Этюд в багровых штанах

ГЛАВА 28

В дверях «Эдема» ее встретила Скорая помощь… «Начинается!» — уныло подумала Дина.

— Начинается! — бодро провозгласила Юля. — Где ты бродишь? Собрание начинается. Газета про тебя уже спрашивал.

В кабинете директора собрались все сотрудники. Юля и Дина оказались замыкающими. Газета, осуждающе поглядел на опоздавших. Но промолчал. Дождался, когда стихнет скрип стульев и шуршание бумажек, прокашлялся.

— Итак, доброе утро, господа! Рад видеть вас в добром здравии. На повестке у нас несколько вопросов. Во-первых, доклад о становлении корпоративной культуры в нашей корпорации… Ответственный…

Дина украдкой посмотрела на Корнилова. Он сидел на небольшом диванчике и делал вид, что записывает мысли руководства. Дину он подчеркнуто не замечал. Юля швырнула записку: «Ну, как все было?» Дина пририсовала жирный восклицательный знак и перекинула записку обратно.

— Дина, м-м, Сергеевна, не отвлекайтесь. Теперь переходим ко второму вопросу. О творческой доминанте нашей работы.

Господи! Где он таких слов понабрался, подумала Дина. Корпоративная культура, творческая доминанта, дефиниции, инсталляции, фрустрации… Почему нельзя по-русски? Потому что! Слова-амебы. Они завораживают и подчиняют. Работники должны чувствовать интеллектуальный напор руководящего состава. Интеллект босса, словно фановая труба, прорвал давно. И теперь периодически осчастливливал коллектив новациями. В прошлый раз был запрет на компьютерные игры во время рабочего дня, в позапрошлый — их со Юлькой отчитали за аморальный облик, выразившийся в том, что обе надели прозрачные блузки. Юля — черненькую, а Дина — беленькую. Выговор за то, что мужики не работали, а на сослуживиц смотрели. Газета тогда заявил: «Немедленно снять!» Юля хмыкнула и начала пуговки расстегивать. «Отставить!» — побагровел Газета. В дальнейшем им запретили приходить на работу в сексуальной одежде. Но поскольку понятие «сексуальной» никто не расшифровал, то Юля с Диной продолжали носить то, что хотели. А на малейшие укоры резонно возражали: «И это вы называете сексуальным?»

В этот раз Газета решил позаботиться о душе своих подчиненных.

— У кого из вас есть нательный крест? — спросил Газета, перейдя к пункту «Разное».

— В принципе, или на теле? — переспросил осторожный Корнилов.

— На теле, — с достоинством укорил-подчеркнул Газета.

— У меня, — скромно потупилась Юля. — А что?

— Вы сегодня можете это крест освятить. В торжественной обстановке! — голос Отдачи зазвенел от духовного напряжения.

Коллектив встретил сообщение босса не менее торжественным молчанием.

— Дело в том, что я решил освятить наше агентство. Дела в последнее время идут не очень, так что божья помощь нам не помешает.

— А священник? — последовал невинный вопрос.

Газета усмотрел в нем издевку.

— Батюшка согласен! Его уже везут.

— Откуда? — включился в обсуждение Корнилов.

— С Сенной. Он там всегда свои услуги предлагает… Ждите.

Дина и Юля сидели в кабинете, вслушиваясь в происходящее в коридоре. Только что привезли попа. Тот явно успел с утра опохмелиться, но все же кое-какие координационные проблемы остались. Войдя в агентство, батюшка от души перекрестился, рыгнул и весомо произнес:

— Бесовское место.

Газета согласно закивал и повел дорогого гостя к себе, облачаться для обряда.

Юля еще немного послушала россыпь голосов за дверью и интимно спросила:

— Ну и как тебе Корнилов?

Дина не успела ответить. В кабинет ворвался Газета.

— Молодцы девочки, работаете? Работайте хорошо, с отдачей, так, чтобы потом было не стыдно в глаза посмотреть. Кстати, у вас ваты не найдется…

Дина покраснела, Юля наоборот фыркнула:

— Сейчас ватой никто не пользуется. Есть прокладки. С крылышками и без. И тампоны, с аппликатором. Вам какие и зачем?

