Этюд в багровых штанах

ГЛАВА 14

Пятница всегда наступает неожиданно. Еще вчера был понедельник, и вдруг — бац! — конец рабочей недели. «Эдем» встретил пятницу разговорами о планах на ближайшей уик-энде, а также общей атмосферой расслабленности и неги. Не только я маялась от безделья. Серега под предлогом важной встречи удрал с работы сразу после обеда. Не забыв при этом так запоролить свой компьютер, что я на него серьезно обиделась. Если человеку нечего скрывать, то зачем устанавливать повышенные уровни защиты?!

Синицын выглядел немного помятым и сонным. Наверняка, накануне прожигал жизнь в одном из ночных клубов. На меня он не обращал ровным счетом никакого внимания, уделяя мужское внимание секретарше и девочкам из бухгалтерии. Я было сунулась к Газете, но бдительная «Скорая помощь» предупредила:

— В пятницу он никогда не является раньше трех. А бывает, что и вообще не приходит. Так что все вопросы и личные встречи в понедельник, дорогуша. Кстати, я бы тебе советовала взять форму на выходные и расставить юбку: видно, как она врезается тебе в живот. Много кушаешь, наверное?

Мысленно показав противной девице язык, я отправилась на поиски Корнилова, изобретая по пути причину разговора. Причина не понадобилась: Корнилов в кабинете отсутствовал, чего не скажешь о бумагах на его столе. Я моментально сунула любопытный нос в еженедельник. В первую очередь меня интересовало алиби Станислава Николаевича в дни убийств. Невероятно! Вот дата гибели Елены Зотовой. Четверг. Чистая страница. И только в графе 20.00 стоит странная аббревиатура К.А.О. Дата гибели Дины. Опять четверг. И опять аббревиатура КАО. Я напрягла память: с Анной мы познакомились вечером в четверг. Точно. И опять загадочные буквы КАО. Совпадение, однако. Если бы еще знать, что это такое.

Из коридора послышался голос Корнилова и другой, женский, очень взвинченный и нервный. Блин, опять влипла! Я судорожно осмотрелась: за занавеской не спрячешься: в кабинете красуются жалюзи. И под столом местечка не найдется: узкая столешница из черного стекла. Дизайнеры! Встречу — убью. Не могли обойтись без изысков. У стола что главное? Правильно — огромная столешница и четыре ноги. И еще чтобы тебе под этим столом не было видно.

Господи, кто обставлял этот кабинет?! Приличной женщине негде спрятаться. Разве что в шкаф…

Все в шкаф, господа, все в шкаф!

Я едва успела прикрыть за собой хрупкую дверцу, как в кабинет ворвался разъяренный Корнилов.

— Я совершенно не понимаю, о чем вы говорите!

— Все вы понимаете, Станислав Николаевич! — раздался давешний визгливый голос. — Когда вы спали с моей дочерью, то были настроены совершенно иначе.

— Я еще раз повторяю, Лидия Петровна, что я не спал с вашей дочерью! — Корнилов сунул мне в лицо холодное и мокрое пальто и резко хлопнул дверцей шкафа.

— Теперь это все равно не важно, — спокойно сказала женщина. — Дина погибла.

— Дина Сергеевна погибла, — снизил тон Корнилов. — Я сочувствую вашему горю, и…

— Вообще-то я пришла к Газете, но его нет на месте, — судя по скрипу, дама плюхнулась на диван.

— Он никогда не приходит так рано, — зачем-то сообщил Корнилов. — Так что вы хотите?

— Денег, разумеется. У Дины осталось двое детей. На пенсию их не прокормить.

— Простите, любезнейшая, но при чем тут я?

— Вы тут ни причем. Наверное… Однако Дина погибла по вине вашего агентства.

— Вы уверены? — тон Корнилова приобрел знакомую насмешливость. — Вы считаете, что работа в рекламном агентстве представляет угрозу для наших сотрудников? Бред!

