Инкубатор, или  Необыкновенные приключения Юрки Гагарина

Глава 34 Второй допрос Зэппа

Сон к Витьке не идёт. С того дня, как они захватили инопланетный корабль и всё дальше и дальше отдаляются от Земли, он весь на нерве, потому что нельзя расслабляться ни на минуту. Судя по всему, полётом их корабля управляют со стороны дружки-коллеги Дикого Зэппа из двух других «бочек», ведут их по курсу, который известен только им одним. Уснёшь на посту и проснёшься в руках этих «мирно ищущих контакт» добродушных убийц на их планете в каких-нибудь роскошных кандалах из драгоценного металла, которого у них там завались. Как в старом анекдоте про двух сумасшедших. Один идет с окровавленным топором и смеётся. Второй ему: ты чего смеёшься? А тот: представляешь, Ванька проснётся, а его голова в тумбочке!

От мысли, что над ним и над его ребятами могут экспериментировать, изучать внутренние органы, мозг, Юрку передёргивает. Рука его инстинктивно тянется к кобуре, в которой ждет своего часа трофейный револьвер. Живым он этим гадам не дастся, Боже упаси!

Когда-то он любил фантастику, зачитывался ею. И Мартынова читал, и Стругацких, и Ефремова, и Айзека Азимова. Тоже мечтал дожить до дня, когда их придумки станут реальностью, когда произойдет контакт человечества с инопланетными существами. Но, столкнувшись с ними в реальной жизни, Юрка стал по-другому относиться и к пришельцам, и к фантастам. Инопланетяне в реальности оказались людьми злобными, жестокими и мстительными, как те, которых описал Герберт Уэллс в своей книге «Война миров». Они уважают только силу, на всё остальное им плевать. Практически, как чиновники высших разрядов.

И то, что Юрка и его люди летят на их планету, ничего хорошего ни ему самому, ни его команде не сулит. Или гибель в бою, когда посадят их корабль, или мученическая смерть в плену.

Юрка оглядывает зал управления кораблем. Это такая немаленькая, в двести квадратных метров полусфера с четырьмя большими продолговатыми иллюминаторами на разные стороны света. За ними все равно ни черта не видно, только темень. Посмотришь полчасика и депрессия обеспечена. Хорошо, если появятся огоньки эскорта, хоть какое-то разнообразие для глаз. А так — скука смертная этот космос. Глядеть не на что. Пульт управления, кнопки, кнопки, кнопки, рычаги и опять кнопки. А для чего они и как работают — разбираться и разбираться, все ведь не по-людски.

Без поллитры, короче говоря, не разберешься.

Юркина команда приготовляется ко сну. Живут люди по земному календарю, по привычному московскому времени, хотя, какое тут, на хрен, московское время, если до неё, до Москвы, сотни тысяч километров? По их наивным, полудетским вычислениям, на Земле уже полночь. Чирик, сменив на посту Седого, играет в покер в своем компьютере. Спит Дикий Зэпп, инопланетянин, к которому уже все привыкли и даже его не замечают. А вот это и плохо. За ними нужен глаз да глаз, думает Юрка, кто их знает, этих гадов, что у них там на уме. Тем более, что этот Зэпп способен на всё, что угодно.

— Запри его, Чирик, в шкаф, — приказал Юрка. — Пусть под замком посидит.

Дикий Зэпп в шкаф залез, напевая под нос «всегда быть в маске — судьба моя». Минут сорок было тихо, видимо, решил Юрка, заснул Зэпп в шкафу. Гагарин, полулёжа в кресле, думал о том, чем же закончится вся эта история, переменившая его жизнь и жизни его ребят, а тут потянуло запахом дорогой сигары. Повернул голову — блин, Зэпп рядом! Сидит, сигару смолит! А шкаф при этом на замок заперт и никакого кляпа во рту у Зэппа!

Чирик его курить научил, когда только успел! У Чирика полный карман сигар, наворовал где-то. Чирик вокруг Зэппа увивается: расскажи, да расскажи, как ты сквозь стенки проходишь, любые деньги плачу! Тот щёки надувал, пускал огромные в рост человека пузыри и только хохотал. Опять его в шкаф спровадили, заперли на три поворота ключа, а тот опять вылез, не открывая дверей. Гарри Гудини! Связали его, он снова развязался!

Чирик в истерике бьётся, за пистолет схватился:

— Нет, но достал, чмо марсианское! Командир, прикажи, я ему башку прострелю!