— Не мне, батюшке.

— У батюшки критические дни?

— Наверное. Ему очень вата нужна.

Юля пошла выяснять, сколько ваты нужно попу, Дина, по размышлении, присоединилась. В кабинете Газеты творилось что-то невообразимое. Батюшке, помимо ваты срочно потребовался тазик с горячей водой. Секретарша помчалась ставить электрический чайник, вслух размышляя, где они возьмут тазик. Потом поп потребовал отключить телефоны, компьютеры и свет, дабы бесовская сила не помешала священному процессу. Время от времени прикладывался к замызганной бутыли, после чего заметно приободрялся. Газета рвал с юлькиной шеи нательный крест и требовал освятить тут же, в миске с теплой водой. Юля отказывалась, Газета не унывал. Коллектив с энтузиазмом следил за перепалкой.

— Итак, чады мои, с чего начнем?

Газета выпустил Юльку и оглядел собственные апартаменты.

— Может, с бухгалтерии? Глядишь, и деньги быстрее пойдут.

— Можно и с бухгалтерии, — согласился батюшка, — только дьяволиц своих уберите. Вон как недобро смотрят, вдруг еще порчу наведут.

Газета засопел:

— Девочки, миленькие, ну-ка на выход. Не мешайте.

Дина с секретаршей выкатились в коридор. Процессия во главе со священником двинулась в бухгалтерию. Поп размахивал кадилом и бормотал что-то заунывное. За ним шел Газета, сжимая в потной ладони золотой крест. За Газетой — группа товарищей, скандирующая на разные лады: «Аллилуйя!». Все скрылись в бухгалтерии.

— Дурдом! А мы, как всегда, все самое интересное пропустим. — Юля с сожалением взглянула на дверь. — Покурить, что ли.

— Юль, это грех.

— И ты туда же. Тоже мне, грех нашла. Так как там наш Корнилов? — затянулась Светка.

— Нормально. Про ангелов мне рассказывал.

— Ну, вы ребята даете. Секс по-херувимски. Было хоть чего? Динама ты наша!

— Было. Все. Много.

— Ну, Слава Богу. Слушай, а мне тут тоже один стал названивать. Голос мой ему понравился. Давайте, говорит, девушка, с вами встретимся. А я, что, назначила свидание у Большого театра. Сама, разумеется, не пришла. На следующий день он мне опять звонит. Мол, ждал вас, ждал. Не хорошо динамить. Я ему говорю, почему ж, сразу динамить. Приходила. Видела. Вы мне не понравились. Адье! А мужик недоверчивый попался, спрашивает, что у него на лице было. Я схохмила — слезы! Оказалось, в точку попала. Он очки носит, «слезы» называются. Представляешь?

— Представляю.

Тем временем группа из бухгалтерии направилась в рекламный отдел. Затем — в дизайнерскую. Затем — в креативную мастерскую. И так из комнаты в комнату. Газета невменяемо завывал «Господу помолимся!», перекрывая хиленький тенорок священника. Наконец, поп вытер пот со лба и оглядел офис. Ну, просто Винни-Пух — съел все, но уходить не хочет.

— Хотите я вас от порчи избавлю? — от запаха кадила мутило всех, но директор пожелал полную освятительную программу.

— Хотим!

— Какая порча, батюшка! — встрял Корнилов. — РПЦ, она же русская православная церковь порчи, как-то и сглаза не признает. За ересь считает.

Поп не смутился.

— Место у вас черное, гнилое. Где гниль, там и порча. Ну так как?

Газета охнул — палец священника размазал кривой черный крест на дорогих итальянских обоях.

— Теперь чертенята к вам не пройдут.

— Но пассаран! — не к месту взвизгнула Юля.

— А херувимы? — ревниво спросил Корнилов.

— Хер…ик. имы пройдут, — заверил батюшка. — Они всегда проходят.

