Холод (СИ)

2

Мир вошел в привычную колею: Пожары, взрывы, столкновения в воздухе, шпионаж.

Человеческая натура, во все времена, берет свое. Вот только… Армия… Террористы… Спецоперации…

Все пошло не Так!

События минувших дней.

Кого они волнуют теперь, спустя тринадцать, нет — семнадцать лет.

Сегодняшний сон напомнил мне, как все начиналось.

Только память, жалостливо и стыдливо, опустила все подробности того года.

И друзей, вмиг разменявших меня.

И работу — что стала ненавидимой и раздражающей.

И любовь. Что пошла совсем не так…

И три года новой работы в отделе «Н» — сбор данных, свидетельских показаний и наблюдение, наблюдение, наблюдение…

И тренировки — сперва больше похожие на избиения младенцев.

Гадкая память, услужливо подсовывает лишь нечто приятное — отвлекая от главного.

Хотя… В жизни все относительно.

Либо относишь ты, либо — тебя.

Одноместный номер гостиницы, почти под самой крышей — а-ля «не до пентхауз-з-з», с окнами, выходящими на шумный город, уютный и опрятный. Чистенькие улочки, веселые звонки трамвая, спешащего по улице с односторонним движением. Веселые и цветные автомобильчики, кажущиеся отсюда, с полста четвертого этажа яркими букашками.

И зелень!

Прекрасный Европейский город.

Где-то далеко от его центра, свивал и развивал свои кольца «Огненный Змей» — одна из старейших лабораторий — официально занимающаяся разработкой вакцины от рака — а на деле…

Старейшее исследовательское бюро, по разработке Бактериологического оружия, живущее на дотации заокеанского спонсора, поймать которого за руку — недосягаемая мечта нашего начальства.

А значит, и наша — тоже!

Потянувшись, соскальзываю с кровати — четверть третьего утра — время моей работы.

Смена караула на базе.

Время, когда подтянутые крепыши — охранники покидают свои бункера, участки, зоны ответственности и с жадностью затягиваются табачным дымом, ожидая прибытие смены и радуясь спокойно прошедшему дежурству.

Легкий черный спортивный костюм, с капюшоном, черные кроссовки и черная спортивная сумка через плечо.

Я бы, предпочел рюкзак, но вот ирония судьбы — три последних теракта произошли от брошенного под лавочкой — сиденьем автобуса — рюкзака.

Полиция нервно дергает всех, на ком видит данный предмет, а мне этого — вот совсем не надо!

За то оборудование, что сейчас лежит в моей сумке, мне и так светит пожизненное. Да плюс два «п-2000» — подмышками.

И если на пистолеты есть разрешения, а мои документы — броневая сталь для КВ-1, но, все в сумме — это полный и бесповоротный конец.

Да акцент мой, ненавидимый всеми еврожопцами, то же стоит дорого.

Бросив на себя взгляд, в зеркало, улыбнулся во все 32-а зуба.

Всё. Готов.

Сдав портье ключ, спускаюсь в гараж, где меня ждет моя мечта, исполнившаяся и нежно холимая.

Жаль, жить этой исполнившейся мечте — до конца операции.

Серый «корвет — стингрей».

«Нафаршированный» системами защиты, слежения, наблюдения и прочей аппаратурой, из-за которой багажник превратился лишь в пустое желание, а пассажирское сиденье — в камуфляж.

— Ночной променад? — Служитель парковки, вежливый и чинный парень — чех, уже приученный мной к таким, еженощным поездкам, передвинул кобуру с «вальтером», поудобнее. — Как всегда — ждать с рассветом?!

Парня зовут Альберт, лет ему 27, женат, двое детей и он, совершенно не рад пистолету на поясе.

Увы, международная борьба с терроризмом достигла апогея и маразма — одновременно!

На календаре 2020 год.

А процент безграмотных — продолжает расти.

Ау, Утописты! Вы где?!

Слились, собаки!

Открыв боковое стекло, «привязал» Альберта взглядом и скользнул в его сознание — как ни крути, а расположение надо подкреплять силой, иначе, это предательское племя предаст самих себя.

И пойдет, растирая слезы и жуя сопли, жаловаться во все инстанции.

Талант мой не велик — вторая, максимум — третья степень внушения — но большего и не надо. Будем сворачиваться, приедут «динозавры» и «акулы» и вычистят тут все, включая мои хиленькие воздействия.

— Счастливо, Альберт! — Я закрыл окно и выехал с подземной парковки.

Проезжая по пустынным улицам, внимательно осматриваюсь, выискивая узкие проезды, резкие изгибы внутри дворовых поворотов и глухие тупики, на случай экстренного «смыва».

