Холод (СИ)

7

Зря меня пугал Макс, дорогой пошедшей под уклон — я еще двести километров успел отмахать, пока закатное солнце не стало закатившимся.

Темно стало не сразу — белый снег, как ни крути, не черная земля…

Придорожный мотель, выросший буквально через пять минут, манил огнями и пустой парковкой — тех, кто мог проехать, остановила полиция, а остальные, предпочли остаться в городках, с их увеселительными заведениями и яркими вывесками магазинов, кинотеатров и полицейских машин, снующих по улицам — не дай бог, кто-нибудь пальчик приморозит!

— Номер или отдельно? — Поинтересовалась женщина — администратор, за стойкой, видя отсутствие у меня, с собой, вещей.

— А где — теплее? — Напрямую поинтересовался я. — Да и машинку, бы, убрать из-под открытого неба, не мешало…

— Тогда номер. — Решила администратор. — Крытая парковка, позади отеля. Объезд по левой дорожке. Номер бокса и номер комнаты — совпадают.

Взяв ключи от номера, с массивным брелоком — грушей, вернулся на улицу и, проехав по левой дорожке, закатил «корвет» в подземный гараж и поставил его в бокс с номером 214.

Выйдя из бокса, задвинул за собой решетчатую дверь и запер на электронный замок, весело подмигнувший мне красным огоньком.

На груше, тут же, красным загорелись цифры, сигнализируя, что бокс заперт.

«Интересно, это мне так везет, на высокотехнологичные игрушки, или я действительно отстал от жизни, сидя у себя в академии?!» — Я замер, ища глазами лифт, ведущий вверх, в номера или к стойке администратора.

Лифта не было, а вот лестниц — аж целых три.

По краям и в центре — аккуратно подписанные и освещенные.

Перекрестившись, что все не так уж и плохо, и никто из рассудительных немцев не стал делать лифты из гаража, в одноэтажном мотеле, наверх, пошел по крайней, правой, лестнице.

Номер оказался маленьким, но зато — с ванной, теплыми полами и телевизором двух метровой диагонали.

Прямо напротив кровати, два на два метра.

Первым делом, выкрутил регулятор температуры на 26 градусов — плевать, что не принято — замерзать не собираюсь!

Набрал ванну и занырнул в нее, в надежде распарить свои косточки и мышцы, затекшие, от почти пятичасовой дороги.

На «Корвете» у меня сиденья изумительные, с подогревом и массажем, но… Мне совершенно это противопоказано — я засыпаю, пригревшись, а от массажа, в придачу, еще быстрее.

Так что, навороты есть, а на фига я их ставил, с такой своей нервной системой, идиотской — сам не понимаю…

Притушив свет, добавил горяченькой водички и сладко зевнул — впечатления сказывались.

Это только в крутых книгах, крутые парни ничему не удивляются и могут ехать, не останавливаясь, круглые сутки.

Овощ в помощь!

Видел я таких, крутых… Догорающих в кюветах… Или смятых, в «лобовой»…

Пожалев, что нет книжки — поваляться с толком и чувством! — На секундочку прикрыл глаза.

Телефонный звонок, как жало осы, врезался в мой сладкий и теплый сон.

Дотянувшись до трубки, висящей над головой, сладко зевнул, во всю свою пасть, давая понять, что сплю и все предложения — в следующий раз, когда-нибудь — потом… А еще лучше — в другой жизни.

— Ужин будет в восемь ровно. — Голос женщины с рецепшена, совершенно не бодрил. — В номера, сегодня, к сожалению, доставки нет. Извините.

Еще раз зевнув, поблагодарил за информацию и вылез из ванны — из приятной полудремы меня выдернули, да и вода стала остывать…

Замотавшись в халат, вышел в комнату, шлепая босыми ногами по теплому полу.

Кайф! Надо будет себе дома, сделать.

Ну, когда у меня будет он, свой дом…

Завалившись на кровать, принялся разбирать и снаряжать свои покупки — «хеклеры» от заводской смазки — вычистили в магазине, как предпродажная подготовка, патроны — в идеальном состоянии, словно только что, с конвейера. Нож — ничего особенного, ну так и мне он нужен — колбасу да хлеб, порезать…

Разрядив пистолеты, пощелкал курками и начал перекладывать из руки в руку, подбирая, какой-где лежит лучше.

