Гранит

Глава 24

Часть 2 Школа

Год не задался. Сперва пропал отец. Изрядный охотник, он регулярно выкраивал время в полевых работах. Мотался в лес, притаскивал добычу оттуда. А в этот раз ушел и все, пропал с концами. Бог весть, что там с ним приключилось. Может на лихих людей нарвался, может заломал большой зверь… Мамка крепилась, тащила хозяйство в одиночку. Стиснула зубы, рвалась из кожи вон. А потом простыла вдруг, занемогла. Почернела вся, ослабела в одночасье. Лежала на лавке, да смотрела молча в потолок. И в один из дней попросту не проснулась. Таль остался один. Пока соседи увлеченно делили имущество, мальчишка стоял потерянно посреди горницы. Наконец заметили и его. Ну тут-то общество быстро сориентировалось. Определили его к дядьке Тарасу, на прокорм. Тот пытался отбрехаться, нахлебника богатей не хотел, но не тут-то было. Ему тут же припомнили, что почти все имущество охотника он себе загреб. Кричал про долги, тряс бумагами. Ну а раз так, то пусть и сироту забирает, в довесок.

Потянулись серые, унылые будни. Семейство богатея встретило Таля в штыки. Иначе чем нахлебником не называли. Тычки и подзатыльники сыпались регулярно, кормили скудно. По временам и вовсе забывали. Определили жить на сеновале, работой загрузили на скотном дворе. Прочие работники, видя отношение хозяев, тоже шпыняли почем зря. Малец постепенно замкнулся в себе, стал угрюмым и молчаливым. Конца края этой маете было не видать.

Вот и сегодняшний день ничем, вроде бы, не отличался от предыдущих. Таль чистил птичник. Привычно сдерживал голодные спазмы в брюхе, временами поглядывал на улицу, сквозь прорехи в заборе. Вдруг интересное что произойдет. Он, скорее всего и оказался первым, кто увидел черного человека, явившегося в деревню. Одетый в черные одежды всадник, остановил своего вороного коня у дома старосты, спешился, зашел внутрь. Спустя короткое время вышел и направился через дорогу, прямо, казалось к мальчику. Тот и подумать не мог, что это приближаются перемены в его беспросветном существовании.

Семейство степенно завтракало, когда распахнулась входная дверь и в горницу вошел незнакомый человек. Вошел нагло, без стука, без разрешения. Хозяин начал было вставать со своего места во главе стола, багровея от гнева, но гость выпростал из-под темного камзола металлическую бляху на цепи. При виде ее, богатей побледнел и плюхнулся на место.

– Сирота где? – Коротко спросил пришедший. Получив ответ от пролепетавшей что-то хозяйки развернулся и вышел вон.

Пацан попросту обмер, когда черный человек подошел к нему и присел на корточки напротив. Язык прилип к гортани и он только глядел на визитера во все глаза.

– Ты ведь Таль? – Мужчина улыбнулся и сухое, строгое лицо его неожиданно преобразилось. Рассыпалось мелкими морщинками, подобрело. Мальчик кивнул несмело.

– А я Рихтер. – Гость протянул раскрытую ладонь и спросил, – пойдешь со мной, Таль? – Малец кивнул только и вложил доверчиво свою ладошку в руку странного визитера.

Впрочем, быстро уйти им не удалось. У ворот уже ожидал хозяин дома. Поодаль и семейство терлось, ждали что будет.

– И куда это вы, господин хороший, мальца забираете? – Заплывшие жиром глазки хозяина смотрели злобно и нагло, – общество мне поручило его кормить, да воспитывать, а значит я имею право…

– Согласно императорскому указу, о появлении сирот и прочих, оставшихся без родителей детей, староста должен немедля извещать специальную службу в городе. Ваш же этого не сделал и будет наказан. А для сирот теперь, особое место есть. Вот туда я Таля и забираю.

