Глаза Сатаны

Глава 24

Баркаса нигде видно не было. Да и рано ещё. Хуан приказал вернуться через две недели, а прошло только восемь дней. Он не рассчитал укороченную дорогу, и теперь пришлось ожидать баркас, или ехать дальше на мулах.

В сарае все высказались за продолжение пути вдоль берега.

— Мы за два дня легко преодолеем это расстояние, — заметил Ариас. — Мы этим путём уже ехали. Баркас застанем ещё в посёлке, Хуан.

— Убедили, — согласился Хуан. — Утром тронемся дальше. Сэкономим пять дней, а то и больше. Можно не торопиться.

— А я бы поступила именно торопливо, — вставила слово Габриэла. Она была достаточно высокомерна и почти ни с кем не разговаривала. Разве что несколькими фразами обменивалась с Хуаном.

Хуан не ответил на её замечание. Он думал о другом. Как бы не разминуться с Кристобалем. Тот от усердия вполне мог прибыть в селение на несколько дней раньше. Потому приказал мулов не щадить.

В порт Понсе пришли в середине дня. Хуан долго искал в гавани знакомые очертания баркаса, пока не обнаружил его в дальнем углу, почти в том же месте, где стоял прежде.

— Ариас, я должен тотчас сходить на баркас. Возьму лодку, а ты устрой людей на берегу.

Повернулся к Габриэле: — Ты хотела бы отправиться домой сейчас же? Или подождёшь до завтра?

— Конечно, сейчас! — В голосе девушки слышалось раздражение и требовательность, граничащая с истерикой. — Что мне делать в этом гнусном обществе?

— Как пожелаешь, — сухо ответил Хуан. — Тебе следует дать провожатого. Лало с тобой поедет. Он тут уже знает многое, да и ты не новичок здесь. Прощай, Габи, — грустно молвил юноша. Он натянуто улыбнулся, махнул рукой, словно прощался навсегда, что могло и произойти. — Лало, не задерживайся долго. Жду тебя вечером!

Тот кивнул и хлестнул усталое животное хворостиной.

Кристобаль был удивлён, разочарован и не скрывал этого.

— Сеньор так быстро вернулся? А я послезавтра собирался выйти в море.

— Я спешил предупредить твой отход, Кристо. Слава Богу! Успел. Как тут дела? Есть новости?

— Поговаривают всякое, сеньор. Но про нас никто особо не болтает. Да и тела ещё не обнаружились. Так что теперь никто не узнает, что произошло с налётчиками. Приказания будут, сеньор?

— Никаких, Кристо. Отдыхай пока. У меня есть дела на берегу. Завтра у тебя появятся новые пассажиры. Будет веселее. Ты оружие закупил, как я тебя просил?

— Только сегодня Лусиано привёз остальное, что заказывал. Только, сеньор, он чего-то заломил слишком высокую цену. Я с ним даже немного поругался.

— Ладно, Кристо! Деньги не твои, так что можешь не переживать. Значит, оружие на борту?

— На борту, сеньор. Хотите посмотреть?

— Раз так, то я останусь здесь до утра. И есть возможность посмотреть твоё приобретенье. Показывай, и принеси мне выпить чего-нибудь некрепкого.

Утром они подвели баркас близко к причалу, Хуан сошёл на берег.

— Днём я буду в городе с Лало. Он вернулся? — оглядел людей Хуан.

— Ещё нет, Хуан, — ответил Ариас с беспокойством. — Может, что случилось?

— Теперь всё может случиться, Ар. Если его до сих пор нет, то нам срочно следует нагрянуть в усадьбу, пока они там не собрались с мыслями.

Хуан был немного растерян. Он никак не мог простить себе, что не потребовал от Лало не приближаться близко к усадьбе и, оставив сеньориту вблизи, вернуться назад.

— Я вернусь на баркас. Пахо, ты идёшь со мной. Нужно взять оружие, Вы готовьте животных и еду. Через полчаса выступаем.

Четверо всадников крупной рысью продвигались к городу. Хуан взглянул на тропу, ведущую к Кумбо. Захотелось побывать там, посмотреть, цел ли клад.

Город миновали быстро и через час были уже на подворье асиенды.

— Действовать решительно и без промедления, ребята! — Хуан первым бросился в дом, отпихнув слуг и пригрозив им оружием.

С озабоченным лицом их встретил молодой испанец. Хуан решил, что это и есть дон Рассио. На вопрос хозяина, Хуан только спросил грубо:

— Сеньорита Габриэла приехала?

— Кто вы такой, что спрашиваете меня об этом?

— Немедленно отвечайте, сеньор, или я размозжу вам голову!

— Хорошо, хорошо, сеньор! Да, сестра приехала. И что с того?

— С кем она приехала? Одна, или с сопровождающим?

— Одна! Я ещё удивился этому, но она ничего не ответила, не пояснила. У неё было слишком сильное волнение. Но кто вы, сеньор?

— Мне немедленно нужно её видеть, сеньор! Где её спальня?

— Вы с ума сошли, сударь! Она девушка благородная и очень устала. Вы не знаете, откуда она вернулась! Я треб…

Хуан не дал тому закончить. Грубо оттолкнул, схватил подвернувшуюся служанку, встряхнул её, спросил грозно:

— Где спальня сеньориты? Веди немедленно!

— Вы не имеете права, сударь! Остановитесь! Я вам приказываю!

