Звёздотрясение

Вторник, 21 июня 2050 г., 07:08:13 GMT

Уме-Уми оставила инженерный класс работать над пройденным материалом и теперь направлялась в поля, где ей предстояло провести занятие по фермерству и объяснить ученикам, как отличить зрелые ореховые стручки от незрелых. Ее подошва уловила громкие суматошные звуки, идущие из мальковых питомников. Нуль-Гаусс, уже достигшей преклонного возраста, всегда было трудно держать под контролем многочисленную ораву мальков и одновременно ухаживать за яйцами. Уме-Уми бросила занятия по фермерству и поспешила к питомнику.

– Слабые глаза… слабые глаза… у пятнистокожих слабые глаза. – Высокий звук поддразнивающих подошв шел от группы мальков без пятен на коже, которые не давали трем пятнистым собратьям приблизиться к желобу с едой.

– Я покажу тебе, кто здесь слабый, – пригрозила одна из пятнистых мальков; помчавшись прямо на своих обидчиков, она умудрилась забраться на одного из самцов и принялась пырять его заостренным осколком коры. Нуль-Гаусс была занята мальком, который как раз пытался выбраться из яйца и могла лишь покрикивать на них из яйцефермы.

Изможденная работой, разбитая и злая, Уме-Уми бросилась на дерущихся мальков и отшвырнула их в сторону быстрым шлепками манипулятора.

– А ну прекратили! – свирепо воскликнула она, глядя на них пылающими от гнева темно-красными глазами. – Вы перестанете драться и будете есть в тишине. – Мальки, кое-кто из которых все еще хныкал от ее шлепков, собрались вокруг желобов с едой и приступили к полуоборотной трапезе. Из яйцефермы, наконец-то, вышла Нуль-Гаусс, которая толкала перед собой новоиспеченного малька, направляя его к общему желобу.

– Я не знаю, что и делать, – устало призналась она. – Похоже, что с каждым оборотом драки случаются все чаще и чаще. Я все время твержу им, что мы должны работать сообща, но они просто не слушают.

– Может, дела пойдут лучше, когда часть юнцов станут достаточно взрослыми, чтобы нам помогать, – сказала Уме-Уми; затем, прежде чем вернуться на поля, она заглянула на урок инженерного дела. Юнцы ввязались в спор.

– Не бери это, дурачок, – сказал одни пятнистый юнец другому, без пятен.

– Почему? Как по мне, он выглядит спелым.

– В нем яйца земляных слизней.

– С чего ты взял?

– Это же очевидно, – ответил пятнистый. – Посмотри, как его цвет отличается от соседнего.

– Я никакой разницы не вижу, – ответил первый.

– Это потому, что у тебя «обычные» глаза. – Пятнистый чила с явной гордостью выпятил четверку розовых глаз. – У нас, пятнистокожих, есть «специальные» глаза, которые могут видеть то, что не видят простокожие. Вот это и делает нас такими особенными.

– Не такой уж ты и особенный, – возразил чила без пятен, поднимая хватательную палку, при помощи которой он доставал фрукты с высоких растений.

– Довольно уже этого вздора, – крикнула издалека Уме-Уми. – Вы уже большие юнцы, а ведете себя, как кучка мальков.

Вторник, 21 июня 2050 г., 07:12:02 GMT

Пока Гомановская Траектория занималась свиточной работой, часть ее глаз заметила, что одна из звезд начала быстро увеличиваться в размерах. Отпустив свиток и дав ему свернуться, она направилась к командной палубе. Звезда тем временем становилась все больше, и когда адмирал добралась до палубы, впереди звезды уже виднелась желтовато-белая крупинка. Это было последнее из крупных межзвездных исследовательских судов, Абдул Нкоми Фарук. Теперь в межзвездном пространстве оставалось лишь несколько разведывательных кораблей.

– Восточнополярная станция вызывает Абдул, – обратилась Гомановская Траектория. При дистанции в тридцать километров задержка в передаче сигнала составляла почти два метоборота. За время ожидания спинорные варп-двигатели Абдула отключились, и звезда снова отступила в темное небо; сам же корабль остался на орбите вокруг Яйца.

– Капитан межзвездного исследовательского корабля Поисковый Глаз по вашему приказу прибыл. Капитан Дальняя Странница и адмирал Разрезающий Сталь получили последние координаты наших разведывательных кораблей и все еще занимались их поисками, когда мы взяли курс сюда. Как обстоят дела на Яйце? Мы все обеспокоены.

– Хуже некуда, – ответила Гомановская Траектория. – Нам приходится полагаться на умения эстрадной певички, которая впустую потратила целых две дюжины колоссов. Как только вы прибудете на станцию, я созываю общее собрание.

Главная конференц-чаша космической станции была забита битком. Более просторные каюты для собраний в других местах станции оказались буквально запружены обеспокоенными космитами, которые наблюдали за происходящим в главной чаше по видеосвязи.

