ЖИЗНЬ в стиле С

РОМАН

— Ничего личного. Это просто работа. — Таня протяжно вздохнула и открыла рукопись.

«…На углу улицы Надин чуть не сбил вихрастый мальчишка лет четырнадцати с охапкой газет в руках.

— Простите, дамочка, — извинился он с сияющей улыбкой на поцарапанной физиономии.

— Как тебя зовут? — спросила Надин.

— Иван.

— Хочешь, заработать?

— Кто ж не хочет, — важно ответил мальчишка.

— Есть у тебя сообразительный приятель?

— Как не быть.

— Тогда приходите сюда через час, получите по полтиннику.

Вскоре Надин знакомилась с новыми помощниками.

— Где живете? Где родители работают?

— Так у вас же, Надежда Антоновна, на заводе. И мой батя, и Витькин, — Иван ткнул пальцем в крепкого мальчонку с густой лохматой шевелюрой. — А живем в Радужном, — так назывался, прилегающий к Матвеевскому заводу, поселок.

«Не город — большая деревня, все всех знают», — хмыкнула Надин и продолжила:

— Есть задание. Не будете трепать языком — получите серьезные деньги.

— Сколько? — вмешался Витек, за что немедленно получил подзатыльник от Ивана.

— Не лезь поперек батька в пекло. Командир здесь я. Что надо делать и сколько дадите?

— Надо понаблюдать за одной барышней. Такса: двадцать копеек в день каждому.

— Не-ее… — пренебрежительно скривился Иван, — двугривенный мы и в другом месте срубим.

— В каком еще другом месте? — удивилась Надин чужому нахальству. Она предложила хорошую цену, мальчишки должны были согласиться.

— Мы одному газетчику помогаем собирать сведения, так он нам платит по … — Пацан явно не знал что соврать. — По полтиннику…

— Пятьдесят копеек я не дам. Двадцать пять — последняя цена.

— Себе в убыток работать? Поищите других дураков.

На тридцати копейках ударили по рукам, и уже через час возле дома Матвеевых встал караул. Вечером Надин принимала доклады.

В пять часов Оля покинула квартиру, не спеша направилась на улицу Садовую, где в № 25 пробыла до сумерек. Из парадного вышла в компании полутора десятка юношей и девушек и на извозчике вернулась домой.

— Как ты знаешь, что домой? — удивилась Надин.

— Так барышня адрес назвала, — несообразительность руководства вызвала у расторопного мальчишки насмешливую ухмылку. — Да и по времени можно посчитать. — Иван достал из кармана штанов часы (выданные Надин для оперативных целей). Постучал грязным ногтем по стеклу циферблата. — Как раз восемь отзвонило.

Оля появилась около половины девятого и стало быть по дороге никуда не заезжала.

— Все?

— Не-а… — Иван скорчил многозначительную физиономию.

— Что еще?

— За «еще» — отдельная такса.

— Почему это?

— Мы подрядились только следить за барышней. Остальное — наша личная заслуга. Так что, барыня, хотите узнать кое-что интересное — платите. Нет — мы домой пойдем.

Надин смерила мальчишку уважительным взглядом. Понимает человек, как взять клиента за горло, молодец, ничего не скажешь.

— Я денег не пожалею, был бы толк от твоих делишек.

За два серебряных полтинника Ваня поведал: молодые люди, вместе с Олей покинувшие Садовую, 25 были обычными и подозрений не внушали. А вот одна парочка: плохо одетый, неопрятного вида парень лет девятнадцати и очень стройная, очень красивая дамочка лет двадцати пяти выглядели довольно странно.

— Уж больно она хороша для такого прыщавого обалдуя и уж больно он против нее жалок, — решительно заявил Иван.

— Не факт.

— Если я говорю, что дело не чисто, значит так оно и есть. Уж я то жизнь понимаю, — уверил Ванька. — Стало быть, за барышней я послежу. А там видно будет.

— Что еще?

В кругу молодежи было двое мужчин средних лет. Один подозвал извозчика и, сторговавшись за пятнадцать копеек, укатил в неизвестном направлении. Второй, покружив по городу, отправился пешком в номера купца Радченко.

— Я заметил, какой экипаж увез первого типа, — продолжил рапорт Иван. — Если повезет, завтра поймаю его у трактира Анисимова. Там в полдень извозчики завсегда чаи гоняют. Вдруг наш ямщик вспомнит, куда доставил пассажира.