В машине было тихо — стандартную аудиосистему давным-давно сменила радиостанция и мощный заряд взрывчатки, на случай самоликвидации.

На данный момент — отключенный заряд — от греха подальше!

Ездить на «пороховой бочке» — удовольствие для мазохиста, а я…

За окном по серым, от начинающегося рассвета, улицам уже начали свой первый обход местные бомжи.

За поляризованным стеклом авто текла неспешная обывательская жизнь: возвращающиеся по домам проститутки, бомжи — с бумажными пакетами, из которых выглядывают горлышки бутылок, пара патрульных машин, в которых сладко кемарят уставшие полицейские, «добивающие» ночное дежурство.

А над всем этим бьётся черный пульс «Огненного Змея», перечеркивая возможное будущее не только этого городка, но и еще десятка окрестных деревушек.

А если зараза попадет в воду…

Только и сможем, что попрощаться с пятком государств, старательно отстреливая их граждан, на границе.

В ответ на подобные мысли, криво усмехаюсь — если будет ветер — ситуация будет похлеще, чем в «Обители…»

Выехав за черту города, нога привычно втопила педальку газа в пол.

Подлое произведение американского автопрома, уже раз меня подставило, заглохнув на перекрестке.

Теперь — отрабатывало свои косяки на износ.

«Корвет», словно чувствуя за собой вину, стремительно набрал скорость и словно полетел над гладью дороги — очередного океана, теперь уже — рукотворного, словно серый альбатрос — подросток.

Обогнав пару тонированных вкругорядь джипов — хоть и запрещено, да хочется, хочется «конторке» выделиться — людское тщеславие, ну, куда ж от него! — стал внимательно наблюдать за машинами в зеркало заднего вида.

Нет, не повезло.

За три недели уже сложилась патовая ситуация — добыть новые сведения о лабе можно только попав в нее. А попасть в нее можно только после трех месячного карантина.

«Интерпол» так уже троих своих «посеял» — ушли на карантин и — не вернулись.

Один из водителей джипа — вот только который? — на «Корвет», обогнавший их, отреагировал вполне предсказуемо — кинулся догонять, наивный.

Пока он гонялся за мной — второй джип успели «осыпать конфетти» — радиоактивными маркерами.

За две последующих недели, «наивный» попадался мне еще шесть раз.

Должен был и сегодня, да видно не судьба.

Тумблер круиз-контроля — вниз и погасил фары, еще два тумблера и спрятались в полости световозвращатели и номера.

«Некто, по фамилии Никто, место жительства — Нигде!» — Криво усмехнувшись, съехал с дороги и заехал за кусты сирени, в этом месте буйно разросшиеся.

Снова придется импровизировать — через пару километров, джипы войдут в сферу ответственности полевиков — альф, а информация, пусть даже и пустопорожние беседы ничего не знающей охраны, всяко лучше, чем вообще ничего.

Открыв окно, замер — в воздухе пахло дождем.

Через пару минут джипы пролетели мимо, не заметив, как из кустов сирени вылетели два крошечных кусочка грязи, с приставшей к ним хвоей и прилепились на брызговики.

«Вот и пригодились тренировки, по семь часов, четыре раза в неделю, в любое время дня и ночи!» — Я радостно потер руки, мысленно погладив себя по голове.

Выстрел был и вправду, совсем даже не плох — теперь, два миниатюрных робота, будут внесены на территорию базы.

Жаль, не получилось «разбить» пару — по моим расчетам, таких «кусочков грязи», надо штук сто.

Однако — лиха беда начало.

Пока джипы еще далеко от базы, могу и я послушать, о чем болтают охранники — наушник в ухо и программка, на смарте — вот и всех делов…

«— Мы опаздываем?

— Нет.

— Ну, а на… Ты тогда, так на педаль давишь?! Один уже догонялся — уволили. Туда же, хочешь?» — Это первый джип.

Заодно, стало понятно, куда пропал мой любимый, «наивный» водила.

Уволили.

Надо будет упомянуть это в отчете и потребовать найти человека — может, от обиды, что и расскажет…

Во втором джипаре громыхала знаменитая группа, постоянно выходящая на сцены в диких масках. Название ее у меня вылетело напрочь — играли они — откровенно — так себе. Ни с «Раммштайном», «Металликой» или «Мертвой невестой» — не сравню.

Слишком громко эти «металлисты» звенели цепями и орали, орали, орали.

Выждав, пока машины отъедут подальше, выехал из-за кустов, вернулся на дорогу и не торопливо поехал за джипами — «полевики» должны видеть мою машину, иначе начнутся неприятности и совершенно не факт, что у меня.