Ариас поднёс клинок шпаги к горлу дона Рассио, проговорив тихо:

— Спокойно, сеньор! Стойте спокойно, а то лишитесь очень многого! Сядьте!

Дон Рассио растерянно опустился в кресло, недоумённо вращал глазами и никак не мог понять, что же происходит.

Хуан быстро ворвался в спальню. Габриэла уже сидела на постели в шёлковом халате, видимо разбуженная криками и шумом.

Увидев Хуана, расширенными глазами уставилась на него, так и не закрыв рта, готовая обрушиться на служанку с руганью и упрёками.

— Слушай, ты, — тут же подступил Хуан к ней, — где Лало?

— Я… я… не знаю!

— Как это не знаешь? Вы вместе ехали и он неизвестно пропал? Отвечай немедленно, иначе тебе придётся остаться в рабстве до смерти. А она наступит очень скоро! Ну!

— Он… он… я никак не… — она запнулась, а Хуан схватил её за волосы, рванул на пол, наступил сапогом на лицо, прошипев:

— Раздавлю, паскуда! Где Лало?

Служанка в ужасе выбежала, хлопнув дверью.

— Его забрали альгвасилы, Хуан! Отпусти, мне больно!

— Это ещё не боль, подлая! Почему его забрали, как ты могла это допустить? Где он сейчас?

Она не смогла ответить. Слёзы брызнули из глаз, но у Хуана не дрогнула ни одна жилка.

— Наверное, в кордегардии, — пролепетала Габриэла с ужасом в глазах.

— Если ты тотчас не ответишь на все вопросы, то я тебя так отделаю, что и мать не узнает! Говори, сучка!

— На что он тебе нужен, Хуан? Он всего-навсего метис!

Хуана душило бешенство. Схватив её за нос, сдавил так, что брызнула кровавая пена, а Габриэла завизжала от боли. Он отпустил её, вытащил кинжал.

— Ты всё скажешь, или я начну тебе резать лицо, тварь!

Кровь размазалась по лицу, капала с подбородка, в глазах полно слёз, они обильно стекали по щекам.

Хуан слегка кольнул щёку. Габриэла опять завизжала, но кинжал полоснул под глазом, и полоска тотчас наполнилась кровью.

— Я всё скажу, всё! Только не трогай меня!

Хуан отнял кинжал от лица, в голове мелькнула мысль, удивившая его: «Я совершенно не испытываю к ней жалости. Мне приятно причинять ей боль, смотреть, как течёт кровь! Что это со мной?»

— Говори, — уже спокойно сказал Хуан, но кинжал в ножны не убрал.

— Я сдала его альгвасилам! Они шли мимо. Что ты сделаешь со мной?

Она говорила с трудом, не в состоянии сдержать рыданий и ужаса от боли и страха.

Хуану так захотелось ударить её по окровавленному лицу, что удержаться от такого соблазна было очень трудно. Он думал недолго.

— Ты поедешь со мной, опять будешь рабыней, стерва! И это будет долгое рабство! Или освободи Лало и тогда я ограничусь меньшим.

— Как я его смогу освободить? Он в тюрьме! Прости, Хуан!

— Пошлёшь братца в город. Пусть он привезёт Лало, и тогда я отпущу тебя за выкуп в тысячу дукатов, дорогая! И пусть поспешит, я ждать тут целый день не намерен.

Хуан открыл дверь и крикнул в пустоту:

— Давай сюда сеньора! И побыстрее!

Он обернулся к Габриэле. Вид её был ужасный. Вся измазана кровью, в слезах, с растрёпанными волосами. Она продолжала лежать на полу, глаза безумно блуждали по комнате.

Хуан смотрел, как дон Рассио спешил к спальне, а следом, не поспешая, семенила её мать с платком, прижатым к глазам и носу.

— Сеньора, вам не стоит входить, — решительно преградил он путь несчастной довольно полной и бледной женщине. — Это не для вашего сердца.

Она попыталась сквозь слёзы что-то говорить, Хуан бесцеремонно закрыл дверь, слыша, как дон Рассио с ужасом в голосе, что-то говорит сестре.

— Ты сказала, что требуется от твоего брата, Габриэла? — спросил Хуан жёстко, бледный, немного сам растерянный и озлобленный до предела.

— Что вы сделали с сестрой, негодяй? — Рассио сделал движение броситься на Хуана, тот опередил его, хлёстко ударив шпагой по рёбрам, от чего лейтенанта флота перекосило.

— Расси, не трогай его! — голос Габриэлы взвился к потолку. — Тебе с ним не справиться. Ты не знаешь, на что он способен!

— Как вы могли так поступить с девушкой, подлец! А считаете себя дворянином! Пользуетесь тем, что я без оружия?

— Я буду к вашим услугам, но только после выполнения вами моих заданий!

Хуан слегка дрожал и никак не мог справиться с этим.

— Не обращай внимания на его слова, Расси! — опять закричала Габриэла. — Он убьёт тебя быстрее, чем ты сможешь сообразить, что произошло! И выполни все его поручения!

— Что за поручения, Габи? И кто он такой, что осмеливается напасть на благородного идальго в его собственном доме? Я требую объяснений!

— Извольте, сеньор, — с усмешкой ответил Хуан, посмотрел на девушку, на лице которой можно было заметить массу переживаний и чувств.

— Нет! Никаких объяснений, Расси! Видишь, что он сделал со мной? А тебя он просто прикончит, не моргнув глазом!

— Тогда, что я должен сделать, Габи? Это избавит нас и тебя от этого кошмара? — Рассио со страхом посмотрел на страшное лицо сестры.