А Дикий Зэпп в ответ:

— Эй, вы, чурки ушастые! Башку трогать не советую, все коды и шифры выбьете. Я и так половину забыл из-за вашей гадкой водки! Без меня вы пропадёте, свалите в другой измерение, где вас с собаками не отыщут. Но если вам, господа, уж так хочется видеть меня непременно связанным, чтобы подчеркнуть, что я ваш пленник, пусть это сделает моя Лили Марлен, мне приятны её прикосновения.

— Какая, к чёрту, Марлен? — орёт Чирик. — Он над нами издевается!

— Дурак ты, Чирик, — сказал Зэпп и запел, глядя на Наташку воловьими глазами:

Юрка приказал Наташке связать Зэппа, раз тот просит. У Наташки он вызывает отвращение, но она послушно берёт верёвку и идёт к пришельцу. Тот сам к ней руки тянет и заранее жмурится от удовольствия, ноздрями поводит, как конь, его аж колбасит от её запаха. Моя, говорит, Лили Марлен! И вполне по земному хватает её за задницу.

Наташка, слова не говоря, бьёт его по уху.

— Когда меня ты позовёшь, — говорит Зэпп обиженно, — боюсь, тебя я не услышу. Оглоушила!

И ухо потирает. Умеет Зэпп сказать! Ему палец в рот не клади. За словом в карман не лезет. Какая-то ходячая фольклорная энциклопедия. Ты как русский-то выучил, спрашивает у него Юрка, а тот в ответ: я русский бы выучил только за то, что им разговаривал Ленин! Ему слово, он тебе два. Но русский он не учил. Просто сосканировал из мозгов окружающих его землян всё, что там было — слова, стихи, информацию, обороты речи, словечки-паразиты, мысли — за двадцать пять секунд! «Лили Марлен» подхватил на волейбольной площадке дома № 48 в Останкино, куда согнали жильцов.

Видимо, кто-то из их дома сильно помешан на Германии. Седой на это говорит: а я догадываюсь, кто, Управдом! И даже передразнил его: «Порядок в доме превыше всего!». Наверняка, говорит, немецкий шпион. Днём нам мозги канифолит, а по ночам фашистские марши слушает. А Зэпп — как эхолот. С каждым разговаривает согласно выуженному. С Чириком — мат через слово, блатной лексикончик проскальзывает, песенки типа «Владимирский централ, ветер северный…». С Доктором — тщательно строя предложения, с вкраплениями научных терминов. С Юркой любит поспорить об истории Древнего Рима. Я, говорит, без всяких твоих книг всё про Гая Юлия Цезаря знаю, дед с ним в картишки дулся.

Юрка мимо ушей пропустил про деда, решил, что файлы у Дикого Зэппа перегорели от нервных перегрузок, что болтовня и похвальба Чирика наложилась на его, Юркин, файл. Но оказалось, не так всё просто. В один прекрасный вечер на пути к планете Клотримазол, многое прояснилось.

Сидел, сидел Дикий Зэпп в уголочке, упакованный, как почтовая бандероль, таращился в иллюминатор, раскачиваясь ритмично. И вдруг — забеспокоился, стал Юрке глаза строить. Куда что девалось, и спесь вся, и кураж? Чуть не плачет инопланетянин и даже не пытается руки развязать. А Юрка понять не может, с чего этот амбал смотрит на него просительно, прямо по-детски. Юрка вынул у него кляп, а тот, как заорёт:

— Срочно! Жидкости из того вон крана!

И точно, в переборке корабля какой-то кран. Налили из него в кружку. Пахнуло застоявшейся тиной, болотом. Чирик понюхал и сплюнул:

— Моча, кошмар!

А Дикий Зэпп от этого запаха глаза закатывает, срочно, кричит, глоток, или вам всем хуже будет! А если не дадим, говорит Юрка, что тогда будет? Я, кричит Зэпп, разнесу всё тут к чёртовой матери! Сверну корабль с курса, и другие корабли прошьют его насквозь лазерными лучами! И всех вас испепелят! А у самого пена изо рта, волосы на голове вдруг стали быстро-быстро седеть, а кожа — стариться.

— Шеф, он коньки отбросывает! — испугался Чирик. — Разрешите ему налить, хрен его знает, помрёт ещё, хорони потом. Не притворяется ведь, животное!