На площади у фонтана стоял шум и гам: ржанье коней сливалось в криками возниц и грохотом от проезжавших мимо экипажей, ломовых телег и водовозных бочек. Вдоль тротуара стояли пустые запряжки. Пока лошади жевали овес из подвешенных на шею торб, извозчики пили чай. Иван с Витьком заглянули в прокуренный сумрачный зал трактира, потолкались между столами и покинули заведение. В дыму и суете обнаружить «субтильного и коротко стриженного» — как описал извозчика, воодушевленный парой гривенников, сторож — им не удалось.

Прикупив для веселья по куску пирога, ребята заняли пост у фонтана.

— Вот он, касатик, — обрадовался Витек невысокому худощавому типу, подошедшему к «их» пролетке. — Айда, потолкуем.

— Погоди, — одернул приятеля Иван. Что-то, буквально в последнюю минуту, остановило его.

Мужичок, в новом перепоясанном обрывком выцветшей вожжи коротком кафтане, отличался от других, снующих по площади, извозчиков. Чем, задумался Иван и не смог себе ответить.

— Чего годить-то? — прошипел сердито Витек.

— Какой-то он странный.

— Ладно тебе. Обычный мужик.

— Не-а.

Словно в подтверждение тип достал из кармана белый чистый носовой платок и аккуратным движением вытер нос.

Ребята притихли настороженно. Нормальные люди выдували сопли на землю, зажав ноздрю пальцем, или громогласно сморкались в кулак, растирая затем влагу по штанине. Платками пользовались только буржуи или те, кто старался на них походить.

— И точно, смурной тип, — протянул Витек.

Пролетка медленно тронулась, осторожно минуя встречные экипажи. На повороте возчик обернулся и обвел площадь долгим взглядом.

— Побежали! — приказал Иван.

Через сквозные дворы и закоулки, мальчишки поспели к новому повороту раньше экипажа. Он появился спустя минуту и сразу притормозил рядом с высоким крепким стариком.

— На Западынскую, — предложил пассажир. — Двугривенный.

— Меньше чем тридцать копеек с места не тронусь. — На почин после обеда извозчики обычно брали недорого. Подозрительный извозчик запросил лишку.

— Ну, и стой. Я другого найду.

— Воля ваша, барин.

Когда мужик отвадил третьего по счету клиента, стало ясно, что работать он не собирается. И точно. Свернув в тихий переулок, у ворот небольшого каменного особнячка, он притормозил и задремал. Спустя час встрепенулся, дернул вожжами, цокнул языком, направил лошадь в сторону центра, где и затерялся в сутолоке.

— Очень подозрительно, — подвел итоги Иван. — Правда, Надежда Антоновна?

На следующий день Надин отправились к фонтану вместе с мальчишками. Субтильный тип опять поил лошадь, хлебал чай, дрых в переулке по соседству со вчерашним. Здесь, одетая в одолженное у горничной простое платье, с гладко убранными волосами, похожая на обычную фабричную работницу, Надин и потревожила его.

— Эй, приятель, — пьяновато покачиваясь, она направилась к экипажу.

— Чего надо? — спросонья рассердился мужчина.

— Не желаете, сударь, помочь барышне? — Надин игриво усмехнулась.

— Чем? — заинтересовался субъект. Барышня была чертовски симпатичная. полногрудая, пухленькая, пьяненькая

— Я с подружкой сейчас поспорила, что поцелуюсь с первым встречным. Вон она, зараза, в окошко пялится. Так, что хочешь, не хочешь, а подставляй, красный молодец, губы. Лобызать тебя буду. — Надин с хохотом полезла на козлы. Худой густо покраснел и, с перепугу, наверное, дернул вожжи. Лошадь тронулась, затрусила потихоньку, набирая скорость. Колеса загрохотали по булыжнику.

Надин вернулась к мальчишкам.

— Сука он ряженая, — хмуро буркнул Иван, — не извозчик, да?

— Да, руки чистые, белые, без мозолей, физиономия необветренная, — грустно вздохнула Надин. И добавила, — нужно нанять экипаж на завтра. Кто умеет с лошадьми управляться? Никто? Что ж, придется самой.

К извозчичьей конторе она явилась в поддевке, суконных штанах, кирзовых сапогах и рыжей овчинной шапке, похожая на несуразного бесформенного мужика.

— Вы, мадам, лучше сидите, не вставайте, — приказал Иван, критически оглядев маскарад… — И молчите. Неровен час напугаете кого.

Под раскатистый мальчишеский хохот Надин забралась на козлы, устроилась по удобнее, велела поднять кожаный верх пролетки.