Предрассветные сумерки словно сливали «Корвет» с асфальтом, маскируя меня от нескромных взоров.

Кстати, о взорах — надо вернуть на место номера, иначе…

Небо на востоке стремительно набирало цвета.

А джипы, словно два черных жука-навозника, один за другим, катили по дороге, с каждым поворотом колес, все приближаясь к базе — лаборатории.

«… Чудо техники, ага, как же! — Рассуждал хриплый голос в первом джипе. — Все это жиды придумали! Им, лишь бы не работать, самим… Вот и придумывают, всякие…Помяни слово моё — Самый худший из людей — Еврей! Все беды от них и их баб! Они, все такие… «Шур-шур-шур», а потом бац и нож в спину!»

«Снова о своей первой жене рассуждаешь?!» — Насмешливый вопрос поставил точку в болтовне хриплоголосого.

Во втором джипе снова орала музыка, на этот раз — благословенный «Раммштайн».

Джипы, притормозили и, переваливаясь с боку на бок, как утки, съехали на боковую дорогу — новенькую бетонку, с бетонными же столбиками по обочинам, высотой в полметра и системами определения массы — в самом начале.

— «Кораблик» — «Жуков» видим.

«Все, дальше — радиомолчание. «Полевые» агенты взяли частоты роботов под свое крыло, а мне пора сваливать — и так уже примелькался, на своей-то машинке…» — Растянув губы в улыбке, развернул, с визгом, машину и помчался в сторону города.

Ночь исчерпала себя.

Розовое небо на востоке — черное — на западе.

Рассвет, который принесет в мир новые радости или горести.

День, за которым будет еще один, а потом — еще и еще, и так до Конца Света.

Серый «Корвет Стингрей» «летел» к городу.

Предстояло еще позавтракать, выспаться и отчитаться перед «Гастрономом».

Открыв окно, я подставил лицо свежему ветру, еще не пропахшему бензином и нагретым асфальтом. Где-то, далеко впереди…

Впрочем, какая разница мне, человеку без прошлого, да и без будущего — чего греха таить! — до того, что там впереди. День прожить, неделю, месяц, год.

Глухая стена отчуждения разделила меня и мне подобных, отделяя от человечества.

Лица — нет, прошлого — нет, нет — друзей.

Всё нормально, просто холодно, пусто и нет ни малейшего намека на то, что станет лучше.

Короткий пробег «Корвета» по уже заполненным машинами улицам города и нырок в подземный гараж, в стойло.

Завтрак, обед и ужин — в ресторане, за счет налогоплательщиков и адская головная боль, как расплата за применение силы.

А в гараже — первая неприятность — мое место занято новеньким, ярко-красным «Фордом»!

— Блондинка… — Пожал плечами на мой вопросительный взгляд, Альберт.

Приткнув «Корвета» ближе к выезду, погрозил пальцем Альберту — мол, поцарапают — голову сверну!

Чех понятливо улыбнулся: раз я скандала устраивать не стал, значит — в хорошем настроении.

А в плохом, он меня уже видел. И, повторно, увидеть желанием не горит — Пара «секурити», попыталась качать права, требуя открыть багажник и сумку.

Открыл. И закрыл — когда их загребущие ручки потянулись.

Альберт видел, что я это сделал специально, но сдавать не стал, а по камерам, так я вообще не при чем, оказался.

А четыре переломанных руки, это не великая цена…

Зато стали бояться.

Особенно, когда нанятые мною адвокаты, быстренько раскопали кто эти «секурити» и выставили счет, администрации отеля, за «нарушение прав на частную собственность, тайну переписки и т. д.» — Европейские законы давно ушли вперед и пользоваться ими, просто одно удовольствие!

Правда, потом приходили «друзья и родственники», покалеченных.

«Друзья» пришли в номер, когда я был в отъезде — разумеется, их больше никто не видел и ничего о них не слышал — лезть в мой номер, при моем отсутствии… Надо же было догадаться, до такой глупости…

А вот «Родня» подкатила ко мне на ипподроме, куда я приперся отработать одну версию…

И версию не отработал, в результате, и едва все дело не «завалил», с трудом смывшись от полиции, по техническим тоннелям.

— Денис! — Остановил меня Альберт, собравшись духом. — Она Вас искала…

— Блондинка, искала Меня? Альберт, это воистину — хорошая новость! — Улыбнулся я, поправляя сумку на плече. — Как найдет, так, заодно, и за моё парковочное место «отработает»!

Альберта, от моего цинизма слегка повело, но он мужественно продолжил.

— Она… Какая-то — слишком красивая… И глаза у нее, как у рыбы. И движения… — Он рукой сделал дерганный, рваный жест и у меня внутри оборвалось — и описание, и жест точно указывали, на то, что с этой «красавицей» мне лучше не встречаться.