В «конторе», мои «П2000» делали по заказу, со специальными рукоятями под каждую руку — отдельно. Ну да все-равно, даже два пистолета из одной партии, все-равно — разные.

Вставив обоймы, еще раз поменял руки и… вернул как було.

Пистолеты нашли свои руки.

Сунув стволы в кобуру, а кобуру — в сумку, включил телевизор и принялся щелкать по каналам.

Новости, новости, новости, кино, ток-шоу, ток-шоу, ток-шоу, ток-шоу, мультики, мультики, спорт, спорт, спорт, спорт…

— Да вашу наташу! — Не выдержал я. — Две сотни каналов, а смотреть — нечего!

Щелкнув пультом, выключил «дебильник».

Вот и захочешь посмотреть, хоть что-нибудь, так заманаешься искать это самое «что-нибудь»!

Нет! Не зря я телевизор уже 15 лет не смотрю!

Выключив свет, подошел к окну и раздвинул шторы.

Снег пошел.

Пушистый, яркий в свете огней рекламы мотеля, переливающийся искрами и ложащийся ровным слоем.

Вовремя я встал на прикол!

Мысленно погладив себя по голове, за правильно принятое решение, «зашторился». Смотреть на улице было тоже не на что.

Скинув сумку с кровати на пол, рухнул на нее спиной вперед, раскинув руки.

Тишина!

Чувствуя, как губы, сами по себе расплываются в довольной улыбке, поерзал на кровати, устраиваясь поудобнее.

Матрац оказался ортопедическим, а подушка, блин, то же!

Вот же, какие они все тут правильные, зануды европейские! Аж скучно! И пожаловаться не на что!

В Китае, например, уже бы час, как разрывался телефон с предложениями… «Масязь», господи прости!

Только вспомнил про него — телефон разродился звонком.

— Господин Сайд! Полиция интересовалась, не остановились ли вы, в нашем мотеле. Я успокоила господ офицеров…

А вот этого, я не понимаю вовсе…

Нет, конечно, они предупреждали…

Все-таки, выполнять свои обещания — самая лучшая мужская добродетель… Права была моя первая учительница, вдалбливающая в нас, эту аксиому. Мог ведь и влипнуть, кто знает, как отнесется полиция, даже к такому пустяку…

Валяясь на кровати, как «звезда», вяло перебирал свой сегодняшний день — делов, за раз, вон сколько разрешил! Две мысли — пожрать и чего это мне никто не звонит — уже думал в состоянии сладостной полудремы — пять часов за рулем, по снегу, слепящему и искрящемуся — для меня пока перебор.

Желудок вновь, вяло попытался напомнить о своем существовании, но я припомнил ему полученную шоколадку и тот, загрустив, отказался от своих претензий.

Пожалуй, впервые за пару лет я вымотался настолько, что выпал из существования.

Мне не снились сны.

Я — блаженствовал!

Часа в четыре утра, я продрал глазоньки и спросонок, пару секунд пытался понять, где я и кто я…

Понял. Встал и подошел к окну, открыл шторы и замер в восхищении — в полной тишине, с неба сыпался белый снег. Падал отвесной стеной, белой стеной. Крупные хлопья, пролетали мимо окна, ложились на подоконник и соскальзывали дальше, вниз.

По моим ощущениям — от подоконника, до снега, лежащего на земле, было меньше десятка сантиметров. А это значит, что завтра, точнее — сегодня — я никуда не еду. Дорогу замело снегом, парковку замело снегом, подъезд к мотелю замело снегом. Хорошо что я поставил «корветика» в гараж, иначе бы и его — замело снегом!

Хмыкнув, напился воды, прямо из-под крана в ванной и снова рухнул в кроватку, завернувшись в одеяло и поставив терморегулятор на +29. Снег к утру может закончиться, а значит, сразу похолодает.

Проснулся от духоты и странной неподвижности воздуха.

Одеяло покоилось на полу, часы с насмешкой демонстрировали половину восьмого утра и сна не было ни в одном глазу.

За окном тоже было не все гладко.

Точнее, все, как раз, было гладко — снега нападало до середины окна — больше двух метров!

Вот и получалось, что от середины окна, единственный вид, доступный мне, был вид белого поля. Без следов жизнедеятельности человека или его присутствия.

