Звёздный час профессора Минорки

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Тётушка Тереза стояла у прилавка. Под мышкой у неё курица, рядом — племянница. Над прилавком в стройном, чётком ряду висели метёлки из перьев: от курочки рябы, чернушки, пеструшки, отливающие всеми оттенками сине-зелёно-жёлтых цветов. Единственную белую метёлку тётушка держала в руках и пыталась её сторговать.

— Да я согласен отдать её хоть даром, — сказал худенький продавец, сам лёгкий, как пушинка; под голубым халатом на спине какое-то вздутие — то ли небольшой горб, то ли спрятано что-то.

— Задаром?

— Да. Только вы должны пообещать, что не станете размахивать ею, тыкать, как указкой, никогда не выпустите её из рук и будете беречь пуще глаза.

— Обещаю, — самым серьёзным тоном произнесла тётушка Тереза и крепко стиснула ручку метёлки.

— От всей души желаю удачи, — вздохнул лёгкий, как пушинка, продавец.

Тётушка, девочка и торговец молча переглянулись, затем дружно перевели взгляд на курицу, а та, склонив голову набок, косилась на них.

Обменявшись взглядами, все четверо переключили своё внимание на рынок. Продавцы зазывали покупателей, торговки, как и положено, торговались, стараясь не слишком-то сбивать цену, Сласто Баста громогласно расхваливал свои безе и тянучки, а Сорока-младший, обрадовавшись возвращению матушки, сбежал из лавки «Аксессуары счастья».

Медный кран сверкал на солнце и по-прежнему подтекал: вода капала звонко и часто, как весенняя капель.

Тётушка схватила Дорку за руку, они распрощались с щуплым продавцом и отправились домой.

Через пять минут тётушка Тереза бережно опустила курицу на пол балкона, а Дорка исчезла в кухне и вернулась с полными пригоршнями кукурузных зёрен. Рассыпала их по полу, и курица принялась клевать.

Тётушка сняла шляпу и тщательно поправила седеющий пучок. Раздобыла бечёвку и с помощью Дорки крепко-накрепко привязала к балконной решётке метёлку из белых перьев. И лишь потом обратилась к племяннице:

— Как там у нас, кукурузы хватает?

— Два пакета.

— Запасы кончаются, купим на рынке, — тётушка призадумалась. — От вчерашнего ужина осталось немного докторской колбаски, ею и пообедаем. Ты не против?

— Ещё у нас есть редиска.

— Вот и устроим пир горой! — тётушка задорно прищёлкнула пальцами, но тотчас посерьёзнела. — M-да… с таких харчей не больно-то округлишься. Ну ладно, не беда, — лицо её вновь просияло. — Завтра ужо сварю тебе бульончику… — взгляд её упал на курицу, и тётушка вспыхнула от смущения. — Приготовлю вкусный пёркёльт из говядины.

— А на десерт глазированный сырок, — воодушевилась Дорка.

— Договорились, — согласилась тётушка с несвойственной ей уступчивостью.

Обед был готов в два счёта. Хотя тётушка Тереза неукоснительно придерживалась правила обедать исключительно лишь за большим, орехового дерева столом, сидеть выпрямившись и прижав локти к бокам, однако на сей раз и словом не возразила, когда Дорка посреди трапезы вдруг ни с того ни с сего вылезла из-за стола и вышла на балкон. Более того, сама проследовала за племянницей.

Под окном два дюжих битюга тащили громоздкий жёлтый фургон на высоких колёсах с туго надутыми шинами. На боку этого невиданного сооружения красовалась выведенная огромными красными буквами надпись: «ЦИРК ЦИММЕРМАНА».

Правил лошадьми господин с кустистыми бровями и мечтательным взглядом, его седеющая шевелюра выбивалась из-под чёрного цилиндра.

Тётушка Тереза едва не подавилась редиской. Мечтательный взгляд господина скользнул по балкону, мужчина вскочил на ноги, сорвал с головы цилиндр и, описав им широкую дугу, отвесил низкий поклон.

Тётушка Тереза проглотила редиску, перегнулась через балконную решётку и произнесла:

— Циммерман, мошенник вы эдакий! Да как же вы посмели показаться мне на глаза?!

— Ах, дорогая Тереза, — с мягкой улыбкой отвечал седовласый господин. — Кто старое помянет… К тому же я исправился. Был бы счастлив, если бы вы пожаловали к нам на шестичасовое представление.

— В прошлый раз тоже с этого всё началось! Но больше вам не удастся подцепить меня на крючок, коварный искуситель!

Циммерман печально кивнул и вновь отвесил поклон.

— На всякий случай я оставлю в кассе контрамарку, — с надеждой в голосе произнёс он, и огромный жёлтый фургон скрылся за углом.

Тётушка, потупясь, поправляла седенький пучочек.

— И как назло, я была без шляпы, — пробормотала она. — Ну да ладно, не беда. Вечером надену гипюровую. Ту, что бирюзового цвета.

— Ура, в цирк пойдём! — Дорка раскраснелась от радости. Затем, покосившись на тётушку, добавила: — Но ведь, насколько мне известно, все наездники — сплошь обманщики и негодяи.

— Не ковыряй пластинку! — тотчас обрушилась на неё тётушка Тереза, хотя Дорка — излишне говорить — вовсе и не собиралась этого делать.

Внизу, на площади, жил своей суматошной жизнью рынок, у ног хозяек клевала кукурузные зёрна курица, а тётушка и племянница уписывали за обе щёки бутерброды с докторской колбасой и с редиской вприкуску.

Над рынком ветер колыхал привязанную к балконной решётке метёлку из белых перьев.