Она не ответила, посмотрела заплаканными глазами на Хуана. Дон Рассио, ничего не понимая моргал глазами, его красивое лицо выражало крайнюю степень недоумения.

— Сеньор, — обратился Хуан к испанцу весьма учтиво, — ваша сестра засадила совершенно невинного человека в тюрьму. Я хочу, чтобы его освободили, и немедленно. В противном случае я устрою ей то, что она уже испытала. Поэтому вы тотчас едете в город и привозите этого человека сюда. И я сам исчезну из вашего дома и вообще…

Рассио вопросительно посмотрел на Габриэлу.

— Прошу тебя, Расси, не спрашивай ничего! Просто выполни его требование!

— Но мне хотелось бы знать, что всё это значит? — попытался протестовать молодой лейтенант, зло глядя на Хуана.

— Умоляю, Расси! Не тяни! Ты видишь, что он сделал со мной? Он легко может истребить всю нашу семью! Поспеши, прошу!

— Сеньор, я присоединяюсь к вашей сестре. Поспешите, у меня нет времени тут попусту разговаривать. Того человека зовут Лало Лопес, он метис, пеон, и он совершенно ни в чём не виноват. Да вы его знаете. Он бывал у вас по вопросу выкупа за вашу сестру. И прошу, поторопитесь!

— Выходит, вы тоже имеете к этому отношение, сеньор, как там вас…

— Неважно, дон Рассио. Главное, доставить сюда этого метиса Лало.

— Я подчиняюсь, но ничего не понимаю, — заявил подавленно лейтенант.

— И предупреждаю вас, сеньор. Не делайте ошибок, подобной вашей сестре. Иначе вся ваша семья будет уничтожена. И я не шучу, сами можете убедиться, — Хуан кивнул на Габриэлу. — Никаких стражников, никаких тайных альгвасилов. Я достаточно осторожен, чтобы успеть избавить вас и от семьи, и от вашей асиенды, дон Рассио. Вы поняли меня?

Дон Рассио немного помедлил, но всё же, идя на уступки сестре, ушёл в конюшню готовить лучшую лошадь.

— Габриэла, сиди здесь и не выходи никуда. Я пришлю служанку. И не вынуждай меня прибегать к резким мерам. Ты это должна теперь понять, что мне с тобой шутить не охота.

Он вышел в гостиную. Там его ожидала неприглядная картина. На полу, подплывая кровью лежали два огромных пса, из которых один ещё тихо скулил, раненый и дёргающийся в попытке уползти.

— Что тут произошло, Ар? — спросил Хуан, увидел лежащего на спине надсмотрщика Амбросио и кивнул на него и собак. — Его кобели?

— А чьи же. Хуан? — ответил за всех Ариас. — Спустил на нас этих страшилищ, да я едва отбился от них. Наши храбрые Сибилио и Пахо чуть в штаны не наложили от страха. Но пронесло. У Пахо только царапина.

— А что с Амбросио?

— Его ж собаки! Прибежал с мачете, помочь хотел своим питомцам. Пришлось уложить на пол. Что с ним делать?

— Есть тут подвал с крепкими дверями?

— А как же? Обязательно! Вино и мясо где-то надо хранить для господ.

— Запереть его там, но только отдельно от продуктов. Они нам самим пригодятся. Эй, Сибилио, пойди распорядись приготовить нам отменный ужин. Хотя сейчас время обеда. И проследи, чтобы ничего не подложили, а то можно закончить на виселице.

Негр явно стеснялся, но Ариас толкнул уже поднявшегося Амбросио в спину, крикнул грубо:

— А ну пошёл в подвал! И ключи пусть принесут! И живо, пока цел ещё!

Амбросио шёл уже со связанными сзади руками, понурив голову.

— Захвати лучшего вина, но не очень много! — крикнул Хуан вдогонку. — Пахо, я пойду повидаю сеньору и сеньора. Скоро вернусь, а вы тут ждите Ариаса и никого не пускайте в дом. И не выпускайте. Больше всего опасайтесь надсмотрщиков. Стреляйте в них без предупреждения, если приблизятся к дверям.

Негры были сильно напуганы, Хуан опасался, что надеяться на них будет трудно. Но других людей не было.

В спальне дон Рожерио, или, как называла его донья Корнелия дон Рисио, лежал на кровати, обложений подушками. Он почти не мог двинуть ни рукой, ни ногой, но возвращение любимой дочери, видимо, придало ему сил. Он пытливо встретил Хуана тусклыми уже глазами, посмотрел косо на жену, сидящую рядом с постоянным платком у носа и глаз.

— Вы ещё живы, дон Рожерио? — спросил Хуан, шагнув к самому ложу. — Буэнос тардис! Я пришёл узнать, как вы себя чувствуете, чтобы доложить некоей сеньоре, весьма вами интересующейся.

Волнение отразилось на лице дона Рожерио. Он хотел что-то сказать, язык его не послушался, а сеньора тихо, с дрожью в голосе, сказала:

— Он опять потерял речь, сеньор. Что вы хотите ему сказать, сеньор?

— Прежде всего, я хотел бы спросить сеньора, знает ли он про свою внучку, живущую совсем рядом?

Хуан напряжённо смотрел в лицо старика. Оно тут же изменилось, он замычал, силясь сказать слово. А сеньора с изумлением смотрела на странного сеньора, осмелившегося так нагло вторгнуться в их дом.

