Звёздный час профессора Минорки

ГЛАВА ШЕСТАЯ

— Не парочка, а загляденье! — издевательски произнесла Ильза Кочерыжка, старшая торговка овощных рядов и обладательница ордена Почётной Мухобойки. — Одна другой краше, что эта квочка, что та наседка.

У тётушки Терезы аж дыхание перехватило, чему были свои причины. Во-первых, вышеприведённое неслыханное оскорбление — сравнить её с профессором философии, мирно роющимся у её ног в поисках червячков! Вторая причина была куда существенней: попробуй вздохнуть, когда тебя туго-натуго связали верёвками. Путы полагались и профессору, но так как курицу-то не свяжешь по рукам по ногам, Фёдор Минорка чувствовал себя вольготнее, а потому ответил за них обоих.

— На мой взгляд, мы ничем не заслужили столь грубого обращения, — с достоинством произнёс он. — Идём себе, никому не мешаем, и вдруг почтенные дамы торговки ни с того ни с сего набрасываются на нас, связывают, оскорбляют…

Профессор Минорка правильно охарактеризовал положение. Разыскивая Дорку, они с тётушкой Терезой имели несчастье наткнуться на мародёров.

— Ишь ты, шпионская морда, как клюв раззявила! — ахнула Ильза Кочерыжка, предводительница объединённых сил торговцев овощными и молочными продуктами.

— Помилуйте, почтенная Кочерыжка, да у нас и в мыслях не было шпионить… — начал было профессор Минорка, но Ильза грубо оборвала его.

— Что ты мелешь, курица слепая? Вздумала обращаться со мной запанибрата? Какая я тебе Кочерыжка? — она чуть ли не вплотную прижала к испуганной курице свой украшенный бородавками нос. — Иль тебе моя физиономия не по душе пришлась?

Профессор Минорка с трудом преодолел искушение сознаться: да, мол, не нравится мне ваша физиономия, более страхолюдной рожи отродясь не видывал, но… Прирождённая мудрость одержала верх, и Фёдор Минорка уклонился от прямого ответа:

— Как вы могли такое подумать, почтеннейшая госпожа Кочерыжка…

— Ближе к делу! — пресекла поток его красноречия торговка. — Чего вы тут рыщете-ищете?

— Племянницу мою ищем, — задыхаясь, вымолвила тётушка Тереза.

— И белую перьевую метёлку, — напомнил ей профессор Минорка.

— Точнее: племянницу или метёлку?

— И ту и другую, — прозвучал дружный ответ.

— Для чего вам нужна та и на кой другая?

— Одна — потому что её вверили моему попечению, — тётушка Тереза глотала воздух короткими жадными вдохами, — а другая… потому как тоже, выходит, вверена моим заботам.

Торговка сморщила бородавчатый нос и прибегла к простейшему выходу:

— В каталажку их!

Пленники и пикнуть не успели, как очутились в темнице, то бишь в лавчонке, где Сласто Баста торговал мёдом, а в данный момент нёс у входа караульную службу.

Профессор Минорка, подпрыгивая на связанных лапках, доковылял до двери.

— Милейший Сласто!

— Заключённым разговаривать запрещено.

— Вы ведь знаете тётушку Терезу…

— Знаю, как не знать.

— Так помогите ей, она задохнётся в путах!

— Какая жалость! — медовым голоском пропел Сласто Баста. — Задохнётся… Что ж поделаешь?

— Можно ослабить путы, — предложил профессор.

— Нельзя протягивать заключённым руку помощи.

— Поймите, милейший Сласто, если тётушка Тереза задохнётся, вам же будет хуже. Кочерыжка, гроза торговок, обвинит вас в том, что вы недосмотрели.

По кратком размышлении Сласто Баста был вынужден признать, что куриные мозги тоже кой-чего стоят, и ослабил путы несчастной.

В лёгкие тётушки Терезы хлынул воздух, она вдохнула полной грудью и… выдохнула:

— Ах ты, мерзавец ты этакий!

Сласто Баста испуганно отпрянул.

— Такие вот негодяи и заманивают малых детей сладостями.

— Какая чёрная неблагодарность!

— Переметнулся на их сторону?

— Что мне оставалось делать? — промямлил торговец сладостями.

— Действительно, милейший Сласто, — вмешался профессор, — с какой стати вы затесались в их ряды? Вы не мясник, не овощами торгуете и даже не молоком, а мёд — совсем другое дело.

— На чью-то сторону ведь надо встать, — коротко парировал Сласто Баста. — Нельзя же оставаться одному аккурат посередь многолюдного поля битвы.

