Хрономаг 2

Глава 27

В большом зале от количества народа было душно, хотя окна распахнули настежь, впуская прохладный осенний воздух. В дальнем конце зала для членов семьи выставили обеденные кресла с высокими спинками. Напротив них ещё два стула, повёрнутых друг к другу.

На одном из них уже сидел низкий худой мужчина. Менталист. Его я не знал. На вид около шестидесяти лет. Короткие, с проседью, волосы аккуратно зачёсаны назад, небольшие очки в золотой оправе, длинный синий сюртук. Он выглядел спокойно, похоже, что на подобные мероприятия его приглашали далеко не в первый раз.

В приготовленном нам ряду заняли свои места Артур, Брайс и Мартин, отца, конечно же, не было. Юстаса видимо решили не вызывать с границы и меня это насторожило — приближалось время, когда в прошлый раз началось вооружённое вторжение.

Я кивнул менталисту, уловив взгляд его светло-серых глаз и подошёл к Мартину.

— Скоро начнём, — коротко ответил он на незаданный вопрос.

Мне показалось, или его Поток не был в покое? Для прадеда, поведавшего в жизни много всего, это было даже странно. Хотя, он до сих пор не верил в то, что среди своих есть предатели. Наверное, ему просто повезло, что столкнулся с этим впервые.

Через пару минут Артур встал, вышел немного вперёд и строго оглядел всех собравшихся. Перешёптывания совсем стихли.

— Не буду долго говорить, все вы получили разъяснения и инструкции. Каждый по очереди, услышав своё имя, должен пройти сюда, — он указал на стул, — и ответить на вопросы господина Флеммана.

Повисло тяжёлое молчание и вопрос «а что будет дальше с тем, кто окажется предателем», казалось, пропитал весь зал. Я решил не вмешиваться и пока просто наблюдать. Мне тоже был интересен ответ на этот вопрос.

Первым на допрос шла самая мелкая прислуга, затем менторы.

Я внимательно наблюдал, как господин Флемман смотрит в глаза ментору Эйлу, погружается в его сознание, откапывает всё самое тайное. У этого процесса не было никаких внешних проявлений, но я прекрасно знал, как работают менталисты. Теперь Эйл не сможет солгать, даже если очень захочет.

— Ваше имя?

Голос Флеммана звучал также спокойно, как и при допросе всех остальных. На его лице не дрогнуло ни одной мышцы, не отразилось ни одна эмоция и, скорее всего, он уже знал, что Эйл чист.

— Эйл Родгер, — ответил ментор.

— Вы когда-либо совершали действия против рода Айон, любых его ветвей, родственных семей и представителей, любым возможным способном?

— Нет, — спокойно ответил Эйл.

— Являлись ли вы соучастником действий против рода Айон, любых его ветвей, родственных семей и представителей, прямым или косвенным образом?

— Нет.

— Покрываете ли вы кого-либо, кто совершал действия против рода Айон, любых его ветвей, родственных семей и представителей?

— Нет, — Эйл качнул головой.

Вопросы менталиста были похожи, он задавал их монотонно и с одинаковыми паузами. Господин Флемман так говорил с каждым, кто садился напротив. Мне показалось, что помимо формулировок, охватывающих всех, кто относился к Айонам, менталист таким образом погружал допрашиваемого в некий транс.

— Замечали ли за кем-либо из прислуги, состава наложниц или состава менторов действия…

Он задал ещё несколько похожих вопросов, а затем отпустил Эйла, подтвердив, что он был кристально честен.

У меня раскалывалась голова. Часть прислуги после допроса отпустили — нужно было возвращаться к работе. Очередь дошла до наложниц, первые две быстро ответили на вопросы и, белея и охая ушли, сославшись, что это слишком тяжело для них.

Когда Артур назвал Инесс, она медленно подошла к стулу и села. Выглядела она уставшей, под глазами залегли синяки, белоснежные волосы были заплетены в неаккуратную косу. Инесса тяжело переживала болезнь отца, хотя в последнюю нашу встречу улыбалась и говорила, что всё в порядке.

