Звезды на приеме у психолога. Психоанализ знаменитых личностей

КОМПОЗИТОР АЛЕКСАНДР ЖУРБИН

— Вначале, поработаем в режиме свободного ассоциирования. Что приходит в голову здесь и сейчас, о чем переживаете, о чём так и хочется выплеснуться наружу?

(Пауза.)

— Ну… сейчас лето, а лето обычно период накопления, период подведения итогов прошлого сезона. С другой стороны думаешь о том, что тебя ждет в следующем сезоне. Лето традиционно считается выбросом сезона. Так сказать театры не работают. Никаких премьер нет, концертов нет, все разъехались по отпускам, кто к морю, кто в горы. В общем, ничего не происходит физически, и, даже все офисы, все министерства, все ведомства практически сейчас не работают. Ну, тем не менее, подспудно идет работа у всех и у меня тоже. И конечно я думаю о том, что сентябрь не за горами и что в сентябре нужно делать новые удары, новые сюрпризы для зрителей, слушателей, для телевидения, кино, радио. И конечно у меня такие вот сюрпризы уже заготовлены. И некоторые из них уже на пленке. Могу назвать уже фильм, который называется «Жизнь и смерть Леньки Пантелеева». Этот фильм еще никто не видел, но он уже готов, он снят, записан и ждет своего часа, когда он будет в эфире. Я думаю, что он будет в эфире где—то в сентябре, или в октябре, во всяком случаи он осенью точно будет в эфире. Это восемь серий, очень хороший фильм, на мой взгляд. Ожидается несколько театральных премьер. Первая премьера будет в сентябре. Это театральный и даже кукольный мюзикл. В знаменитом театре Образцова пойдет новая версия моего мюзикла, который называется «Винни Пух». Он называться будет «Винни по прозвищу Пух». Вот это предстоит уже в сентябре. Ну, о дальнейших планах, если можно я говорить не буду. Странно, но в начале сеанса мне почему-то захотелось говорить о планах, но может быть в этом и есть какая-нибудь своя логика. Потому что, действительно, ещё раз говорю, сейчас лето, и всё ещё идет размышление как бы о том, что нас ждет, когда наступит новый сезон.

(Было ли это свободным ассоциированием? Иногда, пациенты, вместо того, чтобы свободно выражать то, что приходит в голову, начинают говорить «нужное». «Нужное» для психоаналитика или для самого пациента?)

И всё-таки, это действительно было свободным выражением того, что пришло вам в голову?

Да. Ну, кроме того, ещё идет работа. Я пишу новый мюзикл. Вот у меня сейчас передо мной на столе лежит нотная бумага. Я только что от неё оторвался. Мне надо написать сейчас новый мюзикл. Не буду ничего говорить про него, скажу только, что я пишу его не для московского театра, а театра другого города. И ещё раскрою один такой секрет, что этот мюзикл будет завершать мою трилогию детективов. Это будет уникальное явление за всю историю мирового театра.

(Это психологический феномен искусственного самоподбадривания и самопрезентации моего пациента, основывающийся на вере в собственный успех или на комплексе неполноценности? Такую веру в собственный успех может себе позволить только великий маэстро, коим мой пациент, по-видимому, и является. Впрочем, и комплекс неполноценности моего пациента, также может являться главной движущей силой в его творчестве.)

— Я написал три музыкальных детектива, причем все три разных, разных даже в смысле страны. Первый он уже готов — английский по пьесе Агаты Кристи «Мышеловка». Второй французский по пьесе Тома, который называется «Восемь женщин». И наконец, третий будет русский детектив который называется «Чисто российское убийство». Вот эти три детектива составят трилогию. Они построены примерно одинаково. Вот сейчас я заканчиваю третий детектив. Так что работы полно. В кино работы сейчас предстоит много. Много песенных всяких новинок у меня лежит на столе. И я наслаждаюсь тем, что сейчас лето и я могу не особенно отрываясь заниматься только своей работой.

(И опять закралось предположение, что это не свободное ассоциирование, а выражение «нужного» в форме самопрезентации. Возможно доля этого есть. Но, по-видимому, всё сказанное, действительно переполняет психику моего пациента, хотя бы потому, что мой пациент, как и большинство художников, желает поделиться успехами и плодами своего творчества. По-видимому, успех в творчестве, наравне с самим процессом творчества, являются основными ценностями и мотивами деятельности моего пациента.)