— Альберт… — Напрягся я, все еще надеясь, на лучшее. — Она, когда машину закрывала, как курица, головой не двигала?

— Ха! Точно! Очень похоже! — Развеселился чех. — А нас, в деревне…

— Погоди! — Поднял руку я, прерывая поток воспоминаний. — Глаза серые или голубые?

— Голубые. Даже ближе к синим…

— Вот жопа то… — Вырвалось у меня.

С какого перепуга, моей тщедушной фигуркой заинтересовалось это отродье?!

Описание Альберта, в точности соответствовало бойцу ордена христова, прошедшего полную гормональную «перетряску», выводящую организм на запредельные скорости реакции и силы.

В этот момент я почувствовал, что пары моих стареньких «двухтысячников», как — то маловато… А тактический боеприпас мне использовать не позволят.

«Отродья» — изначально живут другими скоростями, отсюда и их куриные, судорожные движения — им приходится себя контролировать, чтобы казаться «обычными».

Гормональные препараты, разработанные в подвалах Ватикана — хоть они это и отрицают, но факт нам хорошо известный — перестраивают организм пациента, делая симметрию — идеальной. Отсюда и их «красота».

А голубые или серые глаза — это показатель, окончилась ли перестройка организма или еще есть резерв…

Откуда я всё это знаю?

Задумчиво почесав затылок, все же иду к лифту — во-первых — дико хочется спать и жрать. А во-вторых… Сомневаюсь, что мои «альфы» уже не прикрывают меня.

На этом задании я — «первая скрипка» и могу спать сладко даже во время пожара, при наводнении в ядре АЭС!

Выспавшись и отлично пообедав — европейские налогоплательщики, это очень щедрые люди! — я откинулся на спинке кресла и с упоением выпустил первый клуб табачного дыма.

— Вас не напрягает присутствие детей и женщин? — Очередной «борец с курением», завис надо мной.

— Пошел в жопу! — Выдохнул я ему в лицо, радостно наблюдая, как его «раздувает». — И детей, с женщиной — прихвати.

— Да как Вы смеете! — О, а вот и «женщина», прорезалась…

— Идиоты… — Рассмеялся я и ткнул на табличку, укрепленную на входе. — Этот зал — для курящих! Так что — не вякайте или — валите!

«Борцы с курением», затравлено оглянулись — в полупустом зале, от каждого столика, занятого людьми, тянулась голубая струйка сигаретного дыма.

— Магнус! — Услышал я трубный голос мужчины, сидящего у окна. — Я, пожалуй, сегодня пересяду, чуть ближе…

Подхватив чашечку с кофе, огромный — иначе и не скажешь — мужчина, прошел мимо меня и занял столик рядом с семейкой «борцов».

Сделав глоток, он подмигнул мне и достал из нагрудного кармана толстенький футляр…

Не удержавшись, я хрюкнул.

Распаковав сигару, мужчина, по внешнему виду чем-то напоминающий Марка Твена, отрезал кончик золотой гильотинкой и, дождавшись официанта со спичкой, раскурил ее, изображая из себя паровоз.

«Борцов…» из зала вымело.

Рассмеявшийся мужчина, подмигнул мне и с сожалением отложил сигару в пепельницу.

Расплатившись с подошедшим официантом, я вышел из ресторана.

Многоэтажный супермаркет «свежей постройки», гордо возвышался на слиянии трех дорог, в самом центре города. Войдя в него сразу оказываешься в центре внимания: камеры следят за каждым твоим шагом, охрана пристально наблюдает за каждым твоим жестом, продавцы ловят каждый, брошенный тобой взгляд.

Вобщем, ничего хорошего для того, кто не имеет денег; имеет их не много или просто не вписывается в статус этого «магазина».

Поднявшись на второй этаж, я прошел вглубь рядов, прикоснулся к стенной панели, рядом с пожарным гидрантом и протиснулся в открывшийся лаз. Длинный коридор, обвешанный кабелями и трубами, как вентиляции, так и системы пожаротушения, уперся в пластиковую панель.

Снова «наложение рук» и панель отъехала в сторону, приглашая в кабинку лифта, который, судя по времени, спустился намного ниже уровня возможного подвала…

Когда-то, здесь, возможно, шли технические коммуникации или было бомбоубежище. Теперь — полупустая комната с экраном, сенсорной клавиатурой, сканером отпечатка пальца и радужки и — микрофоном.

«Отдел сбора данных, свидетельских показаний, технической экспертизы и анализа собранной информации».

Попросту — Отдел «Н».

