прядями, но мама сказала…
* * *
Пока мы спускались вниз, Лиз продолжала говорить, рассказывая обо всех в лечебнице. Были еще доктор Джилл, психолог, но она приезжала только в рабочее время, как и наставница миссис Ван.
Я встретила двух из трех медсестер. Миссис Тэлбот — пожилую женщину, которую Лиз назвала "действительно милой", и младшую мисс Ван Доп, которая была, как она прошептала, "не настолько милой." Третья медсестра, миссис Абдо, работала в выходные, давая остальным возможность взять выходной. Медсестры жили здесь и присматривали за нами. На мой взгляд, они больше походили на матерей семейства, как в школах-интернатах, но Лиз называла их медсестрами.
Как только мы спустились по лестнице, мне в нос ударил непреодолимый и очень сильно раздражающий лимонный запах моющего средства. Пахло как в бабушкином доме. В безупречном доме своей матери даже папа, казалось, никогда не чувствовал себя комфортно, среди этой чистоты, означавшей, что можешь и не ждать денег на день рождения, если прольешь содовую на белый кожаный диван. Однако, бросив взгляд на гостиную, я облегченно вздохнула. Хотя в комнате было так же чисто, как и у бабушки — ковер безупречен, дерево блестит — в ней сохранилась домашняя, комфортная атмосфера. Так и хотелось свернуться калачиком на диване.
Комната была покрашена в любимый цвет Лайл Хауса — бледно-желтый. На темно-синем диване и двух креслах-качалках лежали раскиданные подушки. Старинные напольные часы тикали в углу. На всех журнальных столиках стояли вазы с маргаритками или нарциссами. Яркими и веселыми. Слишком яркими и веселыми. Просто как в гостинице около Сиракьюс[19], где я и тетя Лорен останавливались прошлой осенью — им настолько не удалось создать домашнюю атмосферу, что, переборщив, комнаты больше смахивали на декорации и реквизит, чем чей-то дом.
Ничем не отличается от того что здесь — бизнес пытается убедить вас, что это и никакой не бизнес, подарить вам чувство дома. А здесь пытаются заставить вас забыть, что вы в месте для сумасшедших детей.
Лиз остановила меня на пороге столовой, и мы заглянули внутрь.
С одной стороны стола сидела высокая девочка с короткими темными волосами.
— Это Тори. Виктория, но она предпочитает Тори. Через «и». Она моя лучшая подруга. Тори легко поддается переменам настроения, и я слышала, что именно поэтому она здесь, но я думаю, что она ничего, — Лиз дернула подбородком в сторону второго сидевшего за столом человека — симпатичной девочки с кожей цвета меди и длинными темными локонами. — Это Рейчел. Рей. Она умеет проделывать различные фокусы с огнем.
Я уставилась на девочку. Фокусы с огнем? Это значит, что она может поджигать вещи? А я думала, что это место должно быть безопасным.
Интересно, а что насчет мальчиков? Кто-нибудь из них подвержен вспышкам агрессии?
Я потерла живот.
— Проголодалась, — прощебетал кто-то. Подняв голову, я увидела, как миссис Тэлбот с кувшином молока в руке выходит из кухни. Она улыбнулась.
— Входи, Хлоя. Я со всеми тебя познакомлю.
* * *
Перед завтраком мисс Ван Доп раздала нам всем таблетки и проследила, чтобы мы их выпили. Это было жутко. Не сказав ни слова, все только протянули руки, проглотили таблетку, запили ее водой и продолжили разговаривать как ни в чем не бывало.
Когда я уставилась на свою, мисс Ван Доп сказала, что доктор объяснит все позже, а пока я должна ее выпить. Так что, я ее проглотила.
После завтрака, мы толпой поднялись наверх, чтобы одеться. Рей шла впереди, за ней Лиз и Тори. Я замыкала шествие.
— Рейчел? — позвала Тори.
Плечи Рей напряглись, но она не обернулась.
— Да, Виктория?
Тори поднялась еще на два шага, преодолевая расстояние между ними.
— Ты еще не занималась стиркой, не так ли? Сегодня твоя очередь, а я хочу надеть новую рубашку, которую купила мне мама.
Рей медленно развернулась.
— Миссис Т. сказала, что я могу заняться стиркой сегодня, так как вчера нам пришлось отложить ее, чтобы … — она пристально посмотрела на меня и слегка улыбнулась извиняющейся улыбкой —…устроить Хлою.