— Что вы хотите этим сказать, молодой человек? — испугалась сеньора. — И что вас связывает с нашей дочерью? Чего вы хотите от неё?

— Пока пусть вас не волнует ваша дочь, сеньора. Я спросил дона Рожерио о внучке и хотел бы получить вразумительный ответ. Вы знаете про свою внучку, дон Рожерио, или вас лучше называть дон Рисио?

— Вы пугаете сеньора, — вскрикнула женщина. — Оставьте его в покое! Разве вы не видите, что он болен и не может вам ответить?

— Он обязательно должен ответить согласием или отрицанием, сеньора. Веками, например. Если согласен, то пусть закроет веки и наоборот, сеньора.

— Рожерио, что он говорит? Что за глупое упоминание о внучке? Что это такое? Он говорит правду, Рожерио?

Рожерио широко раскрытыми глазами смотрел на двух людей, пытавшихся добиться у него ответа. Лицо было бледное, неподвижное, но глаза были подвижны, взволнованы.

— Сеньор, прошу вас, больше не надо волновать мужа. — Сеньора молитвенно сложила руки, воздев глаза к потолку.

— Всё ж я, сеньора, должен сказать дону Рожерио, что внучка его влачит жалкое существование и тоже не знает о существовании деда. Тем более такого, — Хуан пренебрежительно усмехнулся.

Сеньора осуждающе посмотрела на Хуана, вздохнула, мелко перекрестилась.

— Вы не справедливы к мужу, молодой человек. Он благородный идальго древнего рода грандов Испании.

— Лучше спросите, кто его отец, сеньора, — Хуан злорадно скривил губы. — Матушка хоть и не благородных кровей, но вполне богобоязненная и честная женщина, а вот батюшка настоящий каторжник! Так что не советую кичиться своим благородством, сеньора. Ваш муж сын преступника, каторжника и ничего благородного в нём нет!

— Вы нечестивец, обманщик и злодей! И я требую, чтобы вы покинули мой дом! Иначе я позову сына! Он доблестный офицер королевского флота! Убирайтесь немедленно, низкий человек!

Сеньора хотела вскочить, но резко побледнела, качнулась и рухнула на постель Рожерио, слегка вскрикнув.

Хуану стало не по себе. Он посмотрел на сеньору, пощупал пульс — он тихо, едва ощутимо, бился.

Дон Рожерио, вращая глазами, шипел, кряхтел, силясь сказать слово, но ничего не получалось. А Хуан поспешил выйти, позвал служанку.

— Сеньоре плохо! — бросил он, кивнул на женщину и ушёл перекусить, ощущая неприятное щемление в груди.

Он оглядел гостиную, плотно закрыл дверь, пошёл проверить другую. Служанки шарахались от него, выкатив и так большие глаза. Вспомнил про Габи, повернул к её комнате. Без стука распахнул дверь.

В комнате стояла служанка, уже закончившая обмывать сеньориту. Та зло, с отчётливым испугом вскинула глаза на Хуана.

— Выйди! — коротко бросил он служанке. Проводил её глазами до двери. — Как дела, красавица? — спросил он с издёвкой. Хуан внимательно оглядел её лицо. Кровь уже не сочилась, но два пореза краснели, смазанные бальзамом индейцев из смолы копайского дерева.

— Свинья! — прошипела девушка злобно. — Чего ты хочешь?

— С тобой не соскучишься, Габи! — Хуан усмехнулся, оглядывая её новую сорочку розового шелка с брюссельскими кружевами. — Хочешь вернуться в долину, сбросить этот роскошный наряд? Это легко устроить, дорогая моя Габи.

Глаза её забегали в страхе, лицо побледнело. Она явно перепугалась. Быстро изменила настроение, даже попыталась улыбнуться, что ей плохо удалось.

— Ты этого не сделаешь! И тебе не избежать возмездия!

— Ты забыла сказать «сеньор», — Хуан сузил глаза, сделал шаг, словно намеревался её ударить.

— Не тронь! — взвизгнула она в ужасе, прикрывая лицо рукой.

— Хорошо, моя дорогая. Ты не предупредила братца о возмещении убытков за потерю времени и предательство? У тебя должны быть тут украшения, ведь ты благородная сеньорита. Где они?

Она молчала. Однако Хуан ещё сделал один шаг. Габриэла тут же указала на красивую шкатулку, инкрустированную яшмой и гранатами.

— Посмотрим, что у тебя там имеется, — шагнул Хуан к столику с зеркалом.

Он впервые за столько месяцев посмотрел на себя. Узнать не мог. На него смотрели колючие карие глаза под насупленными бровями. Твёрдый подбородок скрыт рыжеватой бородой с усами, довольно неопрятными. Сухое лицо выглядело сурово, а в глазах поблёскивал жестокий огонёк. Он себе не понравился и подумал, что необходимо хорошенько постричься, побриться и привести себя в порядок.

— Сколько твои побрякушки могут стоить, сеньорита? — отвернулся он от зеркала и заглянув в шкатулку.

— Я не знаю. Меня такое не интересует, — бросила девушка зло.

— Ты не забыла, что твоя свобода стоит тысячу золотых?

— Вряд ли ты их получишь. У Рассио их нет.

— Найдёт, когда я заберу тебя в долину, — попугал её Хуан.

— За что ты так, подон… — Она осеклась, заметив его твёрдый взгляд.