– С того момента, как звездотрясение катастрофической силы уничтожило цивилизацию Яйца, прошло две дюжины оборотов, – начала Гомановская Траектория. – Я сделала все возможное, располагая лишь мизерной поддержкой с поверхности, но даже сейчас ситуация кажется совершенно безнадежной. Единственный из оставшихся на Яйце инженеров растекся прежде, чем мы успели его спасти. Теперь мы вынуждены обучать новых инженеров, имея в качестве преподавателя лишь эстрадную певицу.

– С учетом обстоятельства справляется она весьма неплохо, – возразил Утесный Паук. – Проблема в том, что без роботов и других машин, которые могли бы облегчить труд чила, всем, кто остался на поверхности, приходится тратить изрядную часть своего времени ради простого выживания. Мы в меру своих возможностей помогаем им советом, но связь с задержкой в два клособорота этому никак не способствует.

– Сколько времени им потребуется, чтобы привести в рабочее состояние одну из гравитационных катапульт? – спросил кто-то из аудитории.

– Все зависит от того, сможет ли Уме-Уми удержать ситуацию под контролем и обеспечить нормальную работу учебных классов, – ответил Утесный Паук. – Если да, то, отбирая чила со способностями к гравитационной инженерии и освобождая их от работы, чтобы они могли сосредоточиться на учебе, мы вскоре вырастим достаточно компетентных специалистов, которые смогут изучить катапульты на восточном и западном полюсах и сообщить нам о масштабах ущерба. И даже если повреждения не слишком велики, потребуется еще одна-две дюжины колоссов, чтобы подготовить группу инженеров, которым будет по силам заняться ремонтом, восстановить силовую установку, необходимую для работы катапульты, и ввести ее в эксплуатацию.

– Это же несколько поколений! – воскликнула Гомановская Траектория. – Раньше вы мне этого не говорили! Мы не можем ждать так долго!

– Я говорил, но вы просто не стали слушать, – возразил Утесный Паук. – К тому же у нас нет другого варианта, кроме как ждать, сколько бы поколений для этого ни потребовалось.

– Но ведь мы постоянно стареем. Без омоложения мы умрем еще до того, как они успеют довести план до конца! – ответила Гомановская Траектория. – Вам придется построить омолаживающие машины.

– Вы забываете, что наши возможности ограничены материалами, которые есть на космической станции и кораблях. Я уже велел своим инженерам исследовать эту проблему. Часть металла, задействованного в некритичных частях корабля мы можем без труда отвести под машины для омоложения. Однако для производства ферментов нужен редкий металлический изотоп. Во всем космическом флоте его наберется только на две машины, и каждая из которых них за три дюжины колоссов сможет наработать объем фермента, которого хватит на одного чила. Другими словами, сохранить жизнь путем омоложения мы сможем лишь двоим.

– Значит, остальным придется умереть! – заключила Гомановская Траектория. – какой толк от починки гравитационной катапульты, если спасти мы сможем только двоих?

– Нельзя позволить космической популяции вымереть до двух особей, – заявил Утесный Паук. – Чила на Яйце лишились всех свитков и всех технологий. Наш космический контингент не должен ослабевать. И раз уж у нас нет машин, которые могли бы превратить старцев в молодых, значит, юных чила нам придется создавать по старинке. Полагаю, это не так уж плохо, если привыкнуть.

Несколько чила из аудитории ответили изумленным рокотом, но все их голоса сошлись под подошвой Гомановской Траектории.

– Не понимаю, – сказала она.

– Я рекомендую медикам отменить прием контрацептивов для заранее отобранных чила. Разве не понимаете? – спросил он, обводя глазными стебельками огромную конференц-чашу. – Яйцеферму мы можем разместить прямо здесь, на дне чаши, мальковые питомники – по бокам, а по периметру наверху – школу-ясли.

В итоге было решено построить две омолаживающие машины, ведь по мере превращения разрозненных станций в единую космическую колонию требовалось сохранять преемственность знаний. После долгих обсуждений право пользования машинами отвели Гомановской Траектории и Утесному Пауку. Каждому из оставшихся чила было назначено по одному яйцу, поскольку космическая станция могла вместить лишь немногим больше удвоенного населения. Многим чила пришлось изрядно поразмыслить, прежде чем сделать окончательный выбор «яйцевого партнера».

Вторник, 21 июня 2050 г., 07:15:16 GMT

Один из писцов по имени Быстрое Перо позвал Уме-Уми к коммуникатору.

– Я все еще переписываю раздел о вспомогательных генераторах из руководства по техническому обслуживанию, – сообщил он, когда Уме-Уми прибыла на своем летуне. – Несколько метоборотов тому назад они вставили сообщение, в котором попросили вас выйти на связь.