— Ваше имя? — в который раз я услышал голос Флеммана.

— Инесс Гилард-Айон, — флегматично выдохнула она.

— Вы когда-либо совершали действия против рода Айон, любых его ветвей…

Я всмотрелся в лицо Флеммана, затем в лицо Инесс и понял, что-то не так. Нет, это не могло быть. Лицо женщины, которую отец действительно любил, исказилось гримасой боли, внутренней борьбы, с которой она не в состоянии была бороться.

Нет. Не верю.

— Инесс, Гилард-Айон, отвечайте, — голос менталиста прозвучал настойчивее и холоднее.

— Я… Я… — она заикалась, хватала ртом воздух. — Я делала, я…

— Что? — я невольно привстал.

В глазах всех, кто ещё остался в зале мелькнуло удивление, потом ужас. Я взглянул на Артура, который только нахмурился и на скривившегося Брайса.

— Каким образом вы совершали данные действия?

Я вцепился руками в подлокотники и старался дышать ровно. Инесса, этого быть не могло. Как? Мне приходилось душить ярость и негодование, чтобы дослушать ответы на вопросы. Она была один из самых близких отцу людей. Но как? Ни ядов в крови, ни артефактов в комнате, ничего.

— Меня что-то заставляло, я не знаю, я люблю Хагана всей душой, я страдаю, я не могла… — Инесса не кричала, но захлёбывалась собственными словами.

— Что заставляло? — Флемман оставался предельно спокоен.

— Под кожей, под кожей, артефакт, — пробормотала Инесса, опустив взгляд. — Я знала, что он там, на нём скрипт, я не знаю, я… Я знала, что Хагану плохо от него, но я всё равно каждый день находилась рядом, я…

— Где этот артефакт?

Я чувствовал, что сердце колотится где-то в глотке. Кто и что именно сделал с Инесс? Если она действовала по установке, то не могла бороться с этим, хотя всё понимала. Я пытался не отводить взгляда от неё: по лицу Инессы стекали слёзы, она размазывала тушь, захлёбывалась и не могла нормально говорить.

Я стиснул зубы. Я видел такое и раньше — установка довольно сильная, нельзя просто перестать выполнять программу, говорить об этом физически тяжело и больно — один менталист задал программу, второй сейчас активно её рушил. Я видел, как Инессу раздирают противоречия и боль от того, что она совершила.

Жалел сейчас я об одном, что не взял артефакт Домена с собой. Если бы я мог отгородиться от всех присутствующих так, чтобы нас никто не видел и не слышал, но сейчас за Инесс наблюдали абсолютно все.

Спустя пару минут терзаний, она подняла широкий рукав светлого платья и показала место чуть выше локтя, с внутренней стороны. Миниатюрный, почти свежий шрамик был еле заметен.

— Я знала, знала, что он там, я хотела вырезать его, но мне не давало.

— Кто это сделал? — задал я вопрос, не поднимаясь с места.

Инесса коротко взглянула на меня, но промолчала, она не могла говорить без дополнительного ментального воздействия.

— Кем был установлен артефакт?

— Не знаю, — выдохнула Инесс, — я не знаю. Я не могу вспомнить, — она схватилась за голову. — Нет-нет-нет. Я не помню.

— Это правда? — рядом раздался голос Артура, обратившегося к менталисту.

Тот кивнул.

— Да, это действительно так. Установка была очень сильная и правильно созданная. В памяти этой женщины действительно нет сведений, кем был введён артефакт под кожу и даны установки. Ювелирная работа. Даже мне пришлось не так просто.

Он повернулся к Инесса, судорожно дёргавшей себя за волосы и даже я не мог разобрать то, что она бормочет себе под нос.

— Арестуйте её, — Артур повернулся к стоявшим слева от наших кресел гвардейцам. В карцер. Допрос должен продолжаться.