— Ты дерзишь, девочка, не понимая, наверное, что тебя ждёт за это, — Хуан говорил негромко, внимательно глядел в испуганные, полные слёз глаза. В них постепенно что-то изменялось. Бледные губы приоткрылись в соблазнительную полуулыбку. Он уже узнал её. Хотел ругнуться, но вдруг волна страсти медленно заполнила его нутро.

Он задышал шумно, в ответ получил такой же отзыв и непроизвольное движение Габриэлы. Хуан тоже непроизвольно шагнул к ней. Ненависть, страсть и ещё неизвестно какое чувство заполнили его.

Грубо повалил Габриэлу на свежие простыни, пахнущие негой, ласками, желанием плотских утех. Она молча подалась навстречу, сильно сжала его своими горячими тонкими руками, губы её жадно искали его рот.

Они забились в экстазе страстного желания. Не видели, как дверь в спальню приоткрылась, и любопытные глаза негритянки впились в эту эротическую картину, наблюдая с вожделением, как любят белые люди.

— Ты изнасиловал меня, свинья! — отвалила она Хуана, тяжело дыша, отодвигаясь подальше на широкой постели.

Он нагло усмехнулся, но ответил незлобиво:

— Ты опять меня соблазнила, стерва! И как это тебе удаётся? Ты довольна, моя кошечка? — его рука легла на ещё плоский живот.

— Убери свою грязную руку, бандит, жулик! — голос звучал неподдельно зло.

Хуан усмехнулся, оглядел её фигуру, проговорил участливо:

— Ты ещё хорошо выглядишь, дорогая. Как ты готовишься к материнству?

Её глаза сверкнули злобой, но она не ответила. Только быстро запахнула сорочку, опустив её на голое тело. Резко встала, вильнув шёлковыми волнами сорочки.

— Убирайся отсюда, дьявольское наваждение, грабитель проклятый!

Хуан покорно поднялся, поправил свою одежду. Потом его лицо затвердело.

— Габриэла, игра окончилась. Не забывай, что это, — он указал на постель, — ничего не значит для тебя. Я этого не хотел, но… — Он помолчал, потом закончил решительно: Я даже сожалею о случившемся. Хотя признаюсь, было отлично… как всегда.

— Уходи!

Габриэла отвернулась, подошла к окну, раздвинула тяжёлые портьеры. Она заметила метнувшиеся фигуры негритянок, явно глядящих на её окна. Необыкновенная ярость обрушилась на неё. Поняла, что им известно, чем она тут занимается с молодым страшным разбойником.

Отскочила от окна так резко, что Хуан спросил с усмешкой:

— Что такое? Что тебя так испугало?

— Там, там… Негритянки! Они всё знают! Я их прибью!

— Ты надеялась, что никто ничего не заметил? Не надейся, Габриэла. Слуги всегда всё знают про своих господ. И брось лелеять свою злобу и жестокость. Она тебя не доведёт до добра. Уже однажды ты получила урок, да видно ты ничего не вынесла из этого.

— Не говори глупостей, разбойник, похититель людей!

— Сиди тихо, а не то опять получишь нечто, не очень приятное, — и он указал на порезанное лицо. — Ты теперь стала красивей, Габи!

— Пошёл вон, подонок! Убирайся из моей комнаты!

— Пока, Габи! — Ответил Хуан, потрогал тяжесть в кармане, и вышел тихо, осторожно прикрыв дверь.

Рабыня метнулась от двери, а Хуан добродушно улыбнулся, довольный тем, как развиваются события. Рабыня обернулась, удивлённо со страхом уставилась на Хуана, а тот весело улыбнулся, подмигнул и сказал добродушно:

— Принеси нам, красавица, хороший обед в гостиную. Что с сеньорой?

— Плохо, сеньор, — потупилась негритянка. — Позволите идти?

Хуан махнул рукой, отсылая служанку и давая понять, что не сердится.

В гостиной все его друзья собрались за обильным обедом с отличным вином и яствами, о которых никто из них никогда не мог и мечтать.

— Подходит время проследить, не идут ли сюда стражники, — проговорил Хуан, проглотив очередной кусок сдобренного перцем мяса.

— Хочешь послать стеречь дорогу? — спросил Ариас.

— Непременно. Вот только не могу решить, кого послать. Эти, — он кивнул на негров, — ещё не освободились от рабской жизни и всего боятся. Придётся ехать тебе, Ар. Если что будет опасного, тотчас подай сигнал.

— Интересно, как? Стрельнуть из мушкета? Они тотчас схватят меня, а у вас меньше будет шансов уйти невредимыми.

Хуан задумался. Дело принимало опасный оборот. Сил у него было так мало, что рассчитывать на победу даже при внезапности нападения, было невозможно. И он решился.

— Берём сеньориту в заложники, — решительно заявил он. — Укроемся неподалёку, и посмотрим, что тут будет происходить. Вернуться всегда можно.

Налётчики сытно пообедали, выпили по хорошей кружке вина, которого никогда не пробовали, поднялись.

— Берём мулов, можно поменять их на коней из конюшни, — приказал Хуан. — Я пойду приготовлю сеньориту. Это будет трудно, но необходимо. Идите.

В спальне Габриэлы он увидел служанку, принесшую сеньорите еду.

Габриэла отослала негритянку из спальни, спросила недобро:

— Ты уже раздобыл папины пистолеты? Настоящий грабитель с большой дороги! Вот до чего докатился, Хуан!

