Звёздотрясение

Вторник, 21 июня 2050 г., 06:58:07 GMT

В глубине корневой зоны Восточнополярных гор толстый фрагмент коры громко скрипел под неимоверной тяжестью груды из миллиардов тонн материи в несколько сантиметров высотой. Когда напряжение достигло предела, блок с оглушительным треском отломился, и по слоистой массе подземной коры побежала длинная трещина. Горная цепь осталась без опоры и под действием мощной гравитации Яйца провалилась вглубь на целых двадцать миллиметров. Ударная волна от ее падения разошлась по Яйцу почти со скоростью света, и первым на ее пути оказался город Восхождение Скорохода.

От движений коры, которая проседала в одних местах и вспучивалась в других, в городе потрескались стены и повредились линии связи. Нейтронная Радиоактивность почувствовала, как затрепетали ее глазные стебельки, когда кора волной прокатилась под ее подошвой. Она продолжала наблюдать за перегруженными инструментами, желая, чтобы их показания вновь оказались в пределах шкалы, и приборы смогли записать остаток пульсаций, которые наверняка были крупнейшим коротрясением за всю историю чила.

Немного погодя ударная волна миновала Институт Внутреннего Ока в Рае Светила. И без того запаниковавший мозговой узел Круга Времени мысленно закричал, когда под его подошвой начала вздуваться кора. Когда под ним прошла волна и кора снова опустилась, он сбавил ход до настороженного, неторопливого скольжения; толчки не причинили особого вреда ни ему, ни прочным сооружениям Института.

Магнитное поле, впечатанное в движущуюся кору звезды, принялось слегка раскачиваться из стороны в сторону, вызвав в теле Круга Времени электрический ток и возбудив электроны и случайные ядра в разреженной атмосфере Яйца вплоть до скоростей, при которых они начали порождать электрон-позитронные пары. Противоточные тепловые обменники в основании его глазных стебельков увеличили свою охладительную способность, отводя лишнее тепло, выработанное электрическим током в глазах. Когда глаза Круга Времени остыли до своего нормального темно-красного цвета, он увидел затухающее рентгеновское свечение – аннигиляцию позитронов, которые, возникнув благодаря атмосферным потокам, вступали в реакцию с электронами.

Круг Времени, уже медленнее, продолжил путь к лаборатории темпосвязи, чтобы проверить состояние своей машины. Хотя коротрясение оказалось довольно мощным, он был уверен, что спроектированное Утесным Пауком устройство выдержит ударную волну. Но, видимо, встряска повредила управляющую консоль, что и стало причиной странного шума в канале.

Когда в атмосфере возникла яркая вспышка, ознаменовавшая начало коротрясения, лифт, на котором ехали Тяжелое Яйцо и семь членов его бригады, как раз миновал пятидесятый уровень. Спустя пару метоборотов, восходящие отражатели загудели на другой частоте в такт наземным ускорителям, пытавшимся скомпенсировать двадцатимиллиметровое проседание коры.

«Крупная встряска», – подумал Тяжелое Яйцо, когда его подошва почувствовала, как вибрации яруса сменили тон.

За этим последовал громкий лязг. Выброс, первый за многие обороты, висел в уловителе, доказывая, что кольцо не выдержало избыточной нагрузки.

Вызванные коротрясением ударные волны достигли центра нейтронной звезды, где многократно срикошетили на границе слоев из-за разницы в плотности. Несколько отраженных пульсаций сошлись друг с другом в области одного из пограничных слоев и сосредоточили свою энергию в крошечной области пространства. Избыточного давления оказалось как раз достаточно, чтобы вызвать фазовый переход вещества, которое из-за этого уменьшилось в объеме. Начавшись, фазовый переход с околосветовой скоростью разошелся по всему Яйцу. Внутренний слой звезды, почти в километр толщиной, резко уплотнился и сжался на два метра, лишив опоры вышележащие слои Яйца. Они рухнули вниз, и поверхностные толчки сменились Звездотрясением.

Гигантское Звездотрясение достигло поверхности и раскачало кору, как скороход, искромсавший на куски вялотела. Кора начала попеременно растягиваться и сжиматься, отчего любой незакрепленный предмет разгонялся до огромных скоростей и врезался в стены, растения и скалы. Впечатанные в кору магнитные поля начали раскачиваться вместе с ней, разгоняя электроны и ионы в тончайшем слое разреженной атмосферы. Та, в свою очередь, начала разогреваться, пока не ее температура не достигла миллиарда градусов. Началось образование электрон-позитронных пар, которые тут же аннигилировали, создавая непрерывный поток рентгеновских лучей. Отражаясь от сверхбыстрых электронов в перегретой атмосфере, они наращивали энергию, пока не превратились в смертоносное, всепроникающее сияние гамма-фотонов.

Круг Времени почувствовал, как кора снова ушла из-под его подошвы. Но в отличие от первого раза, падение никак не прекращалось. Весь мир вокруг него падал, и падал, и падал. Гравиэлектромагнитные поля в машине темпосвязи потеряли контроль над вращающейся сингулярностью в самом сердце устройства. Черная дыра снова превратилась в энергию и взорвалась, забрав с собой и лабораторию, и самого Круга Времени.

Нейтронная Радиоактивность ожидала второй серии толчков, поскольку коротрясение должно было обогнуть Яйцо и вернуться в исходную точку. Но пульсации начались раньше времени. Она все еще пыталась понять, почему новая тряска казалась сильнее предыдущей, когда вдруг обнаружила, что ее, совершенно беспомощную, несет прямиком к вверенным ей инструментам. Их острые края изрезали Нейтронную Радиоактивность в клочья.