— Но почему именно на эту сторону? — допытывался профессор. — С таким же успехом можно было податься и к мясникам.

— Верно. Только торговки посулили, что ежели, мол, кран достанется им, то тут потекут молочные реки в медовых берегах. Я хоть и не очень-то верю в это, но всё же как знать… И вообще, если уж обязательно надо к кому-то примкнуть, то лучше к тем, кто что-нибудь да обещает…

— За обещаниями дело не станет, — многозначительно произнесла тётушка Тереза. — Если раздобудете нам метёлку из белых перьев, обязуюсь каждый божий день покупать у вас кулёк тянучек.

Профессор Минорка быстро-быстро закивал головой, смекнув, что тётушка Тереза на верном пути.

— Нет здесь никакой метёлки из перьев.

— Не здесь, а где-то на рынке. Скорее всего, у торговок в лагере.

— В лагере тоже нет. Нигде её нет, да и не было! Знаю я, на какую метёлку вы намекаете, — он понизил голос до шёпота. — На метёлку Великой Кудесницы. Но об этом и толковать не стоит, ведь каждому известно, что это всего лишь сказка.

— Сказка?!

— Ну да, выдумка, небылица. Не было никогда метёлки этой! Сама Ильза Кочерыжка сказала.

— Эка невидаль, сказала! — взорвалась тётушка Тереза. — Да она соврёт — недорого возьмёт, Кочерыжка ваша!

— Я бы попросил… — Сласто Баста опасливо огляделся по сторонам. — Ильза Кочерыжка никогда не врёт.

— Послушайте, милейший Сласто, — вмешался Фёдор Минорка. — У меня другое предложение. Метёлку мы и сами отыщем, будь то сказка или нет. Только выпустите нас отсюда…

— Что вы, заключённых категорически запрещается выпускать на свободу! Это первая заповедь каждого тюремщика. Не говоря уже о том, что метёлки нет и не бывало! Счастливо оставаться! — сладким голоском попрощался стражник и запер за собой дверь.

Тётушка Тереза впала в ярость, профессор Минорка — в отчаяние, затем профессор Минорка взъярился, а тётушка Тереза предалась отчаянию. Они ещё несколько раз менялись чувствами, покуда не умаялись. Погружённые в уныние, арестанты сидели в тесной лавчонке.

— Знаете ли, милейшая тётушка Тереза, — наконец нарушил молчание Фёдор Минорка. — Вся моя жизнь — сплошная трагедия. Никогда мне не удавалось стать тем, кем хотелось бы.

— Вы и так добились высокого положения, дорогой Минорка. Шутка сказать — профессор… чего бишь?

— Доктор философских наук. Университетские годы мои, безусловно, протекали счастливо, грех жаловаться. Но и в ту пору я убивался: если уж не уродился петухом, то отчего бы мне в своё время не вылупиться цесаркой?

— Цесаркой?!

— Да. Для меня это было мечтой жизни. Цесарка, знаете ли, — это не какая-то там заурядная курица. А моё место всегда было среди самых мелких и невзрачных… При построении в гимнастическом зале изволь встать с самого края… Не курочка ряба, не хохлатка… и даже не… Ах, к чему жаловаться? — горестно вздохнул профессор. — Но стоит только вспомнить об этом, и… слёзы душить начинают… Вот откуда берётся комплекс неполноценности! Даже в выводке нашем я вылупился позже всех. Быть последней курицей, поверьте, — удел весьма незавидный. Вот ведь даже вы, тётушка Тереза, назвали меня худосочной… Впрочем, как только вы меня не обзывали!..

— Но я никоим образом не хотела вас обидеть.

— Знаю, знаю.

Тётушка Тереза совсем расчувствовалась.

— Стоит ли так горевать, дорогой Фёдор… если позволите вас так называть.

— Пожалуйста, за честь почту.

— Даже… Федорка — само на язык просится, — увеличила она своё благорасположение до степени почти родственной близости.

— Ну уж нет! Вслушайтесь сами: «профессор Федорка Минорка» — бред какой-то, курам на смех, да и только.

— Понятно… больше не буду. Кстати, должна признаться, что моя жизнь тоже не сахар. Представьте себе, я могла бы стать цирковой наездницей…

— О-о, цирк… этот блестящий мир…

— Вот-вот, и я могла бы там блеснуть, под сценическим псевдонимом Зизи Канкан обскакать все мировые арены, но… не судьба. Наездник в том цирке оказался коварный мошенник.

— Помилуйте, но ведь ни для кого не секрет, что все цирковые наездники сплошь обманщики и аферисты!

— Даже курам это известно?