— Я имею в виду то, что происходит ПОСЛЕ РАБОТЫ. - отчеканила Лидия Петровна. — У вас два выхода: либо вы платите мне за молчание, либо я иду в милицию. Терять мне нечего. Дочь я уже потеряла.

— У вас остались внуки, — на слове «остались» Корнилов сделал ударение.

— И я должна им обеспечить приличное будущее, — Лидия Петровна сделала вид, то не поняла намека. Многого я не прошу…

— Сколько?

— Четыре тысячи евро в месяц. Для вас это вполне приемлемая сумма.

— Однако… — после паузы Корнилов спросил: — Вы требуете от меня такие деньги только за то, что я якобы спал с вашей дочерью?

— Не за это, молодой человек. Служебный секс в наше время почти не ценится. Я требую денег совсем за другое. К. А. О. Вам знакомо такое убийственное сочетание?

Стараясь не чихнуть, я вцепилась в корниловское пальто: вот это да!

— Не понимаю, о чем вы говорите, — повторился Корнилов, правда, на этот раз менее уверенно.

— Вы все понимаете, Станислав Николаевич. Жду курьера завтра утром. В противном случае в понедельник вы и ваша контора будете разговаривать с милицией. Там разберутся, кто из вас имеет отношение к К.А.О., а кто нет. Всего хорошего!

Раздался мягкий щелчок замка.

— Черт! Черт! Черт! — судя по специфическому пиканью Корнилов набирал номер телефона.: — Привет! Ты в курсе, кто у меня сейчас был? Ах, в курсе! Тогда объясни мне, кто пустил сюда эту старую грымзу?! Меня не интересует охрана! Идиоты! Нет, это ты не понимаешь, чем чреват этот визит. Что, значит, заплати?! Шантажист, дорогой мой, это огромная пороховая бочка. Никогда не знаешь, в какой момент рванет. Зато прекрасно догадываешься о последствиях. Объясни, почему вы не позаботились об этой мочалке раньше? Я так понимаю, что досадный эпизод с Леной Зотовой вас ничему не научил! В общем, так: если ты не разберешься с ней сам, то в следующий четверг можешь заказать венок. Из лучших цветов. Кому? Себе, идиот! Похоронный венок! Я его оплачу. В знак нашей крепкой и долгой дружбы.

Трубка рухнула на аппарат, едва его не расплющив. Затем в стену полетел стакан. Спустя минуту наступила очередь графина. Если так и дальше пойдет, то вскоре он доберется до собственного пальто. Не успел. В кабинете раздался звонок:

— Роман Григорьевич? — тон Корнилова стал заискивающим. Чуть ли не умоляющим. — Да, я с ней разговаривал. Видимо, небольшая утечка информации. Мы решим эту проблему. Вы только не волнуйтесь. Если вы не возражаете, то я сейчас к вам подойду, и мы все обсудим с глазу на глаз. Хорошо, Роман Григорьевич…

Корнилов открыл дверцу шкафа. Я замерла, напоминая кролика в объятиях удава. Не глядя, он засунул руку в карман. Достал сигареты.

— Прав был Мюллер: тяжело работать с непрофессионалами.

Ушел. Я перевела дыхание. И осторожно вылезла из своего укрытия: амплуа Мата Хари явно не для меня. Еще пара таких ситуаций, и я скончаюсь на месте от сердечного приступа. Вот тогда венок и пригодится.

Выскользнув из кабинета, я присела на диванчик. Тупо посмотрела на плюшевого искусителя:

— И что нам теперь делать?

— Простите, у вас не найдется прикурить?

Рядом со мной топтался странный мужичок. У него была смутно знакомая щербатая улыбка:

— Курить очень хочется.

— Возьмите, — я протянула ему пачку «винстона».

— Спасибо, вы позволите присесть рядом с вами?

— Не возражаю. Терпеть не могу курить в одиночестве.

— Я тоже, — он прикурил и еле заметно потерся спиной о спинку дивана. — Извините. Очень чешется. Никак акклиматизацию не пройду. Вы ведь недавно здесь работаете?

— Второй день.

— Нравится?

— Еще не поняла. Люди слишком странные.