– Значит обмишулился староста-то наш, – толстяк радостно потер ладони, – это хорошо. Надо будет его сместить, да нового выбрать. А малец, кстати, мне денег должен. Содержание его мне в денежку немалую стало.

– Не о том ты думаешь, справный хозяин Тарас Выжига. Совсем не о том. Тебе не к месту старосты свой зад примерять надо, а думать, как виселицы избежать, – Рихтер снова улыбался, только вот улыбка была такой, что Таля пробрал мороз по коже. – Каторга тебе за счастье будет. Если повезет, конечно. Как раз и жирок растрясешь.

– Это чегой-то мне виселица грозит? Мы люди послушные, законов не нарушаем…

– А кто самострел армейский купцу продал? Не слышу ответа?

– Не я это! Поклеп на меня купец возводит! Да и как можно определить чей это самострел, они же одинаковые все. Не, не докажете вы ничего, не я это…

– Так ты что, не знал, что самострелы все пронумерованы? И номер в реестре специальном записан? Сзади, на прикладе, под крышкой. Там пенал с запасной тетивой и номер на бронзовой пластинке выбит. Правда не знал? А купец был в курсе. И сразу, по прибытии в город, отнес самострел в Стражу. А теперь вопрос, как оружие, с которым отец мальца пошел на охоту, оказалось в твоих руках? Молчишь? Ну молчи. Не сегодня, завтра стражники приедут, готовься Тарас. И еще одно. Может быть на суде ты и выкрутишься, может быть и на каторге выживешь. Бывают же чудеса. А там и малец подрастет, решит спросить за смерть семьи, как тебе перспектива?

Бледный, как полотно хозяин подворья смотрел на страшного вестника, пытался что-то сказать, но из трясущихся губ только сипение было и слышно. Рихтер же решил вбить последний гвоздь перед уходом.

– Ну и сколько ты там выручил? Пару золотых? Так еще и татям платить пришлось, верно? Ну и стоило оно того? Еще и уважаемого человека убил, отставного солдата.

– Я не убивал! Его только попугать должны были, он сам в драку полез, он сам виноват…

Черный только рукой махнул. Прошел в ворота и пошагал к своему скакуну. Таль вприпрыжку бежал рядом. Возле вороного коня малец оробел. Лошади в деревне были, но этот красавец внушал уважение одним только своим видом. Косил лиловым глазом, да переступал с ноги на ногу. Однако наездник долго рассусоливать не стал. Подхватил мальчишку под мышки и усадил в седло. Потом и сам взобрался ловко, устроился сзади. Порылся в сумке и неожиданно выдал сироте огромный сухарь. Пацан вцепился в него обоими руками. Послюнявил кончик, лизнул несмело. В нос шибануло мощным ржаным духом, запахом подсолнечного масла, соли.

– Поехали? – Спросил Рихтер. Малец только кивнул. Ему было не до разговоров. Он знай себе слюнявил, да точил нежданно свалившееся богатство. Всадник улыбнулся добро и тронул коня…

К вечеру посвежело. Таль начал ежится, но стойко терпел, помалкивал. Взрослый же закопался в свою седельную суму, извлек себе плащ и пассажиру шерстяное одеяло. Закутал того, прижал левой рукой к себе, запахнул полы плаща. Пацан пригрелся и засопел куда-то подмышку. Останавливаться на ночь Рихтер не стал, смысла не было. Ехать недалеко. Только сбросил ход коню, с рыси на быстрый шаг. А уже поутру, раненько, только солнце взошло, они и прибыли на место.

Таль выпростал голову из теплого кокона, с удивлением таращился на, казалось, бесконечный каменный забор. Они довольно долго двигались мимо черной, гладкой стены. Потом показались мощные ворота. Рихтер приветливо раскланялся со стражниками, въехал внутрь. Конь всхрапнул радостно и затрусил к каменным строениям. Там уже и наездник спешился, снял пацана, выпутал того их одеяла.

– Что это за место? – Малец с любопытством осматривался.

– Школа. Не бойся, тебе понравится здесь. А вот и главный идет.