Еще пару — тройку месяцев тому назад, я сам сидел за таким экраном и отвечал, как минимум, за достоверность данных.

Только — с другой стороны…

Быстро выдав на-гора свои наблюдения, предупредив «обсервера» о появлении по мою душу — «Отродья», быстро откланялся — за экраном сидят люди занятые и воровать их время… Сам там был…

Вновь лифт и наверх, в толчею людской толпы, в покупательский ажиотаж.

Короткий «забег» по вычурным бутикам окончился приобретением бутылки армянского коньяка — вернусь — нажрусь в сопли!

Лифт дернулся и замер.

«Так. Очень мило. Приехали…» — На душе стало не спокойно. Вся моя слабенькая интуиция вопила, что это «ж-ж-ж-ж-ж-ж» — неспроста! Совсем неспроста!

Люди, стоящие рядом, переглянувшись, начали дружно орать, давить на все кнопки и хвататься за телефоны.

Парнишка рядом со мной, обреченно вздохнул и воткнул в уши наушники, сделав звук по-громче.

Лифт, целых десять минут не отвечал на все вопли, хорошо хоть свет не выключился!

— А-а-а-а! — Мужчина, стоящий у двери, вцепился в створки и попытался их разжать.

Лифт качнулся и поехал… Вверх!

Народ вздохнул с облегчением, а мне стало дурно, от предчувствий…

Четвертый этаж, пятый… Лифт упорно полз вверх, не реагируя на нажатия кнопок, все быстрее и быстрее…

Девятый — «конечная» — лифт распахнул свои двери.

За которыми их ждали вооруженные люди в масках.

«Приехали!» — Я прикрыл глаза и привычно расслабился. Разум, пусть и слабенький, способен выскользнуть из тесной клетки сознания и пут тела.

Он и выскользнул — спасибо тренировкам.

И тут же метнулся назад, в ужасе.

От пси удара меня повело и приложило затылком о стенку лифта.

«Н-да… Рановато я на оперативную работу попросился!» — Признался я, самому себе.

Ведь должен же я, хоть в кои-то веки, признаться в собственных силах?

— Всем спокойно! — Один из «масочных», в бандане с зелеными черепами и черными костями, передернул затвор. — Так! Заткнулись, все! Если хотите жить — молчать! Слышите, бараны?! Молчать, мусор!

Распаляясь все больше и больше, «черепок» уже брызгал слюной, сквозь прорезь в маске.

От него веяло угрозой, но…

Как-то отдаленно… Словно весь его раж — откровенная демонстрация. Истерика, впавшего в транс крикуна… Европа хорошо знает подобных…

«Кто же тебя прикрывает, «адольфик», недобитый?» — Размышлял я, украдкой оглядываясь по сторонам, с удобством устроившись возле стены и наблюдая за вооруженными людьми. — «Дар не меньше седьмого… А от истерика, кроме истерики — ничем не «тянет»»!

— Вы все заложники! Вы, бараны, послужите правому делу!

«Да чем же тебя, красивого такого, бараны занозили?! Наверное, бодали долго?!»

— Мы заложили взрывчатку по всему зданию! Если наши требования не будут приняты всерьез — бараны лишатся сперва своих шкур, а потом и жизней!

Давление на мозги ослабло и сразу же:

— Сайд, а Сайд… Что там у тебя?! — Голос в мозгу.

— Два десятка придурков взяли заложников. Грозят убить. Что-то кричат о «правом деле». — Я вздохнул, понимая, что влип. — А вот прикрытие у них — не ниже семерки.

— Выше. — Повторил мой вздох, голос в мозгу. — Не ниже восьмерки! А ты то, как вляпался?

— Коньяк купил…

— Гурмэ, не додавленный! Коньяк купил… Сиди и не дыши. Потом — проставишься… Купленным… — «Обсервер» группы исчез из «эфира».

Ему теперь отвечать за происходящее, отчитываться. Приятного мало, его можно понять. Не будь меня — пусть местные власти вошкаются со своими террористами…

Я прислонился спиной к гладкой пластиковой стене и расслабился. На занятиях и тренировках предусматривалась подобная ситуация. Также предполагалось, что наблюдатель — аналитик избежит подобного конфуза.

«Снова буду притчей во языцех…» — Улыбнулся я, про себя. — «Дорого мне этот коньячок станет…»

Пока сидел, изучал находящихся рядом людей.

«Не волки. И даже — не щенки. Точно — бараньё!» — К сожалению, я не нашел в себе силы не согласится с «истериком».

Прав он был.