— Беру пример с твоих предков, Габи. Кого ты можешь назвать, кто своим трудом добыл состояния? Не думаю, что сможешь вспомнить хоть одно имя, моя дорогая, — Хуан хмуро усмехнулся.

— Ты чего пришёл? Я ведь выгнала тебя! Уходи!

— Ты закончи обед, Габриэла. У меня к тебе важное дело, но сначала закончи обед. Это тебе пригодится.

— Что ты задумал, бандит? — Она испугалась, побледнела.

— Мы должны обезопасить себя. Поэтому уедем отсюда до появления твоего брата. Если он не привёл никого из стражников, мы вернёмся. В противном случае мы едем в долину.

Габриэла поникла. Бледная, испуганная, растерянная, она не нашлась с ответом и продолжала сидеть на постели, устремив взгляд вниз.

— Время не ждёт, Габриэла. Оденься для верховой езды. Мы, может быть, скоро вернёмся. Но на всякий случай надо хорошо одеться. И напиши брату записку. Потребуй отослать стражников, если они прибыли с ним, опиши, что тебе грозит.

— Боже! Неужели опять рабство? Смилуйся, Боже! Я обещаю больше ничего не делать из того, что противоречит твоим заповедям, Господи! — Она молитвенно сложила ладони, повернула голову к образу Девы Непорочной, стала на колени, продолжала ещё долго молиться.

Хуан нетерпеливо ожидал окончания священнодействия.

— Хватит, Габриэла! Мы торопимся! Пора. Захвати немного вещей и одевайся попроще. Это совет. И садись за письмо. Через полчаса я зайду за тобой. Поспеши, времени мало.

Он вышел с уже плохим настроением.

В доме забрали всё оружие, припасы к нему, всех животных, что находились в конюшне. Двух мулов нагрузили мешками с продовольствием и посудой.

— Глядите, чтобы надсмотрщики не появились неожиданно, ребята, — постоянно напоминал Хуан. — Оружие держите наготове и заряженным. Его у нас теперь много.

— Куда поедем, Хуан? — спросил Ариас.

Хуан оглянулся. Поблизости стояли негр-конюх и служанка.

— На север! — Хуан махнул туда рукой. — Там в горах легче укрыться.

Мельком взглянул на негров. Те все слышали, Хуан внутренне улыбнулся.

Он послал Ариаса к Габриэле.

— Не церемонься, Ар. Тащи её быстрее. Время подходит, а нам ещё надо хотя бы миль пять отъехать, пока не начнутся настоящие предгорья.

Лошади и мулы были готовы в дорогу. Габриэла подавленная, испуганная, в наряде для верховой езды и с узлом в руках, вышла во двор, опустив голову, не смея взглянуть на окружающий мир родного двора.

Хуан помог девушке сесть в седло. Сам восседал на лучшем коне, что оказался в конюшне. Ариас сидел на другом коне, остальные на мулах.

— Трогаем! — махнул рукой Хуан. — Не отставать! Сеньорита, ехать вам третьей, за Пахо. Ар, ты замыкаешь! Поехали!

Крохотный караваи ушел по тропе, ведущей на север.

Животные трусили размашистой рысью. Через полчаса Хуан свернул на тропу, идущую в западном направлении.

— Что ты задумал? — крикнул Ариас сзади.

— Помалкивай, Ар! — повернулся Хуан в седле. — Едем куда надо! Поспешите!

Тропа скоро ушла дальше на запад, Хуан свернул на просеку, ведущую на юг. Потом, когда и эта просека окончилась, караван медленно стал пробираться без дороги, ломясь через редкий кустарник и заросли кактусов. Часто сходили с сёдел и тащили животных в поводу.

— Отдохнём! — остановился Хуан на краю крохотной полянки. — Я пройду разведаю местность. Ждите меня тихо. Сеньорита, вы точно определили сигнал брата о безопасности?

— Да, — устало и коротко ответила Габриэла.

Хуан долго пробирался сквозь кустарник и редколесье, пока не вышел на опушку. Дальше простиралось поле сахарного тростника.

Он пожалел, что не взял себе мула. Пот промочил его одежду, хотелось пить, но он должен торопиться. Внимательно оглядел поле. Рабов не было видно. Вышел к краю плантации и зашагал в направлении, где, как он полагал, должна проходить дорога от города.

Через полчаса он вышел к этой дороге. Она была пуста. Следов копыт видно не было. Значит, решил Хуан, дон Рассио ещё не проходил.

Он устроился в густой тени низкого дерева, не сбросившего листву, окружённого полуголыми кустами. До дороги было не более ста шагов и всё, что по ней могло двигаться, он должен был услышать.

Пришлось прождать больше часа, как он полагал. И только сейчас послышались приглушенные звуки шагающих скорым шагом животных. Голосов слышно не было.

Хуан поспешил к дороге. Он успел только увидеть мелькающие силуэты двух всадников, но со спины он не узнал их. Хотелось окликнуть, но успел спохватиться. Опасность ещё не миновала. Сзади могут двигаться стражники. И парень отошёл дальше, к своему убежищу.

Прошёл ещё час. По дороге прокатила лишь одна двуколка, запряжённая ослом да мул, нагруженный мешками и корзинами, пропылил в направлении к городу.

Хуан пошёл к усадьбе. Она находилась в четверти мили, и он скоро вышел к ней, скрываясь в кустах. Оглядел дом внимательным взором. На верёвке, что протянулась на заднем дворе, висело покрывало, определённое, как знак безопасности.

— Ну слава Богу! — С облегчением вздохнул Хуан. — Можно спешить к своим.