— Значит, ты не стирала еще.
— Именно так я и сказала.
— Но я хочу…
— Свою рубашку. Я поняла. Ну и надень ее. Она совершенно новая.
— Да, и, скорее всего, ее примеряли другие люди. Это отвратительно.
Рей всплеснула руками и быстро пошла дальше по коридору. Тори бросила на меня сердитый взгляд из-за плеча, словно это я виновата. Когда она повернулась, что-то вспыхнуло между нами, и, оступившись, я схватилась за перила.
Ее хмурые брови искривились.
— Черт, я не собираюсь тебя бить.
На ее плече появилась рука с бледными пальцами, извивающимися как черви.
— Хлоя? — спросила Лиз.
—Я-я-я… — Я оторвала пристальный взгляд от отчлененной руки. — Я с-споткнулась.
—Послушай…девочка… — мужской голос прошептал мне в ухо.
Лиз спустилась на две ступеньки и дотронулась до моей руки.
— С тобой все в порядке? На тебе лица нет.
— Мне п-п-просто показалось, что я что-то у-у-услышала.
— Почему она так говорит? — спросила Тори у Лиз.
— Это называется заикание, — Лиз сжала мою руку. — Ничего страшного. Мой брат тоже заикается.
— Твоему брату пять лет, Лиз. Многие дети заикаются. Не подростки, — Тори посмотрела на меня. — Ты медленно соображаешь?
— Что?
— Ну, знаешь, это как дли-и-и-ный автобус…, — она раздвинула руки, затем соединила их —…или короткий.
Лиз вспыхнула.
— Тори, это не…
— Ну, она говорит как маленький ребенок, и она похожа на…
— У меня дефект речи, — сказала я, четко и тщательно выговаривая слова, словно медленно соображала она. — Я стараюсь это преодолеть.
— У тебя хорошо получается, — прощебетала Лиз. — Ты сейчас сказала целое предложение и не заикалась.
—Девочки? — миссис Тэлбот выглянула из дверного проема на нижнем этаже. — Вы знаете, что вам нельзя дурачиться на лестнице. Кто-нибудь может пораниться. Занятия начнутся через десять минут. Хлоя, мы все еще ждем информацию от твоих учителей, так что у тебя сегодня нет занятий. Как оденешься, мы обсудим твой график.
* * *
В Лайл Хаусе любят режим так же, как в лагерях дисциплину.
Подъем в 7:30. Поел, помылся, оделся, и в 9:00 тебе надо быть в классе, чтобы заниматься самостоятельной работой, заданной твоими обычными учителями, под надзором мисс Ван Доп. В 10:30 перерыв на легкий перекус — питательный, конечно. Назад в класс. Перерыв на обед в полдень. Снова занятия с 1:00 до 4:30 с двадцатиминутным перерывом в 2:30. Во время занятий — время каждый раз уточнялось — индивидуальная часовая терапия с доктором Джилл; первая у меня состоится сегодня после обеда. С 4:30 до 6:00 у нас свободное время… отчасти. В дополнении к занятиям и терапии у нас еще работа по дому. Судя по списку, много работы по дому. Она должна быть выполнена в течение свободного времени до и после ужина. Плюс ежедневно надо втиснуть тридцать минут физкультуры. Легкий ужин, отбой в 9:00, свет выключается в 10:00.
Питательные перекусы? Сеанс терапии? Список работы по дому? Обязательные физические упражнения? Отбой в девять?
Лагерь звучит гораздо лучше.
Я не должна здесь находиться. Мне здесь не место.
* * *
После того как мы все обсудили, миссис Тэлбот позвонили, и она ушла по делам, обещая вернуться со списком моей работы по дому. Повезло-то как.
Я сидела в гостиной, пыталась думать, но неумолимая жизнерадостность комнаты, в которой я находилась, словно яркий свет, слепящий глаза, не давала сконцентрироваться. Несколько дней среди желтой краски и маргариток — и я превращусь в такого же счастливого зомби, как Лиз.
Я почувствовала укол совести. Лиз радушно приняла меня и, не раздумывая, защитила от наездов своей подруги. Если жизнерадостность — психическое заболевание, то оно и не такое уж и плохое; во всяком случае, лучше, чем видеть сгоревших людей.
Я потерла шею и закрыла глаза.