— Люди — вообще странные создания. Никогда не знают, чего хотят. Вы вот, например, знаете, чего хотите?

Я задумалась:

— Вроде бы простой вопрос, а ответ на него сразу и не найдешь.

— Только не говорите банальностей: любви, счастья…

— Почему банальностей?

— Потому что за ними ничего не стоит. Что есть любовь? Чувство собственности. Что есть счастье? Кратковременное удовлетворение. Когда человек говорит: «Я хочу быть счастливым!», как правило, он не умеет им быть. Он боится счастья. То же самое касается и любви. Намного проще иметь договорные отношения, чем всепоглощающую страсть. Вспомните историю: любовь и счастье никогда не длились долго, после них всегда наступала черная полоса.

— Почему?

— Потому что люди пугались эйфории. Счастье — страшная штука, ты все время задаешься вопросом: а что потом? Другое дело — горе и страдание: ты успокаиваешь себя, что пройдет время, и наступят лучшие времена.

— Так что получается? Нужно учиться быть счастливым и любящим?

— А вы хотите быть счастливой?

— Нет. Я хочу быть свободной.

— Ответ правильный, — он неуклюже поднялся с диванчика. — Мне пора. Спасибо за сигареты. Может, еще увидимся, Стефания.

— Тогда до встречи… Кстати, а как вас зовут?

То ли он не услышал, то ли решил проигнорировать мой вопрос. Ну и ладно. У меня сейчас другие задачи: нужно узнать телефон Дины И договорится с Лидией Петровной о встрече. Похоже, нам есть, что сказать друг другу.

Телефон мне удалось раздобыть только в половине седьмого вечера, когда большинство сотрудников разошлись, в том числе и вездесущая секретарша. Без ложных угрызений совести, я влезла в ее компьютер. Вуаля! Вот они, заветные цифирки.

Памятуя о прослушке в телефонах, я позвонила с мобильного. Ответил ребенок.

— Детка, позови бабушку!

— Не могу, — ответил мальчик. — Она сегодня пошла за деньгами, и ее сбила машина. Кажется, она умерла. — В его голосе не было ни одной эмоции, только холодная констатация факта.

Я растерялась:

— А как же вы? У тебя вроде сестра есть?

— К нам приехал папа, — сообщил Степа. — Если мы будем хорошо себя вести, он нас усыновит. То есть меня усыновит, а Иру удочерит. Хотите, я его позову?

— Нет, спасибо. Держись, Степка.

— Тетя… — он вдруг понизил голос. — Я хотел спросить. Вы верите в ангелов?

— В ангелов?

— Ну, да. В ангелов-хранителей.

— Наверное.

— А я верю, — серьезно сказал мой собеседник, и перед тем, как повесить трубку, тихо добавил: — Что мне еще остается?

Быстренько сработали, однако. Сутки не закончились, а дело сделано. Была нежелательная свидетельница, теперь ее нет. И главное, не придраться: попала под машину. Ежедневно десятки людей становятся участниками ДТП, так что никаких подозрений эта смерть не вызовет. Несчастный случай. Бабушка плохо видела, стала переходить дорогу на красный свет, и поплатилась. Водителя, естественно, не найдут.

— О! У нас, оказывается, в конторе появились трудоголики! — в приемную заглянул Копытин. Глаза красные, воспаленные, в руке пузатая кружка. Он насыпал в нее растворимый кофе, добавил три куска сахара и налил горячей воды из чайника. — Личная жизнь подкачала? Некуда пойти в пятницу? Так зови подружек, повеселимся вместе!

— И как мы будем веселиться? — Мне вдруг стало неуютно, когда я осознала, что в офисе, кроме нас двоих никого не осталось.

— Поговорим про аскетический психоанализ, к примеру, — гоготнул Копытин. — Придумаем, красавица! Что-что, а это не проблема! Ну, так как, подружек позовешь?

— А я тебе не гожусь?

— Терпеть не могу рыжих. По рыжим у нас Синицын большой специалист. Мне блондинки нравятся. Натуральные. Знаешь, как проверить, натуральная блондинка или нет?