Согласно вашим свободным ассоциациям, можно предположить, что вы оптимистичный, предвкушающий будущие свои успехи, личность.

(И действительно, на лице и глазах моего пациента светится радость от предвкушения будущих успехов.)

— Ну, это правда. Да. Я просто очень люблю жизнь, вообще как таковую.

Складывается впечатление, что если вас предоставить самому себе, то вы просто будете смотреть и улыбаться. Вы излучаете предвкушение о своих творческих успехах и планах?

Да, но это вполне естественно для человека. Мы все любим жизнь и очень не хотим с ней расставаться. Видим её во всех проявлениях, даже когда нам плохо. Это все равно пока вопрос жизни, то все хорошо. Как только начинаются вопросы смерти, сразу начинаются какие-то катаклизмы, связанные уже с неизбежным уходом из жизни. Вот это плохо.

(Мой пациент резко перешёл к теме о смерти. И действительно, если в художнике преобладает страх этого явления, то это опустошает и убивает всяческие желания заниматься творчеством. В то же время, воистину глубокий художник всегда в скрытой форме ощущает в себе столкновение жизнь-смерть и именно благодаря этой пограничности по особому ощущает жизнь. В этом случае говорят, что у художника имеет место духовно-смысловой подход в творчестве, которым по-видимому обладает мой пациент.)

А всё остальное, когда нет денег, когда какие-то проблемы с карьерой, проблемы с детьми, с родителями. Всё бывает в жизни. Это всё проблемы жизни и это нормально. И я считаю, что это прекрасно, потому, что в безоблачной жизни ни кому не удается прожить даже детям миллионеров, детям королей. Это всё мы знаем из литературы. Вот. А действительно, что я люблю жизнь, я ещё очень люблю свою работу. Мне так повезло в жизни, что для меня моя работа — это величайшее удовольствие. Я вот пишу музыку и для меня это одновременно и отдых, и счастье, и наслаждение, и все что хотите. Вот именно когда я наношу знаки на бумагу, я наилучшим образом самовыражаюсь.

(Именно самовыражение и является основой психотерапии личности. Поэтому, музыкальное самовыражение моего пациента и является душевным самолечением моего пациента.)

Я люблю путешествовать, вкусно поесть, хорошо выпить, посмотреть кино, хороший спектакль, погулять по морю, плавать и т. д. миллион разных удовольствий. Если бы мне сказали, выбери только одно удовольствие, а все остальные отбрось, то я бы выбрал все-таки нотный листок, ручку и чтоб меня ни кто не трогал, и мог писать музыку.

У любого творца есть некоторые фантазии на тему того, что он оставит свои след. Это вера в жизнь после смерти. Это часто является одной из мотиваций творчества. Будет ли это нашей иной жизнью или универсальная эссенция, которая уже к нам никакого отношения не имеет.

Это не важно, я совершенно равнодушно отношусь к тому, что я когда-то умру и я знаю что это случиться и отношусь к этому спокойно. Главная цель творчества остановить мгновение. Гете говорил остановить мгновение это прекрасно. Кто может остановить мгновение — это художник, который когда он пишет останавливает мгновение, это мгновение замирает, и таким образом, оно на странице книги, или на альбоме. С музыкой и она остается жить долго. И я надеюсь, что моя музыка будет жить и это самое главное. В каком то смысле мы все живем вечно, они куда-то уходят в другой мир и все равно живем вечно и возвращаемся. Есть масса разных теории и можно взять одну из них, меня больше устраивает такая теория, согласно которой то, что я делаю будет жить в виртуальной серии, она будет жить и будет продолжаться и это меня очень радует с одной стороны.

— У вас на лице такое жизнеутверждение и оно, наверное, и есть ваша сила. Ведь сила и воля личности в том чтобы жить и творить несмотря ни на что.

Да.

А может быть, вы творите, и, живете пока у вас все идет хорошо. А вот если какая-нибудь катаклизма и вы бросите и перестанете заниматься творчеством?