Нуль-Гаусс в этот момент находилась в своей подземной лаборатории. Во время первой встряски она собирала крупинки, не попавшие в уловитель одного из фонтанников. Когда ее настигла ударная волна звездотрясения, Нуль-Гаусс вместе с лабораторными растениями и животными протащило по металлическому полу и смело в угол комнаты. Несущие колонны сморщились, и их всех накрыло упавшей крышей.

На поверхности Яйца запульсировало огненное полотно, породившее интенсивный всплеск излучения, распространившийся во все стороны от нейтронной звезды. Всего за миллисекунду ультрафиолетовые, рентгеновские и гамма-лучи высоких энергий достигли Драконоборца, летевшего по синхронной орбите аккурат над Раем Светила. Самые мощные из гамма-лучей прошли сквозь крепкий корпус корабля, сквозь тонкую защиту скафандра и облучили тело Амалиты, в три раза превысив летальную дозу радиации. УФ-лучи отразились от зеркала звездного телескопа, прожгли защитные фильтры и беспрепятственно залили проекционный стол, окатив слепящим светом и исследовательскую палубу, и глаза самой Амалиты.

Веки Амалиты слишком поздно сомкнулись над помутневшими роговицами и начали покрываться волдырями от нестерпимого лучевого удара. Сразу за электромагнитным выбросом последовал трехимпульсный всплеск килогерцовых гравитационных волн, которые несколько раз рванули ее тело из стороны в сторону, разорвав три сустава и сломав позвоночник в области шеи. Последним воспоминанием, которое успел сохранить умирающий мозг Амалиты, стала жгучая боль в глазах.

Уме-Уми отдыхала на горном курорте вблизи западного полюса, где все еще восстанавливалась после омолаживающей процедуры. Она как раз развлекалась со своей новой игрушкой – изготовленным на заказ персональным летуном высокой мощности. На всем Яйце их оставалось меньше дюжины, так как двигались они не быстрее междугородних глайдмобилей, но при этом обходились дороже в плане эксплуатации. Однако глайдмобили не могли подниматься вверх.

Летун был оснащен двигателем гравитационного отталкивания для приповерхностного движения, инерционным двигателем для полетов на большой высоте и сверхпроводящими крыльями, при помощи которых он мог парить на линиях магнитного поля. Это была дорогая и экстравагантная машина – но сколько она приносила радости!

Взлетев на территории курорта, она мигом перенеслась через близлежащие предгорья и оказалась в небольшой пустынной долине. Затем она разогнала корабль, воспользовавшись гравитационным двигателем, но достигнув одной двенадцатой скорости света, была вынуждена переключиться на инерционный привод, и взмыла над горой у самого края долины. Когда Уме-Уми отключила отталкивающий привод и выбросила крылья, летун стал подниматься выше, используя инерционную тягу, и она увидела, как начали пустеть запасы энергии в бортовых аккумуляторах. Ее менеджер наверняка станет жаловаться на счета за перезарядку батарей, но у нее была припасена изрядная сумма звезд, которая в будущем лишь преумножится, благодаря ее новому, молодому телу.

В момент звездотрясения Уме-Уми находилась на высоте 25 метров. К счастью, когда атмосфера звезды загорелась, она смотрела в сторону западнополярной космической станции. И все же, прежде чем она успела спрятать глаза под веки, на двух из них остались пятна, которые не проходили еще целый оборот.

Она с трудом поверила альтиметру, показания которого колебались между 24 и 26 метрами через каждые несколько метоборотов. Каналы связи молчали – все, за исключение одинокого навигационного маяка, который доказывал, что приборы на ее корабле работают исправно. По свечению в атмосфере она поняла, что имеет дело с коротрясением, но в этот раз толчки показались ей особенно мощными и вовсе не собирались сбавлять обороты.

Несмотря на движения коры, Уме-Уми ничего не грозило, пока она оставалась вне атмосферы Яйца. Она переключила корабль на автопилот, выбрав траекторию с минимальными затратами энергии. Летун выдвинул сверхпроводящие крылья и начал неспешно планировать вдоль магнитных линий, по возможности извлекая подъемную силу из медленных флуктуаций полей, менявшихся вслед за колебаниями звездной коры.

Трамплинный корабль, на борту которого находился адмирал Разрезающий Сталь, как раз приступил к выходу на орбиту, когда Трамплинное Кольцо лишилось опор из-за ударившего звездотрясения. Сверхскоростная лента рассекла предместья Рая Светила, но пилот всеми силами старался увести судно от столкновения. Кораблю не хватило энергии, чтобы выйти на околозвездную орбиту, и он, описав дугу, понесся вниз, по траектории, ведущей в самое сердце Западнополярных гор. Капитан корабля поочередно лишился зрения в восьми из двенадцати глаз: их выжгло рентгеновской вспышкой, пока он пытался отыскать западнополярное Трамплинное Кольцо, чтобы совершить на нем аварийную посадку. Но кольцо исчезло. Тогда он выпустил сверхпроводящие крылья и, воспользовавшись остатками аварийных резервов мощности, сумел срикошетить от магнитных линий в окрестностях западного полюса и выйти на эллиптическую орбиту.

– Периапсис в пяти метрах, апоапсис – в девяноста, – капитан Световое Пятно, – сообщила второй пилот Скользкое Крыло. – В данный момент приближаемся к периапсису.

Показания альтиметра менялись с бешеной скоростью вслед за пульсациями коры, мелькавшей в нескольких метрах под ними. Двигаясь с орбитальной скоростью, их корабль пронесся под медленно планировавшим летуном. Его днище ярко светилось от нестерпимого жара Яйца.