Уме-Уми выждала, пока Быстрое Перо своим аккуратным почерком дописал в свиток последние слова инструкции по техническому обслуживанию, продиктованной ему с высоты в 406 километров. Затем он включил видеосвязь. На экране появились какие-то диаграммы. Он быстро перенес их на свиток, поскольку передача видеоданных была крайне расточительна в плане энергии. Закончив, он сразу же переключил канал связи в режим «только аудио». После некоторой паузы из коммуникатора раздался голос Утесного Паука.

– Наш новый Космический Совет принял решение, – сообщил он. – Мы считаем, что сейчас подходящий момент, чтобы вы отправились на западный полюс и прошли там процедуру омоложения. Я знаю, о чем вы, скорее всего, подумали – что вместо вас следует отправить Нуль-Гаусс, так как она старше. Проблема в том, что омолаживающий робот смог наладить лишь одну ферментную машину. Если сейчас мы направим в омолаживающий центр Нуль-Гаусс, ваша собственная процедура отложится примерно на тридцать шесть колоссов. К тому моменту вам будет почти девяносто, и есть риск, что вы растечетесь, так и не успев омолодиться. Мы решили, что ваша смерть для нас непозволительная роскошь. Вы единственная, в ком сочетаются рвение, целеустремленность, оптимизм и харизма, необходимые для того, чтобы юнцы на поверхности были и дальше сосредоточены на нашей общей цели – объединении всех кланов Яйца. Расклад голосов был 288 к 1 в вашу пользу. Нет нужды объяснять, кому именно принадлежал единственный голос «против». При первой же возможности вы должны отправиться на западный полюс, пройти омоложение, а затем вернуться, захватив с собой омолаживающего робота и ферментную машину. Робот пригодится для того, чтобы привести в порядок генераторы в Рае Светила, а возможно, и для ремонта другого оборудования.

Подтвердив получение сообщения, Уме-Уми переключила линию связи на Быстрое Перо. После этого он снова продолжил писать под диктовку.

Чтобы все организовать и подготовиться к своему отсутствию на время омоложения, которое должно было занять примерно полколосса, Уме-Уме потребовалось несколько оборотов. Один из ее учеников-инженеров, Кулоновский Потенциал, снял с летуна коммуникатор и аккумуляторную батарею, чтобы занятия могли продолжаться и без участия Уме-Уми.

Нуль-Гаусс была рада, что для омоложения выбрали не ее, ведь ей хотелось лишь проводить время со своими крохами. Теперь, когда другие взрослые могли позаботиться о старших мальках и занятиях в школах-яслях, ей оставалось только выводить яйца и рассказывать истории о прежних временах до звездотрясения.

Мчась в своем летуне по старой дороге, ведущей к западном полюсу, Уме-Уми пролетела мимо большого стада кормовых крадунов. Пянистая Верхушка как раз вела занятия по обращению с животными. У каждого ученика в ее классе была пятнистая кожа и как минимум один розовый глаз. Она учила их тому, о чем не писали в учебниках – например, как при помощи особых розовых глаз определить, где именно животному было больно, или как приблизиться к зверьку, чтоб тот посчитал тебя другом.

Глядя вслед пролетавшему мимо кораблю, Пятнистая Верхушка почувствовала, как ее мозговой узел начинает донимать старая тревога. С каждым оборотом они были все ближе к починке одной из пресловутых гравитационных машин. После этого на Яйцо вернутся космиты со своими законами. А следом придут и лязгуны с плетками. Пятнистой Верхушке не хотелось возвращения космитов; ей нравилось жить так, как они жили сейчас.

Вторник, 21 июня 2050 г., 07:15:32 GMT

Спустя восемьдесят оборотов омолодившаяся Уме-Уми вернулась на своем летуне вместе с роботом и ферментной машиной. Спланировав над поверхностью Яйца, она совершила посадку неподалеку от Института Внутреннего Ока. Не видя никого поблизости, Уме-Уми выбралась из летуна, чтобы прикрепить корабль к анкерным болтам. Затем она услышала какое-то скольжение, и ее глаза заприметили приближающуюся группу миниатюрных скороходов. Они показались ей незнакомыми. Уме-Уми достала из грузовой сумки немного еды, а после отрастила усики, чтобы похлопать ими скороходов, и подозвала зверьков к себе.

Увидев пищу, стая скороходов перестала скользить по коре и стремглав помчалась в сторону Уме-Уми. Их чрева раскрылись и зубы с лязганьем приготовились разрывать добычу. Взревев от голода, они понеслись на Уме-Уми. Она бросила еду в сторону, чтобы их отвлечь, и рванула к летуну. Робот бесстрастно наблюдал, как она поспешно затекла на борт корабля и захлопнула магнитный барьер; с манипулятора, которым она отбивалась от одного из скороходов, стекали капельки телесной жидкости.