Вы знаете. Я не могу сказать, что я такой непробиваемый и твердокаменный. Конечно, бывает у меня депрессии, неудачи и ужасное настроение. И голова у меня болит, и зубы болят. Я абсолютно подвержен всему, чему подвержены люди. Когда это случается, то конечно настроение портиться и все не так в жизни радостно. Даже я могу сказать, что я тесно связан с погодой. Вот, например, когда солнечно мне всегда хорошо. Как появляются тучи, дождь, снег, когда осадки, то у меня настроение очень портиться. Причем, температура не имеет никакого отношения. Я люблю просто, когда светло, солнечно, пусть даже температура будет минус сорок, мороз. Или наоборот. Это бывает по-всякому, но, тем не менее, я предпочту, чтобы было солнце, чем когда погода плохая. Пойдет какой-нибудь отвратительный дождь или мокрый снег. Вот это я не люблю. Ещё не люблю когда солнце чем-то заслонено. Поэтому я люблю жить в солнечном климате. Так как я родился в городе Ташкенте. По рождению я — азиат. Я — южный человек, и поэтому, я люблю солнце. Я вырос на солнце и люблю, чтобы вокруг меня был свет.

(Согласно итальянскому психологу Чезаре Ломрозо, который изучал феномен гениальности и помешательства, влияние атмосферных явлений полностью определяет творчество гениальных людей.)

Допустим депрессия из-за погоды, а надо писать мюзикл. Вы мужественно вынесете депрессию и сделаете?

Да я сделаю. Просто дело в том, что я профессионал.

(Можно предположить, что мой пациент страдает частыми перепадами настроения так как погода в нашей полосе переменная не только в течении недели, но и в течении дня, часа. Впрочем, собеседники моего пациента этого, вероятно, никогда не замечают, так как он обладает значительным самообладанием, результатом которого является частая улыбка. Это не в коем случае не является защитой обратным чувством. Мне повезло, при общении со своим пациентом на небе ярко светило солнце.)

Там будет «кровь» на нотах, но вы все равно напишите музыку о радости жизни, несмотря на депрессию внутри вас?

Да. Это, правда, что признак профессионала. Профессионал работает независимо от настроения, судьбы, поэтому было бы глупо, если бы, например, профессионал, или артист. Возьмем, например, артиста, которому надо идти на сцену, на какую-нибудь развеселую роль, а у него дома заболел ребенок, или дома идет ремонт, у него плохое настроение, но он должен выйти на сцену и все равно гениально играть веселую роль, потому что он — профессионал, так же как и я.

(Мой пациент больше играет роль композитора или действительно ощущает себя композитором?)

Говоря об актёре, вы говорите о себе. Не так ли? Вы играете роль в музыке?

Да. Я перевоплощаюсь в ту роль, которую мне нужно сегодня выполнить и я играю, и я пою, и я веселю народ, и я пишу музыку, а на душе у меня может быть, кошки скребут. Но никто не должен этого знать и видеть. Я должен всегда улыбаться. Знаете, есть такая книга и такой спектакль, и на самом деле, действительно я всегда улыбаюсь. И это я считаю наша профессия. Во всяком случаи кто мы такие: мы люди искусства, мы значит на самом деле развлекатели. Мы — шуты-клоуны, но в хорошем смысле слова. Человек, который дурачиться на арене цирка, который играет на скрипке на улице или, который играет в большом зале консерватории — принципиальной разницы нет. Это все одно и тоже. Разница в зарплатах. А делают они одно и тоже. Они развлекают людей и в этом наша святая обязанность. И ничего обидного и позорного в этом нет.

(И действительно, сила творческой личности заключается в том, чтобы творить не ради, а вопреки. Не ради тщеславия, аплодисментов, успеха, стремления оставить след и т. п., а вопреки, то есть, творить, ощущая ответственность перед слушателями, единение с миром. Всё это, опять таки, говорит о наличии духовно-смыслового подхода в творчестве моего пациента.)

И всё-таки, вы — продукт солнца и когда солнце появляется, вы говорите себе: так надо успеть поработать пока оно светит?

Ну, вообще-то, да. Когда появляется солнце, то у меня возникает прилив сил, и я неизбежно пишу. А пишу я практически каждый день. У меня не бывает дней, кроме тех, которые заняты, чем-нибудь другим. Когда какие-то записи. Но я практически стараюсь сочинять каждый день, изо дня в день, не останавливая этого.

Каким образом прошлые переживания, ощущения, ситуации, которые у вас были, сказались в ваших произведениях. Могли бы вы привести какой-нибудь красивый пример?

