Этюд в багровых штанах

ГЛАВА 7

По дороге домой я заглянула в свой любимый супермаркет. В холодильнике мерзло и пусто, как в Антарктиде. Хорошо бы пополнить свои запасы продовольствия. На беду в последние дни я придерживалась очередной диеты, считала калории и надеялась приблизиться к общепринятым стандартам красоты: 90-60-90. Грудь и попа процентов на восемьдесят им соответствовали, а вот живот вместе с подругой талией объявили забастовку: отказывались двигаться в сторону уменьшения злополучных сантиметров. Придется проявить силу воли и ограничиться апельсинами, кефиром и зеленью. Говорят, если целую неделю ограничивать себя в еде после 18.00, можно существенно похудеть. Черт, как есть хочется! Оглядываясь по сторонам, я рванула в кафе: навернула осетрину-гриль с картошкой и большую порцию черничного пирога, мысленно прибавив три сантиметра на изменнице-талии. Ну и пусть… Дома перед сном выпью кефира и съем апельсин. И будем мне счастье.

Сглазила.

— Сюрприз!

От неожиданности я вздрогнула и выронила пакет с апельсинами — источником витамина С и жизненной энергии. Сюрприз, как не трудно догадаться, подготовили любящие родственники. В лучших традициях голливудских фильмов они устроились в моей гостиной и выключили свет. А потом включили, заслышав мои шаги. «Надо бы сменить замки, — мрачно подумала я, собирая веселые оранжевые мячики с пола. — Эдак они и в мою спальню проберутся в момент интимного свидания». Картинка нарисовалась, прямо скажем, жуткая: в самый ответственный момент у любовного ложа появляются Фима, с его выдающейся челюстью, Соня в папильотках и дед в клетчатых тапочках:

— Сюрприз!

Брр!

— Эфа, ты главное, не сердись, — миролюбиво сказала Клара. — Мы тут решили собраться по-семейному, вина попить. Поговорить о том, о сем… Тебя утешить, если грустишь. Вот и книжек тебе любовных принесли. Хочешь — про Годзиллу, хочешь — про Серодусту Бабасян. Все для тебя.

— А Ломброзо есть? — с надеждой спросила я, проигнорировав дамскую серию.

— Ломброзо нет, — бабуля испуганно переглянулась с остальными, видимо, решив, что от романтических переживаний у ее названной внучки поехала крыша.

— Вот так всегда, вымя есть, а хересу нету, — мрачно сообщила я и опрокинула в рот рюмку коньяка.

Услышав ерофеевскую цитату, родственники окончательно перепугались. «Москву-Петушки» я обычно вспоминаю только в черные минуты депрессии.

— Зачем тебе вымя и херес? — осторожно поинтересовался Фима. — Вон лучше почитай про Годзиллу. Увлекательная вещь. Рекомендую. Читал — плакал: «И он вошел в нее, как нож в масло». Это же поэма! А вот это… — он судорожно пролистнул книжку: «Годзилла трепетала в его объятиях, как влажное белье на ветру. „Укуси меня, съешь меня, я твоя!“ — шептала она пылкому мавру под жарким итальянским небом. И хотя мавр ни слова не понимал, она, в конце концов, все-таки получила свою порцию удовольствия. Что-что, а кусаться и царапаться он умел здорово».

— И ты это читаешь? — подозрительно мирно спросила Соня.

Я снисходительно посмотрела на тетку. Интересно, что с ней будет, если сказать, что иногда я даже смотрю сериалы и пролистываю дорогие глянцевые журналы?

— Иногда.

— И?

— Что, и?

— КАК ты это читаешь? — недоумевала тетка.

— Молча и с удовольствием, — ответила я и хлопнула еще рюмашку коньяку. Гулять, так гулять!