Он скорым шагом пошёл назад, всё же внимательно прислушиваясь к звукам впереди. Дорога безмолвствовала.

— Всё в порядке, ребята! Можно выходить к усадьбе. Опасности нет. — Хуан устало влез в седло, махнул рукой и караван пустился скорым шагом через редколесье.

— Лало приехал? — спросил Ариас, подъехал к Хуану, пытаясь заглянуть ему в глаза.

— Я видел их, но в спину. Скорей всего, что это они. И знак висит. Поторопимся. Скоро и день кончится. Нас на берегу уже заждались.

— Сеньориту отпустишь? — Хуан заметил нездоровый интерес Ариаса и насторожился. Спросил без интонаций:

— На чёрта она нам сдалась! Пусть заплатит отступного за Лало и живёт!

— Это хорошо, — обрадовался мулат. — Будут ли деньги теперь, когда мы выкуп уже получили?

— Не тысячи же мы потребуем! А малую толику братец найдёт. Ты не говорил сеньорите про мать?

— Ты ж просил этого не делать, Хуан.

Они въехали на двор усадьбы с оружием наготове, выслав вперёд Пахо.

Дон Рассио вышел на крыльцо. Он был при шпаге, Хуан тут же тронул пистолет за поясом.

— Где вы пропадали столько времени? — зло спросил он, пытливо глядя на сестру. — У тебя всё в порядке, Габи?

— Господи! Неужели я дома? Расси, я вся измочалена переживаниями и страхами. Эти бандиты чуть с ума меня не свели! Помоги мне сойти с седла.

Хуан и его люди спрыгнули на землю. Вечерело, тени удлинились, зной стихал, москиты наступали.

— Вы выполнили мои условия, дон Рассио, — молвил Хуан, подходя. — Ваша сестра свободна, но где же Лало?

Лало вышел на крыльцо. Он выглядел плохо. Избитый, в разорванной одежде, с синяком под глазом и ссадиной на скуле, он был всё же спокоен.

— Ты в порядке, Лало? Тебя сильно били?

— Было, сеньор. Да уже всё прошло.

— Дон Рассио, — повернулся Хуан к молодому сеньору. — Вам придётся заплатить за надругательство над невинным человеком. Извольте принести пятьсот золотых монеток, и мы уедем. И не заставляйте меня повторять, дон Рассио!

— А что вы сделали с моей сестрой, вы этого не учитываете?

— Была сама повинна в этом, дон Рассио, но я больше не могу ждать. — Он с угрозой положил руку на рукоять пистолета. — Поторопитесь, прошу.

— Вы недостойный человек! Я готов защищать свою и сестры честь, как настоящий мужчина и дворянин!

— Вы на этом настаиваете? — спросил тихо Хуан, а Габриэла крикнула:

— Успокойся, Расси! Ты с ним не сладишь! Лучше заплати ему всё, и он оставит нас в покое! Прошу тебя!

— Нет, Габи! Пусть докажет, что он достойный человек и мужчина! Ты ещё не знаешь, что он сделал с мамой!

— Я ничего не знаю, Расси! Что с нею? Я побегу к ней!

— Сударь, я готов! — Рассио повернулся к Хуану, неторопливо вытащил из ножен шпагу и спустился с крыльца.

— Извольте, сеньор, — сдерживая волнение, ответил Хуан.

Он отдал два пистолета Ариасу, выхватил шпагу, стал в позицию, устремив прищуренные глаза на противника.

Они не приветствовали друг друга. Их клинки звякнули, сделали два-три выпада с обеих сторон. Хуан понял, что хоть дон Рассио и фехтует хорошо, но до его уровня тому далеко.

Двор постепенно наполнился любопытными неграми, мулатами, которые с затаённым любопытством наблюдали за поединком.

Дон Рассио скоро понял, что он уступает в технике фехтования. В руке у него появился кинжал.

— Вы хотите с кинжалом, дон Рассио? — спросил Хуан, стараясь сохранять хладнокровие. — Позвольте и мне им воспользоваться.

Хуан резко отбил клинок Рассио, снизу ударил. Рука Рассио окрасилась в красный цвет. По двору пронёсся лёгкий вскрик и шёпот.

Рассио быстро оправился, внимания на пустяк не обратил и сделал быстрый выпад. Хуан отклонил слегка клинок, повернулся и оказался перед противником, лицо к лицу. Кинжал упёрся в грудь, но Хуан его не вонзил. Лишь слегка погрузил его на дюйм в мышцу груди.

Отскочив, Хуан застыл в ожидании нападения. Рана его вдруг заболела. И он пожалел, что не прикончил дона Рассио.

А тот бросил сильное молодое тело вперёд, намереваясь закончить поединок одним ударом. Его клинок пропорол сорочку Хуана, слегка оцарапав кожу.

Хуан отскочил, отбил очередной выпад, боль в ране усилилась. Он сделал два больших шага назад. Никто не заметил, как его кинжал мелькнул в воздухе. Только дон Рассио слегка согнулся, опустил руку со шпагой и уставился на рукоятку кинжала, торчащего из правого плеча, снизу от ключицы.

— Надеюсь, дон Рассио, вы больше не будете настаивать на продолжении? Я, как победитель, требую вознаграждения. Эй, помогите сеньору! Но сначала позвольте забрать свой кинжал! — Хуан резко выдернул клинок из раны.

Дон Рассио вскрикнул, ноги его подкосились, и он повис на руках рабов.