Раненая и слегка напуганная, Уме-Уми начала беспокоиться. Что-то произошло в ее отсутствие. Она оторвалась от земли, пролетела над раздосадованной стаей скороходов, и стала медленно продвигаться вдоль улиц. Растения, некогда благоденствовавшие на территории Института, выглядели неухоженными. Все плоды и стручки были сорваны. В итоге она оказалась у наглухо опечатанного сооружения в центре Института. Двери были плотно закрыты, а снаружи еще завалены камнями, поэтому к двери было сложно даже подойти. Раздвижные оконные панели также были заперты, а многие проемы – перегорожены прутьями. Вдоль верхней части стены тянулась самодельная проволочная катушка. В центре ее витков то и дело вспыхивали крохотные завитки света, когда случайные ядра из космоса неслись навстречу собственной кончине под действием сверхмощных магнитных полей.

Панель на одном из зарешеченных окон слегка отодвинулась в сторону, и изнутри выглянул чей-то глаз. Затем панель с силой распахнулась, и Быстрое Перо, просунув между прутьями половину своих стебельков, отчаянно замахал приближающемуся летуну. Уме-Уми взлетела над стеной, а затем опустила свой корабль внутри закрытого сооружения. Там ее поприветствовали восемь бывших учеников. Трое из них – писец Быстрое Перо, инженер-электромагнетик Кулоновский Потенциал и гравитационный инженер Ньютон-Эйнштейн были из числа старших студентов, которым она поручила ведение занятий. Из трех дюжин чила, посещавших продвинутые занятия на момент ее отбытия, осталось только пять.

– Это было ужасно, – сообщил Кулоновский Потенциал. – Сразу после вашего ухода Нуль-Гаусс растеклась. А после все стало только хуже.

– Вообще-то, – добавил Быстрое Перо. – Во время ритуальной разделки останков Нуль-Гаусс и раздачи ее мяса все было нормально. Большая часть мяса досталась малькам, которых она так любила. Но после ритуальной раздачи все и правда изменилось к худшему. Пятнистая Верхушка велела мне отключить коммуникатор.

– Почему? – удивилась Уме-Уми.

– Она сказала, что мы не должны обращать внимание на голоса в небе, – вмешался Кулоновский Потенциал. – Затем она попыталась сломать коммуникатор, но я сказал, что ее может ударить током и что я сделаю это вместо нее. И тогда я просто отключил его от источника питания. Потом я принес кое-какие запчасти из магазина в центре города и разбил их на кусочки, а сам коммуникатор спрятал.

– Еще она сказала ученикам, что им больше не нужно ходить на занятия, – добавил Быстрое Перо. – Большинство из них обрадовались и ушли играть. И лишь немногие пришли ко мне и спросили, могут ли они учиться самостоятельно. Их было восемь. Трое погибли в драках.

– В драках?!

– Это был настоящий кошмар, – ответил Кулоновский Потенциал. – Стоило всем забросить работу на несколько оборотов, и еды стало не хватать. Некоторые из простокожих попытались забить кормового крадуна и из-за этого ввязались в драку с пятнистокожими.

– Кончилось все тем, что большую часть простокожих оттеснили на восток, – сказал Быстрое Перо. – Перед уходом они обобрали растения и забрали часть кормовых крадунов. Вначале мы присоединились к ним, но позже решили, что наш главный долг касается будущего всего Яйца и вернулись туда, где Кулоновский Потенциал спрятал коммуникатор. Ни Пятнистая Верхушка, ни другие пятнистокожие не тревожили нас, пока мы не попадались им на глаза.

– Но мы явно были им не по душе, – заметил Кулоновский Потенциал. – И тогда мы занялись укреплением нашего жилища. Как вам мой магнитный барьер?

– Ты протянул катушку по верху стены?

– Да, сверхпроводящую проволоку я собирал с тех пор, как был мальком, и, наконец-то, нашел ей достойное применение. Чтобы ее зарядить, потребовалось немало энергии, зато теперь она защищает нас и от пятнистых, и от скороходов.

– Когда я приземлилась, на меня напала целая стая скороходов, – поделилась Уме-Уми.

– Сейчас здесь полно диких животных, – объяснил ей Быстрое Перо. – Бывшие домашние питомцы теперь живут сами по себе. Еще я заметил, что молодые особи миниатюрных скороходов и вялотелов стали крупнее, чем животные в предыдущем поколении. Похоже, что процесс миниатюризации гибридов был временным, раз молодое поколение начало возвращаться к прежним размерам.

– И где теперь Пятнистая Верхушка? – спросила Уме-Уми. – Когда я сюда прилетела, то никого не увидела.

– Она знала, что ты скоро вернешься, – ответил Быстрое Перо. – Думаю, она не хотела встречаться с тобой лично, поэтому с дюжину оборотов тому назад ушла вместе со остальными пятнистокожими. Они направились на север и забрали с собой кормовых крадунов.