Гвардейцы молча подхватили Инессу под руки. Она подняла на меня взгляд:

— Прости, Неро! Прости! Я не могла… Я не знала, как с этим бороться! Хаган для меня всё. Всё!

Она рыдала и еле передвигала ноги. Оставшиеся в зале расступились, чтобы Инессу могли вывести из зала.

Я не мог оторвать от неё взгляд. Не мог решить, что теперь сделать. Она предала нас, она предала меня и отца. Но… Был кто-то выше, кто-то, сделавший из возлюбленной отца куклу, исполняющую чью-то волю. Она была не виновата, но в то же время.

Всё ещё крепко сжимая подлокотники, я смотрел вперёд и больше не слушал господина Флеммана. Я спас Адору от ужасной участи, но только что видел, как у Инесс взгляд становится всё безумнее с каждой секундой. Такое вмешательство в сознание не могло пройти даром. Спас одну жизнь и поплатился другой, даже отец… Если он не умрёт, то никогда уже не будет прежним.

Я чувствовал, как Поток выходит из-под контроля, но сейчас никак не мог позволить себе проявить хоть какие-то эмоции или выйти, чтобы выбросить излишки. Сейчас я жалел, что перестал пользоваться чётками.

Больше ни от кого из присутствующих похожей информации получено не было. Значит тот, кто это сделал выбрал одну Инессу и именно потому, что она была к отцу ближе всего. Когда я найду того, кто это сделал, я убью его на месте. Сразу.

После допроса зал покинули все, кроме членов семьи и менталиста, который подписал бумагу о неразглашении и протокол, записанный секретарём. Найдя в себе силы встать, я подошёл к господину Флемману.

— Что сейчас происходит с Инессой?

— Моё вмешательство привело к тому, что сильные установки начали рушиться. Она осознала, что делала в полной мере. Её чувства к господину Айону глубоки, а потому разум сейчас в полнейшем диссонансе, — спокойно ответил менталист.

Мы стояли посреди пустеющего зала, я спиной чувствовал, что к нам уже подходят и все остальные.

— Это значит…

— Скорее всего, её разум будет сильно повреждён. Я предупреждал господина Артура, что такое возможно, — менталист перевёл взгляд за мою спину.

— Да. Мы были осведомлены о рисках, — Артур кивнул.

— На этом моя работа завершена, позвольте откланяться.

— Вас проводят, — прадед кивнул оставшимся в зале двум гвардейцам.

— Мартин, — я повернулся к нему. — Мы должны допросить членов семьи, это не мог быть…

— Успокойся, — голос прадеда звякнул металлом. — Не нужно спешить. Мы сегодня же всё обсудим.

— Сейчас, — прошипел я.

— Нет, — отрезал прадед. — Тебе нужно успокоиться, пока твоя сила не разрушила поместье. Я чувствую твой Поток. Остынь.

Я проводил глазами менталиста и, сделав глубокий вдох, переборол желание применить всю свою силу, заставить всех ответить на вопросы. Понять, кто это сделал с отцом и Инесс.

Я переборол это желание, потому что эта временная линия и так трещала по швам, как бы мне не хотелось, я должен сохранять ясность ума, а не впадать в неистовство. По крайней мере, пока остаются блоки в моём сознании.

— Проветрись, соберёмся в малом переговорном зале через час. Понял, Неро? — ко мне снова обратился Мартин.

— Да, — процедил я сквозь зубы.

— Я сообщу отцу, — встрял стоявший рядом Брайс.

— Не смей, — прошипел я.

— Он имеет право знать, — огрызнулся брат.

Я шагнул ему навстречу, но меня остановила рука Мартина, не позволив приблизиться.

— Всем разойтись. До Совета не разговаривать друг с другом. Это мой приказ, как Старейшины.

Я ушёл в сторону полигона, потому что почувствовал, как силу Потока начали ощущать все, мне показалось, или стёкла в оконных рамах слегка завибрировали. Раз тело всё ещё сдерживает силу, то вскоре я смогу совладать с этим полностью.