Юрка разрешил. Дикий Зэпп так хватанул кружку зубами, что чуть металл не прокусил и до капли всё выдул. Тут же румянец во всю рожу, седина исчезла, кожа разгладилась. И опять — живой, здоровенький, людей задирает: ничего, говорит, человеческий материал, скоро с вами разбёремся! Дней через пять будем на месте, все на органы внутренних дел пойдёте! Застращал людей и заснул. К Юрке подошел Доктор, отозвал в сторонку: на два слова, говорит, Юрий Иванович. И улыбается.

Тут у меня, шепчет, возникла, так сказать, дебютная идея, взять у нашего дорогого Зэппа кровь на анализ и проверить её состав.

Юрка удивился: зачем?

А затем, говорит Доктор, что есть какая-то связь между той болотной тиной, что наш инопланетный дружок потребляет регулярно и его физическим состоянием. Мне, говорит, эта история напомнила старый французский фильм с Луи де Фюнесом. Вы, говорит, молоды, можете не помнить, но я-то постарше, я его раз двадцать смотрел в своё время. Про полицейского из Сан-Тропе. Там, говорит, были инопланетяне, которые принимали облик людей. Но в определённый момент у них заканчивался жизненный ресурс и они должны были пить моторное масло. Фильм-фантастика. А если не успевали, их органы без смазки ржавели и они распаивались, как старые самовары.

Сначала начинали скрипеть, а потом и погибали. А если, говорит, секрет физического здоровья и долголетия этого господина и всего инопланетного народа в этой болотной дряни? И мы сможем использовать её для своих нужд и в своих целях?

— Жизнь продлить? — усмехнулся Юрка.

— А хоть и жизнь! — запальчиво ответил Доктор.

— Ну, раз так, сам Бог велел, — развёл Юрка руками. А сам подумал: не спятил ли наш Доктор?

Спятил Доктор или нет, но пока Дикий Зэпп дрых, тот аккуратненько уколол инопланетянину палец и сделал забор крови. Тот даже не почувствовал укола. Только всхрапнул, обдав доктора перегаром болотной гадости. И что оказалось? Это было просто невероятно и звучало неправдоподобно, в худших традициях российской фантастики последних лет. Короче, кровь Дикого Зэппа и пахучая жидкость из крана, были идентичны! Это означало только одно: на каком-то витке цивилизации той планеты, с которой прибыл Дикий Зэпп, естественную человеческую кровь сумели заменить некой питательной жидкостью, которой, кстати говоря, в баках корабля было несколько тонн.

На что Юрка возразил, что он лично пристрелил с десяток десантников с корабля, севшего в Останкино. И что из их ран текла исключительно красная жидкость, похожая на кровь, пусть Доктор даже не сомневается, Юрка пока дальтонизмом не страдает.

Доктор сделал предположение, что разная кровь могла быть проявлением сословности на планете Дикого Зэппа. Как на Земле «голубая» с одной стороны и, как в песне пели — «хоть кожа чёрная у нас, но кровь красна» — с другой.

Десантники Зэппа могут являться представителями более низкого сословия, как, к примеру, рабочие муравьи в муравейнике. Их жизни не стоят ни гроша, пушечное мясо просто-напросто. Те могут иметь обыкновенную кровь. А элита неизвестной планеты, к которой явно принадлежал Дикий Зэпп, давно не мучается проблемами крови, пользуясь неким питательным суррогатом, что позволяет продлевать их жизнь, преодолевая старение организма. Вот почему слова Дикого Зэппа про то, что его дедушка мог знать Гая Юлия Цезаря надо воспринимать не как болтовню, а как вполне серьёзную вещь.

— А кто у нас завтракал у Канта? — усмехнулся Юрка. — Булгаковский Воланд? Присутствовал на допросе Иешуа? Знал Понтия Пилата? Насколько мне помнится, Доктор, герой романа, который в это поверил, плохо кончил? Так и вы.

— В смысле?

— Поэт Бездомный попал в сумасшедший дом. Разве, не так? А профессор Ганнушкин ему говорит: я-то вас выпущу, но вас назад привезут, как только расскажете, что видели человека, знакомого с Понтием Пилатом.

Доктор пожал плечами:

— Дорогой Юрий Иванович, это литература! А вот это, — он обвёл рукой кабину космолёта, — реальная жизнь, о которой ещё несколько дней назад мы не имели ни малейшего понятия! А она, меж тем, существовала, текла по своим законам. Знаете, я с первого дня пребываю в странном состоянии ирреальности. Всё время хочется протереть глаза и сказать: это сон! Такого не может быть! Я говорю себе: смотри по сторонам внимательно, все запоминай, доктор Татевосян! Эту информацию ты просто обязан донести до людей Земли! Не спи, записывай каждый жест пришельцев, каждое слово, каждый их поступок.