Пластиковое окно, оказалось без «сложного» открывания и едва я его открыл, сдуру то, как в комнату насыпался маленький сугроб.

Пришлось быстро его удалять, нагребая в пакет из-под оружия.

Увы, дураку — дурацкая работа!

Слишком умному, в принципе, тоже!

Пока убирал снег, заодно и комнату проверил, заодно и взбодрился.

Приняв душ, вышел из номера и прошел к стойке, за которой дремал кабанообразный мужчина, с бакенбардами и ярко красными мочками ушей.

Услышав мои шаги, «Кабан» соизволил открыть глаза и следом — пасть.

Каюсь, я ожидал увидеть у него во рту клыки, потому и слегка отшатнулся назад. Мало ли, вдруг, все эти байки об оборотнях, вовсе и не байки!

Увы, зубы у мужчины были белыми и ровными.

— Доброе утро! — Поприветствовал он меня и замер, выбирая, что сказать дальше.

— Доброе. Спалось прекрасно, большое спасибо. — Пришел я ему на помощь, вспомнив ходящий по НАШЕМУ миру, во времена моей молодости, анекдот, что в «Европях», человек при служебных обязанностях — всего-навсего робот, с жесткой программой. — Хотелось бы позавтракать…

«Кабан» почесал правый бакенбард и со вздохом, заявил, что кофе будет через полчаса, не раньше, так как хозяйка чистит снег…

Понимая, что здесь мне ничего не светит, поблагодарил мужчину и, застегнув куртку, вышел на улицу.

Я то, наивный, думал, что у хозяйки — снегоуборочная машина!

А у нее оказалась — снегоуборочная лопата!

Крыльцо и тропинка к дороге были уже основательно, до асфальта, вычищены и теперь хозяйка — женщина, что заселяла меня вечером, весело махала куском пластика на деревянной рукоятке, расчищая дорогу к гаражу.

С минуту, я любовался впечатляющим зрелищем, а затем, поступил по-своему.

Попросив женщину отойти в сторону, а еще лучше — встать мне за спину — активировал «конструкт», что придумывал на досуге, правда не для борьбы со снегом, разумеется…

Две призрачных плоскости, соединенные в виде клина, должны были помочь мне пробить заслон…

Тогда — не понадобилось.

Полуприкрыв глаза, завершил построение и сделал первый шаг.

Снег передо мной, сперва промялся, а затем разошелся в стороны, обнажая чистый асфальт.

«Отвалы» пришлось увеличить, сделав размах больше двух метров, а затем, представляя, что мне здесь ехать на «корвете», довел размах до трех — один пес, пока чищу — ровно, а как отойду — часть скатится на землю…

Еще через минуту, уже когда вычистил метров двадцать пять, дошло «разогреть отвалы» и получить ровнехонькие стеночки, мгновенно прихватываемые 20-ти градусным морозцем.

Пару раз, опускал отвалы слишком сильно и прихватывал асфальт, оставляя на нем уродливые царапины, пару раз, наоборот — слишком сильно задирал и проваливался в рыхлый снег по щиколотку.

Пока довел дорожку до гаража, успел промочить ноги, вспотеть и снова замерзнуть — завернув за угол, оказался точно на ветру, мгновенно прохватившем меня не хорошим ознобом…

Женщина шла позади меня молчком — честь ей и хвала — а когда я довел дорожку до съезда в подземный гараж, вежливо попросила остановиться и взялась было за лопату, откидывать снег.

Пришлось вновь вмешаться и объяснить, что не фиг женщине делать мужскую работу, особенно если этот мужчина — клиент ее мотеля и он очень хочет кофе, жрать, да еще бы и не мешало глинтвейн, сделать — мокрые ноги это не самое приятное, что есть на белом свете.

Со вздохом — вот не понимаю я Европу, не понимаю, хоть убейте! — отдав мне лопату, хозяйка мотеля исчезла в гараже, предупредив, что через двадцать минут завтрак будет ждать меня в ресторане — кафе, при мотеле.

«Конструкт» получился на диво удачный — на 130 метров метровой глубины снега, «съел» всего четверть личного запаса, как теперь модно говорить — «маны».

Почему — метрового, если окно засыпало до середины?