Такой прямой связи нет. Эта связь непрямая. Например, в моей жизни случилось два очень страшных события. Первое — это землетрясение в Ташкенте в1966 году. Второе — это страшное Нью — Йоркское событие 2001 года 11 сентября. Я был конкретно в том месте, где это случилось. Просто я был в 50 метрах от этого небоскреба. Обломки небоскреба падали не на меня, а на здания где я находился и там на крыше этого здания нашли обломки того самого самолета, который разбомбил небоскреб. Я пережил все это очень близко. Я просто конкретно находился в этом центре.

И как это сказалось на вашей музыке?

И очень многие творческие люди сразу после этого события начали писать реквием, симфонии, и оперы, посвященные этому событию. Я считаю, что это неправильно. Я ничего не стал писать. Но, конечно у меня сейчас созревает некое гигантское сочинение, я не буду его пока называть, но это будет такое трагическое сочинение, просвященное 20 веку, и тем ужасам, которые мы так сказать, пережили. Во мне это зреет очень долго, но непосредственно такой связи у меня почти не бывает.

— У Берлиоза есть «Фантастическая симфония». Создав это произведение, композитор в четвертой части этой симфонии избавляется от своей героини и тем самым избавляется от своей девушки, с которой по жизни дружил. И ему стало легче. Для Берлиоза музыкальное творчество было как бы психотерапией. Он уничтожил «свою внутреннюю девушку» с помощью своей музыки, а в реальности этого не произошло. Но ему стало легче, и он расстался со своей любимой девушкой легко, после того, как он «вылил» чувства и «умертвил» её в своем музыкальном произведении. Что-то подобное было в вашем творчестве.

— Берлиоз действительно любил, а она его нет. Это был особый случай. Он был человек очень литературный, очень напичканный, насыщенный, с разными ассоциациями. Вообще все его сочинения программные, они часто означают, а вообще то музыка не должна ничего обозначать. Во всяком случаи Стравинский нас так учил, что не надо ничего музыкой означать, она означает только саму себя. Музыка есть музыка и больше ничего. Но, многие люди, думают, что музыка что-то означает и Берлиоз был один из них. И он, в фантастической своей симфонии изобразил эпизод из жизни артиста. И он изобразил эпизоды из собственной жизни. Но у меня это так не происходит. У меня нет прямой связи между событиями моей жизни и конкретными моими произведениями. Я скорее отталкиваюсь от литературы, книг, романов, повестей, пьес, стихов. Вот я всегда был таким огромным книгочеем, любителем литературы.

(На протяжении всего сеанса мой пациент проявлял весьма высокую защиту интеллектуализацией, казалось бы, уводящую меня от психоанализа. Благодаря своей гигантской эрудиции, мой пациент мог подолгу отвлекаться и рассказывать о чём-либо и о ком-либо, не осознавая того, что тем самым он рассказывает о себе, как о личности с высоким уровнем любопытства, интеллекта, эрудиции, знаний, страха не познать и не узнать и т. п. При этом, вызывает удивление, что всё это некоим образом не убавляет в моём пациенте композиторских способностей, а лишь усиливает их.)

У меня сейчас огромная библиотека занимающая там целых две комнаты и это не просто книги, которые я там собирал. Все книги подобранны для меня, там много всяких таких редкостей. Там нет нудных книг. У меня нет книг, за которыми все гоняются. Например, библиотека детективов, или собрания сочинения там Дюма, нет у меня. У меня отобрана изысканная литература. Скорее всего, философского свойства и я от него как бы отталкиваюсь.

. Вы читаете произведение, у вас возникает переживания, отсюда возникает определенная основа для музыкального творчества. Правильно?

Да, наверно. И в этом смысле почти все мои сочинения имеют какой—нибудь литературный первоисточник. Ну, во-первых я написал примерно 35 мюзиклов и каждый из них конечно на какую-нибудь литературную тему. Каждый из них посвящен какому-нибудь литературному герою, или событию.

Откуда берутся ритмы, интонации, паузы, определенная гармония. Они же откуда-то слышаться, вы их слышите в этих книгах, в этих героях?