Сосед справа молился, мелко дрожал, подвывал и шмыгал носом. Слева — бывшая Королева школьного бала. Ее потрепала жизнь и не только. Она презрительно кривила полные губы и зажимала нос, когда мимо нее проходил кто-то из захватчиков.

— Сайд! Сидишь?

— Сидю… Сиднем. Хочешь что-то посоветовать? Или — обрадовать?

— Здание не заминировано. Так что — действуй, «опер»!

— Погоди! — Остановил я «обсервера». — Запашок от них — специфический… Вареной кукурузой, от них, пахнет…

— И?

— Бинарный заряд «Бильарат» — альфа имеет запах яблока, бэта — вареной кукурузы…

— Жди. Проверяю. — «Обсервер» снова оставил меня изучать сидящих рядом.

Становилось зябко и стыло, словно тепло уходило в бесконечную пустоту.

Что-то, едва заметно, на краю чувств, пролетело над головами заложников и развернулось огненной стрелой — жадной, но не опасной. Сидящая напротив меня девушка встрепенулась, начала жадно вглядываться в лица людей, ища глаза. Но… Все глаза либо упирались в пол, либо пялились в потолок.

Никто не смотрел друг на друга.

«Баранье. Нас ведь даже не связали!»

И тут появился Еще Один, отчего-то сразу получивший у меня имя — «Девятый».

От него разило пивом и угрозой.

Такие как он, в древности, вели войска на убой и получали за это награды.

— Наличие бинарных жидкостей подтверждено! — «Обсервер» хмыкнул и отрубился.

Впрочем, отрубился не только «Обсервер» — свет погас тоже.

Очередной пси удар обрушился на мою, ни в чем не повинную голову, словно кувалда. Как мозгами не раскинул… Я окаменел и только мои глаза продолжали жить, внимательно присматриваясь к происходящему.

«Девятый», замер.

Затем, кивнул, словно получил приказ свыше, выпрямился, сверкнул серыми глазами и, обвел глазами заложников, с таким видом, словно выбирал барашка поупитанней.

— Берите троих и на крышу.

Девушка истошно завизжала. От ее визга заложило уши и больно ударило по мозгам, «прочищая» их.

— И ее — тоже!

Четверо заложников, понурясь, поплелись за террористами…

«Бараны…» — Усмехнулся я.

И в этот раз, очень не вовремя — тяжелый приклад обрушился на мою многострадальную голову.

Мир взорвался миллионами разноцветных искр.

— Смейся, смейся… Они выживут — возможно. А вот ты — точно — нет! — «Блин, ну вот куда деваться без финальной, «злодейской»», фразы, а?!»

Паркет плыл перед глазами.

Его отдельные участки вызывали приступы тошноты, другие были вполне даже ничего. Ничего хорошего.

«Несут… Хорошо несут — мордой вниз…» — Мысли текли неспешно и ровно, как Иртыш нес свои воды под Курчатовом… — «За руки за ноги, тащат…»

Мысль оформилась, проклюнулась, дала прочные ростки и взорвалась.

Тело сжалось, развернулось — все, как на тренировках.

Идущий впереди взвыл от боли в переломанных руках. Задний умер мгновенно — ребра впились в сердце и легкие.

Завершив разворот, ухожу кувырком в сторону, прихватив автомат и нож жалобно воющего боевика.

Стенная панель с хрустом лопнула и в коридоре появилось три фигуры — полевики — альфы, либо отозванные с задания, либо отдыхающая смена, что тоже не совсем есть хорошо — отдых дело святое, а без сна — полный швах.

Добив стонущего, они растворились в залитом светом коридоре. Тихий шорох шагов исчез, оставив гнетущее чувство собственной неполноценности: вот, не дано мне так двигаться, не дано!

— Сайд. — «Обсервер» «достучался» до моих мозгов. — Тебе бинарники, полевым — остальное. Работай, «Гурмэ»!

«Качнув» еще теплые мозги — задачка второго года обучения в нашем «ВУЗ-е» — скривился: обычные пешки, нанятые для разовой акции. Ничего не знают.

— Старшой! Еще трупы есть? — От всей души ору в пустоту в коридоре. — Или, хотя бы пару живых…

— Догоняй. Будут. — Обрадовал меня старшой из спецуры. — Потом проставишься…

С азартом кинулся догонять своих и нарвался на неприятность — по мозгам вновь «прилетело» пси ударом, желудок рванул к горлу. Запнувшись, растянулся на скользком полу и финишировал рядом со свеженьким трупиком, жаль безголовым.

Длинная очередь автоматической турели, с чавканьем покрошила прикрывшего меня бандита и умолкла.

От пластиковых панелей уже мало что осталось, да искрила проводка — здание не армейское, «бронирование» не предусмотрено.