– Нужно снова привести коммуникатор в рабочее состояние, – сказала Уме-Уми. – Я должна рассказать о случившемся космитам.

– Они уже все знают, – объяснил Кулоновский Потенциал. – Коммуникатор я включил сразу после того, как мы обезопасили жилище. Сейчас им пользуется Ньютон-Эйнштейн. Скорее всего, он получает инструкции от инженера Утесного Паука.

– Следуйте за мной, и я вас туда отведу. – Быстрое Перо провел их через лабиринт стен и ходов. – Не ходите туда, – предупредил он, указав глазными стебельками туда, где, на первый взгляд, располагался главный коридор, а сам тем временем завернул налево, в нечто, напоминающее кладовую нишу, и перелез через мешки с сушеными орехами.

– Почему? – спросила Уме-Уми.

Кулоновский Потенциал не ответил; вместо этого он просто взял из лопнувшего мешка крупный орех и катнул его вглубь коридора. Орех тут же вспыхнул в ослепительно ярком сиянии раскаленной лиловой плазмы.

– Это была идея Утесного Паука, – объяснил Кулоновский Потенциал. – Конечно, на небольшом предмете вроде ореха это выглядит куда зрелищнее, но такого вполне достаточно, чтобы превратить крупного чила в горячее блюдо.

Преодолев внутренний лабиринт, они оказались во внутреннем корпусе, где находились Ньютон-Эйнштейн и коммуникатор.

– Да. Она только что прибыла, – сообщил Ньютон-Эйнштейн. – Я передам ей ваши указания.

Уме-Уми надеялась снова услышать знакомый голос Утесного Паука, но Ньютон-Эйнштейн, судя по всему, уже закончил разговор и не собирался ждать еще два клособорота.

– Здравствуйте, учитель Уме-Уми, – поприветствовал Ньютон-Эйнштейн, глаза которого, похоже, были прикованы к ее свежеомолодившимся векам. – Процедура определенно пошла вам на пользу. Буду рад на любом обороте встретиться с вами для дополнительных занятий.

Уме-Уми уже жалела о необходимости, вынудившей ее много оборотов тому назад спариться с некоторыми из молодых половозрелых самцов. Они быстро выросли и теперь казались ей чересчур неучтивыми.

– Каковы указания космитов? – спросила она, не обратив внимания на его ремарку.

– Утесный Паук считает, что я достаточно подготовлен, чтобы оценить состояние гравитационных катапульт Яйца. Начать он предлагает с установок на западном полюсе, поскольку они находились дальше остальных от эпицентра звездотрясения. Что скажете? – Он подполз ближе и протянул к ней один из глазных стебельков.

– Мы возьмем с собой Кулоновского Потенциала, – сказала Уме-Уми, снова беря на себя командование группой.

– Зачем? – удивился Ньютон-Эйнштейн. – Он же не разбирается в гравитационной инженерии. К тому же он нужен здесь, чтобы следить за работой генераторов.

– О генераторах позаботится робот, которого я привезла с собой, – объяснила Уме-Уми. – Ты не учел, что гравитационной катапульте тоже нужна силовая установка. Пока ты проверяешь состояние самой катапульты, Кулоновский Потенциал сможет выяснить, есть ли шанс привести в действие ее генераторы.

– Как скажете. – Ньютон-Эйнштейн был явно разочарован тем, что ему не светит путешествие наедине с Уме-Уми.

– Покажите мне остальное жилище. – Уме-Уми направилась в коридор, на полу которого чередовались полосы из пыли и твердых камней. – А после нам нужно выдвигаться. – Быстрое Перо поспешил заслонить ей путь.

– Эта ловушка не активирована, – сказал он. – Но вы должны знать, что означают эти чередующиеся полосы, когда увидите их внутри лабиринта.

– Очередной удар током? – спросила Уме-Уми.

– Хуже, – ответил Быстрое Перо. Он нажал один из фрагментов настенной картины, воспроизведя кодированную последовательность, которая активировала ловушку.

– Осторожнее, – предупредил его Кулоновский Потенциал.

– Рано или поздно нам придется научиться делать это со спрятанными глазами, – заметил Быстрое Перо. Он не стал втягивать глаза и вместо этого быстро переполз полосатый узор, изогнув свою подошву на манер гипертрофированной волны, которая касалась твердого пола, не затрагивая его пыльных частей. Безопасно перебравшись на другую сторону, он бросил орех, который покатился по тому же коридору. Взрыв трубки, закопанной в коре посередине чередующихся полос, запустил вверх тяжелый снаряд, за которым тянулась тонкая, крепкая нить. Затем груз упал на землю, сбоку от воспламенительной трубки. Он ушел вглубь коры, утянув за собой один конец нити. Стенки образовавшейся ямки светились от мощного удара.