— Фу, как пошло! — я резко направилась к выходу. — Пойду, полистаю записную книжку. Вдруг найдется какая-нибудь…

— Какая-нибудь мне не нужна, — крикнул вслед Копытин. — Мне нужна самая лучшая. Лучше всех. Слышишь?

Я обернулась на вопль. Дизайнер рекламного агентства «Эдем» смотрел мне прямо в лицо. Мертвые глаза живого человека. На ковре растекалась темная лужа от пролитого кофе:

— Мне нужна только самая лучшая, самая… лучшая… мне… мне, мне…хочу…

Схватив пальто и сумку, я помчалась по лестнице. Храни нас бог от сумасшедших, уверенных в своей непогрешимости. Пятница закончилась.

Почти.

В машине меня догнал телефонный звонок:

— Эфа! Нам нужно срочно поговорить, — не терпящим возражения тоном сообщил сын моего третьего мужа — Сидоров-1.

— Хорошо, я все равно еду домой.

— Домой не надо, — подключился к беседе Сидоров-2. — Ты наше отделение милиции знаешь? Тогда дуй туда.

— Что, значит, дуй туда? — возмутилась я. — Ты как со взрослыми разговариваешь, шпингалет близняшный?

— Как умею, — ответил Сидоров-2. — Если моя речь тебя не устраивает, передаю трубку дежурному. Он давно хочет с тобой пообщаться.

Не могу сказать, что телефонный разговор с дежурным отделения доставил мне огромное удовольствие. Я узнала много нового о том, как нужно воспитывать современных детей, прогуливающих школу.

— Вы что же думаете, отправили детей, и все? Можно расслабиться?! — бушевал не известный мне дядька, с удовольствием просаживая мобильные денежки. — Вокруг маньяки бродят, наркоманы, а ваши дети без присмотра.

С трудом мне удалось вклиниться в монолог дежурного:

— Успокойтесь, пожалуйста, у вас еще будет возможность высказать накопившиеся претензии мне в лицо, а сейчас будьте любезны, скажите, что произошло.

— Самое страшное, — сообщил товарищ из милиции и отключился.

Трясущимися пальцами я набрала домашний номер:

— Ольга, ты в курсе, где твои дети?

— Конечно, — зевнула в трубку заботливая мамаша. — Они гулять пошли.

— Давно?

— Сразу после школы. А что?

— Оля, даже при самых скромных подсчетах они гуляют девять часов!

— Погода хорошая! Пусть воздухом дышат, придут — сядут за уроки.

— На всякий случай напоминаю тебе, что сегодня пятница. Ученики начальных классов по субботам не учатся. Зачем им делать уроки в пятницу?!

— Повторенье — мать ученья. Все, Эфа, тут фильм интересный начинается. Пока.

Иногда меня спрашивают, почему я не хочу иметь детей? Отвечаю: потому что не способна быть хорошей матерью. За ребенком нужен глаз да глаз. Ну а после того, как мой третий супруг смастерил близнецов и подкинул их ко мне вместе с матерью, вопрос о продолжении рода отпал как-то сам собой. С меня и младшего поколения Сидоровых хватает.

В отделение милиции я вошла, уже немного успокоившись: голоса детей слышала, значит, оба живы и относительно здоровы. Остальные проблемы будем решать на месте.

Спиногрызы сидели за решеткой и чинно пили чай с сухариками.

— Вас арестовали?

— Нас задержали, — ответили юридически подкованные дети. — А за решетку мы сами сели. Интересно же!

— Что они натворили?

Дежурный мрачно уставился на меня:

— Вы мамаша?

— Можно сказать, что и так. Мамаша смотрит сериал. А я жена их отца. Бывшая. Но к чему вам эти подробности?

— Ни к чему, — согласился мужик. — Семейка Аддамс, да и только. В первый раз таких пацанов вижу. Обычно дети сопли по щекам размазывают, а этим палец в рот не клади — мгновенно спич о своих правах выдали. Золото, а не дети!