Сугроб-с, мать его… Намело-с…

Если чистка «конструктом» заняла десять минут, то махание лопатой и сердитое сопение на вечно сползающий снег, отняло почти полчаса и все оставшиеся силы…

Давненько я лопаткой-то не махал…

Очистив лопату от снега, занес ее в мотель и поставил у стойки, прямо перед выпученными от удивления глазами, «кабана».

Кафе встретило меня прекрасными запахами — хозяйка мотеля, успела не только заварить кофе или сделать глинтвейн, еще в мои слегка дрожащие руки была всунута вилка и на стол поставлен добрый шмат мяса, с чудесной хрустящей корочкой!

Если я сказал — шмат, значит, я не оговорился! На первый взгляд кусок весил добрых полкило!

Жаль, быстро закончился…

На второе, хозяйка поставила обжаренные сосиски с картофельным пюре и на десерт — пирог, какого я никогда не пробовал…

Через сорок минут, расстегнув ремень, отвалился на спинку стула, потягивая кофе.

Мир, чудесный и теплый, вращался вокруг меня.

«Сонный клапан», плотно прижатый едой, упорно звал вернуться в кроватку.

А, не вовремя проснувшаяся совесть — скорее возвращаться на работу. Ну, или, хотя бы — проверить телефон…

Хозяйка мотеля, видя, что я сижу с блаженной улыбкой почти довольного мужчины, села напротив меня, поставив на стол пепельницу.

— Спасибо, Хозяюшка! — На автопилоте, выдохнул я и полез за сигаретами.

— Русский! — В глазах хозяйки заиграли бесенята. — На здоровье!

Посмеявшись над моими удивленными глазами, хозяйка, наконец-то, представилась и под сигарету, с кофе, потек наш с ней неспешный разговор.

Народа в мотеле не было, ее ночной служащий — Гюстав — продолжал сладко посапывать за стойкой, а мы, зацепились языками за все возможные рецепты и пряности.

Вот, кто бы услышал нас, решил, что эти двое совсем мозгой тронулись, посреди бесконечно-снежного поля, обсуждая, на каком масле лучше делать торты — на 72-х % или 83-х %!

Жуть, конечно, но заняться все равно нечем! Ну не за зомбятник же заваливаться!

Дважды, нас отвлекало радио, передающее новости.

Новости были не радостными — температура продолжала падать, а дорожники судорожно чистили и чистили дороги, пробиваясь к хайвэю, по которому, должна прибыть помощь из не пострадавших районов страны и от соседей.

Только и хайвэй, тоже надо было кому-то чистить!

Шесть полос в одну сторону, шесть — в другую…

— Сколько людей померзло… — Вздохнула Кира, доливая себе кофе. — Сайд, как ты думаешь… Что такое случилось с природой? Соседи снова трепятся, что это русские, портят погоду…

— Ага. И Иисуса, тоже, русские повесили?! — Рассмеялся я, от всей души. — Кира, с 2000 — х годов, мы слышим эту байку, об управлении погодой… Погодой можно управлять — не спорю. Но количество переменных факторов такое, что уже на расстоянии в 500 километров, это превращается не в управление, а в черти-что… Десяток неправильно построенных домов, перекрывающих поток воздуха с гор, повышенная температура городов, выбросы в атмосферу, выпиленные деревья, да еще сотни и сотни причин… Тут впору заниматься глобальным сбором информации, а не «погодным оружием»! Вот людей — жалко. Не спорю.

— А мне — нет. — Кира мгновенно озлилась, сверкая глазами. — Всех, предупредили почти за двое суток. В гостиницах и школах — развернули точки спасения, обогрева. Патрульные, всю ночь мотались по улицам, помогая… Нет же — захотели в домишках своих, картонных, отсидеться! Мне больше животных, жалко, чем их хозяев!

Сделав большой глоток, фрау Киммер, слегка успокоилась и уставилась в пустоту за моей спиной.