— Представь, Витек, вырастем, детям будем рассказывать, как барыни нас в коляске катали.

— Сейчас я тебя кнутом покатаю, будет, что рассказать и детям, и родителям.

У поворота к проспекту Иван с Витьком сбегали, удостоверились. Пролетка худого стояла у водопоя. Лошадь жевала сено. Тип отирался в трактире. Спустя час обычным маршрутом он покинул площадь. Спрятался в одном из переулков и задремал, свесив голову на грудь. Еще через час направился в центр города, подхватил у дамского магазина стройную нарядную брюнетку в густой вуали и неспешным порядком начал объезжать улицы. На Южной площади экипаж остановился. Из него вышла грузная мещанка и, тяжело ступая, поплелась к галантерейной лавке, расположенной рядом с нарядным особнячком страхового общества «Доверие».

— Это что еще за краля? — прошипела Надин. Появление тетки стало для нее полной неожиданностью.

— Это наша дамочка переоделась, — раздался голос Ивана. — Смотрите, какая у нее обувка.

Действительно, из-под подола простого платья выглядывали кокетливые носки дорогих туфелек.

— А ну-ка, ребятишки, сгоняйте на разведку, выясните, зачем наша подопечная сюда пожаловала.

Не успели, однако, мальчишки сделать и десяти шагов, как сонную тишину окраинной площади разорвал грохот выстрела. Дверь страховой конторы распахнулась, на мостовую выбежали трое вооруженных мужчин в черных масках. Двое в руках держали по мешку, третий прижимал к груди белую картонную коробку. На мгновение остановившись, он обернулся и метнул коробку к порогу здания. Грянул взрыв. Дым и тучи пыли укрыли особняк.

Пролетка худого тронулась на встречу грабителям; подобрав пассажиров, набрала скорость, понеслась по булыжной мостовой. Еще мгновение и преступникам удалось бы скрыться.

Не получилось.

Пронзительно взвизгнув, Витек бросился к экипажу, ужом повис на оглобле и резанул, невесть, откуда взявшимся ножиком, вожжу. Лошадь тот час резко забрала в бок и, обрывая упряжь, понесла. Бешеная гонка завершилась падением. Коляска опрокинулась и с грохотом треснула пополам.

Из-под обломков выскочили двое мужчин, побежали в ближайшие переулки. Мешков у них в руках не было.

Третий грабитель появился чуть позже, и, сильно хромая, придерживая рукой левой бок, заковылял вслед. Неловкий порыв оборвала пуля. Подельник, первым, достигший спасительных далей, всадил в бедолагу порцию свинца.

Минуту после выстрела на площади царила тишина. Затем раздались крики, свист городовых, истошно завизжала какая-то баба. К рухнувшему экипажу потянулся народ. Возле трупа хромого стала собираться толпа.

Надин дернула вожжи и, стараясь не обратить на себя внимание, свернула в тихую улочку. Там, озираясь, сорвала с себя мужской наряд, бросила тряпье в сточную канаву, привязала лошадь к фонарному столбу и вернулась на площадь.

Очень кстати. Толстый пристав как раз допрашивал свидетелей. Показания давала …брюнетка. Вернее она, в роли грузной мещанки.

— Оне как выскочать…как пальнуть…как побегуть в екипаж. Я обмерла от ужасу. Страх-то какой твориться на белом свете. Среди дня…при всем народе…гряблють…

— Ты не болтай чушь, ты, по сути, докладывай, — оборвал словесный поток полицейский. — Какие бандиты из себя были? Рост? Фигура? Приметы?

Брюнетка зачастила:

— Я ж говорю: страшные. Росту не мерянного. В каждой руке по три пистолета. На рожах маски. Жуть.

— Кто еще что видел? — Пристав повернулся к толпе. Однако дама знала свою роль на отлично.

— У одного вроде бы руки не было, — задумчиво, словно самой себе, сказала она.

Служивый мгновенно развернулся к ней.

— С чего это ты взяла про руку?

— Точно… — не ему, снова самой себе, поведала липовая мещанка. — У его рукав болтался как флаг.

— Не врешь?

— Ей Богу.

Надин тяжко вздохнула. Сейчас начнется. И точно, ложь брюнеточки породила всплеск бурной народной фантазии.

— А у другого на глазу черная повязка вроде была, — полились домыслы из толпы.

— Кричал он что-то не по-нашему.

— Стрелял с левой руки.