— Бинарный заряд — 7 этаж. Комната Е-7. — «Голос» не знакомый, по стилю… Не «обсервер».

Еще одна очередь и пуля подобралась совсем близко, поцарапав щеку.

Что-то загрохотало и конец очереди ушел в потолок, обдав меня кусками выбитого раствора.

— Е-7! — Повторил голос.

— Ты кто? — Поинтересовался я и замер — в сознании появилась картинка визжащей блондинки, сидевшей рядом.

— Не спать, гурман, не спать! — Поторопил меня один из наших. — Время, время, время!

Одетый в «хамелеоновый» комбез, весь плывущий и мерцающий, он проскользнул мимо меня в обратную сторону, на ходу вытирая лезвие ножа.

«Повезло тебе, Гурман!» — От злости этого голоса, можно было начать… Страдать недержанием. — «Везунчик!»

«Ты, что-ли, щит гадам держишь?!»

«Догада!»

— Да пошел ты… — Вслух, сквозь зубы пробормотал я, отгоняя противный голос в собственной голове. — Встретимся, еще…

Пройдя по коридору, чуть дальше — присвистнул — Огромный, собранный на скорую руку и синюю изоленту, лазер!

Махина на пол коридора. Жгуты проводов вывалились из его нутра и частью уходили в стены коридора, запитываясь к магистралям здания.

Двое, лежащие рядом, отношения к бандитам, на первый взгляд, не имели — чистенькие, благоухающие одеколоном и бесконечно мертвые — наш «полевик» вырезал их, не заморачиваясь.

Опоздай он на пару минут и пульт, что сиротливо валяется поодаль, оказался бы подключен и тогда — «приплыли».

С потолка стала опускаться стальная решетка, отрезая меня от дальнейшего пути.

Пришлось, вытянувшись в струнку, проскальзывать под ней.

— Сайд! Система безопасности…

— Уже понял — Огрызнулся я и ускорился.

По лестнице спустился на два этажа, перепрыгивая через перила и молясь, что бы еще и ногу не подвернуть — тогда точно засмеют.

Первое, во что уперся взгляд — огромный резервуар, наполненный угольно-черной жидкостью.

«На бинарную жидкость не тянет…» — Почесал я затылок. — «Либо присадка для чистки труб, либо — что-то противопожарное…»

Словно вал холодной воды окатил меня с головы до ног.

Боль, дикая боль, сковала конечности, норовя свалить с ног и сжаться в позе эмбриона.

На одно короткое мгновение я подумал, что все эти байки, о «болевиках» — вовсе не байки, но ехидный смешок в голове прояснил ситуацию.

«Я — Контроль! А ты — лабораторный мышонок! Ты бегаешь по моим правилам…»

«Да пошел ты!» — Целебная сила мата… — «Сейчас я разберусь с делом, и мы посмотрим, кому и какие правила, писаны!»

Выпрямившись во весь рост, и отчаянно матерясь, я упорно топал к цели.

— Комната Е-7! Ау-у-у-у! Я уже иду! — Маты закончились, а давление на мозги — нет.

Е-3. Е-5.

«Что?! Е-11?!»

Комната Е-7 оказалась отсеком.

Отсеком мусоросборника!

Преддверием вонючего ада, размером семь на одиннадцать метров, сплошь уставленного бэушными мусорными контейнерами.

«Вот уж воистину — единственный закон, принятый в первом чтении, большинством голосов — Закон Подлости!» — Я закинул автомат на плечо и приготовился к худшему. — ««Обсервер!» Новости есть?!»

Тишина.

Первый шаг по жирночавкающему полу стоил мне больших усилий по запихиванию и удержанию. Удержанию — обеда и запихивания себя в это…

Второй шаг сопровождался выворачивающими желудок спазмами. На третьем, ощущения атрофировались, помахали рукой и ушли, обиженно виляя хвостом.

«Неужели, все «это» отсюда никто и никогда — не убирает?!» — Длинная вереница мусорных баков преградила мне дальнейший путь и я «раскидывал мозгами», прицениваясь, как бы и дело сделать и… Не помятому уйти.

— Сайд! Ты нашел Е-7?

— Ага. — Ответил я — голос «Обсервера» отвлек меня от размышлений.

— Ага — ага! «Рога»! На комплименты не нарывайся! Что там?

— Жопа тут. — Признался я. — Полсотни контейнеров, мусорных. Б\у и с содержимым…

— В который раз я тебе не завидую! — «Обсервер» хмыкнул.

Я не я буду — отмоюсь и найду его.