— Что они натворили?

— Ничего особенного: шины иномаркам прокалывали. На платной автостоянке. Сумму нанесенного ущерба вам сразу сказать, или сначала валерьяночки?

— Сидоровы!

— Мы!

— У меня только один вопрос: зачем?

— Понимаешь, Эфа, — Сидоров-1 заслонил собой щуплого брата. — Мы на практике проверяли теорию.

— Какую?

— Каким предметом легче всего проколоть шину.

— ?!

— Нам людей жалко! Едешь, к примеру, по улице, напарываешься на шило или гвоздь. И тут же прокол. Непорядок. Или стекло… Или еще что-нибудь… А так мы опытным путем вывели, что лучше всего шины прокалывать шилом, причем в одном-двух местах.

— И что вам это дало? — дежурный слушал их с зачарованно-испуганным видом, словно перед ним внезапно появилась летающая тарелка, которая потребовала в считанные сроки увеличить раскрываемость преступлений.

— Экспериментальные данные, подтвержденные практическим путем. Только и всего. Мы ведь не только иномарки прокалывали, но и наши машины…

— Я этого не слышал! — быстро среагировал дежурный.

— Они этого не говорили, — подтвердила я. — Послышалось.

— Уф! — дежурный вытер пот со лба. — Как вы с ними справляетесь?!

— Зря переживаете, — вступил в разговор Сидоров-2. — Эксперимент над отечественными машинами мы проводили на территории другого района. Не дети все-таки, понимаем, что к чему: вам план по раскрываемости делать надо.

Меня интересовал другой момент:

— А что вы с полученными данными будете делать?

— В компании отправим с просьбой усилить контроль по выпуску шин. Пусть в особо опасных местах заклепки делают.

Тут в отделении появился молодой лейтенантик. Сидоровы вздрогнули, инстинктивно нагнув головы.

— Что тут у вас?

— Да вот, детишек на хулиганстве поймали, — кивнул дежурный. Детишки еще сильнее наклонили светлые головы, уткнув носы в шарфы.

— А, сиротки! — ласково сказал лейтенантик и привычно полез в карман. — Эти безвредные. У них жизнь тяжелая. Врагу не пожелаешь. Мать в беспамятстве. Никого не узнает, лежит сутками на кровати и пузыри пускает. Разноцветные. Отец — сволочь, женился на богатой стерве, а та не дает ему видеться с детьми. Денег и тех не дает. Представляешь? Ребятки голодают. Однажды дал им бутерброд с колбасой, так малыши плакали от благодарности. Вмиг сожрали. Я сам чуть тогда не прослезился. Вчера еще одна история была. Мама от горя перестала пускать пузыри. Близнята испугались и бросились к папе в особняк: «Тятя, тятя, наша мама не пускает пузыри!». Думаешь, помог? Ничего подобного, даже на крыльцо не вышел. Зато его новая жена крокодила выпустила. Салтычиха! Он за малышами до ворот гнался…

— Иди ты! — хмыкнул дежурный, искреннее забавляясь сложившейся ситуацией. — Гоночный какой крокодил попался. Шумахер, да и только!

— Я их каждый день в переходе вижу. То песенку про лягушек поют, то гимн России. Матери на лекарства зарабатывают. Ну-ка, ребятки спойте!

Близнецы угрюмо сопели, боясь встретиться со мной взглядом.

— Спойте, малыши! — мой тон не предвещал ничего хорошего. — А я послушаю. Обожаю песенки про лягушек.

— Вы кто им будете, барышня? — спохватился лейтенантик.

— Салтычиха. Вот только крокодила сегодня не взяла, извините. Сидоровы, я жду!

— … И вот мы на болоте поем опять квартетом, — тоненько затянул Сидоров-1.

— Ква-ква-ква-ква, — подхватил Сидоров-2. — Извините, мы слова забыли.

Лейтенантик уже ушел, когда мы с дежурным вернулись к причине задержания.

— Ущерб возместите?

— Куда же деваться?