— Мой супруг — Царствие ему небесное! — всегда долдонил и долдонил только одно: «не имея головы на плечах — жить можно, не имея запаса — можно выжить, не имея порядка — можно только умереть!» То, что я вижу сейчас — это отсутствие порядка. Представляешь, есть отели, отказавшиеся впустить замерзающих людей! Да, эти отели лишат лицензий и они закроются… Но их работники — потеряют свои рабочие места…

— Кира… — Я вздохнул и застегнул ремень. — А теперь представь себе, что жалеешь ты не тех. Работники, если уж они такие хорошие, могли открыть двери и сами, не слушая свое начальство. Мы все делаем выбор. Они сделали свой — выбрали лояльность фирме, предпочтя ее здравому смыслу и прямому приказу своего правительства. Так что, в одном я с тобой согласен — животных жалко…

Захрипевшая от барной стойки рация вывела Киру из оцепенелого размышления, в которое ее вогнали мои слова о том, что «лояльность» не всегда есть хорошо…

Подойдя к рации, Кира внимательнейшим образом выслушала все, что ей сообщили, привычно ответила — «да» и вернулась за мой столик.

— Армия уже расчистила хайвэй, разрешен ограниченный проезд — в сторону границы — два ряда. В нашу сторону сейчас идет колонна, от границы, интересуются все ли у нас в порядке…

Гюстав, появившийся через минуту, радостно подтвердил слова своей хозяйки, о проезжающей мимо автоколонне.

Армейцы, ввалившиеся в мотель, привычно осмотрелись по сторонам, подали свои термосы, в которые Кира начала заливать кофе, чай и бульон — все для армии, все для людей.

Увидев меня, сержант толкнул локтем рядового и тот, закинув автомат за спину, под настороженные взгляды своих коллег, подошел ко мне и потребовал документы.

Увидев корочки «Фемиды», сдержанно улыбнулся, козырнул и отвалил в сторону — докладывать сержанту.

Сержант вообще оказался очень толковым и понятливым, а его люди расторопными и внимательными.

Рядовой от меня еще шел к сержанту, а тому, по рации, уже докладывали о вычищенной, странным образом, дорожке к гаражу.

Сложив «два и два», сержант подмигнул мне от стойки и, дождавшись ответного кивка, подошел и устроился за моим столиком, демонстративно передав свое оружие рядовому.

— Добрый день. — Церемонно начал он, расстегивая куртку. — Сержант Отто Хим, армейская разведка…

У меня отвисла челюсть.

— Сайд. Офицер запаса. «Фемида». — Вытолкнул я из себя тот минимум, что положен при знакомстве, с такими службами.

— Запаса, значит… — Отто Хим с хрустом расправил плечи. — Ну-ну… Помогли хозяйке, значит?

— Пока я — мужчина… — Я пожал плечами, пытаясь понять — обвиняют меня или хвалят…

— Спасибо, герр Сайд. — Отто протянул мне свою ладонь, размером с половину листа А4. — Больше бы мужчин… Только… Постарайтесь больше не демонстрировать своих способностей.

— Надеюсь, не придется. — Пожелал я самому себе. — Думаю, к вечеру буду уже на границе… А там…

— А вот там — тем более, не стоит… — Сержант помрачнел. — Вам знаком термин «Темные века»?

Я насторожился, никаких приятных ассоциаций, этот термин у меня не вызывал.

— Вижу, Вы все правильно поняли. — Хим скривился. — И, не вздумайте помогать там женщинам… Поколотят…

Сержант уловил краем глаза, что его подчиненные закидывают термосы за спины и проверяют снаряжение, ожидая свое начальство и встал из-за стола.

— Очень жаль, Сайд, что нет свободной минутки, поговорить с умным человеком. Но Анне, привет от меня обязательно передай! — Отто озорно подмигнул и застегнув куртку, направился к выходу, принимая свой автомат из рук рядового.

Хотелось задать кучу вопросов, но уже через несколько секунд стало просто не кому — армейская разведка растворилась в белом поле, рассаживаясь по машинам в рыжем, пустынном камуфляже.

— Ваш знакомый? — Кира вновь подошла ко мне, с кофейником в руках.

— Скорее, знакомый — знакомых… — Я протянул чашку и замер, пока она наполнялась. — Спасибо, Кира.

— Ваш, «знакомый — знакомых», просил передать, что через 18 часов дорогу закроют… Совсем. Вам придется поторопиться, чтобы оказаться на границе, как можно раньше…

Вняв предупреждению, я допил кофе, рассчитался за номер и откланялся.

Кира, прекрасная душа, сунула мне в дорогу двух литровый термос с кофе, сверток с бутербродами и кусок пирога, что мне так понравился.