Нет, мне просто интересно, чем же я его так занозил-то! Вроде не пересекались…

— Слушай! Если весь этот хлам сюда как-то попал, значит должен быть еще, как минимум один… — Договорить мне не удалось. Мир вокруг меня превратился в берег грязной речонки, несущей свою отравленную влагу в невидимый океан.

Ноги по щиколотку ушли в плесень и ряску, в ботинках захлюпало и каждый шаг только выдавливал холодную жижу с мерзким «хрюк-хрюк». Фигура, появившаяся на противоположном берегу, метрах в сорока от меня, дальше и ниже по течению, выглядела безобразно сморщенной и словно выкрученной на центрифуге.

Легко скользя по поверхности реки, фигура приближалась, все увеличиваясь в размерах.

Вот уже и видно лохмотья, драные до такой степени, что сквозь них отчетливо можно разобрать красно-синюю кожу.

«Сапсэм бэдный индеэц замерц!» — Радостно оскалился я. — «Мерзлый баклажан!»

Зря я радовался.

Фигура, замерла в десяти метрах от меня и выпрямилась во весь рост.

Совсем не маленький, между прочим, рост.

Сверкнули синие глаза и в мою сторону метнулись сапфировые струи.

Выдирая завязшие ноги, едва успел отпрыгнуть в сторону. Потом еще и еще раз, пока не оторвался от противника метров на десять — пятнадцать.

Там, за моей спиной, точно по следам моих прыжков, вырастали массивные друзы сапфиров, а влага, омывающая их, уже не была такой грязной.

«Млин, красивая могла быть гробница…» — Признался я самому себе. — «Только синий цвет мне не идет»!

Ожидая дальнейших событий, перекинул автомат и щелкнул предохранителем.

Потом еще и еще раз, пока проклятая железка просто не отломилась и не упала мне под ноги. Хваленый МП-5, приказал долго жить, не сделав ни единого выстрела.

Фигура «мерзлого индейца» сгорбилась и рывком выпрямилась, протянув в мою сторону руку из которой вырвался плотный рой шустрых насекомых, чуть больше наших ос, по размеру.

Такое я знаю — проходили.

«Нет меня!» — Старая, как янтарь и следы мамонта, шутка.

Совсем не смешная для тех, кто прошел…

Вобщем, кто прошел, тот — помалкивает!

Осы, с удивлением рассыпали рой и принялись усиленно искать меня, едва не путаясь в волосах.

Река забурлила, вспенилась и начала стремительно выходить из берегов. По ее волнам понеслись вырванные с корнем деревья, покатились валуны — грозя сбить с ног, подмять под себя и вбить в грязь, утопив, залив вонючей жижей.

Прыгая по камням, я разочарованно качал головой — фантазия существа оказалась такой же сморщенной, как и внешний вид. И хоть камни казались скользкими, словно облитыми машинным маслом — проблем не создавали. Сложнее было просчитать ветки деревьев, так и норовящие если не зацепить своими сучьями, так хотя бы посильнее хлестнуть.

Выбрался на берег, совсем рядом со своим, тяжело дышащим, противником.

— Чай, кофе, потанцуем? — Вырвалось у меня и я в который раз дал себе зарок укоротить собственный язык.

Хоть на полмиллиметра, но — укоротить!

— Потанцуем! — Существо скинуло свои отрепья.

Серебристый доспех обтекал его тело как перчатка, струился и мерцал, как звезды в морозном воздухе. Было в этом доспехе что-то и от звезд, и от земного металла, и от черной ночи. И от холода вечного льда.

И куда, спрашивается, подевались красно-синие цвета?!

— Мышонок… Храбрый мышонок. Глупый — мышонок! Мышонок — Гурман… — Голос скрежетал, срывался в запредельные частоты и уходил в невозможные для человеческого уха, выси.

— Сайд! Живо выходи из ступора! Живее! — Тонкий комариный звон и комариный укус за нос.

— Мы еще встретимся, Мышонок! — Фигура исчезла, прихватив с собой реку, сапфировые могильники, но оставив мокрые туфли и знакомую вонь свалки.

— Сайд! Найди эти чертовы заряды! — Рявкнул «Обсервер». — Отсчет пошел!

Тонкая серебристая линия опоясывала один из стоящих рядом, мусорных баков. Другой обвивала синяя и пульсирующая, красная, связывала их, замыкаясь на третьем.

Слава всем богам, что никто не видел, как меня скривило только при одной — единственной мысли, что придется лезть внутрь.

Перевалившись через край мусорки, я услышал тихое «Дзынь» и обмер.

«Упс»!

Мир вздыбился горбом, раскидал миллиарды осколков всех цветов и размеров. Расцвел огромным цветком с яркими лепестками всех цветов радуги и вновь собрался в единое целое.

Остался только Холод!