— Тогда идите отсюда с богом. Вот только бумаги подпишите.

В двенадцатом часу мы, наконец, вышли из отделения. Холодный воздух проник сквозь пальто. Я взглянула на тоненькие курточки детей. Ну. Ольга, дай только до дому добраться!

— В машину!

Спиногрызы юркнули на заднее сиденье.

— Эфа, ты не сердись только! Нам деньги были нужны.

— На мороженое?

— Не-а. На билет. Мы к папе хотим улететь за границу. Ему там без нас очень плохо.

С трудом проглотив ком в горле, я завела машину:

— Кто бы вас выпустил?

— Мы все продумали, — малышей прорвало. — Папа пришлет вызов, а ты посадишь нас в самолет. Вот и все. Мама даже не заметит. Решит, что мы все еще гуляем. Мы всегда домой поздно приходим, и ничего: она либо с женихами по телефону разговаривает, либо телевизор смотрит. Про любовь. Эфа, а зачем детей заводят?

Хороший вопрос. На засыпку. Самое смешное, что я до сих пор не знаю на него ответа.

— По разным причинам. Кто-то случайно, кто-то, чтобы не оказаться одиноким, кто-то от большой любви.

— А нас зачем завели?

— Вас — от большой любви.

— М-да?! — в синхронном «м-да» послышалось сомнение, опровергающее предыдущий тезис, в справедливость которого не верила я сама. — Нас, Эфа, завели от безнадежности и для надежности. Папа хотел уйти, а мама надеялась, что он останется. Вот она и разродилась двойней. Но папа все равно ушел. К тебе.

— Ребята…

— Все нормально. Было бы хуже, если б он ушел к тете Свете из пятого подъезда.

— К какой тете Свете?! — я резко притормозила.

— С которой он потом за границу уехал. Ты не переживай: она толстая и старая, но у нее тогда были деньги. Правда, они очень быстро кончились, когда папа начал зарабатывать. Теперь он один, без тети Светы.

Оппаньки! Чего только не узнаешь. На всякий случай я решила переменить тему, а то вдруг узнаю еще про какую-нибудь пассию бывшего мужа. Мне, конечно, все равно… но как-то неприятно:

— Голодные?

— Ага!

— Поедем пиццу есть?

— Ура!

По дороге в пиццерию Сидоров-1 выудил очередной шедевр про Годзиллу — «Годзилла и орден черного Феникса».

— Эфа, хочешь, мы тебе вслух почитаем?

— Валяйте! — разрешила я, не подумав о возможных последствиях.

— Здесь заложено закладкой, — Сидоров-2 откашлялся и начал: «Радостная Серодуста Бабасян ворвалась в комнату к Годзилле:

— Годзя! У меня прекрасная новость. Дон Педро берет меня в Бразилию.

— Дуся! Зачем тебе Бразилия? Кроме дона Педро и диких обезьян, там нет никого подходящего. Ты зачахнешь от тоски. — Годзилла отпихнула спящего мистера Поттера: — Гарри, пора вставать!

— Мы начнем новую жизнь! — Серодуста кружилась по комнате, изредка бросая алчные взгляды на любовника Годзиллы. — Он у тебя хорошенький! Картинка!

— С картинкой любовь не построишь, дерево не посадишь и сына не родишь, — Годзилла изучала содержимое его портмоне. — Хотя феникс у него весьма неплох. Уф! На дорогу хватит. Все подруга, мне пора! — она скинула дезабилье и натянула кожаные штаны с заплатками на попе.

— Куда ты собралась?

— В Трансильванию.

— Зачем?

— Там сейчас доноры требуются.

Серодуста бросилась за подругой, но потом остановилась:

— Дон Педро подождет. Посмотрим, правду ли говорят о черном фениксе Гарри Поттера. — Она приподняла одеяло, и увидела…».

— Достаточно, — прервала я ночные чтения. — Мы приехали.

— Эфа…

— Да!

— А что такое дезабилье?

И тут пробило полночь.

Пятница, к счастью, закончилась.

Наступила суббота.