Мальчишка обомлел. К ним, размашисто шагая, приближался здоровенный мужик. Покатые плечи, огромные, натруженные руки. Одет просто, в холщовые штаны и рубаху. А поверх еще и фартук рабочий натянут. Таль переступил было босыми ногами, а мужик уже присел, улыбнулся. Протянул ручищу, погладил по голове. Из-за спины его вышел огромный белый кот. Приблизился неслышно на мягких лапах, плюхнулся на задницу. Рассмотрел внимательно пацана желтым глазом, зевнул. Клыки в пасти были такие, что мальчишка задрожал бы со страха, да окостенел весь, боялся пошевелится. Неожиданно кот посунулся вперед, лизнул мальчонку в щеку шершавым языком. Таль осторожно потрогал рукой белую шерсть, потом обнял могучую шею, зарылся лицом. Кот не возражал, мурчал спокойно чем-то в глубине своего тела.

– Ну вот, с Барсиком ты уже познакомился, – мужик стоял рядом, улыбался во весь рот, – а я, дядя Федор. И я тут главный. Сейчас подойдет Прол, займется тобой. А вот и он, поспешает.

К ним подбежал худощавый парнишка. По виду, старше Таля на пару, может тройку лет. Поздоровался солидно со всеми, пожал руку Рихтеру, дяде Федору.

– Вот, Прол, новенький, – прогудел дядя Федор, – займись им. Переодеть там, накормить. Разберешься в общем, хорошо? А мы пойдем, дел еще предстоит, куча…

Взрослые ушли. Прол пожал руку Талю, поманил за собой. Первым делом привел того на кухню. Запахи там царили такие, что у сироты немедленно заурчало в животе. Старший парень усадил новенького за стол, сам шмыгнул куда-то вглубь помещения. Там звонко переговаривались женские голоса, гремела посуда. Впрочем, вернулся Прол быстро. Следом вышла дебелая женщина в переднике. Посмотрела на сироту участливо, крикнула что-то внутрь кухни. Перед Талем на столе образовалась, словно по волшебству, глубокая миска с парящими щами. Рядом возник кусок ноздреватого ржаного хлеба. Пацан сжал в руке металлическую ложку, вдохнул запах варева и заплакал. Он уже и не помнил, когда в последний раз удалось поесть по-человечески.

Миска опустела практически моментально. На лбу немедленно выступила испарина, мальца повело, глаза закрывались сами собой. Прол подскочил, уложил мелкого мальчишку на лавку, пристроил под голову тому какое-то тряпье, прикрыл лоскутным одеялом.

– Теть, Магда, пусть он поспит тут немного, лады?

– Сомлел бедолага. – Повариха кивнула согласно, – конечно. Ты через часок зайди за ним, не забудь.

– Обязательно.

– …Вот так, в общем, и вышло. – Рихтер закончил рассказ о судьбе новичка.

– Суки, – подытожил дядя Федор.

Прол же стоял весь красный от гнева. Кулаки сжаты так, что костяшки побелели, по лицу бродят желваки.

– Рихтер, – просипел он через схваченное спазмом горло, – когда же это гадство кончится, а?

– Ну ты как маленький прямо, – Рихтер спокойно раскуривал маленькую трубочку, – сколько раз уже об этом говорили. Когда мы с этим покончим, тогда оно и закончится. Зря мы тут с вами возимся, что-ли? Потом вы со своими детьми так же возится будете, потом они со своими…

– Меня другое беспокоит, – Федор сцепил руки перед собой на столе, – империя жиреть начинает. Варвары больше не приходят, войн нет. Как бы благодетель наш, император, проблем бы не заимел. Сейчас как пойдут заговоры, перевороты всякие, комплоты.

– Ты что-то знаешь? – Рихтер даже трубку свою отставил.

– Да нет, в том-то и беда. Объективный исторический процесс, понимаешь.

– Я свяжусь со своим бывшим начальством, сообщу о твоих опасениях.

– Вот и ладно…