– Я попытаюсь скруглить орбиту при помощи вертикальной магнитной тяги – это даст нам хоть какой-то шанс, – решил Световое Пятно. – Но мощности аккумуляторов хватит ненадолго, а после гравитационные генераторы отключатся, и мы окажемся в свободном падении.

Скользкое Крыло сосредоточилась на показаниях приборов, стараясь не думать о том, каково это – умереть от медленной дезинтеграции.

Пятнистая Верхушка почувствовала толчок первого коротрясения, за которым последовали высотные перепады более крупного удара. Колебания коры продолжались без остановки. Подошло время оборотного пира, и ей захотелось есть. Решив, что большое коротрясение должно было отвлечь внимание лязгунов, Пятнистая Верхушка начала понемногу выползать из своего укрытия. Добравшись до камня, которым был закрыт вход в туннель, она оперлась о него частью подошвы и прислушалась. Снаружи доносился лишь скрежет трущихся друг о друга камней, которые двигались вслед за волнением коры. Она немного отодвинула булыжник и выглянула из туннеля. Яркий свет оставил в ее поле зрения послеобраз из длинных полос. Так и не утолив свой голод, она вернула камень на место и отползла в темноту туннеля, сыпя проклятиями.

Тяжелое Яйцо, чувства которого резко обострились из-за коротрясения, пропихнул свое тело внутрь лифтового пульта и, отрастив несколько манипуляторов на случай, если придется перехватить управление из-за отказа автоматики, продолжил следить за гудением шести отражателей, удерживавших его платформу. Он замедлил скорость падения, чтобы дать отражателям больше пространства для маневра.

– Хватай этот выброс, Толкатель Металла, – велел он.

– Он еще горячий, босс, – пожаловался Толкатель.

– Я говорю, хватай, – повторил Тяжелое Яйцо. – Коротрясение было мощным, и скоро оно сделает полный круг и вернется обратно. Контроль качества не обрадуется, если ты принесешь им пару сшибок.

С лязгом, которому предшествовали ворчания и ругательства, горячее кольцо упало на пол лифтового яруса.

Гудение восходящих отражателей снова изменило свой тембр.

– Готовьтесь, – предупредил Тяжелое Яйцо, одной половиной глаз наблюдавший за панелью управления, а второй – за шестью потоками колец, которые высились над ними, сверкая в сиянии Яйца. По мере того, как восходящие кольца расходились дальше и дальше друг от друга, гудение становилось все ниже. Пол вибрировал от тревожного бормотания рабочих. Тяжелое Яйцо внимательно следил за показаниями приборов. Автоматика перебрасывала нагрузку с неисправных восходящих потоков на стабильную тройку нисходящих. Гул продолжал понижаться, а затем и вовсе превратился в беспорядочный шум.

Индикаторы восходящих отражателей меняли показания с бешеной скоростью, пока сами отражатели пытались выпрямить искривившуюся линию колец. С характерным лязгом в уловитель попал очередной выброс. Толкатель Металла был к этому готов и уже было попытался его схватить, но затем в первое кольцо с громким звоном врезалось второе, и крюк выбило из его манипулятора. Следом прилетели еще три.

– Мы теряем контроль! – закричал Тяжелое Яйцо.

Восходящие потоки медленно отделились от нисходящих и, уничтожив отражатели, рассекли треугольный лифт, как тройной иззубренный нож. Два из них вскоре отдалились от платформы, но третий скользил по самой ее середине. Чила попытались сжаться, чтобы на тесном лифте хватило места для смертоносного пучка. Вскоре крики ужаса сменились воплем агонии: кольца оторвали Желтому Камню бок и продолжили свой разрушительный путь по платформе.

Три глаза Тяжелого Яйца с ужасом наблюдали за тем, как платформу разрезает напополам. Когда пучок рассек ее окончательно, голоса пятерых рабочих на другой стороне резко оборвались. Их секции достался всего один отражатель, который к тому же остался без связи с компьютером управляющей консоли, и уже не мог адекватно справляться с компенсацией толчков. Отсеченная часть платформы наклонилась и полетела вниз.

Тяжелое Яйцо переключил внимание на уцелевшую секцию. Это была меньшая из двух половин, но именно на ней осталась панель управления и два отражателя. Не считая оператора консоли, места на ней хватало только для двоих, и одним из них был умирающий Желтый Камень. К этому моменту колебания начали проявляться и в нисходящих потоках. Автоматика уже не могла справиться с управлением, и платформа угрожающе накренилась, когда в уловитель стали врезаться все новые кольца. Желтый Камень снова закричал, когда его тело начало сползать со скользкой платформы.

– Я тебя держу, – сказала Голодная Сумка. Она успела закрепиться на ограждении сразу несколькими манипуляторами, и теперь пыталась удержать обмякшее тело Желтого Камня, схватив его за глазные стебельки и сунув сдвоенные манипуляторы ему в сумки. Их тела скользнули ближе к краю, еще сильнее наклонив платформу.

– Отпусти его, – крикнул Тяжелое Яйцо. – Он все равно уже не жилец.

– Он мой товарищ! Мы вылупились под одной мантией! – ответила Голодная Сумка. – Я не отпущу! Просто выровняйте этот проклятый Светилом лифт.

– Ему не помочь! – снова прокричал Тяжелое Яйцо, борясь с управлением. – Отпусти!

Послышалось чьи-то возгласы, звук скольжения, и пол, наконец-то, вернулся в горизонтальное положение. Тяжелое Яйцо остался на платформе в полном одиночестве.