«Корвет», серый на белом, «выпрыгнул» из подземного гаража, легко развернулся и заскользил по-над дорогой.

Дорогу чистили от души — лишь рваные островки уже налетевшего снега, пятнали черный асфальт. Ни льдинки. Идеально видимая разметка. Еще бы не минус 24, по Цельсию, и вообще — чудо!

Пожалев, что не заправился у Киры — просто забыл и поторопился — представил, как я буду заправляться, переливая горючку из канистр в бензобак.

Бр-р-р-р!

Нога, уже привычно, придавила педаль и «корвет», яростно взрыкнув мотором, рванул вперед, вжимая меня в сиденье.

Мне очень нравится именно этот момент, первого газа, первого рывка, первого чуда. Жаль, что на всю дорогу, такой момент, только один — первый. Все остальное — лишь повтор.

Объясните мне загадку, почему в маленькой машинке, я, с моим ростом в метр девяносто, ощущаю себя комфортней, чем в громоздком и здоровом — внедорожнике?! Нет, конечно же есть «Нива», «Эскудо», «Самурай» — они маленькие, джипы… Но они — не «маленькие» машинки…

Под аккомпанемент своих мыслей, рука нашарила шоколадный батончик, лежащий на пассажирском сидении и ткнулась в лежащую мобилку.

«Вот и пришло время, узнать, кто же мне звонил…» — Нахмурился я и поднес мобилу поближе.

Кто бы мне не звонил — удовлетворить его потребности в общении со мной я просто не мог — мобила села.

Наглухо!

Даже достав аккумулятор и постучав его, погрев и потерев — «цээмдэшка» включиться не пожелала.

Ага. А шнур — зарядка, от нее — осталась в академии. А купить, подобную, не возможно — телефон снят не то, что с производства — его уж и из памяти поколений — сняли!

Как говорила одна моя очень хорошая знакомая — переводчик: «Очень, блин!»

Расстроенные чувства, это такое состояние души и тела, когда творишь что попало сразу, а отгребаешь, за сделанное — потом. И чаще всего — очень даже больно.

В догонку мыслям о телефоне, пришла и еще одна — нет, резину я поменял, спору нет… Только — Где моя летняя резина?! Вот уж воистину — задний ум…

Расстроившись еще больше, протянул руку и включил радио.

«… Сегодня, правительство нашей страны приняло решение…» — Навалились на меня местные новости.

От желания выйти сию секунду, удержал тот факт, что выход из авто, несущегося со скоростью 130 км\ч, чреват повреждениями…

Выходящей личности…

Сперва хотел съехать на обочину, а потом махнул рукой — если бы хотели грохнуть — уже бы грохнули. А все остальное терпит до после перехода границы.

Крутнув настройку, поймал музыкальную волну и сделал по-громче.

Да, в моем «скате» просто не было радио. Места на него уже не оставалось, со всем спецоборудованием.

Трижды включив поворотник налево, сдвинул незаметную пластину на руле, добрался до клавиш спецоборудования и провел быструю проверку…

Из машины удалили всю взрывчатку, что не могло меня не радовать, сняли рацию и удалили спецсигнал. В остальном, это он, мой родимый «Корвет Стингрей»…

Оставили мне почти все навороты, включая переднюю и заднюю «вспышку», автоподкачку и прочие милые штучки, что делали машину 1963 года вполне современной и практически — неуничтожимой.

Разумеется, в разумных пределах.

Под музыку, пролетел больше трех сотен километров и остановился «испить кофейку и жевнуть пирожку», заодно — пристрелял свои пистолеты, с удовольствием расстреляв пустые бутылки из-под минералки — не зря же я их купил больше десятка.

Потом, снова чертыхаясь, собрал гильзы и остатки пластика — негоже пакостить на природе.

Странная личность, при покупке снарядила мои «P2000» обоймами по 13-ть патронов, очень не привычно, у меня были 16 патронные… Впрочем, пистолет стал чуть легче.

Сидя за рулем, добил обе потраченные обоймы и «слегка» почистил — на границе, с воняющими стволами могли быть проблемы, если попадется дотошный таможенник.

Судя по карте, до границы мне оставалось километров 75, час езды не торопясь.