Но это же сложный вопрос. Ещё никто не мог внятно ответить, но я этот вопрос изучал, поверьте мне. Я ещё являюсь автором 3 книг, у меня выходит 4-ая книга, я очень серьезно занимался психологией творчества. И поверьте мне, ни один самый умный, самый великий композитор не смог внятно ответить, а как вы пишите музыку, почему вы именно выбираете эту интонацию, ноту, почему после ре у вас идет фа, а не соль. И не один композитор не смог на этот вопрос ответить. Потому что я так чувствую. Как не странно такой самый банальный ответ, потому, что я это вот так ощущаю. Но на самом деле есть абсолютно правильная теория, что музыку на самом деле пишем не мы, а кто-то другой через нас. А в нас находятся некоторые приемники, т. е. декодеры. Этот декодер некий сигнал декорирует и выдает мне на понятном всем языке. Вот, например, в мою голову приходит сигнал от Бога или от природы. Приходит сигнал, я его расшифровываю и выкладываю на нотную бумагу, а остальные люди воспринимают как мелодию. А мне поступил сигнал, который был закодирован каким-то не смышленым образом и тут в мозги приходит музыка. Так и у Баха и у Моцарта, и у Бетховена, и у Шопена и у кого хотите. Именно так, потому что никакого другого способа нет. Определить почему я написал, так или иначе. Конечно, есть огромный опыт, а именно мой опыт. В нем воплощено миллионы опытов моих предшественников, потому что я ведь долго учился музыке, я учился 20 долгих лет. Я начал учиться когда я был ребенком и закончил когда окончил аспирантуру, и две консерватории. Понимаете, люди чтобы стать программистом они учатся 6 месяцев, а я изучал музыку 20 лет. В моей голове заложено большое количество разных формул. Например, вы скажете: «Александр напишите грустную мелодию» и через две минуты вы будете стоять, а я уже сыграю прекрасную грустную мелодию, которую я сочиню у вас на глазах. Потому что я опытный профессионал, а потом вы скажете, быстро сочините танго и я сыграю вам танго. Оно будет абсолютно новое, склеено из тысяч интонаций. Потом вы скажете, напишите бешенный рок-н-ролл и я сяду и сыграю его.

Ну это в психологии творчества называется диалектическим подходом, т. е. мы повторяем нечто старое только на новой основе. Мы всегда в себя впитываем то что создано нашими предшественниками.

Но нужна такая особая голова, которая адаптирует и превращает это в новый продукт. Но это всё сделать легко, потому что это вопрос техники. Но для меня не стоит написать музыку в духе Моцарта, Бетховена и т. д. Но это будет в духе. Написать так же талантливо как они это уже требует адского напряжения, это очень не просто и к этому надо долго готовиться. Но, тем не менее, иногда что-то получается.

Вы музыку подслушиваете иногда в мире? Например, скрип двери, ещё чего-то. Ведь музыка есть вокруг нас, есть пауза, есть свои такты.

В общем да, какие-то звуки, интонации до меня доносятся. И я их наверное улавливаю, все это происходит скорее бессознательно. Я никогда сознательно ничего не ворую, так сказать не притаскиваю. А все это приходит само по себе.

Удаётся ли вам организовать на нотном стане музыкальный диалог между композиторами, между вами и другими композиторами?

Ну, да. Я в принципе довольно часто это делаю. И это давным-давно не я придумал. Это существует значительно раньше, чем называют постмодерном. И уже в начале 20 века композитор Малер очень успешно соединил музыку разных стилей, и вставлял музыку а ля Моцарта, а ля Бетховина, а ля Баха. Вставлял её в свои сочинения и она очень там органично звучала. Это делали многие. Тот же Шестокович и особенно активно это делал Альфред Шнике, который был мастером в поле стилистики. И у этих людей я учился, учился как это делать. И я использую музыкальные идиомы разных стилей, и это очень хорошо я умею делать. Для меня ни каких проблем не составляет написать музыку в любом стиле, от самого современного до самого классического. Но все-таки я пытаюсь найти какие-то свои интонации и один мудрец сказал, если мы будем составлять музыку из предыдущих поколений, предыдущих музыкальных слоев то, что будут делать композиторы следующих поколений. Они же не могут использовать нашу музыку поскольку ее как бы не будет существовать. Поэтому есть смысл искать собственную свою музыку 2006 года. И это конечно очень сложно, и это адский труд. Чтобы создать свой собственный стиль. На самом деле очень не много композиторов на свете за всю историю музыки десятка два, вообщем которые имеют ярко выраженный свой стиль. Если брать их музыку, то таких немного, и стать такими очень трудно почти не возможно, но я стараюсь.