К этому моменту лифт опустился до высоты, где должен был располагаться тридцатый уровень, но от него уже ничего не осталось. После уничтожения восходящих потоков он спускался на двух из оставшейся нисходящей тройки. Слепящий свет с поверхности Яйца становился сильнее, и для наблюдения за приборами ему пришлось заслонить глаза. Он опускал лифт так быстро, насколько хватало духа, но должен был знать, сколько нисходящих потоков все еще имелось в его распоряжении.

Он ненадолго выставил наружу один глаз, чтобы глянуть вверх. В обжигающе ярком послеобразе мелькнули три длинных потока и множество уплывающих в сторону точек. Более крупные имели шестиугольную форму, отличавшую платформы на отметке в десять километров, но среди них попадались и треугольные платформы лифтов. О самых маленьких точках он старался и вовсе не думать.

Он открыл другой глаз, рискнув глянуть туда, где должен был находиться двадцатый уровень. Рентгеновское сияние стало еще ярче. Втягивая пострадавший глаз под веко, он мысленно смирился с тем, что на нем до конца жизни будет выжжена увиденная картина. Три нисходящих потока явно стали короче, но ему, скорее всего, удастся опуститься до самой поверхности. Несмотря на риск, решение выглянуть наружу оказалось правильным: один из двух потоков, на которых двигался его лифт, был изогнут и ближе к верху пошел неровным краем.

Еще несколько метоборотов он спускался на двух пучках колец, а затем, прямо перед тем, как лифт миновал десятый уровень, переключился на единственный исправный поток. Тяжелое Яйцо продолжил спуск, поворачивая вокруг него платформу лифта, чтобы избежать столкновения с иззубренным концом второго потока. Когда индикатор высоты показал, что до поверхности остался всего один метр, он сбавил скорость. Тяжелое Яйцо пожертвовал еще одним глазом, чтобы посмотреть вбок, и увидел на месте Нулевого Уровня кольца, сваленные в форме пылающей груды. Времени оставалось совсем немного, поэтому он быстро пролетел последние несколько сантиметров и отскочил в сторону от надвигавшегося пучка после того, как съехал вниз, врезавшись в груду колец. Наконец, проехав по инерции, платформа остановилась у ее основания.

Он выжил! И отделался лишь парой обожженных глаз. Тяжелое Яйцо долго пролежал на платформе, спрятав глаза под веками. Когда волнения коры замедлились, он выглянул наружу и увидел, что атмосфера Яйца все еще мерцает от рентгеновских вспышек, но теперь они были гораздо слабее, чем на вершинах Восточнополярных гор. Когда Тяжелое Яйцо преодолел вереницу скользких колец, его подошва снова оказалась на твердой коре.

Он посмотрел вверх и увидел в небе крохотные точки восточнополярной станции и Верховины Космического Фонтана. Лишившись опоры, Верховина начала падать по эллиптической орбите. Тяжелое Яйцо задумался о судьбе чила, которые остались на Верховине и теперь оказались в свободном падении, не имея поблизости черных дыр, которые могли бы заменить им гравитацию Яйца. Должно быть, это ужасная смерть. Он был рад, что успел добраться до Яйца, где ему не грозила никакая опасность.

Из глубины Восточнополярных гор прогрохотал мощный повторный толчок. По мере приближения к горным пикам удар становился все более сфокусированным. Параллельно с ним двигалась стена рентгеновского огня. Набирая силу с каждым метром, пламя с ревом поднялось по склону долины и выжгло Тяжелому Яйцу глаза.

Утесный Паук и главный инженер Фонтана замерли, когда их подошвы уловили изменения в вездесущем гудении платформы.

– Коротрясение, – заключил главный инженер. – Кажется, чуть раньше я заметил, что свет, отраженный от восточнополярной космической станции, стал ярче.

Они продолжили обсуждение, а гул тем временем становился все ниже и ниже по мере того, как колебания коры компенсировалось пучками колец. Они уже почти перестали обращать внимания на эти перепады, но затем тембр шума изменился снова. Тон упал еще раз, затем еще и продолжил понижаться и дальше. Когда они почувствовали, как платформа начала уходить из-под подошв, их глазные стебельки настороженно вытянулись вверх. Услышав стаккато приглушенных ударов от перегрузивших Фонтан выбросов, чила вырвались из двери и понеслись к лифту на расположенном под ними машинном ярусе. Лишившись силы, которая удерживала ее на месте, Верховина начала раскачиваться из стороны в сторону. Шум внизу стал громче. А затем пол прямо перед ними пробил смертоносный пучок сверхбыстрых металлических колец.

– Соберите всех в пусковой зоне и погрузите на шаттл! – крикнул Утесный Паук. Главный инженер вытащил из сумки аварийный коммуникатор, положил его на платформу и накрыл своей подошвой. Его усиленный голос прогремел через все три яруса.

– Все в пусковую зону. Верховине грозит свободное падение. Повторяю. Всем собраться в пусковой зоне и погрузиться на шаттл.

– Все три потока вышли из-под контроля. – Утесный Паук обвел взглядом происходящее, пока три беспорядочных потока рассекали его детище на кусочки.

Хватаясь подошвами за неровности пола, они мало-помалу добрались до пусковой зоны. Воздух над платформой был уже заполнен крошечными чешуйками грязи, которые рассыпались в пыль и превращались в облачка разреженной плазмы. Три шаттла дожидались в пусковых люльках, и кое-где на их изогнутых поверхностях уже расположились рабочие Фонтана. Пока Утесный Паук взбирался по скользкому, закругленному пандусу на корабль, где можно было укрыться в гравитационном поле черной дыры, у него уже начали зудеть глаза.

– Пора взлетать, босс? – спросил пилот шаттла. – С Верховины на нас уже начинает падать разный мусор.