Расчертив большой контур, я, как в тот самый первый день, выпускал переливающийся через край Поток прямо в землю, от чего узор подсвечивался, а трава вокруг моментально пожухла. Начался дождь, а я стоял под холодными каплями, всё ещё не веря в то, что произошло.

Тот, кто сделал это с Инесс точно знал, насколько она близка с отцом, значит, этот человек был уверен, что всё получится. Убрать отца раньше, чем произойдут намеченные события на границы? Это было странно — всё изменилось.

Я дышал глубоко, чувствуя, как капли текут по лицу и волосам, как попадают на оголённые запястья. Ещё немного. Ещё чуть больше информации. Если я прямо сейчас отпущу себя и просто уничтожу Веберов и Юдалл, меня объявят врагом Империи, навсегда упекут куда-нибудь подальше, если не казнят сразу.

Да, я стал намного сильней, но и со мной могут справиться. Предвечный, что за путь? Почему именно так?

Ко мне неслышно подошла Адора и, встав рядом, взяла за руку. На допросе ее не было, но, похоже, она всё уже знала. Я повернул к ней голову. На сестре не было лица — она побледнела и, похоже, успела наплакаться.

— Что будет с Инессой? — хрипло спросила она.

— Не знаю.

— Артур обмолвился о казн…

Сестра проглотила слово и поджала губы.

— Она действовала не по своей воле.

— Инесса заменила нам мать. Мне так больно от того, что это всё происходит.

Я промолчал, только немного крепче сжал её ладонь.

— Я буду добиваться справедливого решения на Совете, — сказал я.

— Отцу всё хуже. Хесс сказал, что он совсем угасает и может впасть в кому, — тихо проговорила Адора.

— Ему сообщили о том, какое было воздействие?

— Похоже, что да, но он ничего не может уже сделать.

По щекам сестры текли капли дождя в перемешку с редкими слезинками.

— Всё будет хорошо.

Она уткнулась мне в грудь и так мы простояли ещё несколько минут.

.

Перед Советом я зашёл к себе и переоделся. Поколебался, решая, стоит ли сейчас заходить к отцу, но передумал — сначала решим вопросы на Совете. Я на всякий случай отыскал пустые чётки в комоде и засунул в карман. Взял с собой глушилки и артефакт Домена. Усмехнулся — будто не на Совет собираюсь, а на войну, прямо сейчас.

Поток после выброса немного успокоился, но легче на душе, если у нас такая есть, не стало. Предвечный, если ты существуешь, покажи, что делать дальше — брать своё силой или пытаться дальше распутывать этот клубок.

.

Малый переговорный зал был пропитан атмосферой напряжения, все сидели с хмурыми лицами. К моему удивлению, приехал Тодд, как я понял, на допрос он просто опоздал, потому как был разодет в яркий зелёный костюм и явно приятно проводил время, забыл о том, что за событие намечалось на сегодня.

Мартин пришёл через пару минут и не стал произносить официальных речей.

— Сообщаю вам, господа, — он взял небольшую паузу и оглядел всех, — что Хаган передал мне права временного Главы.

— Ты был у него? — спросил я.

— Да. Он очень слаб и, боюсь, что лучше Хагану не станет. Посему, прошу с этого момента относиться ко мне, как главе рода Айон.

— Он знает про Инесс? — я посмотрел прадеду в глаза.

— Нет, — тот покачал головой.

— Скоро узнает, — вставил Брайс.

Я покосился на брата, уже забыв, что тому тоже дали право слова на Совете.

— Нам неизвестно кем Инессе были даны ментальные установки такой силы, а также, кем под кожу введён артефакт, — начал прадед.

— В любом случае, Инесс предала Айонов и должна быть казнена, — вставил Артур. — Если не хотите, чтобы прислуга считала, будто мы спускаем подобное на тормозах.