Уме-Уми смерила взглядом два соединенных прочных волокном отверстия в коре, после чего посмотрела на Быстрое Перо.

– Эти зебу-барьеры разбросаны по всей базе, – объяснил Быстрое Перо. – Но постоянно действуют только внешние. Если ваш мозговой узел не пробьет высокоскоростной груз, волокно, как минимум, пришпилит вас к коре, и выбраться без нашей помощи вы уже не сможете.

Быстрое Перо отключил барьер, и Уме-Уми попыталась его переползти, придав своей подошве необходимую для этого гипертрофированную пульсацию. Ей удалось перебраться на другую сторону, получив лишь одно предупреждение от учебного монитора.

Прежде, чем отправиться в путь, Уме-Уми поднялась на летуне по высокой траектории, чтобы оглядеться. Кулоновскому Потенциалу определенно нравилось летать, чего не скажешь о Ньютон-Эйнштейне, который прижался к полу, спрятав под бледными веками все двенадцать глаз.

Оставив Быстрое Перо во главе их базы, Уме-Уми, Ньютон-Эйнштейн и Кулоновский Потенциал отправились на западный полюс, планируя на летуне у самой коры. Одна из гравитационных катапульт располагалась неподалеку от Белой Скалы. Уме-Уми водили туда на экскурсию, когда она еще посещала школу-ясли.

На подлете к месту расположения катапульты Кулоновский Потенциал попросил Уме-Уми сделать остановку. – Вдоль дороги тянется крупный энергопровод. Но к самой трассе он примыкает где-то с метр назад. Думаю, он идет от энергоблока, который находится рядом с теми холмами. – Его глазные стебельки указали на север.

– Раз уж мы здесь, можем заодно взглянуть и на него, – согласилась Уме-Уми. Она повернула летун на север, поднялась на несколько сантиметров, чтобы не задеть пустующие дома и офисные здания, и направилась к видневшемуся в отдалении искусственному холму.

Энергоблок, как оказалось, почти не пострадал. Во время толчков колебания коры, многократно срикошетившей от хаотично расположенных корневых зон в Западнополярных горах практически скомпенсировали друг друга в том самом месте, где находилась силовая установка. Уме-Уми была так рада их находке, что даже вернулась в свой летун и достала из ящика с провизией пакет игристого вина, чтобы скрасить ожидание ответа от западнополярной космической станции. Пока они путешествовали по поверхности Яйца, Утесный Паук совершил орбитальный перелет на западнополярную станцию, чтобы свести к минимуму задержки в линии связи.

– Я рад, что большая часть силового оборудования, по-видимому, в хорошем состоянии, – сказал Утесный Паук. – Первым делом вам нужно подключить силовые контуры летуна к управляющей консоли. Будем надеяться, нам удастся найти хотя бы часть источников питания, которые были выключены мониторами безопасности до того, как пострадали от звездотрясения. Прежде, чем что-либо активировать, передайте мне состояние статусной панели и объясните, что именно вы собираетесь сделать. На станции нет экспертов по наземным силовым установкам, но у наших инженеров, специализирующихся на энергоблоках для космических кораблей, могут быть кое-какие догадки.

Большая часть оборота ушла на то, чтобы посадить летун внутри электростанции и активировать управляющую консоль. На панели появилось несколько мигающих огненно-голубых огоньков, сигнализирующих о неисправностях некоторых модулей, но большая ее часть светилась прохладным красным светом под словом ГОТОВО.

– Судя по показаниям приборов, давление в четырех колодцах упало ниже минимального уровня, – сообщил Кулоновский Потенциал. – Еще два показывают ноль. Видимо, все дело в повреждении корпуса, поскольку в соединителе с герметичной крышкой трещин нет. Я собираюсь активировать колодец номер два, прогнать поток через распределительный коллектор ко второму мотор-генератору и посмотреть, что из этого выйдет.

Сверху возражений не последовало, и тогда Кулоновский Потенциал нажал а консоли кнопку АКТИВИРОВАТЬ; герметичная крышка второго колодца открылась, позволив богатой нейтронами жидкости из недр Яйца влиться под высоким давлением в распределительный коллектор. Клапаны выдержали, и показатели давления в коллекторе выросли. Затем он нажал еще одну кнопку, и поток резко хлынул в мотор-генератор. По коре прокатился низкий грохот, постепенно превратившийся в равномерный гул.

– У нас есть энергия! – крикнул Кулоновский Потенциал. – Полдела сделано!

Уме-Уми передала хорошую новость по коммуникатору, после чего переключила силовые контуры, соединявшие управляющую консоль с летуном, в режим зарядки аккумуляторов.

После еще двух пакетов с Белоскальским игристым вином и дружеской потасовки в мягком, но тесном отсеке в задней части летуна они вконец выбились из сил. Электростанцию они покинули лишь спустя оборот, а затем в том же летуне проследовали вдоль силовых кабелей к расположенной в нескольких метрах гравитационной катапульте.