– Еще рано, – ответил Утесный Паук. – Пока что падение нам не грозит, и сама Верховина еще не скоро распадется на невырожденную материю. Кого не хватает?

– Почти всех, кто находился на нижних ярусах, – ответил главный инженер. – Постойте, сюда идет лифт!

Сквозь пол слышалось отдаленное завывание моторов. Вдалеке через центр платформы поднялся лифт, до отказа забитый чила. Разразившийся проклятиями поток чернорабочих вырвался наружу, устремившись к пусковому ярусу. Подгоняемые сводящим с ума зудом распадающейся кожи, они слепо неслись вперед, время от времени осмеливаясь выставить наружу спрятанный под веками глаз.

– Стойте! Сто…! – закричала первая из них, увидев, что их путь преграждает зияющая щель. Ее подошва попыталась развернуться на скользкой поверхности рассыпающейся платформы, но задние ряды напирали слишком сильно. Она взлетела, и ее крик моментально оборвался.

Но вместо того, чтобы упасть, самка просто перелетела через разрыв в свободном падении; ее голос вернулся – теперь он стал громче и сыпал ругательствами, пока ее израненная подошва упрямо цеплялась за иззубренный металл.

– Прыгайте! – крикнул Утесный Паук остальным чила, нервно толпившимся на противоположном краю пропасти. – Вы просто перелетите на другую сторону.

Зуд стал сильнее, и вокруг застрявших на другой стороне рабочих начали клубиться чешуйки отслоившейся кожи, пока те старались перебороть давнюю привычку и усилием воли перекинуть свое тело через крутой обрыв.

– Если ты готов, то и я тоже, – сказала Блестящей Подошве Тяжелая Ось.

– Кто последний, тот доедает калкашки минипанцирника. – Блестящая Подошва отполз от щели, спрятал глаза под веками и, пульсируя подошвой, ловко разогнался на полу, скользить по которому было все проще и проще. Его вынесло на орбиту вместе с прыгнувшей следом Тяжелой Осью. Она превосходила Подошву по размерам и силе, из-за чего ее прыжок оказался длиннее.

Стоило Блестящей Подошве взлететь, как его тут же окружило удивительно чувство уюта, будто он снова оказался внутри яйца. Его тело сжалось в шар, форма которого была несколько искажена мускулистой подошвой, которая продолжала дергаться, судорожно пытаясь зацепиться за какую-нибудь твердую поверхность. Кожа начинала зудеть с новой силой. Он выставил из-под века глаз, чтобы осмотреться. Внизу проплывала платформа Фонтана, а высоко над ним летела Тяжелая Ось, впереди которой виднелся забитый пассажирами шаттл. Он должен был перескочить через корабль и улететь в космос, но гравитация черной дыры в центре шаттла успела притянуть его к палубе. Он грузно опустился прямо на главного инженера.

– Простите, шеф, – пробормотал Блестящая Подошва, неуклюже сползая с верховины начальника на изогнутый пол платформы. Но никто не обращал на него внимания. Даже глаза главного инженера были обращены вверх, когда по платформе пронеслось горестное бормотание. Блестящая Подошва поднял взгляд.

– Тяжелая Ось! – закричал он. – Вернись! ВЕРНИСЬ!

Оставшиеся на платформе молча проводили взглядом Тяжелую Ось, которая перемахнула пусковую зону на большой высоте, и полетела дальше. Они увидели, как Тяжелая Ось выставила один глаз, чтобы осмотреться, и ее подошва начала отчаянно извиваться в попытке вернуться обратно. Облако окружавших ее частичек стало плотнее, и скрыло Тяжелую Ось из вида.

– Придется прыгать пониже или идти в обход…, – сказал экипажу Утесный Паук.

– Если поползем в обход, останемся без шкуры, – возразила Много Колец, новая начальница смены. – Придется идти напрямую. – Она отрастила манипуляторы и ухватилась за троих ближайших работников из своей команды.

– Держитесь, жирдяи, – сказала она. – Я возьму на себя роль трамплинного кольца. – Она выставила наружу большую часть глаз и, как следует сосредоточившись, растянула свое тело на манер длинного моста, ухватившись за противоположную сторону пропасти. Затем она убрала задние манипуляторы с рабочих и прицепилась ими к краю платформы. Напоследок Много Колец втянула глаза и постаралась не думать о том, что пытается сотворить.

– А ну пошли, вялотельские отродья! У вас мозгов, как у минипанцирника?! – проревел задний край ее подошвы. Команда робко пересекла пропасть по импровизированному мосту, а после перетащила на безопасную сторону свою отважную начальницу, и вскоре все они теснились на палубе шаттла под защитой его гравитации. Некоторые потеряли так много кожи, что их тела начали сочиться жидкостью, пропотевавшей наружу сквозь мышечную ткань.

Снизу раздался грохот, и пол рушившейся Верховины начал крениться в сторону.

– Взлетайте, – приказал Утесный Паук. – И доставьте нас на восточнополярную станцию. Чтобы спуститься вниз и помочь с восстановлением порядка на Яйце, нам потребуется трамплинный корабль или катапульта.

Когда Яйцо вспыхнуло, капитан Дальняя Странница как раз обсуждала планы на варп-пир с шеф-поваром восточнополярной космической станции. Как только свет стал слишком ярким для ее глаз, Дальняя Странница поняла, что дело неладно, и тут же направилась на командную палубу. Там она держалась в стороне, решив не мешать командующей станции, адмиралу Гомановской Траектории.

– Офицер по связи, удалось ли засечь передачи с поверхности Яйца? – спросила Гомановская Траектория.