У порога страховой конторы бледный управляющий прижимал к груди извлеченные из поломанной кареты мешки с деньгами. Полицейский офицер допрашивал Витька. Иван изо всех сил помогал другу.

— Значит, ты увидел, как мужчины с оружием в руках выскочили из «Доверия» и побежали к пролетке?

— Ага, — согласился Витек с совершенно дурацким видом. Глаза выражали обморочную растерянность, губы кривила бессмысленная улыбка.

— Мы вдвоем видели мужиков и револьверы, — внес ясность Иван.

— Кучер стегнул лошадь, ты бросился на оглоблю и перерезал шлею?

— Ага, — кивнул Витек.

— Так и было, ваше благородие. Бросился и перерезал, — Ивану работал как заправский переводчик.

— Зачем ты это сделал? Тебе что больше всех надо? — Офицер впился пронзительным взглядом в лицо мальчишки. — Так ведь и погибнуть недолго.

— Хрен его знает, — задумался над совершенным подвигом юный герой.

— Он, ваш благородь, слегка не в себе, — расставил точки над «i» Иван, — и много чего творит не подумавши. В детстве с забора навернулся головой, с тех пор то спит день-деньской, то песни орет, то драки устраивает.

Надин улыбнулась краем губ. Здесь тоже дурачили следствие. ПРичем не менее умело.

— Господин хороший, вы скажите по совести, это правда, что ему, — Иван ткнул в друга пальцем, — премия положена?

— Но, но, не балуй, — остерег Ивана полицейский.

— А то, у нас знакомый репортер имеется. Мы ему так и доложим во всех подробностях: кто-то рисковал, жизни своей молодой не жалел, а кто-то пожадничал, не наградил ребенка, спасшего сбережения честных граждан от коварных злодеев.

Управляющий покачал головой. После ограбления, ему только скандала не хватало. Если хитрый мальчишка не врет и натравит на «Доверие» газетчиков, шуму не миновать. Ладно, он достал портмоне и протянул Витьку три рубля.

Тот вспыхнул от счастья, протянул руку к деньгам и получил от друга кулаком в бок.

— Значит, так вы цените жизнь человека? — закричал Иван, привлекая внимание публики. Народ неодобрительно загалдел.

— Ироды…все не нажрутся …ворье.

Полицейский разволновался:

— Прекратить разговоры! Молчать! — заорал гневно и повернулся к управляющему. — Нехорошо, мальчонку обижать. Не по чести. Он сто пятьдесят тысяч спас, а вы ему трешку в морду тычете. Стыдно-с, это. Мелко-с. Глупо-с.

Управляющий побагровел и возмущенно захлопал ресницами.

— Сколько ж ему дать, по вашему разумению?!

Оглядев раздраженную толпу вокруг, офицер размахнулся чужим рублем.

— Сотню.

Площадь ахнула.

— Сотню? — переспросил управляющий, побагровел еще сильнее и рявкнул. — Извольте.

Ассигнация очутилась в руках Витька. От неожиданности тот растерялся по-настоящему и едва не вышел из образа. Иван спас положение.

— Ой, спасибочки, люди добрые, дай вам Бог здоровья. Будет теперь на что хлебушка купить и лекарств для больной бабушки.

Закончилась история тем, что управляющий с корзиной разной снеди в сопровождении околоточного повез мальчишек на извозчике домой. Надин осталась на площади. Она хотела проследить за дамочкой в вуали. Та, наигравшись с толстяком-приставом, вместе с толпой рассматривала трупы. Их было трое: служащий страховой компании, убитый преступниками; грабитель, застреленный своими и худой возница, разбившийся при падении. Он был особенно страшен. Лицо в кровоподтеках, неестественно ввернутая шея, словно тряпичные переломанные руки и ноги.

Брюнетка равнодушно взирала на мертвецов. Ничего не выдавало в ней волнения, жалости или хотя бы интереса к происходящему. Точеный разлет бровей, дивно выписанные ноздри, пухлые губы — красивые черты были спокойны. Более того, возвращаясь на трамвае в центр города, женщина даже мурлыкала под нос веселую песенку.

Настроение ее еще улучшилось, когда в кустах в парке она скинула простую одежду и снова преобразилась в кокетливую даму под вуалью. Двери парадного доходного дома в Романовском переулке брюнеточка открыла с безмятежной счастливой улыбкой. Чего нельзя было сказать о Надин. От волнения у нее ходило ходуном лицо и дрожали губы. «Господи, — то и дело повторяла она, — спаси и помилуй, мою глупую Ольку, спаси и помилуй».