Витька усмехнулся:

— Дорогой доктор, если учесть, что мы с вами рвём в сторону от Земли со скоростью света, донести что-то людям, боюсь, придётся не скоро. Лет этак через пятьдесят.

Про себя подумал: или никогда.

Доктор нервно потёр руки:

— Не говорите так, не говорите. Не будем зарекаться! Я помню в детстве читал роман Мартынова «Каллисто» о прилёте инопланетян на Землю. Книга вышла в разгар Холодной войны и «хорошими» в ней были исключительно советские люди и ещё китайцы, с которыми у нас были в то время тёплые отношения. Это позже Хрущев разругается с Мао. Мы, конечно, хотели дружить с пришельцами. А мешали этому проклятые империалисты и гнусное ЦРУ. Даже стреляют в инопланетян, чтобы оклеветать СССР. И я, грешный, прочитав тогда «Каллисто», подумал: Боже, Боже, как жаль, что нет других цивилизаций, что они только в фантазиях Айзека Азимова, Саймака, братьев Стругацких, Бредбери, Алексея Толстого и Роберта Крайтона. Я всегда с детским восторгом смотрел фильмы на эту тему, даже «Приключения Электроника», не говоря уже про «Звёздные войны», «Космическую одиссею» Кубрика или «Солярис» Тарковского. Я смотрел эти картины, и слёзы текли по моим щекам: неужели мы одни во Вселенной? Почему такая несправедливость? И, знаете, сегодня я, несмотря ни на что, счастлив! Я, доктор Татевосян дожил до дня встречи с представителями внеземной цивилизации! Теперь-то я точно знаю, что во Вселенной мы не одни. Пусть я умру в их плену, но я умру с радостной улыбкой: я не просто общался с ними, но даже брал кровь у одного из них. Это ж фантастика, Юрий Иванович!

— Да уж, — буркнул Юрка. — Но если честно, я бы этой фантастике предпочел заурядную и привычную обыденность. С пивом, воблой, девчонками и чтоб по телеку «Спартак» обыграл в сухую «Зенит». Не всё просто и однозначно с этими инопланетными чертями. Уж больно агрессивный народец.

Доктор всплеснул руками:

— Юрий Иванович, вы разумный человек! Хомо-сапиенс, а не хомо-советикус. Это при советской власти так было — на всех инакомыслящих, не похожих на нас, не разделяющих нашу социальную идеологию, мы смотрели с недоверием, а то и с ненавистью. Пошли в Афганистан с экспортом социализма. А он им был нужен, как телеге пятое колесо! А в Анголе? Жили там веками по законам средневековья, не тужили. А тут мы — с Марксом-Энгельсом, «Калашниковыми» и с танками-вертолётами. Мы же не знаем, по какой причине эти мыслящие существа, — он кивнул в сторону Дикого Зэппа, — прибыли к нам на Землю. А может, хотели установить контакт. Поделиться новейшими технологиями. Крутились сотни лет в мировом пространстве, искали разум. А вы не исключаете, что это мы проявили агрессивность? Конечно, в их представлении?

— Ну, ясное дело! — вспыхнул Юрка. — Вас послушать, Доктор, так это мы виноваты, что Зэпп и его шайка свалились к нам в Останкино! И что мы, муравьишки, им помешали. Они, видите ли, слонялись во Вселенной, чесали репы — с кем бы поделиться знаниями, наступили на нас, как на муравьёв и пошли дальше, даже не заметив. И мы, выходит, проявили агрессивность! Вы, Доктор, прямо мать Тереза. Или Иисус Христос. Вам двинули по щеке, а вы подставляете всю физиономию. Да ещё спрашиваете, удобно ли вы стоите? А не подвинуться ли вам, чтобы уж наверняка не промахнуться? Нет, Доктор, с таким оружием, как у них, превращающих людей в ничто, мирных контактов не ищут. С таким оружием мочат врагов, превращая их в покорных рабов. Завоевать они нас хотели, вот, что я вам скажу. А мы им помешали по какой-то непонятной случайности. Начнись нормальная война, от Земли осталось бы только гигантское пепелище.