– Никаких, если не считать единственного навигационного маяка, – ответил лейтенант Гига-Байт. – Но есть сигналы от двух кораблей. Один из них – это трамплинное судно на аварийной орбите. Другой – частный летун в районе западного полюса. Западнополярной космической станции связаться с летуном не удалось. У них нет передатчиков для этой полосы сигналов.

– Как дела с орбитой трамплинного корабля? – уточнила Гомановская Траектория.

– Пилоту удалось перейти на круговую орбиту. Но скоро им будет нечем питать гравитационные генераторы.

– Сколько у них времени?

– Меньше оборота, – ответил офицер по связи.

– Если бы только у нас был транспорт, которому для взлета и спуска не требовалось обмениваться энергией с наземной пусковой установкой, – посетовала адмирал.

– Он есть, – вмешалась Дальняя Странница. – Мой межзвездный разведывательный корабль рассчитан на полеты вблизи нейтронных звезд. Он не может взлетать и приземляться, но я, скорее всего, смогу опуститься на высоту трамплинного судна, а потом вернуться обратно на синхронную орбиту при помощи собственных двигателей.

– Это спасет как минимум троих. Может, больше, если сумеем их скучковать.

– Если опустошить шкафчики с едой и грузовой отсек, я, наверное, смогу потянуть целый трамплинный корабль, – добавила Дальняя Странница. – Уверена, пассажиры будут не против потерпеть пару дотоборотов в морозильнике.

– Старший Помощник! – прогремел голос Гомановской Траектории. – Соберите экипаж и разгрузите этот разведывательный корабль. Навигатор! Рассчитайте траекторию и скиньте ее на бортовой компьютер разведсудна.

– Пока ваша команда занимается разгрузкой, у меня будет более, чем достаточно времени, чтобы рассчитать траекторию самой, – вежливо напомнила ей Дальняя Странница.

– Разумеется, – ответила Гомановская Траектория. – Примите мои извинения.

Вторник, 21 июня 2050 г., 06:58:07.1 GMT

Спустя полоборота Дальняя Странница уже мчалась на своем разведывательном корабле к горизонту Яйца. Выжав максимум из своего инерционного двигателя, ей удалось выйти на орбиту медленно падавшего трамплинного судна.

– Я бы сказал, что рад тебя видеть, – поприветствовал через коммуникатор пилот по имени Световое Пятно, – но оставшиеся четыре глаза нужны мне, чтобы следить за приборами. – Есть идеи, как переправить пассажиров?

– Твоя искусственная гравитация распределена по плоскости, а моя – по поверхности сферы, так как ее создает черная дыра, – ответила Дальняя Странница. – Единственное решение – осциллирующая касательная.

Дальняя Странница медленно опустила сферический корабль, пока он не оказался над трамплинным судном. Второй пилот Скользкое Крыло вместе с двумя пассажирами сняли часть магнитного экрана, закрывавшего пассажирский отсек корабля, после чего Дальняя Странница расположила свой космический аппарат точно над образовавшимся отверстием. Пассажиров одного за другим выкидывали, подгоняли и выталкивали с плоской палубы трамплинного корабля, и те вверх подошвой приземлялись на шарообразную поверхность второго судна.

– Вверх! – скомандовал адмирал Разрезающий Сталь, который подкидывал остальных пассажиров, передавая их Скользкому Крылу. Потянувшись к очередному телу, он наткнулся на пилота трамплинного судна.

– Благодарю за помощь, Адмирал, – сказал Световое Пятно. – Но следующим будете вы.

– Но как же ваши глаза…, – возразил Разрезающий Сталь.

– Я капитан этого корабля, – ответил Световое Пятно, – и буду последним, кто его покинет.

– Разумеется, – согласился Разрезающий Сталь. – Прошу прощения. В таком случае возьмите конец страховочного троса. Будучи не понаслышке знакомым с пониженной гравитацией, он сразу же обхватил одной половиной подошвы деталь корабля и, используя ее в качестве опоры, со шлепком перекинул вторую половину на шарообразную палубу, а затем, сделав сальто, перепрыгнул на нее целиком. Световое Пятно с изумлением наблюдал за этим представлением оставшимися четырьмя глазами.

Когда адмирал покинул палубу, Световое Пятно оказался исключенным из их разговора. Он взглянул вверх, на адмирала и Скользкое Крыло, примостившихся на искривленной палубе разведкорабля. Адмирал настойчиво тянул за трос, пока Скользкое Крыло, скручивая края своей подошвы, жестикулировала Пятну. Наконец, пилот отцепился от платформы и тут же почувствовал, как его тянут вверх, на безопасную палубу, до отказа забитую его пассажирами.

Адмирал Разрезающий Сталь затек на переполненную управляющую палубу разведывательного корабля и, проскользнув по ней, оказался позади деловитого пилота.

– Я не опоздал на варп-пир? – спросил он.

– Всю провизию реквизировала адмирал Гомановская Траектория. – Один из глаз Дальней Странницы ответил ему медленным подмигиванием. – Но я приберегла несколько пакетов с Западнополярным двойной перегонки. – Она коснулась экрана, располагавшегося под ее подошвой, и разведывательный корабль стремительно нырнул в черные глубины космоса.

– А в этом новом теле ты и правда выглядишь что надо, – прошептала Дальняя Странница.

– Могу сказать то же самое и о тебе, – прошептал он в ответ.

– Кому-то из нас придется выйти и сообщить плохие новости остальному исследовательскому флоту, – сказала она. – И раз уж у меня остался последний на всем Яйце разведывательный корабль, то заняться этим, похоже, придется мне. Свою обычную команду я взять не смогу. Путешествие займет слишком много времени, а они для этого слишком стары. Разбираешься в навигации?