Лайл Хаус в действительности не был настолько плох. Лучше, чем палаты для буйно помешанных, с бесконечными коридорами, заполненными настоящими зомби. Где шаркающие пациенты так напичканы лекарствами, что их ничто не волнует, не говоря о том, чтобы помыться или одеться. Скорее всего, меня беспокоила именно эта иллюзия уюта. Возможно, я была бы счастливее, увидев уродливые кушетки, белые стены и решетки на окнах. Не было бы никаких ложных обещаний. Хотя, если я и не видела никаких решеток, это не значит, что это место такое же открытое, каким кажется. Такого быть не может.
Я подошла к окну, выходящему к главным воротам. Закрыто, несмотря на солнечный день. Здесь есть прорезь, куда, вероятно, вставляется щеколда, чтобы его открыть. Я посмотрела на улицу. Много деревьев, тихие улицы и старинные здания на больших участках. Никаких электрических заборов. Никаких знаков «ЛАЙЛ ХАУС ДЛЯ СУМАСШЕДШИХ ДЕТЕЙ» на лужайке. Все совсем обыкновенное, хотя, подозреваю, схвати я стул и разбей окно, сразу бы зазвучала сирена.
Кстати, а где она?
Я вышла в коридор, поглядела на парадную дверь и увидела мигающую сигнализацию. Никаких попыток ее скрыть. Я думаю, это напоминание. Это место может и похоже на дом, но не пытаетесь выйти через парадную дверь.
А что насчет черного входа?
Я вошла в столовую и посмотрела на видневшийся большой участок, с таким же большим количеством деревьев, как и спереди дома. Сарай, шезлонги и парк. Футбольный мяч на деревянном стуле и баскетбольное кольцо над цементной площадкой: значит, сюда мы можем выйти — скорее всего, как раз для тех "тридцати минут физических упражнений". Интересно, а территория просматривается? Я не заметила камер, но окон здесь было достаточно, чтобы медсестры могли спокойно следить за нами. И забор шести футов высотой был хорошим средством устрашения.
— Пытаешься найти выход?
Я обернулась и увидела мисс Ван Доп. В ее глазах блестели смешинки, словно вся эта ситуация ее очень забавляла, но лицо оставалось серьезным.
— Н-нет. Я лишь осматривалась. Когда я одевалась, то заметила, что на мне нет кулона. Скорее всего, я оставила его в больнице, и хочу убедиться, что мне его вернут. Он особенный.
— Я сказала твоему отцу, чтобы, пока ты находишься здесь, кулон остался у него. Мы не одобряем украшения. Теперь что касается твоего "осматривалась"… Другими словами, хорошая попытка отвлечь мое внимание, но она не сработала.
Мисс Ван Доп выдвинула стул и придвинула его ко мне. Я села.
— Уверена, что ты видела систему безопасности на парадной двери, — сказала она.
—Я — я не…
— Пыталась сбежать. Я знаю, — она слегка улыбнулась. — Большинство наших учеников не те подростки, которые убегают из дома, если только не пытаются этим привлечь внимание окружающих. Они достаточно умны и знают, что, в любом случае, снаружи хуже, чем здесь. И что здесь не настолько все плохо. Не мир Диснея, конечно, но и не тюрьма. От нас пытаются сбежать, чтобы повидать друзей, вот и все. Не то чтобы нечто серьезное, но родители ожидают от нас лучшее обеспечение безопасности; но, в то же время, мы гордимся созданной уютной атмосферой. Я считаю, что просто с самого начала необходимо определить пределы дозволенного.
Она замолчала, ожидая от меня реакции на ее слова. Я кивнула.
— На окнах и внешних дверях сигнализация. Тебе разрешено выходить только через черный вход, где нет ворот. При этом ты сначала должна нас предупредить о том, что идешь на улицу, чтобы мы могли отключить сигнализацию и, да, следить за тобой. Если у тебя есть какие-либо вопросы о том, что тебе можно и нельзя, приходи ко мне. Я не буду ничего утаивать от тебя, Хлоя. Я полагаю, что честность — первый шаг к доверию, а оно жизненно необходимо этому месту.
Она снова пристально посмотрела на меня, изучая и удостоверяясь, что я поняла и другую, невысказанную часть этого заявления — честность должна быть взаимной, и ожидается, что я тоже буду до конца честной.
Я кивнула.