(Проявление этого комплекса профессиональной неполноценности и объективной самооценки вызвало у меня значительное восхищение, но от этого моя оценка пациента, как талантливого мастера не убавилась. Более того, я с большой радостью осознал, что мой пациент ещё будет развиваться и порадует нас ещё более талантливыми музыкальными произведениями.)

У вас воровали что— нибудь из вашего?

Ну да. Я хочу пояснить, что никогда никто сознательно не ворует. И я, например, замечаю, что в моей музыке какая-нибудь интонация похожа на другую интонацию т. е. другого композитора. Конкретно несколько нот, т. е. украдено это скорее всего случайно. Никто сознательно этого не делает. Но случайно можно напороться на знакомую мелодию и не отдать себе отчета. И вдруг обнаруживаешь, что у тебя звучит «во саду ли во городе…» и ты себе говоришь вот черт оказывается что эта мелодия уже была. И это профессиональному композитору ничего не стоит исправить. Или ты заметил такое сходство, или тебе кто сказал, что у тебя этот кусочек дико похож на музыку такого же композитора. Профессиональный композитор не обижается. Он берет эти ноты и изменяет всего лишь несколько нот, интервалов, и, сходство сразу исчезает. Никто сознательно не ворует.

А вот есть такая номинация «Галоша». На ней озвучивают гигантские песни, шлягеры похожи один к одному.

Но я никогда ничего не воровал.

Нет. О вас речи не идет.

Кто — то мне говорил, дескать знаешь и у тебя похожая песня, которая давно существует и вдруг оказывается, что она похожа на что — то. Сознательно я этого не делал. Сознательно воруют мелодию каких-то западных композиторов, но тут я умолкаю, и, пусть им будет стыдно. И еще раз я повторю, что в этом нет никакого смысла. Можно взять за основу, какую-нибудь западную мелодию, но ничего не стоит неузнаваемо ее разукрасить и никогда никто не узнает на что она похожа. Я уверен что профессиональному композитору ничего не стоит. Я никогда так не делаю потому, что мне хватает собственных мелодий.

И с кем вы больше всего находитесь в мысленном диалоге?

С кем я связан в диалоге чаще всего с женой, которая жива, здорова. Я беседую с ней реально. И она является моим главным советчиком и собеседником, и первым слушателем моих произведений. Я очень благодарен судьбе, что у меня такая жена, и что она мне очень много помогает. Ну конечно, моя мама, которая сейчас жива и я с ней общаюсь в основном по телефону, поскольку она живет в другом городе. И мой сын, которого я люблю. Я с ним общаюсь. Он живет в другом городе. И мой покойный отец, с которым я общаюсь виртуально. Мой отец для меня очень важный человек. Также важен и мой брат, с которым мы общаемся. С кем мне пришлось общаться с Шестоковичем и другими. Но на самом деле это будет немножко таким преувеличением и ни какого особого такого диалога с этими людьми нет. А в основном главный мой собеседник, я подчеркиваю, реальный и виртуальный это моя жена. Сейчас она в Москве, а когда ее нет в Москве, она в Нью—Йорке, а я в Москве, мы все равно каждый день по несколько раз обмениваемся телефонами.

А что касается детских впечатлений. Знаете я пожалуй далеко ушел от своих детских впечатлений, я совершенно другой человек, каким был в детстве. Мой сын будет общаться со своим детством всю жизнь, потому что его детство было среди музыкантов, артистов. А мое детство среди абсолютно не моего круга, я рос в простом обычном дворе среди каких то там ребятишек, которых я совершенно уже не помню, не знаю. Если они придут ко мне и скажут: Саша ты был нашим другом в детстве, я очень удивлюсь. Поэтому поймите меня правильно мое детство уже как бы растворилось бесследно, и я его совершенно не помню

(Мой пациент не опровергает Фрейда. А он говорил, что если и творит что либо мужчина в своей жизни, то только в диалоге со своей Женщиной.)

А у вас не бывает синдрома эмиграции, когда вы приезжаете в свою американскую квартиру?

Никакой ностальгии по России нет. Есть ностальгия по молодости. Это не возможно вернуть. Это действительно замечательное время. Но остальное ерунда, если я живу в Америке и я захочу поехать в Россию, то я сажусь на самолет и еду.

Да.