Доктор, не слушая, гнул и гнул свою линию:

— Меня мучает одна мысль, она не даёт мне спать! Всё вы правильно говорите, но… Стань я не психиатром, а, скажем, хирургом, как того хотел мой папа, я был бы более полезен сегодня. И вам, и, извините за красоту слога, всему человечеству. Я смог бы дать людям такие эксклюзивные знания, о каких не мечталось никому из самых великих врачей мира — ни Авиценне, ни Пирогову, ни Парацельсу! А я всего-навсего психиатр. Я брал кровь у представителя иного мира, а у меня от страха тряслись руки, куда это годится?

Юрке хотелось сказать ему: мне бы ваши заботы, Доктор. Но сказал другое, понимая, что спорить с ним бесполезно.

— А сейчас спать.

— Спокойной ночи, Юрий Иванович, — сказал Доктор, укладываясь на полу. — Не могу в кресле, радикулит мучает.

— И вам спокойной ночи, — сказал Юрка, подумав: больной доктор — это круто. Это как масло масляное. Ну, ничего, на планете Клотримазол нас всех «полечат». Война есть война. На войне люди не болеют. Или получают раны, или погибают сразу.

Первые дни полёта люди ещё дёргались, что-то обсуждали, не отлипая от иллюминаторов, таращились на Землю, на Луну, Марс, искали Плутон, в район которого, как им сообщил Зэпп, они и летят. Нервы были на пределе и достаточно было искры, неосторожного слова, брошенного вскользь, сгоряча, чтобы разразился скандал.

Непросто землянам. Когда завалились внутрь корабля, спасаясь в Останкино от погони, и оглянулись по сторонам, просто растерялись.

— Да у них всё не как у людей, — сформулировал общие мысли Чирик.

В пилотской кабине — огромной, холодной, размером с футбольное поле, нет ни стула, ни кресла. Экран во всю стену, а сесть не на что. Ну и завалились спать под этим самым экраном, кто как. Чирик — сунув под голову свою сумку с барахлом, Наташа просто легла на спину и, расслабившись по-йоговски, через полминуты уже спала, дыша ровно-ровно.

Дикий Зэпп кряхтел, кряхтел, видно, непривычно было спать на полу. И попросил развязать ему руки — на минуту. Развязали. Что он сделал? Два раза хлопнул в ладоши, и откуда-то, из ничего, из воздуха, из пустоты, появилось кресло. Огромное, мягкое, как в фильмах про Джеймса Бонда, где главный герой — непременно бизнес-классом в крутом «Боинге» — летит с заданием кого-нибудь укокошить согласно лицензии на отстрел. Хочешь, так сиди, хочешь, вытяни ноги.

Дикий Зэпп залёг в кресло и захрапел. Хоть бы, гад, кому предложил помощь! Тут же все стали в ладоши хлопать, но не у всех получилось. Видно звуковой элемент был настроен на определенную тональность хлопка. У Наташки получилось первой. Чирик жутко разозлился, стал бить в ладоши со страшной силой, но на него фотоэлемент не реагировал.

А туалет у инопланетян? Что называется, закачаешься. Входишь в гигиеническую комнату, а там — вообще ничего нет. Чистота, пустота, стерильность. Ни толчков, ни туалетной бумаги, ни ёршиков, ни освежителей воздуха, короче, вообще ничего. Надо присесть на карачки, сняв штаны в любом углу комнаты, и тут же под тебя вылезет специальный насос, который вмиг опорожнит кишечник и возьмёт забор мочи. Сказка. Не объясни Дикий Зэпп, что и как, народ ходил бы под себя.

Также было и с едой. В стенах каорабля вмонтированы фотоэлементы. В любом месте подошёл, хлопнул в ладоши, появился стул. Открыл рот, ещё раз в ладоши хлопнул и тут же лезут из стен железные телескопические руки с чем-то похожим на тарелки, чашки, кружки. Мысленно выбрал — это, это и это. Один раз чмокнул губами — суп в рот полился, два раза — второе блюдо. Три — сладкое и какая-то горячая пахучая жидкость, видимо, чай. Рукой помахал — все блюда исчезли.

Чирик от скуки дурака валял: чмокнул раз, а потом, через секунду — два, а потом — три. Суп полез из стены и тут же исчез, котлета выглянуда из щели и пропала. Сладкое блюдо появилось и тоже исчезло. Или почмокает Чирик, а сам отвернётся. И ждет, как механический повар себя поведет.

— Чтоб тебе на голову вылило! — говорит Седой, которому надоели дурацкие шуточки Чирика. — Никак не угомонишься. Дурак, станешь лысым!

— Я ему вылью! — хорохорится Чирик. — Вмиг обесточу. Смазки лишу.