Постоянно прижимаясь к обочине — мне навстречу перло все больше и больше техники из сопредельных государств, оказывающих помощь — уже неторопливо, катил к границе.

А куда мне торопиться?

Сытый, довольный, с чистой совестью — чего еще надо?

Таможенник, увидев документы «Фемиды», скривился и жестом приказал отогнать машину в бокс — на наркоконтроль.

Спасибо, что в бокс — мог заставить ждать и на улице.

Оперевшись на заднее крыло «корвета», стал дожидаться «собаки с человеком».

Овчарка, с ленцой обошла машину, обнюхала меня и развернулась ко мне задом, словно говоря своему старшому: «И что дальше?!»

Пограничник прихватил собаку за ошейник и вышел из бокса, снова оставив меня в одиночестве.

Не выдержав, уселся за руль и откинул голову на подголовник, приготовившись к долгому ожиданию.

Курить хотелось так, что уши скручивались в трубочку, но грозно перечеркнутая сигарета, в красном кружке, пялилась на меня со всех стен.

Стук по капоту, вырвал меня из грез о сигарете и вернул на грешную землю.

— Подпишите здесь! — Протянул мне органайзер, с прикрепленной к нему ручкой, немолодой уже таможенник.

«Отказ от ответственности». — Прочитал я заголовок и возблагодарил свою привычку, внимательно читать документы, перед тем как их подписать. Время — тратится. А карма — не портится!

Если я правильно понял прочитанное, то впереди меня ждало вовсе не легонькое путешествие.

В первых же строках «отказа» меня четко и ясно ставили в известность, что соседние государства являются «отсталыми», не терпящими «демократических прав» и отказывающихся от «демократических обязанностей» и вообще — «для европейский норм морали и традиций» — неприемлемыми…

Расписавшись, вернул органайзер и вопросительно посмотрел на таможенника.

Пожав плечами, тот достал из кармана рацию и через минуту, бокс уже открывался с другой стороны, выпуская меня на прямую дорожку, в соседнее государство.

В «соседнем» государстве, мои документы прогнали на сканере и на целых пять минут задержали меня, попросив разрешения сфотографироваться на фоне машины.

Дальше, молодой парнишка поднял шлагбаум и пожелал мне счастливого пути, на трех языках.

Стоило мне отъехать от границы на семь километров, как вокруг меня все изменилось, как мановению волшебной палочки. Снег пропал, словно отрезанный; термометр пополз вверх — хоть и не быстро — но вот уже прямо сейчас было -17 градусов, а не -23, как на посту.

«Корвет» привычно цеплялся шинами за асфальт, разгоняясь до разрешенного предела.

Жаль, что разрешенный здесь предел — 90 км\ч…

Длинный капот «Стингрея», совершенно не мешающий на длинных и вольных дорогах США, на тряских шоссе России, в тесных закутках европейских и бывших европейских, государств, все-таки мешался.

Пару кочек я зевнул, больно получив отдачу в спину — подвеска у моего экземпляра жесткая, рассчитанная на все случаи жизни…

Сбросив скорость, стал внимательнее выбирать дорогу — своя пятая точка очень дорога!

Через пару часов такой дороги, съехал на обочину и от души закурил, отравляя воздух сигаретным дымом.

Не смотря на все навороты, установленные в моего «ската», руки гудели, а глаза лезли на лоб.

Допив кофе, снова развернул карту и присвистнул — если я не совсем дурак и правильно прочел карту, то через час — полтора, я миную «страшную страну, погрязшую в «Темных веках»» и выскочу на оперативный простор бывшей братской страны, что так стремительно бежала из (или от?) СССР, что растеряла все свое производство и теперь перебивалась тем, что осталось.

Веселясь от своих мыслей, «слил» воду и вывел «корветик» на дорогу.

Среди множества дорог, что остались за задним бампером моей машины, фаркопом автобуса или сцепкой поезда, есть огромное количество описываемых одним-единственным словом — «никакие».

Ничего в них нет особенного, выразительного или примечательного. Они в меру унылы, в меру оснащены, в меру украшены. Вот все европейские дороги — в меру.

На них никогда не встретишь экзотики, в виде ослика, тащащего повозку или длинного шеста, украшенного лентами. На европейской дороге, тебя никогда не остановит мужчина с широкой улыбкой и бутылкой водки, потому что у него родился сын!