Какой неживой предмет мог бы рассказать о вас больше всего?

Часы, обыкновенные часы. Не важно какие наручные или настольные.

Чего бы часы рассказали о вас?

Часы бы рассказали обо мне, что я человек озабоченный временем. Я все время думаю о времени, причем даже с раннего возраста. Помню даже, что я всегда всех торопил, я очень не люблю опаздывать. Всё всегда делаю вовремя, всегда сам тороплюсь, все время смотрю на часы. Я даже сплю в часах. У меня на стене на столе часы. Часы бы сказали, дескать он всегда проверяет нас, не остановились бы мы. Он все время смотрит на нас, смотрит правильно идет ли время. Сверяет нас с другими часами, не подвели ли мы его, и он все время надеется, что время пойдет помедленней. И он успеет многое за это время. Часы для меня важнейшая часть жизни. Если у меня останавливаются часы или замедляются и я вдруг вижу что я куда-то опаздываю — это для меня трагедия. И часы это важнейшая часть моей жизни, потому что я смотрю и думаю сколько времени осталось до вечера до воскресения, до конца года и самое главное сколько времени осталось до конца жизни. И вот это самая главная черта и до этого момента надо успеть и именно по этому, я все время тороплюсь, потому что понимаю, что времени мало.

(Надеюсь, что эта проблема моего пациента не превратится в хронофобию и он не будет страдать от хронофагмов — бактерий «пожирающих» время.)

Я когда-то прочитал повесть Даниила Гранина. Там старик профессор, который не ленился и садился записывать, что он делал поминутно в прошлый день. Ему была важно, чтоб ни одна минута не прошла мимо его контроля. Но вот для меня когда-то это произвело большое впечатление и я тоже такой же больной относительно времени. Я очень не хочу чтоб время уходило зря.

(И действительно, перед началом сеанса мой пациент попросил меня, чтобы я подождал семь минут. А не является ли упоминание о часах аккуратным намёком на то, что мне пора закругляться и никаких лишних минут сеанса я не получу.)

Бессонница мучает?

Было как-то. Была такая история, близкий друг меня предал. Началась бессонница. Он забрал мои сбережения на тот момент и от этого я перестал спать и видеть сны. Он был другом. Я с ним советовался, общался по разным вопросам, и он меня вовлек в финансовую махинацию и потерял все свои сбережения. Пытался ему сказать, ну как же так, а он говорит ничего не знаю я тут не причем, я ни чего не делал, отказал и убежал. И как бы меня бросил. Я на всю жизнь понял, что людское коварство бесконечность, потому что я у верен, что он был частью этой аферы. И конечно он меня вовлек.

Чёрт с ней, с этой бессонницей, лучше расскажите какой—нибудь абсурдный сон?

Но сначала я вам скажу, Шекспир сказал замечательно: Кто хорошо рассказывает сны, тот часто лжет, потому что сны в принципе нельзя рассказать хорошо. Они как бы не созданы для этого.

(Защита интеллектуализацией.)

Вы знаете у меня, как у всех людей бывает повторяющиеся сны, в этих снах ко мне приходили общаться со мной персонажи истории: Сталин, Хрущев, Юлий Цезарь. Все время какие-то известные исторические личности меня навещали. Причем, я пытался от них убежать. А они все равно меня настигали. Но сны мне сняться довольно редко, я не тот человек, который часто видит сны.

Анализ сновидения показал, что все персонажи сна являются частями личности моего пациента, которые мой пациент не желает осознать и «от них убегает». Но от себя не убежишь. Именно поэтому эти персонажи всегда его настигали. Что именно не желает осознать мой пациент в себе и что в себе не принимает? Так, например, можно предположить, что это комплекс власти. Ведь известно, что власть над душами у музыканта выше власти политика. Об этом признавались многие известные политики. По сути своей, это сон о сомнении собственного величия и влиянии на общество своим музыкальным творчеством. Это сон о неудовлетворённости собственного тщеславия. Это сон о том, что мой пациент вечный ученик. В тоже время, это сон о большом потенциале развития моего пациента как творца. Поэтому мой пациент всегда учится и развивается. Остаётся, только затаив дыхание ожидать великих открытий со стороны моего пациента, хотя уже итак их сделано немало. В заключении сеанса я поздравил моего пациента с днём рождения 10 августа и пожелал ему музыкальных открытий.