– На вид катапульта в порядке, – заметил Ньютон-Эйнштейн, когда они набрали высоту и облетели гигантский тор, наполовину погруженный вглубь коры.

– Разве ультраплотная жидкость в трубах не должна вытечь при отключении питания? – спросил Кулоновский Потенциал.

– Нет, – ответил Ньютон-Эйнштейн. – На самом деле это не жидкость, а стабилизированная монополями сингулярная пыль. У нее огромный магнитный заряд, а а трубы сделаны из высокотемпературного сверхпроводника. Удержать пыль внутри они смогут даже без внешнего питания.

Они приземлились рядом с управляющим зданием катапульты и вошли внутрь.

– Нам повезло! – Внимание Кулоновского Потенциала было сосредоточено на светящемся огоньке в углу комнаты, под которых располагался большой выключатель питания. – Силовые кабели, ведущие к электростанции, не пострадали, так что питание у нас есть! Давайте включим консоль и проверим состояние катапульты. – Он замкнул выключатель, и на консоли загорелись огоньки. Вся панель была равномерно подсвечена темно-красным цветом, если не считать одного, мигающего ярко-голубым светом индикатора в углу.

Ньютон-Эйнштейн плавно скользнул к консоли, но стоило ему прочитать надпись, выгравированную над мигающим огненно-голубым сигналом, как волнообразное движение его стебельков сошло на нет.

Уме-Уми обеспокоенно подползла ближе и остановилась рядом с ним.

– В чем дело? – спросила она.

– Произошла утечка; ультраплотной пыли больше нет.

Обойдя катапульту, они нашли место протечки – небольшую воронку у основания установки, куда высыпалась сингулярная пыль, затянувшая с собой и часть коры.

– Скорее всего, катапульта работала в момент звездотрясения, – предположил Ньютон-Эйнштейн. – Пыль циркулировала по тору на высокой скорости и без остатка вылетела через дыру. Если бы катапульта была выключена, мы бы потеряли только объем одного витка. Мы могли бы залатать пробоину и запустить катапульту на оставшейся пыли.

– Что ж, здесь на западном полюсе есть еще три катапульты, – заметила Уме-Уми. – Давайте взглянем и на них.

– Надеюсь, их силовые установки в порядке, – сказал Кулоновский Потенциал. – Вряд ли мы можем полагаться на то, что энергетические трубопроводы сохранили целостность на таких расстояниях.

У следующей катапульты они даже не стали делать остановку. Из-за крупного разлома коры огромный тор разорвало на две половины. Спустя еще два оборота, Ньютон–Эйнштейн сообщил западнополярной космической станции. – Действующих катапульт на западном полюсе нет. Придется переключиться на восточный.

С восточного полюса с ними связалась уже Уме-Уми. Кулоновский Потенциал и Ньютон-Эйнштейн были слишком расстроены.

– Как мы и подозревали, здешние машины пострадали еще больше. Все до единого силовые колодцы разгерметизированы. Остается лишь освоить производство монопольно-стабилизированной сингулярной пыли и перезарядить катапульту на западном полюсе после того, как исправим протечку. Вам придется надиктовать весь процесс в деталях, так что на это уйдет не один колосс; но мы будет усердно работать и дальше.

Втроем они терпеливо ждали ответа. Он пришел от Утесного Паука, который к тому моменту уже успел вернуться на восточнополярную станцию. – Боюсь, что несколькими колоссами дело не ограничится. Монопольно-стабилизированную пыль уже никто не использует. Ее не производили больше двух дюжин поколений. Поскольку эта технология устарела, информации о ней у нас нет. Учитывая, что библиотечные записи на Яйце стерты звездотрясением, мы вынуждены запросить всю возможную информацию у людей, но это потребует не одну минуту – возможно, целый час. И даже эта информация даст нам лишь общее представление. На его базе мне и остальным инженерам придется разработать детальные инструкции по сборке машин, необходимых для производства и стабилизации сингулярной пыли, провести испытания на прототипах, а потом продиктовать эти инструкции вам. Все это займет целую уйму времени.

Не обращая внимания на обескураженные выражения Кулоновского Потенциала и Ньютон-Эйнштейна, Уме-Уми попыталась вложить в свою подошву радостный трепет. – Тогда вам стоит поскорее связаться с людьми. У них на все уходит целая вечность. И раз уж такое дело, попросите их заодно прислать краткую историю периода, который они называют «Темными веками». Зная, как образованным людям удалось сохранить островки знания в окружении невежества и дикарей, я, возможно, придумаю, как справиться с обстановкой на нашем Яйце. И еще: кто-нибудь из вас знает фокусы?