Европейские дороги скучны, предсказуемы и быстры.

Радио я снова отключил — слушать было нечего, если честно.

По обочинам, проносились высаженные деревья влагозадержания и снегозадержания, деревенька и печальный дорожный указатель, который сообщал, что до границы — 10 км.

Я сам и не понял, как пролетел целую страну…

И снова, как обязательная программа, фото у машины с одной стороны границы и собака — с другой.

Все слилось в длинную вереницу серых пятен, мелькающих в боковые окна «Корвета».

Из состояния ступора меня вывел мигающий сигнал пустого бензобака.

Судя по спидометру, после границы, отмахал я уже больше ста километров и пришло время не только заправить машину, но и самому, хорошенько заправиться и лечь спать, иначе вместо меня в академию приедет издерганный, замученный труп, с ввалившимися глазами.

До заправки дотянул, слава Серым!

Видя меня, служащий заправки, молча, протянул ключ от туалета и показал рукой за угол, указывая путь.

Горячей воды в туалете не было, да и полы не отличались идеальной чистотой, но холодной было вдоволь, а главное, на стене висело зеркало, в которое я и заглянул.

И вздрогнул.

Из зеркала на меня смотрел седой парень, с холодными и пустыми зелеными глазами, с полопавшимися сосудами вокруг радужки.

Плескался я минут десять, сожалея, что нельзя засунуть под кран голову — расстояние между гусаком и раковиной было только-только на две ладони, сложенные лодочкой…

Полотенец тоже не было…

В магазине, при заправке, оружейного магазина не нашлось, к моему сожалению. Зато нашелся неплохой атлас автодорог, черный кофе в «жестянках» и «энергетик», которым так любят заправляться слабоумные детишки в клубняках.

Продавщица, глянув в мои красные глаза, протянула темные очки, пакет соленой рыбки и плитку горького шоколада. Глянула еще раз и добавила к одной плитке — еще пару.

Юмористка, блин ё-моё!

Впрочем, не отрицаю — смесь соленой рыбы и горького шоколада, еще та гадость, вернет на землю любого мечтателя.

Пока рассчитывался, у «Корвета» собралась кучка молодежи, рассматривая, фотографируя и фотографируясь на фоне.

Однако стоило мне выйти — молодежь испарилась.

Сгрузив пакет с покупками на пассажирское место, открыл банку с кофе и сделал первый глоток.

Продрало до задницы…

Кофе оказался с имбирем!

Садисты, «очень блин»!

Машин на дороге становилось все больше и больше, днем и вечером, движение по этой дороге становилось оживленным — жители окрестных городков торопились на работу и с работы.

Влившись в поток, неторопливо прихлебывая кофе и молясь, что бы не попался пент, иначе платить мне штраф и «корочки» не помогут, поглядывал по сторонам, в поисках мотеля.

Пусть до заката еще далеко, но…

Привыкать к дороге надо постепенно, иначе будешь привыкать к крыльям за спиной, нимбу над головой и арфе в руках… В моем случае, по заверениям церковников — к очень горячим котлам…

Мотель нашелся через 31 километр!

Увидев его, заложил вираж, испугав едущих за мной и влетел на забитую парковку.

Хозяин мотеля, вислоусый дядька, в национальной рубашке обрадовал меня сразу несколькими вещами. Места были. Ресторан работал. Кофе было много. Еду и кофе можно заказать в номер.

Последнее его заявление сразило меня наповал.

Доползя до комнаты, сделал заказ и полез в душ — закатное солнце уже вовсю играло в окнах и лукавыми зайчиками отражалось от всех зеркальных поверхностей, до которых могло дотянуться.

Только вылез из ванны — постучали в дверь.

Халата в номере оказалось не предусмотрено — пришлось закутаться в полотенце и открыть дверь горничной, в сопровождении молодого парня, хмурого и глядящего на меня волком, словно я злостный насильник и об этом все знают, но доказательств нет!

Горничная вкатила тележку с едой, пожелала приятного аппетита и исчезла быстрее собственного визга.

Открыв крышку, потянул носом — национальная еда — супер!

Налил себе в стакан минералку, подтянул тарелку и заглотил первую ложку.

Было очень горячо.

И очень остро.

И очень быстро закончилась минералка.

Но мне — понравилось!