— Отнесите сеньора в спальню и помогите ему, — распорядился Хуан. Потом наклонился к нему. — Я всё же жду денег, сеньор. Мои люди мне не простят отказа от них. Где я могу их получить?

— Будь вы прокляты, негодяй! — Голос дона Рассио звучал болезненно, но с каждой секундой креп. — Вы получите свои серебряники! Идите за мной!

— Расси, что с тобой?! Ты ранен? Я же просила тебя не связываться с этим ублюдком! Что теперь мы будем делать? Мама больна, ты ранен, отец недвижим! Боже, за что ты так караешь нас? Обещаю, я пожертвую на церковь Христову много денег! Только помоги, дай надежду!

— Сеньорита, лучше помогите мне побыстрее уехать. Уже солнце садится, — Хуан отстранил её от брата, который пытался идти сам, хоть и с помощью негров. — Сеньор, поторопитесь, не вынуждайте мне самому забрать то, что принадлежит мне по праву победителя!

Ярость исказила бледное лицо дона Рассио. Он скрипнул зубами, тяжело опёрся на плечи рабов, и они все вместе оказались в гостиной. Он повернулся к Габриэле, проговорил тихо, но зло: — Габи, открои мою шкатулку. Там лежат деньги, принеси всё.

Габриэла метнули на Хуана отчаянно злой взгляд, фыркнула, повернулась и быстро прошла в дверь.

Рабы усадили дона Рассио на софу, негритянки принялись обтирать и промывать раны. Лейтенант морщился, кряхтел, но изо всех сил стремился достойно выдержать процедуру лечения.

Вернулась Габриэла с мешочком, где позвякивали монетки.

— Вот, возьми, бандит проклятый! Я не знаю, сколько там, но больше всё равно нет. И проваливай, ничтожество!

— До скорого, моя чертовка! — улыбнулся Хуан, демонстративно облапил девушку, получил пощёчину, но не возмутился, лишь потёр щёку. Ещё раз шлёпнул её по соблазнительной ягодице и поспешил во двор.

Ариас нетерпеливо топтался у крыльца.

— Едем! — Хуан оглядел двор. В дальнем его конце заметил троих надсмотрщиков, теребивших в руках мачете и бичи. — Нас уже готовы поприветствовать, ребята. Не будем их принуждать к этому. Всех животных берём с собой! Вперёд!

Караван неторопливым галопом устремился по дороге на восток, к городу.

— Скоро поворот на юг, — молвил Хуан. — Город мы обойдём стороной. Нас там могут перехватить.

Караван скрылся на тропе, уводящей кавалькаду к берегу. Потом они вновь удалились от города, вышли к морю у селения Кампо-Секо.

— Здесь переночуем, — распорядился Хуан. — Сибилио, ты должен немедленно ехать в приморский посёлок, где ждёт нас баркас. Пусть к утру он будет в этом селении. Это самое надёжное убежище для нас.

Они устроились у одного метиса, что находился на окраине селения. Его дом выглядел довольно зажиточным и приняли их вполне радушно. Хуан тут же заплатил целый золотой па всех своих людей.

Пока негры устраивали в сарае постели на мягком душистом сене, Хуан с Лало пошли прогуляться.

— Лало, завтра мы должны с тобой оформить бумаги и ты станешь арендатором. Потом я поеду к твоему хозяину и выкуплю тебя. Будешь хозяйничать до моего возвращения.

— А когда вы собираетесь вернуться, сеньор?

— Такое может знать только Господь, сеньор Лало! — усмехнулся Хуан. — Ты не думал, что вскоре тебя могут так называть? Чудно, да? Привыкай! И ещё, тут несколько сот дукатов — это тебе на хозяйство. Когда-нибудь ты их сможешь отдать. Если я не вернусь вовсе, то долина останется тебе.

— Сеньор, за что такое мне? Я ничем не могу вас отблагодарить, сеньор!

— Не тревожься об этом, Лало. Главное — освободить тебя от твоего хозяина, остальное приложится. Только постарайся сохранить эти деньги. Подумай хорошенько об этом. Пошли спать и ужинать бы не помешало перед сном.

Баркас ждал наших разбойников до того, как они проснулись.

— Ждите меня с Лало здесь, — распорядился Хуан. — Нам необходимо закончить дела в городе. Постараюсь закончить их поскорей.

Они поехали в город на мулах, оставив лошадей и всё остальное хозяину для присмотра. Ариас должен был тут же приступить к обучению негров морскому делу.

В городе Хуан пришёл в магистратуру. Чиновник по делам земельных угодий, выслушав Хуана и получив пару золотых, заметил недовольно:

— Вы, сеньор де Варес, должны были ещё давно появиться здесь. Но ладно, идите, я постараюсь побыстрее оформить ваши бумаги. Этот сеньор претендует на аренду ваших земель? — он указал на Лало. — Его имя и фамилия?

Хуан назвал и чиновник удалился.

Но прошло больше часа, прежде, чем чиновник появился вновь с несколькими листами плотной бумаги. Он заявил:

— Шесть реалов за бумаги, дон Хуан. Вы, надеюсь, не очень заждались?

Хуан положил чиновнику золотой.

— Остальное возьмите себе, сеньор, — заявил Хуан. Потом добавил многозначительно: И прошу помочь моему арендатору в его возможных затруднениях, сеньор рехидор. А за будущие труды вам небольшая плата — и он положил в руку чиновника ещё два золотых дуката.