Как дитё, честное слово. Зэпп объяснил, что на планете Клотримазол нет таких застолий, как на Земле. Принятие пищи там не удовольствие, а простое пополнение организма питательными веществами. Давно нет тарелок, ложек, вилок, банок, бутылок, кастрюль, чайников, сахарниц, солонок, то есть, всего того, к чему привыкли люди на Земле. Везде пищевые шланги. Захотел поесть на улице, зашёл в будку «Пищезаправка». Кинул жетон и получил шланг. По нему через определенный интервал будут поставлены все три блюда.

Еда стандартизована по всей территории планеты — одно первое, одно второе, одно третье — в течение года. Менять рацион запрещают власти. Меню меняется один раз в год. Зато удобно с точки зрения планирования урожаев и поставки того или иного вида продуктов.

Такая еда — удел среднего класса и частично класса ниже среднего. У высших классов и разрядов и застолья есть, похожие на земные, и еда разная.

Не просто землянам. Не каждый день в космическом пространстве летишь в бесконечность, удаляясь с бешеной скоростью от родного дома. Не каждый организм выдержит такой стресс. То тут, то там вспыхивали скандалы, помельче, правда, чем у Чирика с Доктором, но тоже — ощутимые. Но на третий день полёта наступило оцепенение, скорее, отупение, когда ты понимаешь, что уже не в силах ничего изменить и что у тебя есть только один выход — подчинившись обстоятельствам, постараться их хоть как-то подмять под себя.

Но не всем удается сохранять присутствие духа. Да и как сохранить его, когда даже в иллюминатор смотреть страшно. Никто ведь из них, в конце концов, не подряжался идти в космонавты, не проходил отбор и подготовку в каком-нибудь Звёздном городке, не мечтал с детства о славе Гагарина, не грезил полётами в космос. Как куры в ощип попали! Юрке вспомнилась старая песенка, её пела когда-то звезда советской песни Людмила Зыкина, зазвучала в ушах издевательски:

Ну да, как в анекдоте времён Брежнева: Леонид Ильич, американцы первыми высадились на Луну! А тот: ну и шо? Мы первыми высадимся на Солнце! Леонид Ильич, так оно ж горячее! А он: на этот счёт волноваться не надо. По решению политбюро нашей партии, мы высадимся на Солнце ночью.

Вторую неделю Юркина команда на воде и консервах, которые обнаружились в корабельном продуктовом складе. Какая-то непонятного происхождения гадость, от которой все маются запорами. Не то кабачок в желе, не то моллюски. Доктор говорит: не волнуйтесь, это болезнь туриста, мол, в запорах виновата чужая вода. Всё со временем пройдет, желудок ваш перестроится. Лучшее лекарство — чернослив на завтрак, маслины, свеколки тёртой. Натощак, на голодный желудок нужно принять по глотку оливкового или подсолнечного масла. А ещё хорошо «регулакс», свечи глицериновые, ну и, само собой, клизмочку с теплой водой и столовой ложкой уксуса.

А поскольку ничего этого под рукой у Доктора нет, он прописывает приседания, массаж живота (кулаком по кругу, по ходу движения еды в кишках) и поочередное поднятие ног. Коленом правой руки надо дотронуться до локтя левой, коленом левой — до локтя правой. И так — раз пятьдесят.

Вот и всё лечение по методе доктора Татевосяна.

— Мне много приходится путешествовать, — словно оправдываясь, говорит Доктор. — Я для себя давно сделал выбор. В Италии я, или во Франции, или ещё где, везде ищу китайский ресторанчик. Рыба, курица, мясо в китайском исполнении — идеальны для моего желудка! Никак айсбайнов, рулек этих, жирной свинины, бифштексов с жареной картошкой, пицц, тартаров, молюсков и биг-маков, только китайское! И вам советую.

— Спасибо, непременно, — говорит ему Юрка, и Доктор, почувствовав иронию, спохватившись, умолкает.

Вторую неделю болтаются люди в небе в огромной инопланетной холодной дуре, несущейся на автопилоте, который установил Дикий Зэпп, сквозь толщу времени с бешеной скоростью. В иллюминатор видны освещенные неясного происхождения светом железные туши точно таких же огромных бочек, как та в которой летят они, сопровождающих, а точнее будет, конвоирующих их наподобие лагерных овчарок. День сменяет ночь, небо постепенно становится чернильно-чёрным, и в самом его дальнем углу с каждым часом все слабее и слабее светится-тлеет крошечная звёздочка — Земля.