— Стоп, — я взглянул на него. — Казнена? Нужно изъять артефакт, изучить скрипт, а также найти менталиста и того, кто с ним работал.

— Господин Флемман сказал, что в её памяти отсутствует эта информация, — заговорил Брайс.

— Предлагаешь не искать причину, а устранить последствия?

— Хочешь, можем сделать это через официальный суд, хотя род имеет право при таких обстоятельствах совершить самосуд, — Брайс пожал плечами.

Я стиснул зубы.

— Подожди, Брайс. Мы не дикари и никогда не отличались жестокостью. Неро прав, нам нужно хотя бы попытаться провести расследование, — ответил Мартин.

— Ты прекрасно знаешь, как решить эту проблему, — сказал я. — Дай добро на допрос членов семьи и всё. Я настаиваю.

— Неро, — Мартин чуть повысил голос. — Сейчас я исполняю роль главы. Не смей на меня давить.

— Ты прекрасно знаешь, что я говорю это не просто так, — я уже почти рычал, поднимаясь со своего места. — Либо ты сам даёшь на это добро, либо я сделаю всё так, как считаю нужным.

— Уймись, мелкий, — послышался голос Брайса.

Ему я не ответил, сверля глазами прадеда.

— Ситуация выходит из-под контроля, нужны решительные меры, — процедил я. — Отец практически при смерти, Инесса арестована, прислуга напугана. Мартин, враг у нас под носом, а ты всё ещё считаешь недопустимым допрос?

Прадед смотрел на меня не отрываясь, да, ему было слишком сложно принять подобное решение. Совет только начался, а мы уже оказались в тупике.

— Я не имею права приказывать это, Неро. Ты знаешь правила. Вмешательство в сознание опасно, я не хочу подвергать членов рода подобному допросу без голосования.

— Предлагаю сделать короткий перерыв, — Артур шумно вздохнул. — Обстановка слишком накалённая. Мартин, мы выносим на голосование допрос членов рода, проживающих в поместье?

— Да, — прадед тяжело посмотрел мне в глаза. — Голосование после перерыва. Пятнадцать минут.

Я кивнул.

У двери Мартин остановил меня, не дав выйти в коридор.

— Что с тобой происходит? Я понимаю, что ты знаешь будущее, но ведь…

— Этого не было. Всё начало меняться. Пространство-время искажается. Всё, что я могу остановить сейчас, я остановлю.

— Неро, — Мартин покачал головой. — Ты же понимаешь, что голосование может закончиться не так, как ты хочешь?

— Посмотрим.

Я направился к крылу прислуги. Там, на цокольном этаже было выделено два небольших помещения по так называемый карцер. Я уже и не помнил, когда там в последний раз кого-то содержали.

В коридоре без особой отделки, с невысоким потолком, горели несколько светильников, а у отведённой Инессе камеры дежурили два гвардейца. Я понимал, что вряд ли она сможет сказать что-то внятное, но всё-таки, Инесса была мне дорога и хотя бы попытаться всё-таки стоило. Приказов, относительно того, впускать ли кого-то к ней, не было, и гвардейцы без проблем открыли камеру, сказали, что в камере было тихо. Никто до меня не приходил.

Когда тяжёлая дверь со скрипом открылась, у меня перехватило дыхание. Голову повело, а спина похолодела: с небольшого зарешёченного окошка свисала петля, связанная из оторванных от платья рукавов, а в этой петле, сама Инесса. Рядом перевёрнутый невысокий стул.

Я бросился к ней, окрикнул гвардейцев. Один из них порвал рукав ножом и тело Инессы упало мне на руки. Пощупал пульс — нет. Сердце моей второй матери не билось. Наверное, она сделал это сразу, как только за ней закрылась дверь камеры.

Я держал её на руках. Меня пошатывало, а внутри поднималась буря, с которой я не желал бороться. Голосования не будет. Я передал тело Инессы одному из гвардейцев и сосредоточился на перемещении…