После они вернулись к лабиринту в Рае Светила. Информация, содержавшаяся в человеческих кристаллах голопамяти постепенно перекочевала на восточнополярную станцию, где ее изучили, проверили, а затем отправили на поверхность Яйца. За свою жизнь Кулоновский Потенциал успел собрать еще несколько коммуникаторов для вакуумной связи. Молодые писцы, избранные для этой почетной обязанности, благодаря своему аккуратному почерку, копировали информацию из космоса, после чего руководства и учебники передавались тем, кто пытался строить и эксплуатировать описанные в них машины, располагая лишь крайне несовершенными инструментами и ресурсами. Случалось и так, что информация сверху подолгу не поступала, поэтому многие из свитков были украшены замысловатыми флуоресцентными иллюстрациями, которыми скучающие писцы зарисовывали пространства по краям и внутри технических схем.

Большую часть времени Уме-Уми проводила внутри летуна, собирая еду и новобранцев. Кланы знали ее как сияющую Богиню Юности и Знаний, Мать Яйца. Она могла летать по небу и разговаривать со звездами. Она была неизменно прекрасна и бессмертна.

Уме-Уми прибывала в каждое из клановых поселений, высоко паря на своем летуне и кружила в небе до тех пор, пока ее не замечал каждый чила в племени. Затем она плавно спускалась к поверхности и зависала над землей у большого прямоугольного алтаря, который был воздвигнут в ее честь самим кланом и доверху завален подношениями еды от местных чила. Пока с одной стороны ее прислужники перегружали подношения на борт летуна, с другой на почти невидимой кристаллиевой платформе парила сама Богиня Молодости и Знаний. Она будто плавала в небе, а над ней ярко мерцали разноцветные завитушки света от компактных ионных генераторов, которые Уме-Уми прятала в сумках на своей верховине.

Всякий раз она просила показать ей мальков и юных чила. И будто бы из ниоткуда материализовывала для них подарки. Это были обучающие игрушки, особые лакомства (с высоким содержанием полезных микроэлементов) и свитки для тех, кто только учился читать. На пороге взросления молодых чила отвозили на летуне в Сакральный Лабиринт Рая Светила, где над ними проводили испытания. Лишь немногим разрешалось остаться. Прочие возвращались к своему клану, испытав благоговение от того, что им довелось увидеть. Раз в три колосса Уме-Уми удалялась в особую комнату в священном центре лабиринта и, спустя полколосса, возвращалась в новом, помолодевшем обличии.

Вторник, 21 июня 2050 г., 08:26:37 GMT

Когда из глубокого космоса одновременно вернулась последняя троица кораблей, Дальняя Странница отрапортовала Космическому Совету:

– Мы обнаружили их у самого галактического ядра. Там встречается множество нейтронных звезд, и на некоторых даже есть жизнь. Но ни один из видов не развился дальше стадии дикарства. На типичной нейтронной звезде жизнь слишком легка. А без конкуренции в интеллекте просто нет нужды. Полагаю, нам стоит поблагодарить людей за то, что они давным-давно заронили в нас искру любопытства.

– Как дела на Яйце? – спросил у Гомановской Траектории Разрезающий Сталь.

– Хуже некуда, – ответила она. – С момента звездотрясения прошло уже больше человеческого часа, и с тех пор все стало только хуже. Мне все это уже надоело. Я устала принимать решения. Устала бороться за то, чтобы держать нас на плаву. Устала от жизни.

– Возможно, вам стоит пройти омоложение раньше срока, – предложил Разрезающий Сталь.

– Нет, я устала и от омоложений. Можете занять мое место. Я ухожу в отставку. Теперь это ваша обязанность. А я посвящу себе уходу за яйцами. – Она вытащила из кожных сфинктеров двенадцатиконечные звезды, отдала их Разрезающему Сталь и направилась к главной конференц-чаше, где теперь находились станционный питомник и школа-ясли.

Вторник, 21 июня 2050 г., 09:31:11 GMT

Спустя несколько поколений старый летун сломался и уже не мог летать, несмотря на все усилия космических и наземных инженеров. Теперь кланы были вынуждены доставлять подносимую провизию к Сакральному Лабиринту. Самих кланов, впрочем, стало больше, и многие из них обосновались неподалеку от Лабиринта, где вели обмен продуктов питания на машины, облегчавшие труд. Но более далекие кланы стали проявлять небрежность, и отдалившись от влияния Богини Юности и Знаний, вернулись к варварскому образу жизни.

Уме-Уми все еще летала в небе по особым случаям, но теперь могла только левитировать над Сакральным Лабиринтом – за это отвечали поля отталкивания, создаваемые небольшим прототипом гравитационной катапульты, которую сумели соорудить ее последователи. Она, однако же, работала лишь на плотной нуклонной жидкости, поскольку чила так не и смогли наладить производство монопольно-стабилизированной сингулярной пыли.

Шло время, и оборот сменялся оборотом.