— Разумеется. Хотя… и среди цирковых наездников встречаются исключения. Во всяком случае, мне понятна ваша боль.

— А теперь сидим в темнице, связанные по рукам-ногам!

— Метёлку нам не отыскать…

— И Дорку тоже…

— Мудрейшую из всех детей.

— Бог весть, какая участь нас ожидает…

— Нам не дано знать…

Связанные по рукам-ногам тётушка и курица зарыдали на плече друг у друга — если, конечно, предположить, будто бы человек может припасть к плечу курицы.

Профессор Минорка, как мы знаем, по натуре был склонен к пессимизму, однако то, что произошло с пленниками в следующий момент, право же, даже в кошмарном сне не привидится.

Натренированные руки торговок крепко схватили арестованных, и минутой позже они уже стояли перед расстрельным взводом. Путы с них сняли, и оба в полной оторопи слушали приговор, вынесенный Ильзой Кочерыжкой. Старшая торговка, задорно позвякивая сверкающим орденом Мухобойки, не без злорадства перечислила длинный список преступлений тётушки и профессора. В чём только они не были повинны: в незаконном проникновении на чужую территорию, шпионаже в пользу противника, в тайном сговоре с мясниками, в возрождении «дурацкой байки» о волшебной метёлке, то бишь во вредоносной пропаганде. Последний пункт обвинения явно не давал ей покоя.

— Волшебная сила некой мифической метёлки есть не что иное, как злостное измышление, — громогласно ораторствовала Кочерыжка, расхаживая вдоль строя, — с целью подорвать боевой дух наших воинов и отвлечь их внимание от борьбы с врагом. Более тяжкого преступления и вообразить невозможно. В общем, приступаем! — Атаманша довольно потирала руки.

— Желаете чёрную повязку на глаза? — сладким голоском поинтересовался выступивший вперёд Сласто Баста.

— Повязку?..

— Ну да, — доверительно усмехнулся Баста. — Таков обычай.

— Даже не знаю, — неуверенно произнёс профессор Минорка. — В подобных делах у меня опыта маловато. — Он поднял вопрошающий взгляд на свою подельницу.

— Не нужна нам никакая повязка! — отрезала тётушка Тереза, сердито вскинув голову.

— Не хотите — как хотите.

— Есть у вас последнее желание? — для проформы спросила Кочерыжка, удовлетворённым взором обведя выстроившийся взвод.

— Есть, — ответила тётушка Тереза.

— А жаль, — опечалилась торговка. Однако отказывать в последнем желании не принято, поэтому она сделала исполнителям знак обождать, и те замерли, опустив к ноге пакеты молока. А тётушка Тереза сделала шаг вперёд.

— Выкладывай, да поживее! — поторопила её Кочерыжка.

— По праву подсудимого желаю сказать последнее слово.

— Хватит тянуть резину, не стоять же здесь стрелкам до Судного дня!

— Для нас лично Судный день уже наступил, — попытался сострить профессор.

Тётушка Тереза сделала ему знак помолчать, поправила на голове лиловую шляпу и разразилась весьма примечательной речью.

— Грязное отребье! — гневный голос её разнёсся по всему рынку. — Безголовые, безмозглые, безбашенные бездари! — Вершители казни крепко стиснули пакеты с молоком. — Подлецы, подлизы, паразиты! Злыдни, занозы, зануды, зверюги! Чучела, чудища, чурки с глазами, чума болотная! Исчадья ада, позор базара, как вас только земля носит! Уф-ф, больше мне сказать нечего, — завершила она свою речь.

Разнесённые в пух и прах подонки, скрежеща зубами, ждали сигнала прикончить дерзкую преступницу, но пауза затянулась.

— Ну, что ж, с последним словом мы управились, — облегчённо вздохнула Кочерыжка. — Ответ мой короток и прост, — она злобно ухмыльнулась. — Оружие — к плечу!

Десяток белых пакетов с молоком взметнулся вверх, сверкнули ножницы, которым надлежало по очередной команде отстричь уголок пакета, а там… приговорённых к казни захлестнёт молочный поток.

— Постойте-постойте! — вскричал тут профессор Минорка. — А я? У меня ведь тоже есть последнее желание.

— Ну, вот вам здрасьте! — разозлилась главная базарная торговка. — Этак нам с вами никогда не покончить. Чего тебе надо?

— Я тоже хочу сказать последнее слово.

— Валяй, говори! Да покороче! — Ильза сморщила бородавчатый нос. — К ноге! — скомандовала она, и волонтёры расстрельного взвода с недовольным ворчанием шлёпнули пакеты к ногам.