– Когда я был кадетом, мог перенавигировать кого угодно, – заверил ее Разрезающий Сталь.

– Что ж, посмотрим, – ответила Дальняя Странница.

Вторник, 21 июня 2050 г., 06:58:07.2 GMT

– Более катастрофичный сценарий сложно даже представить, – заявила адмирал Гомановская Траектория, открывая собрание в главном конференц-зале. Оно состоялось сразу после оборотного пира, и Утесный Паук все еще посасывал минипанцирника, стараясь извлечь последний лакомый кусочек из спиральной раковины. Узнав, что они застряли в космосе, командующая сразу же приказала вдвое урезать пайки.

– Вначале мы выслушаем отчет капитана Неподвижная Звезда, Орбитальный Центр, Восток, – объявила Гомановская Траектория. Стареющий капитан занял место у педали докладчика и активировал дисплеи на вкусовых экранах участников.

– В общей сложности наши космические силы насчитывают три станции – восточнополярную, западнополярную и полярно-орбитальную. Номинальная численность постоянного экипажа – по двадцать четыре чила на каждой станции. Часть из них мы потеряли, поскольку в момент звездотрясения они находились на поверхности. Поскольку мы не можем связаться со штаб-квартирой Орбитального Центра на самом Яйце, а отставной адмирал Разрезающий Сталь в данный момент находится на задании вместе с капитаном Дальней Странницей, адмирал Гомановская Траектория, как старший из кадровых офицеров, временно исполняет обязанности командующего Орбитальным Центром.

– Помимо штатного личного состава космических сил, на борту восточнополярной станции находится шестнадцать гражданских лиц, спасенных с Космического Фонтана. Шесть исследовательских, четыре грузовых и одиннадцать разведывательных кораблей в данный момент выполняют исследовательские миссии в глубоком космосе. Таким образом, в нашем распоряжении имеется 287 чила, три космических станции, шесть исследовательских, шесть грузовых и двенадцать разведывательных кораблей, а также четыре трамплинных судна – но ни одного трамплинного кольца, на которое их можно было бы перебросить, – два лифта для гравитационных катапульт – без самих катапульт – и три шаттла, которым некуда пристыковаться за неимением Космического Фонтана.

– Не забывайте о людях, – напомнил Утесный Паук. – Они всего в четверти орбиты от нас.

– В сложившемся кризисе от медлителей точно не будет толку, – предупредила его Гомановская Траектория.

– Однажды они нам уже помогли, – возразил Утесный Паук. – И не исключено, что помогут снова. К примеру. В технических библиотеках на наших космических станциях есть чертежи гравитационной катапульты?

Молодой прапорщик, занимавший одно из задних мест в верхней части амфитеатра, визгливо ответил в свой микрофон. – Вряд ли, сэр. Эта технология устарела дюжины поколений тому назад.

– Но информация о ней, как и другие «устаревшие» сведения, есть у людей, которые хранят ее в кристаллах памяти. Пусть они и медленные, но на вашем месте я бы считал их частью доступных нам «ресурсов».

– Значит, речь идет о 287 чила и шестерых людях, – заключил явно раздосадованный голос Неподвижной Звезды.

– То есть 293 «существа», обеспокоенных тем, что произошло на Яйце, – настоятельно заметил Утесный Паук. – Я тоже обеспокоен. Так что именно случилось с Яйцом?

– Следующим с докладом выступит лейтенант Пристальный Сенсор, Мониторинг Ресурсов Яйца, – объявила адмирал Гомановская Траектория.

– Согласно доктору кореографии Поперечной Волне, нашему эксперту по сейсмической активности, Яйцо испытало на себе не коротрясение, а гораздо более разрушительно явление – так называемое «звездотрясение», если пользоваться человеческой терминологией. Подобные события редки даже по меркам людей – потому-то мы и не ожидали, что подобное может произойти на нашем Яйце. Тех, кто переживет толчки коры, добьет электромагнитный жар, а если кто-то выдержит и это, то неизбежно столкнется с летальной дозой гамма-излучения.

Пристальный Сенсор передвинул подошву, и на экранах собравшихся появилась карта.

– Мы провели предварительную аэрофотосъемку поверхности Яйца. Ни одно из крупных строений не уцелело: трамплинные кольца, гравитационные катапульты, Космический Фонтан – все разрушено.

– Чтобы построить трамплинное кольцо или космический фонтан потребуется с полдюжины колоссов, – заметил Утесный Паук. – Что говорят официальные власти насчет сроков восстановления гравитационной катапульты?

– Мы пытаемся связаться с пилотом летуна, – ответил лейтенант Шенноновская Емкость. – Помимо этого корабля, других признаков жизни на Яйце обнаружить не удалось.

Уме-Уми совершила мягкую посадку за пределами Западнополярного Горного Курорта. Сразу же после прибытия она распорядилась припарковать свой летун в местной ремонтной мастерской, обслуживавшей курортные робоглайдмобили. Механика, который мог бы закрепить анкерные болты, не дававшие кораблю двигаться во время коротрясений, на месте не оказалось, так что Уме-Уми пришлось взять эту обязанность на себя. Самого механика она обнаружила внутри мастерской, насаженным на острие одной из тяжелых машин. Уме-Уми в ужасе уползла прочь и попыталась воспользоваться видеоканалом, чтобы вызвать мясников. Но связь не работала.

Все глайдмобили были свалены в кучу в одном из углов гаража, так что последующий путь ей пришлось проделать на собственной подошве. Улицы были пусты, а кора не издавала ни единого звука, если не считать низкочастотного гула, исходившего из самых недр Яйца. Она ползла мимо строений с потрескавшимися стенами. И повсюду в этих трещинах Уме-Уми видела лишь смерть. Раздавленные тела чила, вытекшие наружу через приоткрытые двери – многие с запекшимися глазами и волдырями на коже. Домашние крадуны разделили судьбу своих хозяев и лежали там же с опаленной жаром шерстью.