Девушка 25 лет ответственная и аккуратная. Имевшая опыт работы с большими деньгами, ищет вакансию. Лоток и интим не предлагать. Тел…

Похудеть — навсегда! Тел…

Фирма ищет уборщицу на конкурсной основе. Резюме присылать по факсу. Тел…

Сведу с ума. Настя. Тел…

Люкс. Тел…

На рабочем столе Дина обнаружила хризантему. Благодарно посмотрела на Корнилова. Тот отвел глаза. Нет, не он. Собственно, разве совместно проведенная ночь — обещание? Нет, это просто совместно проведенная ночь. Тем более, он даже перед женой чист: ничего не было. Карандаш покатился по черному глянцу стола, быстро-быстро, словно пытался догнать ускользающую мысль. На краю замер, балансируя, и упал. Дина нырнула за ним. Выпрямившись, больно ударилась боком о столешницу.

— Вы очень неосторожны, Дина Сергеевна.

Он сидел на гостевом стуле. Нога на ногу. Старался выглядеть элегантно, но не получалось. Нервничал. Дина тоже села, держа перед собой кохинор. Палочка-выручалочка.

Мужик понимающе кивнул.

— Средство самообороны, надо полагать? Если у вас есть карандаш, ткните его в глаз, желательно, чужой. Если у вас нет карандаша, ткните пальцем. Эффект тот же. Какой вариант предпочитаете, Дина Сергеевна?

Середина рабочего дня. Кругом народ. Помещение освятили. Черт не пройдет, разве что тихий ангел пролетит. Чего, спрашивается, бояться? Вот он, задай ему вопрос.

— ЧТО. ВАМ. ОТ. МЕНЯ. НАДО?

Посетитель поерзал.

— Стулья у вас неудобные. Слишком рекламные.

— ЧТО. ВАМ. ОТ. МЕНЯ. НАДО?

— Ничего. Уже ничего. У вас сейчас нет ощущения, что жизнь просыпалась сквозь разорванный мешок. А чем мешок был наполнен — солью или сахаром — не понять.

Дина молчала.

— Вы мне нравитесь. Хотел помочь. Мама-удавка, дети-обуза, каждый день похож на предыдущий. И еще, как там, у Чехова, спать хочется. Вам ведь, Дина только и хочется, что заснуть. А не получается. Если не заснуть, то хоть жизнь свою изменить. Почувствовать к ней вкус. Хотите?

— Убирайтесь отсюда. Или я вызову охрану.

— Вы даже от мужчин, с которыми спите или не спите, удовольствия не получаете. Мама послала, и вы пошли. Вчера. Сегодня. Завтра. А что дальше? Вырастут дети. Сына вы любите, не спорю, по-своему, конечно, но любите. И поэтому он будет несчастлив. Маленький, загубленный человечек. Потеряшка. Найди то, не знаю, что. Он ведь очень на вас похож. А дочь? Вырастет вторая Лидия Петровна. Вы же в семье промежуточное, очень слабое звено. Стерильное… Молчите. Значит, я прав. Дина, это страшно, ощущать себя никакой. Вы заметили, ни один из ваших мужчин не приглашает вас во второй раз к себе. С вами никак. Да и не зачем. Хотите, все изменится?

— Пошел вон!

— И все-таки вы мне нравитесь.

— Вон!

— Уже в пути. Не понимаю, зачем вам такая жизнь?

Встал. Ссутулившись, направился к двери. Дина поймала себя на том, что сидит в кинозале и смотрит старую мелодраму. Герой уходит, и зритель понимает, ничего не исправить. Слишком поздно. Хочется вскочить и закричать: «Эй, режиссер, ну что ж ты, все это не то, не то…». Но все сидят и смотрят, как становится слишком поздно.

Он классически замер на пороге. Она классически подалась вперед.

— Это вы мне принесли хризантему?

— Я.

— Спасибо. Вчера зачем звонили?

— Я не звонил.

На полу осталось белое перышко. Тонкое. Изогнутое. Время цветения хризантем. Впрочем, ей не до психологических тонкостей. У нее работа. Звонки, денежные клиенты, сверстанные модули, электронные письма. Вот сообщение новое пришло. Отправитель: tot kto tebya bereshet. И одно слово — СЕГОДНЯ!

Время цветения хризантем? Продано!