— Уважаемые слушатели! — выступил вперёд профессор Минорка. — Поскольку вскорости мне предстоит пасть вашей жертвой, вряд ли у меня будет возможность когда-либо представить широкой общественности результаты своей научной деятельности. И дабы они не пропали втуне, я вынужден ознакомить со своими исключительной ценности трудами — вас. Прошу выслушать с вниманием.

В некоторых горячих головах мелькнула мысль, не хлестнуть ли наглую курицу молоком прямо сейчас, не дожидаясь команды, равно как и научного доклада, ан… торопыги опоздали. Профессор Минорка, выхватив из-под крыла пачку листов бумаги, аккуратно расправил их, прочистил горло и обратился к недругам.

— Уважаемые слушатели! Уважаемая мадам председатель! — Он отвесил Кочерыжке галантный поклон. — Позвольте представить вашему вниманию мой эпохальный труд, в котором мне удалось разрешить вопрос, с незапамятных времён волновавший умы человечества, вопрос спорный и — подчёркиваю — доселе неразрешимый. Работа моя носит название: «К истории взаимоотношений курицы и яйца».

Профессор вскинул взгляд и увидел, что бойцы расстрельного взвода переминаются с ноги на ногу, а некоторые и вовсе откровенно зевают. Фёдор Минорка приступил к чтению доклада.

— Глава первая. Вопрос: что было раньше, курица или яйцо? Глава вторая. Ответ: это как посмотреть. Глава третья. Подробное толкование. Ещё древние греки ломали голову над этой проблемой — разумеется, на досуге. Но ломали свои умные головы не зря. Иные авторитетные учёные курологи утверждают, будто бы причина троянской войны коренилась в застарелом споре: греки отстаивали куриное первородство, троянцы ратовали за первенство яйца, именно из-за этого и ломались копья на ратных полях. Однако споры не утихали и в позднейшие времена. К примеру, знаменитый Христофор Колумб был ярым приверженцем идеи изначальности яйца, в то время как великий Наполеон готов был голову прозакладывать в пользу первородности курицы и оставался верен своим убеждениям всегда и везде. По свидетельству достоверных источников, первооткрыватель Америки всегда имел при себе (в кармане) свежее яйцо, а грозный император-завоеватель никогда не расставался со своей придворной курицей и даже на роковую битву при Ватерлоо прихватил её с собой. Поэтому в языке до сих пор сохранились выражения «колумбово яйцо» и «наполеонова курица».

Метатели молочных пакетов с трудом боролись с зевотой, зрители и вовсе спали стоя, Ильза Кочерыжка часто-часто моргала глазами — веки совсем слипались.

— Конец? — на миг встрепенулась она.

— Какое там, просто пытаюсь разобрать текст, — вглядывался в строчки профессор. — Почерк у меня ужасный, вот уж поистине курица лапой…

— Давай поторапливайся. — Ильза зевнула во весь рот, едва не заглотив малорослого докладчика.

— Поспешность в вопросах науки неуместна, — раздражённо парировал профессор и продолжал своё: — Прежде чем окончательно решить судьбоносный вопрос о том, что было раньше, курица или яйцо, необходимо проанализировать суждения прославленных учёных. Прежде всего хотелось бы процитировать К. Б. Курошвили, крупнейшего грузинского куролога, который в одном из своих трудов упоминает…

В этот момент тётушка Тереза толкнула профессора в бок. Фёдор Минорка оторвал взгляд от бумаг и увидел, что торговцы овощами и молочными продуктами сладко посапывают, привалясь друг к другу. Кочерыжку тоже сморил сон, и торговка так громко втягивала в себя воздух, что можно было опасаться, как бы она не перебудила остальных.

— Поздравляю, — прошептала тётушка Тереза. — Пора уносить ноги.

Профессор Минорка отложил рукопись, внимательно оглядел слушателей и мигом смекнул, что час освобождения пробил. И всё-таки ему сделалось грустно.

— Жа-аль, — протянул он. — Так хотелось бы дочитать всё до конца. Но коль скоро обстоятельства сложились иначе… бежим. Кстати, как вам понравился мой доклад, тётушка Тереза?

— Он был просто великолепен! Никогда бы не подумала, что философия — такая полезная наука.

— Бесконечно рад, что мне удалось снискать этой науке ещё одного поклонника, — заскромничал профессор.

Беглецы поползли по полю сражения. Они успели улизнуть довольно далеко, когда их настигли вопли проснувшихся торговок.

— Сбежали! — истошно визжала одна.

— В погоню! Прочесать всё вокруг! — вторила ей другая.

Тётушка Тереза и профессор Минорка поползли быстрее — насколько курица вообще способна ползать.