Все растения, независимо от их размера, были либо опрокинуты, либо вырваны у самого корня; более мелкие, как и наземная поросль выглядели обмякшими и безжизненными. Найти офис стражей правопорядка ей удалось не сразу, ведь на территории этого эксклюзивного курорта в них почти не было надобности. Выживших среди них не было, а техника в офисе, по всей видимости, вышла из строя. Наконец, она вышла на улицу и вернулась к своему летуну. Когда Уме-Уми включила коммуникатор, по палубе корабля протрубил чей-то голос.

–… всем находящимся на Яйце. Пожалуйста, ответьте на каналах 1, 12, 36 или 144. Западнополярная космическая станция обращается ко всем находящимся на Яйце. Пожалуйста, ответьте на каналах… – Голос звучал, как торопливый писк, поскольку на орбитальных станциях время шло быстрее, чем на поверхности Яйца.

Она переключила коммуникатор на 36-й канал в диапазоне летунов. – Это Уме-Уми из летуна номер семь. Я совершила посадку в районе западнополярного горного курорта, неподалеку от Центра Омоложения. Похоже, что все, кто находился на курорте, погибли. Линии видеосвязи вышли из строя. Я была бы крайне признательна, если бы вы связались с Раем Светила и попросили их прислать механика, чтобы провести обслуживание моего корабля. К началу следующего оборота мне нужно вернуться, чтобы заняться репетицией нового шоу.

Затем она прождала два долгих клособорота, пока сигнал преодолел четыре сотни километров, отделявших ее от западнополярной станции, и вернулся обратно.

– Летун номер семь, – услышала она чей-то голос. – Говорит лейтенант Шенноновская Емкость. Вас плохо слышно. Вы сказали, вас зовут Уме-Уми? Та самая Уме-Уми? Прошу прощения, но никого вызвать я не могу. Насколько нам известно, вы – единственная на всем Яйце, у кого есть рабочий вакуумный передатчик.

Уме-Уми почувствовала нарастающее беспокойство. – Вы видите где-нибудь признаки жизни? Если это не слишком далеко, я могла бы туда слетать и найти выживших. – За те два клособорота, в течение которых она ждала ответа, Уме-Уми осталась наедине со своей тревогой.

– Постойте. Я переговорю с командующей Орбитальным Центром, – ответил он. Спустя несколько сетоборотов, по палубе проскрежетал резкий и взвинченный голос:

– Эй, вы! Это адмирал Гомановская Траектория, командующая Орбитальным Центром. У нас чрезвычайная ситуация. С этого момента я реквизирую ваш частный летун от имени правительства объединенных кланов. Он потребуется нам, чтобы наладить контакт с выжившими представителями власти на Яйце и приступить к восстановлению. Соедините меня с пилотом.

– Я и есть пилот, – отозвалась она и стала дожидаться ответа.

– Похоже, нас прокляло само Светило! – воскликнула Гомановская Траектория. – Перед нами разразилась самая крупная катастрофа за всю историю Яйца, а я застряла с глупой, большевекой певичкой! – В адмиральском голосе неожиданно зазвучали нотки паники.

– Мы должны найти на Яйце кого-нибудь еще, – заявила она. – Если мы не найдем того, кто сумеет восстановить трамплинное кольцо или гравитационную катапульту, то останемся в космосе до самой смерти! Мы должны найти кого-то еще. Мы должны найти кого-то еще.

Уме-Уми отключила приемопередатчик. – Ну что ж, Умелая Утешительница, – вслух сказала она самой себе. – Похоже, что со сценой пока что придется повременить. Это реальная жизнь. Как и сказала адмирал: «нам надо найти кого-то еще».

Она уже хотела было воспользоваться летуном, но в итоге передумала. Пока не найдется способ перезарядить аккумуляторы, оставшуюся энергию стоило поберечь для коммуникатора. Поблизости было несколько городов, которые она могла осмотреть, путешествуя исключительно на своей подошве – включая и родной город ее собственного клана. Она надеялась отыскать там выживших. Неосознанно подергивая лежавшим в наследной сумке тотемом, она задумалась о своих близких друзьях из родного клана – старцах, мальках, яйцах! Мысль о том, что клановые мальки и яйца могли остаться без присмотра, моментально заставила ее перейти к решительным действиям.

Спустя всего несколько сетоборотов, ее летун уже несся в сторону Белой Скалы, родному городу одноименного клана. Она точно знала, где находится питомник, ведь и сама оставила в нем яйцо всего два колосса тому назад.

При виде кланового питомника ее мозг едва не сплелся в узелки. В манеже лежали крохотные тела невинных, беззащитных мальков, которые от удара от стену лопнули и попадали на кору, как перезрелые одноягоды. Те, чье падение смягчили умиравшие старцы, были покрыты смертельными волдырями, в которых внутренние соки запеклись почти до состояния твердой корки. Надеясь на чудо, она направилась к яйцеферме и с трудом откатила тело мертвого старца, упавшего на вверенные ему яйца. С момента звездотрясения прошло всего два оборота, так что яйца должны были выжить и без специального ухода. Внимательно их осмотрев, Уме-Уми неуклюже отрастила мальковую мантию и спрятала яйца под ней. Они казались безжизненными, хотя на них не было ни повреждений, ни волдырей. Еще раз дернув тотемом в наследной сумке, она продолжила поиски выживших в Белой Скале.